Воспоминания - 4

     Было время, когда по радио повторяли раз за разом: «Русский язык и украинська мова – это родные брат и сестра». Сказать это легко, но я уже пятый десяток лет доживаю в России, а украинська мова, как трава весной пробивается сквозь прошлогоднюю опавшую листву. «Великий и могучий…», конечно же - Великий, но то, как мама говорила, как первая учительница объясняла нам, слетевшимся со всего большого села птенцам «что да почему»… да разве ж это забудешь? А забудешь – сам себя уважать перестанешь. Однако пути-дороги жизни у каждого свои и мир, который был когда-то «за горизонтом», пришлось мне осваивать и обживаться в нём.
     Вот, когда я прожила в Сибири уже лет семь, а муж мой все десять, приехали мы в отпуск к маме. В нашем селе очень не любили, когда залётные птицы щеголяли в новомодной одежде, а того хуже со своими земляками разговаривали уже «по-городскому», то есть по-русски. Старушки поджимали губы, умолкали, тем самым, отстраняясь от этого выскочки. Молодые при случае могли за это и «фонарь засветить». Всё это мы знали и сразу же, как самолёт приземлился в Киеве и, дальше уже в вагоне и в автобусном салоне, говорили только по-украински. И только разговаривая со своими детьми, переходили на русский.
     В тот год, ещё весной, мы купили сад, а в отпуск смогли поехать только после того, как выкопали картошку с морковкой. А на Украине осень только-только начиналась и деревья нехотя роняли золотую листву на грунтовые дороги. Сельские детишки, по дороге из школы, несли букетики, а то  и целые охапки, не по-сибирски, крупных листьев. Мы же, в районном городе Могилёв-Подольске, зашли в книжный магазин и немало удивились тому, что те книги, которых в нашем, сибирском городе не достать, тут они свободно лежат на прилавке. Вот мы тогда и привезли из отпуска с десяток хороших книг, которые я и теперь храню, как самое ценное в своей домашней библиотеке. А ещё между их страничками мы привезли золотые «письма» той памятной осени. И уже по этим листикам вспоминаем счастливые минуты минувшего отпуска.
     Однажды, там, в селе, мы встретили у колодца нашего родственника. Долго говорили, шутили с этим мужиком, расспрашивали сельские новости. Вполне естественно, что спросили о его детях. И вот, счастливый тато (папа), кивнув головой по направлению центральной улицы села, сказал:
     - А он, вона, Галя моя идэ, май в руци нэсэ!
     Мы посмотрели в ту сторону, а потом переглянулись. Вопрос в том, что мы уже немного отвыкли от местного говора. Клёны, конечно же, разные бывают. Но самые крупнолистые в нашем селе почему-то называют – май. Так вот, девочка-первоклашка, с ранцем за плечами, (тогда только входила мода детям ранцы носить), несла домой целый букетище этих красивых кленовых листьев. Несколько листиков она подарила мне, а я их вложила между книжных страниц и увезла, теперь уже домой, в Сибирь.

                ***
     …Мы не всегда даём себе оценку: именно что мы делаем и как мы это делаем, тем более не утруждаем себя размышлениями  – что побудило нас это делать именно так и как называется это наше действо. Просто – живём, как живётся. Сами до этого додумались или чей-то опыт переняли. Да разве ж это так важно? Оказывается важно. Если бы себе побольше задавали неудобных вопросов, больше бы в жизни увидели и поняли бы лучше эту простую и вовсе непростую жизнь.

     Мне вспомнился случай один.
     Ещё в годы моего детства, вокруг колхозных ферм, со стороны поля был построен забор. Какая уж там красота, лишь бы скотина в поле потравы не наделала. Коров гнали мимо свинофермы, где моя мама работала, а я смотрела на них в окно кухни, где в больших котлах варили свиньям кашу, на этих больших животных и радовалась тому, что не оказалась в тот момент на пути у огромного стада.
     В дни, когда мама дежурила сутки, я частенько ночевала с мамой на ферме. Поэтому видела, как пастушок, Витя, на обратном пути, в одном излюбленном им месте залезал на этот забор и смотрел в поле, за краем которого солнце пряталось. Пастушок Витя был намного старше меня, и я просто не осмеивалась его расспросить о том, что он такого видел с высоты забора, чего нельзя было увидеть стоя на земле? А поскольку это повторялось много-много раз, то и мне захотелось взобраться на забор именно в том самом месте.
     Под вечер я, ещё заранее, пошла к забору. Залезть на забор именно на это место у меня никак не получалось. Всё потому, что парнишке было где-то лет 12-13, да к тому он был из числа догадливых. Он залезал на забор в одном месте, а потом уже по забору перебирался к тому месту, где сверху был гладкий срез столба и садился на него. По ту и другую стороны столба были заросли крапивы и шиповника. Поэтому мне, девчушке 9-ти лет, пришлось довольствоваться не совсем удобным местом. Конечно, обидно было, но всё же главным было для меня разгадать его интерес. И я смотрела на хлебное поле до самого горизонта, на качающиеся колоски, слушала нестройный хор кузнечиков, а как заслышу пугающий крик филина, тут уже бегу, не глядя под ноги, к маме на ферму.
     Однажды я засмотрелась и забылась. Оглянулась назад, когда тяжёлый топот стада коров поравнялся с тем местом, где я сидела на заборе. Убегать было поздно. Я осталась сидеть. Впереди стада шёл Витя. Он только как-то подозрительно посмотрел на меня и отвернулся. Оно и понятно – он при деле… Минут через 10 он уже прямиком шёл ко мне. Из-за высокого бурьяна я его не видела, а когда прозвучал его голос за спиной, чуть с испугу с забора не свалилась.
     - Ты чья?
     Я сказала. Он посмотрел в сторону фермы, где работала моя мама, понимающе кивнул головой. Дескать, понял, своя. И тогда я только увидела, как он ловко, расставив руки, как крылья, шёл по забору к своему излюбленному месту. (И теперь, каждый раз, когда на телеэкране увижу артиста цирка, я вспоминаю пастушка Витю…)
     Когда солнце скатилось за горизонт, он даже помог мне с высокого забора слезть. Мы, немного стесняясь друг друга, разошлись в разные стороны. Мама ждала меня. Объяснила мне чей он сын, а ещё оказалось, что Витя мне приходится дальним родственником.
     К забору возле фермы я ходила даже тогда, когда комбайны оставили после себя ровным рядом стожки соломы, когда снежная крупа над полем кружила, присаливая осеннюю пахоту, приходила и после выпавшего первого снега. Зачем я туда ходила, что меня туда манило, я и теперь, спустя пол века, пожалуй подходящих слов этому чувству не смогу подобрать. Понятно, что первое желание моё было – подражать старшему по возрасту Вите, делать как он, а потом и сама что-то там стала соображать. Конечно же, вспомнить, о чём я думала в те минуты, мне не удаётся, но осталось в памяти главное: живые картины, которые иной раз мне снятся. И это такой подарок городскому жителю, такая «машина времени», возвращающая меня в детство, которой и цены нет. Слова бледнеют перед детской памятью, яркой, до запаха пыли от прошедшего стада коров, запах вспаханного поля, первого снега и тот восторг, когда сижу на высоте забора… Время не властно над этим нехитрым строением, ведь он будет стоять там, пока я его буду помнить.

                ***
     Уже и вспомнить не берусь, с каких ранних лет моей жизни мне втемяшилась в голову симметрия. Может быть ещё тогда, когда бегала по полевым тропинкам и, по ту и другую стороны разбегались вширь кукурузные рядки, когда шла берегом реки, когда смотрела на крылья вышитых рушников над рамочками с фотографиями моих родителей, да мало ли чего видели мои глаза, вот только понимание ещё не созрело в моей головушке. А слово это – «симметрия», узнала только в старших классах и оно мне отдавало каким-то неживым железным скрипом, да так, что в разговоре между близкими людьми оно бы выпирало, как острый шип. Потому в сельском обиходе, а потом и в городском, если это не входило в программу заученных ответов перед строгой комиссией, и на ум бы не пришло вымолвить его. Но одно дело говорить, а другое соизмерять увиденное.
     А вспомнила я об этом, когда ехала на переднем сидении легковой машины, рядом с сыном и смотрела своё «дорожное кино». С одной стороны дороги – лес стеной, а с другой – очень крупные ромашки цветут и кое-где молодые берёзки растут. «Красиво, но непорядок…» И только запоздало задала себе вопрос: «А о каком порядке ты говоришь?.. Это же Природа! И не дорога главное у неё, а может быть он тот лопух, что собрался цвести у самой дороги. Посмотри на деревья. Каждое растёт, как ему можется и не собираются они ни перед кем отчитываться… Крылья у птиц, рога у козла, яблоки на ветке, ещё не факт что они одинаковые. Да и зачем им сдалась эта геометрия, если у человека сердце и то только с левой стороны…»
     И так я ехала, внимательно смотрела на всё, чем богаты были открывающиеся моему взору новые места, и вела спор сама с собой. Молча. Если бы озвучила свои мысли, сын бы очень удивился тому, что меня занимает в этот момент…

                ***