Мир, который никто не видит

Это даже не рассказ. Это лишь картина, впитавшая в художественные образы мир, каким его еще никто не видит.
В буйстве красоты научных открытий, истратившейся в радости первооткрывателей, и спустя вечность остается жаркий пыл их очаровательного великолепия. Вне времени живет их дух, призванный вселенной, рождая на лучах сознания яркий цвет изумленного восторга лепестками просветленной радости.
Короткая мысль умеет пронзать незримым кинжалом знания бескрайние просторы вселенной, обнажая цветущий узор ее божественной красоты. И до сих пор лишь несколько открылись человеческому взору, нагими формулами украсив прежний, узкий мир Платоновой пещеры… но в высокомерии мнимой нравственности и самонадеянного довольства, судьи лишь отвернули прочь презрительные взгляды. И истинная красота так и остается брошенной пленницей цвести в глубинах великих откровений.
…
В огне ядерного безумия, разрывающего сущее в мельчайшую пыль, даже от своего существования утратившая целую половину, мгновенным всплеском родилась в беззвучности небытия бескрайняя вселенная. Адский жар ее молодого сердца отдавался единым пульсом в каждом уголке мироздания, бушуя масштабами, недоступными фантазиям разума, в той силе безумия Хаоса, при которой лишь ничтожность крупиц будущего мира хранила их от большего разрушения, ведь потеряв еще кроху, они бы уже ничего не оставили, а мир так и оставался бы черной бездной пустого загробного царства.
Но уже яркие краски смущенного чувства, проявленные чертами первых символов великолепия ослепительной, горячей и молодой вселенной, притяжением слепой любви очаровывали бездушную холодность мертвых духов, существующих на обрыве мироздания. И крупицы жизни, песчаные клетки растущей вселенной потянулись друг к другу, завороженные магией этого мира.
В космических безднах остывали пламенные желания едва появившейся на свет королевы. Пучины ядерного безумия медленно стыли в холоде бесконечного, растущего тела, связавшего собой космические глубины, давая возможность рождаться первым краскам будущего великолепия, слипшимся песчинкам, отступившим от границ небытия, где судьба грозила им неизбежно раствориться в вечности. И мир, удивительный, полный волшебных красот необъятной сложности, утаенной от ленивого разума, сделал первый шаг после рождения, а черное, пустое космическое небо в безветренных потоках разносило призраков тумана к далеким пристаням, ожидающим их прибытия у недосягаемых островов. И в черноте остывшего простора, лишенного духа, запаха и цвета, плыли во все стороны облачные корабли, призраки, сотканные из пыли и газа, в сердцах своих уже таившие дух живого огня.
Прекрасное дитя желало вспыхнуть новым огнем Вселенной, владычица многообразия, в ничтожно малом умеющая видеть бесконечное, созидательница и бессменная королева природы, не знающая, но и не ждущая благостей поклонения, великолепная дочь вселенной, богиня Эволюция.
Лишь успел дух жизни наполнить тело ожившей королевы Вселенной, пройдя сквозь первое мгновение безмолвия, Хаос, владыка истинной пустоты, демон, жаждущий полного разрушения, своим вторжением сам же и призвал богиню, впустив ее следом за собой в реки жизни безмерного великолепия королевы. Желая в мельчайшем беспорядке вечно искать бескрайнее изничтожение, он рождал потоки, волнами распускавшиеся по Вселенной. А там, где в бескрайнем хаосе нескончаемого простора воцаряется безразличный Случай, дряхлый слуга демона, там, орошаемая небрежностью вялого служения дряхлого слуги, рождается она, Эволюция. Хаос, проклятый вечно искать пустоту в бесконечности сущего, лишь одно может сделать всеми стараниями – призвать жизнь, убивающую его надежды.
Молнией в вены королевы проникла душа богини и оказалась в каждом уголке безграничной сущности за миг, в который не успевает двинуться время. С тех пор и владеет она нескончаемым простором, рождая порядок болезнью в теле Хаоса.
Первым оглушительным криком пламенного безумия, в черноте остывшего космоса взорвались заполыхавшие корабли призрачных облаков, пристав к своим гаваням, где в их сердцах разожглись костры термоядерного ада. Рождаясь, они пожирали сами себя, развариваясь в собственном теле, чтобы умереть через миллиарды лет, разметав нещадно во все стороны ошметки собственного тела, перестроившегося в жестокости космического голода. Они жили и умирали, чтобы разорваться оглушительным фейерверком пламенной ярости в прощальном крике и отдать жизнь, чтобы стать почвой и телом, пищей и воздухом новой жизни.
Миллиарды лет тихого царствования ненасытного Хаоса подошли к концу. Ледяными кулаками обрушивались на живых братьев мертвые кочегары вселенной, но из их же оружия новые маяки космоса, пылающие во мраке его бездушного простора, создавали армии, ставшие их щитами. И все быстрее мчался дух жизни по вселенной, желая прорваться сквозь узкий коридор убегающего времени, куда и мчится до сих пор, стремительностью желая завоевать безмерные силы вечного цветения.
Жизнь вскипела ядовитым бульоном на пламенных вмятинах щитов, призванных сторожить огненную царицу. Бесчисленность множилась рождающимися бесконечностями, прогоняющими власть мрачного Хаоса, а богиня распустила косы, реками жизни пропитывая выросшую на ее ладонях жемчужину.
В жестокой мудрости правится бал мерцающих судеб, прошедших путь от неизбежности ленивого течения к очарованию могучих сознаний, умеющих вмещать живые орбиты в бездонный космос запертых в них миров. И богиня правит балом, хоть все плотнее окутывают ее взгляд туманные облака космического многообразия, рождаемые мирами забывшегося в праздной бренности ленивого течения теплой реки жизни.
Будто бы дар света омрачается темными линиями потустороннего духа, дар богини становится орудием Хаоса. Лишь одного способен добиться он на бескрайних пучинах покоренного царства, желающий разрушить, способен лишь создать. Но лишь он и может, исчезнув, возродиться там, где царствует порядок, желанный возлюбленный околдованной богини. И, может, нам самим предстоит глядеть бессильно, какова цена поражения в битве титанов, могущественных настолько, что их жестокие удары остаются за гранью мира чувственных иллюзий, коими так сладостно упиваться.
И никто не видит этот мир. Ведь иначе не ударяли бы так больно кулаки бумажного сумасшествия, так похожие на безумные лапы Хаоса, по беззащитному телу собственного хозяина, рожденного последним ребенка Эволюции. Разума.