Снова дома

Чай был не сладким (ну не люблю я с сахаром), лайм ароматным и кисловатым, кошка с довольной мордой сидела на подоконнике и умывалась, а за окном сгущались сумерки.

Я же сидела за кухонным столом, одетая в домашний костюм из мягкой ткани, закинув нога за ногу, задумчиво покачивая маленькой, узкой ступней, одетой в черный тапок на небольшом, изогнутом в восточной манере, каблучке и с пушистым серым бумбоном, пришитом сверху; и размышляла о вечном… Ну т.е. о прошедшем дне.
Откусив от «картошки»* кусочек, я задумчиво посмотрела в  окно, вспоминая события уже, минувшего, дня.

Допрос или беседа, как окрестили его сами опера, не принес ничего нового. Для меня, по крайне мере. Стандартные вопросы типа: фамилия, имя…, где проживаете, что произошло в…? В общем все то, о чем я им и так уже поведала, той достопримечательной ночью. Единственный плюс был в том, что я не парилась** рассказывая о появлении черной фигуры, о возникновении мужика с мечем из ниоткуда…, поскольку теперь прекрасно знала, что двое допрашивающих меня, в курсе, что есть порталы.  Как минимум в курсе этого. А может и не только.

Но об «не только» я им рассказывать не стала. Поскольку: а) стеснялась, б) боялась, что не поверят, в) сочтут бог знает кем, обвинив во всем саму и г) не доверяла я им. Ну кто знает, кто они сами - то такие? С кем сотрудничают? Почему видят порталы? Ведь есть вариант, что моя откровенность ударит по мне же. Уж больно много всего закрутилось вокруг. Может опера на подсосе у тех же вампиров, например. Или таджиков? Почему нет? В данном то, конкретном случае.

Короче говоря, на меня напала осторожность. Так что поговорили мы исключительно по делу о гибели моей подруги. В конце то концов, я то, еще была жива. А у полиции, всем известно, одна отговорка: « Вот когда вас убьют, тогда мы приедем, сфотографируем, опишем ваш труп, заведем дело… А пока гуляйте, гражданочка…»

Можно подумать, очень мне поможет их описание моего трупа. А с другой стороны, что я, собственно говоря, от них  хочу? Охрану? Так помню я, как некто убил охранника на почте.  Вот и толку то от нее мне будет? Да никакого.  Еще и виноватой останусь, если снова кого прибьют неизвестные создания. Оно мне надо? Так что лучше помалкивать. По крайне мере не будет обидно от их недоверия и отказа помочь. Тем более чем тут поможешь то? У нас есть охотники за нечестью? Смешно. Да и может оно все само рассосется. Я ж ничего такого не делала. Ни к кому не лезла. Что за мной охотиться то?

Я тяжело вздохнула и вновь уставилась за окно.

А за окном сгущалась тьма. Небо из темно - серого стало каким-то вишнево – черным. Так, что даже деревья слились с этой чернотой, заполнившей собой город. Багрово-черная ночь словно щупальцами обхватила стоящий на отшибе дом, с его небольшой квартиркой на втором этаже. Оставив лишь темно – серое пространство на лоджии, благодаря свету льющемуся из кухни.

Лишь он, этот теплый, желтый свет от люстры, горящий у меня на кухне, светил в этой непроглядной ночи, смотрясь  этаким островком уюта и безопасности, в безбрежном океане темноты.

Я глубоко вздохнула, не давая фантазии разыграться, а страху проснуться и сделала пару глотков ароматного черного чая.

Мои мысли вернулись к разговору в отделении полиции.
Я уже направилась к двери, по окончании допроса, когда меня остановил вопрос опера, заданный мне в спину:
- Ты знаешь, что твою подругу хоронят завтра, на Смоленском?
Затормозив, почти у самой двери, я лишь молча покачала головой.
- Завтра, в три. – произнес  второй опер, не поднимая глаз от бумаг, разложенных на его столе ( он вообще весь допрос не произнес ни слова, сидел себе за соседним столом и что-то там писал…).
Молча кивнув, я вышла за дверь не попрощавшись.

А теперь сидела на кухне, вспоминая этот разговор и не могла себя заставить поднять трубку телефона, что бы набрать номер  родителей Васьки. Ну не могла я и все тут.  Не могла их утешить, поскольку утешить в этом случае было нельзя. Боялась услышать в свой адрес оскорбления и сорваться. Боялась чувствовать себя виноватой, не являясь таковой. В общем трусила.

Но позвонить было надо. Так что, тяжело вздохнув, я поднялась с места и направилась в прихожую. Там, я уже протянула руку к телефону, когда тишину дома прорезал его звонок. Подняв трубку, я услышала голос отца Василисы:
- Похороны завтра в три, на Смоленском. – сухим, ничего не выражающим голосом сообщил он мне.
Не успела я ничего ответить, как он повесил трубку.

Глубоко вздохнув, надо признать с облегчением, от того, что проблема общения с родителями подруги, разрешилась сама собой, по крайне мере на сегодняшний вечер, я вернулась на кухню, допивать чай.