Веселые ребята

               
     Сукновальный Гаврила Бирн, лимоннопироговая Элен Баркин, что вот хоть вы...сь, но не хренова Биркин лопоухого лоха Сержа Гензбура, дышащего глубоко - взволнован - и напряженно, словно кашалот, заглотивший ирландского джину пополам с полбанкой  " Швепса ", и утконосистый и костистый аристократ из рода Латимериев Кентерберийских собрались в этот нелегкий час не для решения судьбы отсутствующего пока Ричарда Дрейфуса, а для выяснения точек над йотой, ибо оказались они в одном месте по воле режиссера, мастырящего на острой коленке Криськи Потупчик новейшую фильму отеческого кинематографа, что сорвет призы независимых фестивалей, обрушит пару - тройку так и не устоявшихся репутаций чрезвычайно оппозиционных растратчиков, а также сотняжку - другую насыщенных эмоциями и соплями интервью Белковского, Петровской и прочих на  " кий ", ходящих по неостывающим следам всеядной свиньи в гости к сказке.
      - Почему это я сукновальный ? - мучительно - подробно вспоминая все свои предыдущие роли ( а их было до х...я и больше ) играл личиной Габриэль Бирн, поименованный мною для вящей почвенности Гаврилой.
      - Сценарий, наверное, - мяукнула плосколицая, будто китаёза какая или чурка бешеная Элен Баркин, мысленно творя молитву в благодарность : " О, Кусумда, о, сектым ерей, о, ништяк, что я никогда не интересовалась пидарасом Гинзбуром и осталась в девственности разума неприкосновенной к принуждениям к любви ". - Это что, я вон в одном кине должна была пальцем себе в жопу лезть, поправляя трусы, а жирдяй Дель Торро меня ножиком вострым пугал.
     - Не хватает третьей  " ка " в твоей молитве, лошадь, - напряжением гланд просуфлировал Голдблюм, обладая навечно привитыми мутационными навыками просекать чужие мысли, засимбиотился он в старинном фильме с насекомым жужжащим, потом облучили пришельцы гипофиз Джеффа, а уж когда сразу оглоушили маньячными преследованиями, то и приобрел он способности, как у бровастого Фаррела или древнего пенька Хопкинса, останавливать метро взглядом или заглядывать лучами проникновения бабам под юбки.
     - Здравствуйте, товарищи, - выкатился к ним режиссер творимого шедевра Федор Бондаргек, чуя в глуби кармана карт - бланш девицы Бланш Гандон, и поспособствовавшей влиться в тренд самого глупого из правителей России, одним своим мнением служа лакмусом таким уродам, как я : понравился ему какой фильм - мне знак явный, что говно, как девяторотные шушарки или расторгуевские дымы над водой.
     - Здарова, - не стал отрицать зачинание грядущего маразма Гаврила, даже реверансируя на самой грани вульгарности куртуазным жестом, когда, бля, рукой эдак - то, а ножонкой - дрыгь и - всё. - Добро пожаловать, как выражался автор в одной из старинных сказочек, выискивая сдувшуюся ведьму на бричке Машки Шараповой.
     - Много их было, - пошатался лысой головой из стороны в сторону Бондаргек, знаменуя приятие дальнейшего идиотизма, - сучек вздорных и алчных, просравших трудное счастье тоненькой еврейки, креслами галльских королей намекающей на приглашенность в число гостей на событие века в прямом эфире.
     - На свадьбу Собчак намекает, - цинично завидуя русским суперзвездам подумала Баркин и тяжело вздохнула. Эх, жисть трудовая, горбишься на съемках, проекты какие - то, а тут - х...як ! - стырил папа аэропорт и все семь поколений дальше гениальны и востребованы, как лишай или рахит у призывников в десантные войска. - В таких креслах только и греть туза наследнику роду Д* Эрбервиллей грядущему спасателю человечества Владимиру Ильичу Виторгану - Богомолову, что под партийной кличкой  " Платон " осуществит мировую революцию через двадцать лет и три года. Выйдет на площадь и все ахнут, узнав в родовых чертах молодого политика предшествующего молодого политика, возмутятся обманом телезрителей и разнесут к такой - то матери всю несправедливость коррупции рыжей Ландер.
     - Ты так не думай, - обманчиво ласково сказал Джефф, привычно улавливая дрожащими от страсти щетинками потаённые мыслеволны блондинки, - ей и так унизительно, что самый вуматный автор рунета ложит на падлу с прибором, выбрав в любимые и лучшие читательницы другую, а тут еще угрозы революций.
     - Не отвлекайтесь, товарищи, - одобрительно оценивая чоткую разбивку на абзацы диалогов снова сказал Бондаргек, аутентично плавая по знакомым со времен щепкинской гнесинки в таких вот издевательских по сути чотких разбивках, мать вашу так, - начнем, пожалуй. Так, - командовал он, расставляя мизансцену, - ты, Гаврила, в зеленой фуражке пограничника служишь Гаврилой, раздвоением алкогольно - отравленной личности чуя себя Годуновым, ты, - поволок он Баркин в угол, - клубишься в углу, не одобряя наркотики всякие и думая о матери - инвалидке, коротающей дни и ночи в сумасшедшем доме, куда ее поместили с похорон Сталина, а ты, - почтительно склонился он перед могуществом экстрасенсорного Голдблюма, - Кокий Пармяныч, будешь просто восседать в королевских креслах и камлать на Годохму, дабы обратила она свой пресветлый длинный и красивый к потребителям соцсетей.
     И это правильно.