Сонюшкина любовь

Ярославль, дорогой тётушке Софии посвящаю

-1

Стоя на коленях, мать устало смотрела на икону из-под сдвинувшегося на глаза платка, и негромко шептала молитву.
- Молю тебя, Святая Богородица, защити ты её несмышленую, - крестилась и кланялась она. - Ведь мала совсем, росточком не вышла и силёнок никаких. Какая с неё работница на лесоповале. Моли за неё нашего Спасителя, чтобы вернул домой здоровой и невредимой, пожалел и помиловал нашу подмогу в старости.
- Ой, мать, хватит что ли? И так на душе скребёт, успокойся, - послышался с печки больной голос мужа. - У Соньки уже вторая неделя пошла, к воскресному дню будет дома, а ты всё просишь за неё. Поди уже оклемалась в лесу, привыкла, а то бы вернулась. Валенки и полушубок на ней добротные, не вымерзнет. Да и не одна ж она посланная? Рогожины обе девки там, Свистунова и эта, Макаркина старшая - Раиска. Да и хлопцев наших полно. Не оставят в беде, коль чего случится, - вздохнул он и перекрестился. – Помоги мать, слезть с печи, по нужде мне срочно нужно.
Хозяина радикулит прихватил, вот и лежит второй день на тёплой печи, не в силах толком сам пошевелиться.
- Вот, вот! Хлопцев полно. Были бы только свои деревенские, а то ж говорят, в лесу барак с деревянными полатями построили на сто человек и все вместе со всей округи живут. Всякие бывают хлопцы-то. Пока никто не знает, каково оно там.
- Мать, сама сказала, что мала ещё, кто на такую пигалицу позарится? Ой, подмоги! Руку, руку, давай. Да, с другой стороны, - застонал он от острой боли в спине. - Ой, снова прострел, моченьки моей больше нету! Баню затопишь?
Жена поддержала его, кивнула по поводу бани, но говорить не перестала.
- Ростом мала, всего-то два аршина и выросла, а года своё берут. Семнадцать! Я в её годы уже с Феденькой на сносях была. Забыл, что ли?
- Ну, то ты! Ух, какая скороспелая ягодка была, вот я и не мог мимо
пройти, - и стукнул её пониже пояса.
- Полегче, а то руку сейчас отпущу, и будешь ягодку на полу
собирать, ползунику, - улыбнулась она нахлынувшему воспоминанию и проводила мужа в сенцы.

-2-

В лес на заготовки кругляка по распоряжению Райкома Коммунистической Партии деревенскую молодёжь привезли на колхозных лошадях запряжённых в сани. Старики-возчики, не видя дальше наезженной дороги, довезли их до условленной делянки.
- Ничего, дойдут до барака сами, не бояре! Лошади и так устали, а тут по пузо сугробы, – так решили мужики, высадили парней и девчат, и погнали домой, пока не стемнело. А то ночами волки пошаливают, и бывает, целой стаей охотятся на одиноких проезжих.
Встретил первопроходцев, сидевший верхом на жеребце, молодой председатель колхоза «Заволжье-2», товарищ Спередягин. Оказалось, барак был в стадии первоначального строительства, и завершение планировалось не раньше конца мая месяца. А сейчас всех должны расселить в ближайшем хуторе по хатам.
- Да-да! По хатам, по хатам! – улыбаясь, дважды повторил он, видя, как все удивились, что нет барака. – А до хутора ещё нужно дойти. Девчата, связывайте свои кули, и давай сюда, - и, перебросив их через широкую холку кострата, дёрнул поводья. – Трогай за мной потихоньку.
Все двинулись следом. Два километра пути по наезженной дороге, для дружной весёлой компании в шестнадцать человек, были малостью. Скоро поравнялись с первыми хатами.
- Так, слушай меня, - крикнул наездник. – В каждую хату заходят по два хлопца или по двое девчат. Вижу, кули у всех, значит, одеялами и подушками обеспечены. В какой хате пока нет хозяев, значит на ферме. Заходите и ждите, всё договорено. Можно печку растопить, коль сообразите как, - пошутил он.
- Пустяковое дело, затопим! – отозвался Иван, весельчак и балагур, любитель рассказывать байки. – Девчата, кому помощь нужна будет, мы с Санькой в первой хате, - и свернул на протоптанную в глубоком снегу дорожку.
- Сонь, пошли во вторую, не так далеко до работы идти будет, - наклонившись к её уху, прошептала Свистунова Клавдия. – И громко крикнула:
- Мы с Сонькой идём во вторую. А девчата Рогожины, в третью, рядом с нами. Танюха, Валюха, занимайте третью.
- А я куда пойду одна? Пары-то мне нет, – не однозначно спросила Раиса, статная, красивая деваха. – Вообще-то, я могу и с мужичком в одну хату пойти. Только, чтобы был крепенький и не на пугало похож, - рассмеялась она. - Лёшка, ты же тоже один, пойдёшь со мной в последнюю хату? Ха-ха-ха! Соглашайся, я тебя не обижу, - подковырнула она Алексея. - Товарищ председатель, поселите нас вместе, - уже громко хохотала Раиска. - Вон с тем богатырём, - пристально глядя в его смутившиеся глаза, показала она на парня высоченного роста и справного телосложения.
- Стоп, отставить такие разговоры и шашни тут не крутить. Не за тем приехали. А в последней хате живу я. Там свободного места нет, - и начальник сурово посмотрел на развеселившуюся девушку. - Ты, - показал он кнутом на Раису, - пойдёшь с ними в третью. Придётся девчата, вам потесниться, - улыбнувшись, кивнул он сёстрам. - Хутор уж дюже маленький, но ближе села к делянкам нет. И вы мужики, паруйтесь. Только в пятую не ходите, там и так ребятишек полна хата. В других-то посвободней будет, в основном одни старики живут.
- Лёшка, иди к нам третьим, - позвали Иван и Санька из первой хаты, а остальные пошли дальше по улице.

-3-

Соня и Клава вошли в сени и пару раз постучали в дверь, но приглашения не получили.
- Никого, - сказала Клава. – Заходи, - но Соня не двигалась. – Заходи, заходи, председатель сказал же, - и девушки вошли.
В комнате было темновато. Чувствовалось, с утра не топлено. Пахло квашеной капустой и мочёными яблоками. Постояв немного, их глаза привыкли к темноте. Ещё минуту спустя, стало видно, лавку, стол, на котором стояла лампа, печь и девчата взялись за дело. Зажгли керосиновую лампу. Дрова лежали рядом, и скоро огонь заполыхал в печи, а над хатой из трубы поднялся прямой, без завитушек столб дыма. Значит, мороз усиливается! Кули с постелью положили на печку, а сами сели на лавку дожидаться хозяев.
- Клав, у меня с собой картошка и сало есть. Может, поужинаем?
- У меня тоже. Сонь, давай дождёмся хозяев. Вместе и сядем за стол.
- И то верно, угостим их. У меня сальце копчённое и луковица есть.
- Ох, молчи, не дразни желудок.
Обсудили поездку из дома до деляны на санях, как Иван старательно укрывал пологом ноги Клавдии, чтобы не остыли. А когда шли к хутору, всю дорогу нёс её сумку с вещами и продуктами. Лёшка помогал Соне и сёстрам Рогожиным. А Васька тащил тяжёлый деревянный чемодан Раисы. Потом поговорили про нового молодого председателя, и конечно про Раискину выходку.
- Сонь, ты заметила, эта бесстыжая готова к нему в постель залезть, лишь бы он на неё обратил внимание. Вот посмотришь, приберёт она его к рукам. Красивая, с фигурой! Такие смазливые девки похохочут, похохочут и мужики в их сети попадаются. Пока он не клюёт, но сопротивляться будет не долго. Заманит, как пить дать!
- Почему ты так думаешь? Райка не впервой перед ним хвостом крутит. Может она ему не понраву?
 - Это не важно. Парня можно присушить, заморочить голову так, что он и поверит, что любит, да и всякое другое, - и безнадёжно махнула
рукой. – А эта, уж точно добьется своего.
- Клав, это чем так можно заморочить голову? Он же не слепой и не дурак? Видать же, не любит он её, – наивно допытывалась несмышленая
в этих делах Соня.
В сенях послышалось топанье ног в валенках, и заскрипели дверные петли. Вошла высокая женщина лет двадцати восьми в фуфайке с повязанным поверх неё большим клетчатым платком. В глаза бросились её чёрные изогнутые брови.
- А это ещё, что за незваные гости тут? – прозвучал недобрый голос с хрипотцой. – Кто такие, и чего надо?
- Мы, мы на лесозаготовку приехали, - испуганно проговорила Соня.
- Нас к вам на постой определил... Как его, Сонь?
- Спередягин, - быстро дополнила подруга.
- Ах, гад такой! Я же сказала ему, что не приму, значит не приму. Выматывайтесь девоньки из хаты! Я его предупреждала.… Не нужны мне постоялицы. А Спередягину передайте, что лучше бы он сам ко мне на постой пришёл. Я бы посговорчивее была. А то ишь, придумал! Сволота непонятливая! Вот хмырь безмозглый! Я ему…  - продолжая ругать председателя, она стащила с печки кули с постелью и выбросила на улицу прямо в снег. Следом вылетели сумки с провизией. Девушки успели засунуть ноги в валенки, накинуть шубёнки, а платки повязывали на ходу уже на улице. Поднимая вещи, ошарашенные девчата под шквал недоброй брани адресованной начальнику, вылетели со двора на улицу.
- Матушка родимая, что это такое было? – взмолилась Соня. - Вот это баба! Таких слов я отродясь не слыхивала.
- Да-а! Задачку нам задал этот председатель…
- Причём тут председатель? Баба дура! – не поняла она причину
всплеска негодования хозяйки. - Клав, куда теперь пойдём? – и расстроенная Соня села на брошенный на накатанную дорогу куль.
- А я почём знаю? Есть хочется. Надо было всё-таки тебя послушать
и поужинать. А теперь, когда и где ещё придётся?
- Пожевать и мне давно уже хочется. Во, влипли!
- Вот если бы к Рогожиным не подселили Райку, то можно было бы
к ним попроситься, а с ней мне как-то не комфортно. Лучше бы она пошла с Лёшкой в отдельную хату, - и Клава с досады щёлкнула языком.
- Нет, не надо ей с Лёшкой, тем паче одним в отдельную хату идти, - резко огрызнулась Соня и покраснела.
- Во те на? Тебе забота о Лёшке или об нас? Ты, что подруга?
- Да ничего. Сама говорила, что такая как Райка окрутит любого.
- А тебе его жалко, что ли?
- Да, представь себе, жалко!
- Это как? Что ли Лёху жалко, а нас нет? – недоумевала Клава. И вдруг, широко раскрыв рот, она поняла, что имела в виду подруга и протянула. - Вот те, на-а?! Ох, Сонька-Сонька, да не втюрилась ли ты в него сама?
- Втюрилась! Что, не имею права?
- Ох, родненькая, ты в своём уме? Да он же, он это…, – и громко залилась смехом.
Обиженная Софья, надула губы, забросила свой куль на плечо, подняла сумку и двинулась вдоль улицы. Подруга опомнилась и, глотая смех, бросилась её догонять.
- Сонь, Соня подожди, не обижайся! Ну, слышишь, ну, прости! – всё ещё не могла она удержаться от наплывающего хохота. – Сонечка, я просто представила, как ты стоишь рядом с Лёшкой и дышишь ему в пуп, и снова заливисто рассмеялась… Не сердись, но ты же против него лилипутик. Он с высоты своего роста тебя и не разглядит.
- Думаешь, я сама этого не знаю? Но тебя и вообще никого это не
касается. Поэтому молчи, поняла? - резко выпалила всегда спокойная и приветливая Соня, сожалея, что не смогла утаить свои чувства и подруга обо всём догадалась.
 - Сонь, я же не знала, поэтому языком и трепала. Прости! Лёшка
никогда не посмотрит на такую как Раиска. Да и ты личиком куда краше неё. Вот, подрасти тебе срочно надо, и он будет твой! – заулыбалась Клава.
- Ага, подрасти?! Прям срочно?! Как просто у тебя получается. Как будто это в бюстгальтер пыжиков напихать, чтобы груди стояли, - и обе сели на кули и громко расхохотались.
По дороге, освящённой яркой луной, к ним приближалась женщина с санями, груженые валежником. Она ещё издали слышала крики
хозяйки второй хаты и спросила:
- Что, девчата, выгнала Маруська всё же?
- Да. Не понравились мы ей, - ответила Соня.
- Вы тут не причём… Идёмте ко мне. Правда, семья у нас большая, но в тесноте, да не в обиде. Угол найдётся, не оставлять же вас на морозе. Крепчает! - и повела девчат в пятую хату.
Войдя в прихожую через занавешенную одеялом дверь, вместе с ними ввалились огромные клубы морозного воздуха, и всё стало как в тумане.
- Проходите вперёд, в комнату, - пригласила хозяйка. А я дрова под печку положу, - и, торопясь занесла охапку ранее нарубленного валежника.
В углу на длинном столе тускло, но светила лампа. Комната была большая, даже просторная, хотя в центре стояла огромная печь. Её можно было обойти вокруг. А вдоль стен стояла простенькая мебель: одна кровать, буфет для посуды, рукомойник, две длинные скамейки, два табурета и низкая лавка, на которой возвышалась фляга с водой, а рядом стоял маленький подойник. Угол возле входной двери был отгорожен широкой доской для новорожденного телка.
Осматриваясь, девушки прошли вглубь комнаты и тут же на печи из-под шторки показались пять белобрысых шевелюр, одна другой меньше.
- Ребятки, спать, спать! Девчат я на постой привела. За печкой постелю им, поберегитесь ночью ходить той стороной. Ведро поставлю вот в этом углу. Понятно? – четверо старших мальчишек кивнули и спрятались, а малышка протянула к матери ручонки. Она взяла её, поцеловала в щёку и перенесла к себе на кровать.
- Зовут-то вас, как? – спросила хозяйка.
- Меня Клава.
- А меня Соня.
- Вот и хорошо, а я буду Варя. Тёткой меня величать не надо, не смотрите, что деток много, я чуть-чуть старше вашего буду. Девчата, на столе хлеб и молоко, ужинайте. А я в сарай. Вторую неделю как нетель отелилась, так по четыре раза бегаю нашу кормилицу доить, - и, увидев, что дочурка, откинув одеяло, поднимается, подошла к ней и зашептала.
- Тиночка, лежи. Лежи милая, мама только в сарай Звёздочку подоить и вернусь в хату. Это хорошие тёти, не бойся, они у нас будут жить, - и укрыла её до самого подбородка.

-4-

Ранним утром председатель постучал во все хаты и разбудил работников лесозаготовки. Обозлённая на него Маруся крикнула ему в лицо, что выгнала ещё с вечера девчат и он бросился их искать. В других хатах девушек не оказалось, значит только у Варвары. Подходя к её жилищу, увидел в окне небольшое свечение, а в следующий момент, как она заносит сено в сараюшку. В груди снова всё сковало словно льдом от вчерашнего их разговора, но он последовал за ней.
- Варвара Павловна, доброе утро! – не громко поздоровался он, чтобы её не напугать. Но она ещё на улице заприметила его.
- Доброе, доброе! – отряхивая фуфайку, ответила она. - Что же вы за начальник, Виталий Яковлевич, коль своих работников ночлегом не обеспечили?
- Извини, Варя. Маруська совсем умом тронулась, на ночь глядя выгнала. Спасибо тебе, что приютила. Я сегодня постараюсь по другим хатам их разместить.
- Да ладно, если они согласны, пусть живут. Может не очень мягко постелено, но зато сухо и тепло у нас.
- Спасибо. А то хоть в нашу хату бери их. Брат знаешь же не подарок, пьёт и бушует, и Валька с четвёртым срок дохаживает.
Они вышли из сарая на улицу, и он остановился.
- Варя, ну, что ты на меня обиделась? Ревнуешь, почём зря. Да не хожу я к Маруське. Выдумки её всё это. И я не против детей, буду тебе помогать их поднимать. Я только думал, что может быть, у них где-то есть родственники, которые тоже ищут. И предложил написать в районную милицию. Клянусь, я только тебе предложил, но не писал!
- А кто? Кто ж тогда написал, я что ли? Сама на себя донос настрочила, что плохая я, не заботливая мать чужим детям. Виталь, я не отдам, тем более в детский дом. Я их спасла от смерти: двоих от холода, двоих от голода. Приютила всех! Тогда у них никого не было и значит, теперь они мои. Я, когда вышла из госпиталя, ну, меня комиссовали после ранения, главврачу обещала, что не оставлю Колю с Гришей. А он мне сказал, что их спасение мне зачтётся как подвиг. Знаю, шутил он, но для меня это много тогда значило. А Сашу с Тиной, сам знаешь, каких мне подкинули… Из бутылки с соской выкармливала, как поросят. Тиночке четвёртый год, а всё как двухлетний ребёнок выглядит. Ничего, скоро поправится, главное, что все выжили. Прикипела я к ним душою, понимаешь, и от них теплом веет. И Пашка мой среди них как среди братьев, а Тинку все мальчишки любят! Они меня мамкой кличут, а я от них откажусь, и в детдом? Так, по-твоему, получается? – и на секунду задумавшись, тихо проронила. – Поэтому, не ходи за мной. Зачем я тебе с такой оравой галчат нужна? Вон, Маруся свободная и по тебе сохнет. Она ведь на девчат озлобилась из-за тебя. Любит она. Вот тебе мой последний сказ – уходи.
- Варя, да не гони ты меня. Пойми, нужна ты мне, нужна какая есть… - и увидел, как из хаты выходят Клавдия и София.
- Нет, Виталь, нет, не получится у нас с тобой. От детей не отступлюсь, да и к весне уедем мы на усадьбу к матери, старшему девять, в школу надо определять. Я и в колхоз заявление уже подала.

-5-

- И так, объясняю ещё раз, - размахивая руками и переходя от одного дерева к другому, молодой, но уже опытный председатель показывал последовательность работы. – Два мужика, кто покрепче, валят деревья. Пилят все подряд, большие и маленькие, и стараются укладывать одно на право, следующее налево, чтобы посередине оставался проезд. Понятно? – поглядывал он на тех, кто должен был делать эту работу. - Двое других, спиливают крупные ветки с лежащего дерева. Понятно? – и увидев, что те кивнули ему, продолжал. - Потом следующие два парня очищенное бревно и толстые отводы, распиливают на брёвна по два метра и укладывают в кубы. Первые четверо, слышите, вперёд далеко не забегать, помогать укладывать в кубы. Понятно? Девчата – топорами убирают мелкие ветки с отводок, укладывают мелочь в отдельные кубы, и очищают деляну. Понятно? - На каждой деляне делать только одну кучу отходов, - уже раздавая пилы, рабочий инвентарь и верхонки, говорил он. – Делитесь на две бригады по восемь человек. Норма выработки для каждой группы одинакова. Сдача обработанных, чистых участков и уложенных кубометров – утро каждого третьего дня. И не халтурничать! Сделали свою норму, только тогда свободны и отдыхайте свой воскресный день! А нет, исправляйте недоработки, – пошутил он, зная, что норма большая и снегу в лесу навалило почти по пояс, что будет затруднять и задерживать работу. Но не выполнять распоряжение Райкома, он не мог.

- Ко мне в первую бригаду айда: Лёшка, Сашка, Стёпка с Михой и
девчата из пятой хаты. Остальные во вторую бригаду. Бригадира выберете сами, - крикнул Иван.
- А почему вас семеро, а нас девять человек? – спросила Раиса. – Может, я тоже в вашу бригаду хочу?
- Нет, дорогуша. Свою норму выполняй сама. Я же знаю, какой ты работник? Хороша по части поболтать. Два болтуна в одной бригаде, это уж слишком. В первой - хватит меня. А норму мы будем выполнять, как положено целой бригаде. А ты руководи второй.
- Ну, ладно! Буду бригадиром, - обрадовалась Рая.
- Ага, бригадирша нашлась. Она работу не знает, да и ничего не
умеет, - возмутился высокий и очень худой как жердь, парняга.
- Чего ты, Васька? Буду работать как все, - мило ему улыбнувшись, заверила Раиса.
- Вон Пашка пусть будет бригадиром, он с отцом на лесоповал ходил, - не унимался Василий. - Он хоть пилу и топор в руках держать умеет. А ты?
- Да пусть будет Пашка, какая разница?
- Большая! – с намёком сделал он ударение. - Одна даёт, а другая дразнится, вот в чём разница, - отделался шуточкой долговязый, и получил от Раисы многозначительный колючий взгляд.
- Придурок, - зло процедила она сквозь зубы.
- Эй, стоп! Без оскорблений и подковырок! – ввязался в перебранку Спередягин. – Всё выяснили? Значит бригадир первой бригады – ты, как зовут?
- Иван Дробыш.
- А бригадир второй – ты – Павел…
- Павел Кордаш.
- Ну, что, Дробыш и Кордаш. Очень приятно! Виталий Яковлевич Спередягин. Тоже фамилия не понять, откуда взялась! – улыбаясь подмигнул он новоиспечённым бригадирам. - Вон идёт наш счетовод Василий Прокопыч, - показал он кнутом в сторону приближающейся худой, в длинном тулупе мужской фигуры. - Он нарезал вам уже первые деляны. Всё расскажет и покажет. Главное, не забываем о технике безопасности. Всем понятно? – окинул он молодёжь строгим взглядом, и все закивали.
- Прокопыч, принимай отряд голодных на работу патриотов страны Советов, - весело сказал он подошедшему мужчине. – А я поехал в район и до завтра меня не будет. Братва, его во всём слушаться. Он вам и Бог, и батька родной! От него всё здесь зависит и ваши трудодни тоже. Прокопыч, пайки на шестнадцать человек заказал?
- На семнадцать. Я чо, святым воздухом питаюсь? – и услышал, как развеселившаяся молодёжь захихикали.

-6-

В первый день, отработав положенные часы, уставшие, но довольные выполненным заданием, все разошлись по квартирам. Договорились, после ужина встретиться на улице и залить снежную горку. Две недели чем-то же заниматься надо!
- Сонь, поторапливайся. Смотри, как ярко светит луна, успеем снег сгрести на кучу, - спешила Клавдия. – Варвара, а вы нам лопату дадите?
- Как в предбанник заходишь, стоит с левой стороны. Там и скребок большой можете взять. Пригодится.
- Соня, ну, ты что? – повторила Клава и обратила внимание, как та жалостливо дует на свои руки. – Что у тебя там? – и подойдя, увидела мозоли с кровяными подтёками. – Батюшка, свет мой! Вот это ты подруга, даёшь! Ты что, без верхонок работала?
- С верхонками. Я же в жизни ещё столько топором не махала. Другое дело бы коров доить или щей наварить, а топотом целый день…
- Всё равно, надо было остановиться и что-то придумать. Ой, Сонь, жалость то какая! Как с такими болячками будешь завтра работать?
К ним подошла Варя. Увидев ладошки Сони, заойкала.
- Страсти Господни! Какая ей теперь горка? Ты иди, иди одна Клава, а я заварю ромашку, промою ранки, смажу и перевяжу ей руки.
Клава ушла. Вокруг Софии собралась вся детвора и с состраданием разглядывали её раны, интересуясь больно ли ей, и как это получилось.
Когда Варя закончила перевязку в дверь вместе с морозцем вошла Клава и сообщила, что сборы не состоялись. Почти все устали и не вышли на улицу. Но во дворе ждут Иван и Алексей, хотят навестить больную. И у Вари просят разрешения войти в хату.
- Навестить больную? Конечно можно! – улыбаясь, ответила она и, посмотрела вопросительно на Соню с забинтованными руками.
- Ой, а как же я выгляжу с такими култышками вместо рук?
- Как-как? Ты же, хворая, - прыснула Клава и поспешила в сенцы.
Парни вошли, поздоровались. Варя, укладывая детей на печь, оценивающе посмотрела на вошедших и пригласила пройти в комнату:
- Как величают-то вас?
- Я - Иван, а он – Алексей, - ответил идущий первым.
 Удручённый вид больной растрогал всех, и они искренне посочувствовали ей. Но долго скучать не пришлось. Иван всегда найдёт выход из затруднительного положения и байками развеселит окружающих.
- Девчата, а вы слыхали-то последнюю научную новость, вернее научные расчёты, - с умным видом спросил Иван.
- Нет! Про что речь ведёшь? – Клава, прищурив глаза, повернулась в его сторону.
- Да, что солнце скоро сойдёт с орбиты, столкнётся с луной, и упадут прямо на землю.
- Вот это да! Откуда знаешь? – и её прищуренный глаз расширился.
- Это доказали ученые Америки, а Англичане подтвердили. И самое страшное, что это будет всё в ближайшее время?
- Да не может быть, - возразила Клава. – Выдумываешь!
- Конечно, может. Тебе, что по радио врать будут? – делал он серьёзное заявление. – Сам вчера утром слышал, когда собирался в дорогу, как один русский астроном озвучил подтверждение этой теории.
- И я тоже вчера утром по радио про солнце и луну передачу слышала. Жаль, не прислушалась толком о чём она была, – подтвердила Соня.
- Нет! Говорю же, не может такого быть. Вы, наверное, не правильно что-то поняли, – всё не верила и отрицала Клавдия. - Солнце-то, вон какое огромное! Как оно сойдёт с орбиты?
- Ага, огромное! Больше всех планет, - согласилась с ней подруга. – Ни ты ни я не знаем, что всё может случиться. Может быть, учёные и рассчитали? Тогда - это ужасно! – жалостливо посмотрела на всех Соня.
- Что-то меня совсем не манит сгореть в этой солнечной энергии, - невесело проронила Клава. - Температура – пару тысяч градусов. Не заметишь, как станешь никчёмной пылинкой или пеплом.
- Девчата, вы же знаете, что разное вокруг земли случается. То звёзды и кометы падают, то откуда ни возьмись, появляются новые планеты. Но при столкновении с солнцем!? Ни от луны, ни от земли ничего не останется, - вступил в разговор, всегда молчаливый Алексей.
- Так это что, всему тогда конец? – опечаленно спросила Соня.
- Ох! Если так, то все и всё одним разом? – прошептал Лёшка.
- Всему конец или не всему, не знаю. Но тряхнёт нас хорошенько! – продолжал утверждать Иван. - Сколько лет прошло, как Нострадамус предсказал конец света? Не зря старик рассчитывал, рассчитывал и напророчил. Вот сейчас и сбудется. Он тогда ещё говорил, что земля пострадает, но цивилизация совсем не исчезнет…
- Что?! Кто такое предсказывал? – всё больше удивлялась Клавдия осведомлённости Ивана. - И что на земле не исчезнет?
- Цивилизация, дорогуша! Ну, значит, не всё живое погибнет. Понятно? А Нострадамус, был такой учёный в древности.
- А ты его, откуда знаешь, профессор?
- Читал про него в книге «Вопросы и ответы», - быстро нашёлся, что сказать Иван. – Есть такая научная книга. Надеюсь слыхали?»
Алексей стукнул друга в бок, почувствовав очередной подвох Ивана. - А когда сбудется? Ближайшее время, это когда? – уже совсем
печально, понурым голосом спрашивала Клава, принимая всё за чистую монету. Ведь Иван так серьёзно и убедительно рассказывал, а так хотелось ещё пожить. Да и Лёшка никогда не врёт, и Сонька слышала по радио.
- Ну, наверное, в ближайший год или два, - улыбаясь, заявил он. – Время-то нужно не менее года, чтобы они до земли долетели.
- Всего год? А что же тогда делать? Не умирать же всем?
- Ну, Клав, ты не расстраивайся так, ведь не всё человечество сгинет.
- Ага, ты же не угадаешь в какой угол стукнет, да и пожар на всей Земле начнётся. И тогда уж точно, всё живое погибнет.
 - Клавочка, не огорчайся, мы с тобой обязательно останемся живыми. Вот только надо быстрее пожениться, чтобы потом можно было законных детей заводить. Сельских Советов-то не будет. А мы с тобой возрождать человечество на Земле будем. Как когда-то Адам и Ева.
- А-ах, Ва-нька! – захлебнулась от возмущения Клава. - Ах, ты болтун! Я ведь и поверила. Ну, как так можно складно врать? – поняв, что он её всё это время разыгрывал, бросилась Клава на него с кулаками. –Ну, и врунишка! Я тебя сейчас измолочу! – наступала она.
- Клавдия, не хулигань! – довольный собственной выдумкой и реакцией девушки, широко улыбался он. – Клава! Клавдия, постой, угомонись! Сама же спрашивала. Тебе было интересно, вот я и рассказывал. Клавочка, миленькая, ну правда, был такой учёный с предсказаниями, - вскочил с места и начал обороняться Иван. Но она наступала и не останавливаясь, била кулачками в его грудь. Парень ловко уклонялся от её рук, а потом недолго думая поймал их, крепко обнял девушку и поцеловал прямо в губы. От неожиданности Клава онемела и, не шевелясь, смотрела на него, часто моргая ресницами. Все развеселились и громко рассмеялись. Алексей и Соня весело хохотали. С печки раздавался детский смех. Немного в сторонке, держа Тину на руках, Варя с удовольствием наблюдала счастливый исход не состоявшейся трагедии человечества и тоже смеялась в полный голос.
- Вань, ну ты что? – очнулась Клава и, закрыв руками лицо опустилась на скамейку. Он присел рядом и зашептал:
- Клав, а что, я вполне говорю серьёзно. Если и я тебе тоже люб, давай поженимся. Я о тебе постоянно думаю. Ты мне очень нравишься, спроси хоть у Лёшки. Я ему про тебя все уши прожужжал. Да, так же, как и он, мне про Соньку, и резко замолчал. -  Ох, Лёха, не серчай, просто вырвалось, - и увидел широко раскрытые глаза Сони. Иван поднялся со скамейки, посмотрел на друга, подошёл к девушке и громко сказал:
- Сонь, Лёшка из-за тебя сон потерял, но боится открыться. Думает, что ты, его верзилу не захочешь даже рядом с собой видеть. Он хоть и дюже большой, но такой скромный и застенчивый парень, будет ещё долго молчать, ходить кругами вокруг тебя и стесняться, признаться.
Вдруг все услышали, как теперь Клавдия громко рассмеялась.
- Сонь, а Сонь, чего я тебе говорила? – спрашивала она сквозь смех. – Тут и предсказания вашего Настардама не надо. Всё и так ясно и понятно, почему он со смазливой Раиской в отдельную хату не пошёл. Лёшка, да Сонька тоже в тебя влюблённая! Уж я-то точно знаю!
- Клав, перестань, - смутившись попросила Соня и залилась краской.
- А что перестань? Сама мне говорила, что втюрилась в него! Но боялась, что из-за маленького роста, она тебе не подойдет.
- Сонюшка! Может ли такое быть? – почти стоном вырвалось у него из груди, и Алексей склонился к ней. - А я глупый все думки передумал, как тебе об этом сказать, - и чтобы увидеть её лицо спустился со скамейки на пол. – Сонюшка, поверь, правду Иван говорит, уж так ты мне люба!
Поочерёдно Варя, Клава и Иван переглянулись. Молодая мама
задёрнула на печи занавеску перед лицами мальчишек и подала к ним Тину. Мальчишки приняли сестру на печь и стали подглядывать в щелки.
Алексей поднялся, сел рядом с Соней и взял её руку.
 - Это что, у нас сегодня получается общее сватовство, не так ли? – с улыбкой спросила Варя и с интересом посмотрела на сидящую на одной
скамейке молодёжь. – Лет-то вам сколько? Жениться можно уже?
Все как по команде кивнули.
- Сонь, и ты полные семнадцать годков имеешь?
- Да-да! – затараторила Клава. - Она даже старше меня на три месяца.
- Алексей, а твоя невеста уж больно мала, должна ещё подрасти, - и Варя засмеялась.
- Ростом не тянет для невесты. Как целоваться будете? Табурет с собой носить? – веселился Иван.
- А я её на руках буду носить. Сонюшка, иди сюда, - и он с лёгкостью поднял девушку на руки и поцеловал.
- Эй-ей! Осторожней, у неё больные руки! – закричала Варя. – Ты что это, как медведь, - но счастливый Алексей с Соней на руках крутанулся вокруг себя, посадил её на скамейку и, как ни в чём не бывало, спокойно сел рядом и улыбнулся Варваре.

-7-

Вдруг в дверь постучали. Хозяйка цыкнула на всех, призывая к тишине. Открыв её, попятилась назад и в дверях как будто выросла фигура председателя Спередягина.
- Доброго вечера всем! – сказал он. – Весело живёте! На улице слышно, как задорно смеётесь. Можно войти, ежели не помешаю?
- Молодёжь как по команде встали и все посмотрели на Варвару.
- Проходи, коль с добром пришёл.
- Садитесь, ребятки. Я ненадолго. Мне только одну бумагу из района Варваре Павловне передать, - и протянул ей вчетверо сложенный лист. – Ну, извиняйте, я пошёл, - и вышел на улицу.
Варя быстро развернула лист, постаралась понять суть письма и увидела внизу круглую печать. Глаза её заблестели, и она прошептала:
- Мужики, догоните его! Скорее, скорее! – и парни бросились вдогонку, а она продолжила читать письмо. Щёки её покраснели, губы шептали, шептали что-то хорошее, от чего её лицо просто светилось.
Вернулись мужики. Варя бросилась к председателю на шею.
- Виталий, родненький, спасибо! – и прижавшись к его щеке губами, заплакала. Опомнившись, отстранилась от него и, вытирая слёзы, залепетала.  – Проходите! Проходите, чего стоять в дверях.
Все прошли, и потянулась минута молчания.
- Тут такое дело, - начала говорить Варя. – Деток у меня хотели забрать в детдом, – и от волнения стала теребить свою длинную косу. – А
Виталий Яковлевич поспособствовал и привёз бумагу с круглой печатью. Теперь они мои, все, законные.
- Как забрать? А что, они не ваши? – удивилась Клава.
- Четверо приёмные, один мой, - улыбалась она, глядя на
высунувшиеся из-за занавески светлые головушки, как будто родных братьев. Теперь все мои. Спасибо! – и поклонилась начальнику.
- Да ладно, Варя, чего уж кланяться. Знаешь теперь, что не мой донос был. Брат, Василий написал жалобу. Хотел, чтобы у тебя детей забрали. А когда хата опустеет, и ты меня бы приняла. Боялся, вдруг женюсь на другой, да приведу молодую жену в родительский дом. А там и так ступить негде, - и серьёзно посмотрел ей в лицо. - Ну, что, Варя, примешь меня в свою большую семью? Буду тебе любящим мужем, а детям примерным отцом.
Это предложение было настолько неожиданным, что все онемели и лишь Иван как всегда:
- Вот это денёк! Кажись, ещё не март месяц! А коты запели…
 Но Валерий Яковлевич не понял шутки и не отступая, повторил вопрос, с надеждой глядя на Варвару.
- Варя, что ты мне ответишь?
- Виталий, ну почему так срочно? Завтра и поговорили бы.
- Ой, нам пора уже уходить. Извините, мы задержались. Мы хотели только больную проведать, - и парни направились к двери.
- А кто у нас больной? – спросил Спередягин, только сейчас увидев перевязанные руки Софии. – Мозоли? Да, горе – работнички, - протянул он. - Завтра оставайся дома. Но бригада, - обратился он к остальным. - План не должен страдать. Вырабатывайте все вместе.
- Я её норму буду делать, - сказал Алексей и попятился к выходу.
Только на третий день София снова начала работать. Лёшка держал слово: успевал валить деревья и бегал к Клавдии на подмогу. А вечером навещал Соню. Теперь и Спередягин приходил к Варваре как ухажёр и сидел с молодёжью вечерами, слушая Ванькины байки. К концу недели председатель попросил:
- Мужики, завтра вечерком ваша помощь нужна. Мы с Варварой решили сойтись и надо бы перенести кое-какие мои вещички. Поможете?
Парни с удовольствием согласились. Среди принесённых вещей была гармошка двухрядка, на которой прекрасно играл её хозяин. У Сони, большой любительницы танцевать, загорелись глаза.
- Валерий Яковлевич, а вальс вы тоже играете? Ну, например, на сопках Манчжурии? Я очень люблю вальс!
- Играю. И вальс, и краковяк, и полечку и танго играю, - и пробежался пальцами по кнопочкам. – А хотите в субботу устроим танцы?
- Ой, как здорово! – обрадовалась она как маленькая девочка.
– А в хате можно танцевать вальс, не останавливаясь вокруг печки. Варвара, Клавдия, представляете, Валерий Яковлевич обещает танцы!
- Ну, если танцы, приглашайте и других, кто танцует, - сказала хозяйка, вытирая руки. – А теперь ужинать и спать. Намаялись сегодня с этим переездом, - и парни, попрощавшись, ушли.
За день был отгорожен угол для кровати полуторки за длинной до пола шторой для молодожёнов. Клава и Соня теперь спали не на полу, а валетиком на кровати Варвары, а малышку переселили на огромную печь к братьям. Но ночью она захныкала и Варя, прижав к себе, положила между собой и Виталием в середину, и так спали до утра.

-8-

В субботу, после работы, были надеты самые лучшие наряды, привезённые с собой, даже подкрашены щёчки и губы и танцы начались. Самая красивая пришла Раиса. Приталенное платье, уложенные крупными волнами волосы, белый воротничок и самое главное - туфли на каблучке. Все ахнули, увидев её! Посыпались комплементы. А она, задрав нос, прошла мимо Сони и пригласила Алексея на вальс. Заиграла музыка, но Соня не могла этого позволить и, схватив Лёшу за руку, отважно крикнула, что он её уже раньше пригласил на вальс, и потянула в круг. Хотя танцор он был неважный, но отказать любимой не мог. У всех девчат появились партнёры, и Раисе достался долговязый Васька. На удивление он был очень подвижен и хорошо чувствовал такт.
- Васька, возьми гармонь, поиграй! Пусть Виталий Яковлевич, хоть разок жену на танец пригласит, - крикнул Иван. И все вспомнили, что когда-то и Василий тоже держал в руках музыкальный инструмент. Смущённая Варвара сняла передник, пригладила волосы, и муж закружил её в вальсе вокруг печки. А как здорово они отплясали полечку! Но на следующий, а потом ещё следующий танец Спередягина приглашала Раиса и, танцуя, что-то весело шептала ему на ухо. Всем это не понравилось.
- Виталий Яковлевич, вы не отбивайте у меня Раю. Поиграйте теперь вы, а я потанцую, - закончив играть танго, шутя, сказал Васька и протянул гармонь. Но Раиса ему отказала и пригласила снова Алексея.
Ей очень не нравилось, что он всегда сидит рядом с Соней. Но снова получив отказ, она съязвила:
- Не привязала ли Сонька тебя к своему поясу, и теперь ты только на четвереньках рядом с ней ходить можешь?
- Нет! Мне очень славно рядом с Сонюшкой! – и недолго думая, подхватил её на руки и вышел в круг танцующих. Все рассмеялись. Соня обвила его шею руками, глаза его сверкали от счастья, и они тоже засмеялись.
- Виталий Яковлевич, пожалуйста, танго, - попросил Алексей и медленно под музыку, как пушинку, понёс девушку вокруг огромной печи. Оказавшись на тёмной стороне комнаты, он прижался горячими губами к её щеке и прошептал: «Я тебя люблю!»

 Рая села, и спрятала под табурет уставшие ноги. Оказалось, туфли, одолжившие у хозяйка третьей хаты ей были маловаты. Не получая больше приглашения на танец, она собралась уходить и в провожатые ей напросился Васька.
Выйдя во двор, Василий притянул Раю за плечи к себе и прошептал:
- Ну, что, дорогая, пойдём со мной. Я начал скучать по тебе.
- Вась, оставь меня. Что было, то было, забудь.
- Рай, а как же я? Мне казалось, что ты моя девушка.
- Ах! Чудак, придумал тоже! Ну, не от тебя же мне детей рожать?
- Ах, вот как! А ты думаешь, я молчать буду? Пойдём, пойдём Раиса! А то завтра же Лёха узнает о твоём потаённом сговоре с его мамашей.
- Ты меня не пугай! Я тебе ничего не обещала: ни любить, ни замуж. Нам просто было хорошо вдвоём, понятно? И всё! – и увидела слабый кивок парня. - По наказу его матери я за ним приглядываю, а через неё-то, я его и добьюсь. Пусть пока повлюбляется!! Я-то думала, а он на эту мелюзгу позарился. Ха! Красавица! Ни ступить, ни сказать! Разве ему такая нужна? Не получит он родительского благословения с ней… Вот увидишь, ещё до лета Лёшка меня, а не Соньку засватает, и свадьбу отгуляем! Вась, а знаешь, мне и самой не помешает развлечься. Танцы – скукотища, глянуть не на кого. Пойдём!

-9-

Воскресение. Всем объявили выходной. Но Софии не спалось. Покоя не давали большие еловые лапы, которые она вчера, торопясь домой, поздно заметила и не убрала с деляны. Клава очищала правую, а она левую стороны. И когда подруга крикнула:
- Сонь, ты готова?
- Готова! – ответила она. А когда побежала в сторону выхода с деляны, где уже показались парни с пилами, увидела припорошенные снегом ветви. А в понедельник сдавать участок, и бригада двинется дальше. И все увидят, что её работа осталась не завершённой. «Ой, как стыдно будет!» - думала она. - «Надо сегодня очистить. Ведь председатель не зря намекал, кто не успел, работай в выходной».
После завтрака она сказала Клаве, что договорились с Лёшкой погулять, и ушла из дома. Зашла в первую хату, Леши не оказалось. Иван с удивлением посмотрел на неё и сказал, что он уже давненько ушёл к ней. Куда он ушёл, было не понятно, но ей всё равно надо идти на деляну.
Ещё издали Соня увидела фигуру Алексея и разведённый костёр. Он вытаскивал из-под снега ветви деревьев, очищал топором и складывал в кубы. «Батюшки, это я оставила столько работы?!» - ужаснулась Соня, подойдя к нему с виноватым видом.
- Здравствуй! Лёш, ты не думай, я не специально.
- Я знаю. Здравствуй!
- Я, когда убирала, не видела. А заметила, когда вы нас уже ждали. Ну, и подумала, что сегодня уберу. А тут оказывается, они ещё и не очищены.
- Их ещё позавчера присыпало. А вчера, когда валили рядом сосну, их совсем снегом скрыло. Ничего, до обеда успею! А ты чего пришла? Отсыпалась бы сегодня, - и подошёл к ней, снял рукавицу и тёплым         пальцем коснулся её холодного носа.
- А ты знал, и ничего мне не сказал. Наклонись, - и чмокнула его в щёку. - Спасибо! – и у обоих зарделись щёки.
- Да чего там! Я подумал, сегодня с утра сделаю. Погодка хорошая,
тихо, как в лесу у деда Мороза. Иди к костру, грейся. Подбрось там веток, с боку лежат. А я поработаю.
- Нет уж! Я буду отходы на кучу носить. А ты, почему это фуфайку
снял? - спросила Соня, увидев лежащую возле костра его одежду. - Простынешь.
- Нет. Работая, не замёрзну. А идти домой, снова надену. Мне не холодно, я тепло одет, - показал он на свой свитер с высоким воротом. - Ещё баба Мотя вязала из козьей шерсти. Не промерзает и сносу нет, - и отправился к торчащему в бревне топору.
Соня подняла его огромную фуфайку, посмотрела по сторонам, куда бы её убрать со снега. Рядом из наледи торчала палка. Она накинула на неё фуфайку и, убедившись, что палка надёжно её держит, пошла помогать Алексею.
Работалось весело. Оказывается, Лёшка умеет рассказывать байки и знает много интересного. Он читал «Робинзона Крузо». Знает кто такие Достоевский и Пушкин. Его тётка, бабы Мотина младшая дочка в городе работает. Она-то и снабжает его книжками. Но Лёшина мать не приветствует эти занятия, считает – пустое дело. Поэтому он читает тайно.
Вдруг ветерок донёс странные запахи. Соня сразу поняла – жженая вата и резко оглянулась.
- Фуфайка! – закричала она и бросилась к костру.
- Что? – не понял её крика парень, но тоже побежал следом.
Под тяжестью огромной фуфайки палка наклонилась до слабо тлеющего костра, и...
Вываляли в снегу, потушили, но сгорели полрукава, полворота и полностью выгорел правый карман. В этом месте насквозь зияла огромная дырка. Алексей изменился в лице: это была отцова фуфайка.
- Лёшенька, я повесила на палку, чтобы она не лежала на снегу, - чуть дыша, пробовала оправдаться Соня. – Но, но, она такая тяжёлая и вот видишь. Лёшенька, я не хотела, - и от безысходности заплакала.
- Сонюшка, ну, теперь уже не изменишь. Перестань плакать.
- Как же ты теперь без одёжки? Замёрзнешь.
- Ничего, выдюжу! Ты только не плачь, – и пошёл к топору.
- Лёшенька, надо починить. Пойдём к Варе, я выпрошу, она чем-нибудь поможет, - лепетала она, торопливо шагая рядом.
Так и сделали, по завершению дел на делянке, отправились искать помощь у Варвары.
Выслушав слёзный рассказ Софии, и посочувствовав такому несчастью, Варя позвала Виталия в сенцы. Там переговорив, внесли большой бушлат, который когда-то принадлежал отцу Варвары.
- Примеряй, - сказала хозяйка.
- Ну вот, как по тебе сшит! Видать не ты один такой великан был, - помогая одеть, сказал Спередягин. – Владей! Пал Палычу бушлат уже больше без надобности. А теперь садитесь обедать, - и накормили их картошкой с пахучей луковой зажаркой.



-10-

Наступила долгожданная весна. После очередного двухнедельного перерыва, Соня снова с вечера собрала чемоданчик с вещами и рано утром отец проводил её до конторы, где был назначен сбор. В первой бригаде состав не менялся, а во второй после первого заезда отказалась от участия в лесозаготовках Раиска, а к третьему сбору не пришла Рогожина Валюха – захворала, подвернула ногу и бригадиру принесла от лекарши справку о болезни.
На очередную четвёртую лесозаготовку не явился Алексей, хотя бригады в полном составе должны были отправиться в шесть утра. Никто не знал причину отсутствия, но Василий сказал, что после того как вчера вечером оступившись упал в холодную реку, наверное, заболел, а предупредить бригадира не успел.
В лесу на делянах наконец-то выстроили первое здание общежития. Одна часть барака была готова, и туда заселили обе бригады и вновь прибывшую весёлую молодёжную команду из соседнего колхоза. Жилую часть барака разделили на две огромные совершенно пустые комнаты для парней и девчат. Возле барака лежала огромная куча соломы, которую надо было занести в комнаты и из них сотворить ночлег – сделать матрацы.  Парни, недолго думая, половину копны затащили себе, а вторую – в комнату девчат.
- Устраивайтесь! С новосельем! – пошутил Иван. – Клавдия, если тебе будет холодно, приходи ко мне, я согрею, - весело добавил он.
- Погреться прийти можно только Клавдии, или всех обогреешь? – развеселившись, спросила девушка из соседнего села, и со всех сторон послышались подковырки. Другие девчата тоже стали допытываться: «Можно ли и им прийти получить небольшой запас тепла?»
- А что, хорошее предложение, спать всем вперемешку, - закричал Иван. – Девчата, вы не бойтесь, мы шалить не будем, - хохотал он.
- И правда, теплее будет, - подхватили другие парни.
Но пришёл учётчик и быстро охладил их пыл, приказав бригадирам назначить ответственных за топку буржуек. А чтобы их затопить, нужно ещё притащить бревно из леса, распилить и наколоть дров. А потом дрова сушить, и круглые сутки поддерживать в буржуйке огонь. Вот только тогда в комнатах будет тепло.
А между комнат девчат и парней, была столовая. В этом заезде Софию определили работать помощницей на кухню. Повариха - тётка Мария, жена учётчика Василия Прокопыча, высоченная, худощавая женщина, под стать своему мужу, была ворчлива и дважды ничего не повторяла. Её раздражал Сонин маленький рост, и она считала, что с такого работника на кухне толку будет мало. Но девушка быстро доказала, что умеет варить и стряпать не хуже поварихи и это тоже задевало самолюбие Марии. Иногда увидев задумавшуюся помощницу (а думала она постоянно только об отсутствующем Алексее), в неё летела картошка, морковка или луковица, но окликнуть девушку по имени, не удосуживалась.
София не представляла, как просуществует без милого друга две недели. Ведь со дня их взаимного признания в любви они были неразлучны. Возвращаясь из леса в деревню, Алексей работал в конюшне, да и дома постоянно был занят хозяйственными делами. Но каждый вечер бегал на другой конец деревни, повидать свою любимую. Уже никто не удивлялся, что Лёшка танцевал танго, держа Сонюшку на руках. А она маленькая и неугомонная хохотушка не давала ему покоя, желая постоянно кружить в вальсе и не пропускала ни одного танца. Неповоротливому парню пришлось научиться всем движениям и неуклюже поторапливаясь повторять их за порхающей шалуньей. Он никогда не отказывался танцевать и ревниво смотрел на неё, если кому-то Соня обещала следующий вальс. Девушка знала, о его ревности и возвращаясь к нему, он видел её сверкающие полные взаимной любови серо-голубые глаза. А она обязательно спрашивала: «Скучал ли он, дожидаясь её?» Горделивый парень, глядя свысока отрицательно качал головой, а руками поскорее хватал и притягивал к себе. А Сонюшка непременно говорила: «Ну, ты - медведь, осторожнее, задушишь!» - и счастливая, совсем не сопротивляясь, прижималась к нему. И поэтому она чувствовала, эти две недели без него, ей покажутся вечностью.
Все новшества не радовали Соню и удовольствия не приносили даже ежедневные вечерние посиделки. Васька привёз с собой гармонь и для неё играл зажигательную полечку, кадриль и вальсы. Но она отмахивалась от приглашений и не задерживалась на гуляниях. Присутствия любимого ей не хватало, как иногда не хватает для дыхания воздуха. Все мысли ночью и днём были только об этом неповоротливом и молчаливом медведе, которого она так ласково называла и была в него по уши влюблена. Оставаясь одна, её маленькое сердечко сжималось до боли каждый вечер, и не одна слезинка утонула в её подушке. Она была уверена, что Алексея остановила не простуда. И проспать он тоже не мог. Но эта неизвестность, мучила её постоянно, а бессонница доводила до головных болей.

-11-

Прошла первая рабочая неделя. Наступил выходной, но не для Софии в столовой. Откормив обедом тётка Мария с мужем уехали в деревню, доверив Соне ужин.
Появление ввалившегося в кухню подвыпившего долговязого Васьки, застало девушку врасплох. Увидев её с полной кастрюлей каши в руках, облизнув сухие губы, парень, ехидно улыбаясь промямлил:
- Ну, что брошенная красавица, мы теперь с тобой на равных квиты. Может теперь мне в любви не откажешь? - и погладил её по плечам.
- Васька, отстань! Ты, что это под мухой? Где взял? В выходной люди отдыхают, а ты набрался. Уходи из кухни, а то тётка Мария увидит, мне нагорит тогда.
- Не горюй, Сонька, теперь я буду тебе защита.
- Не нуждаюсь. Уходи скорее, - и поставила кастрюлю на стол.
- А ты погоди, не гони меня, - полез он обниматься. - Как бы в одиночестве тебе не остаться. Тяжко будет!
- Вась, уходи от греха подальше, - маленькая Соня наклонилась и проскочила у него между рук. Повернулась и взяла с плиты огромный половник, измазанный кашей. – А ну, поспешай на выход, защитник. Сказала же - не нуждаюсь. Тётка Мария сейчас вернётся, она покажет тебе, как шариться на кухне. Не только мне и тебе брюкву на голову наденет.
- Сонь, а я видел, как они с учётчиком отчалили. Иди ко мне, так хочется ласки, - но перед его глазами появился грязный половник.
- Васька, ты, что с пьяни очумел? Я Леше расскажу…
- Есть маленько, очумел, - заплетающимся языком пролепетал он. - А ты думаешь мне легко? Раиска всегда была готова, а теперь увы! Теперь у неё есть твой заступничек.
- Не болтай гадости! Уходи, а то вмажу! - и она замахнулась на него половником. Василий успел схватить девушку за рукав и потянул к себе. Но она перехватила половник в другую руку, и он с размаху опустился прямо на худую грудь парня. Разлетевшаяся в стороны каша прилипла к лицу, ушам и горлу.
- Сонька, ты чо сдурела, чо я тебе сделал? – отскочил он в сторону.
- Не распускай руки и не болтай гадости про Лёшу, - и её глаза предупредительно сузились.
- А он другого не заслуживает, - вытирал рукавом он кашу с лица. -  Думаешь твой Лёшенька заболел? Фиг тебе!! Мать его не пустила на вырубку. К сведению, из-за тебя…
- Так ты же сам сказал, что он с вечера заболел?
- Ага! Такой бугай заболеет! Сватать сегодня они пойдут твою соперницу, а мою милую и ох, какую ласковую Раичку. Не пара ты Лёхе! – не обдумывая, что говорит, Васька, снимая кляксы каши с рубашки, стал от обиды выплёскивать всю правду. - Его мать так и сказала, что им в дом работница нужна, а не малолетнее дитё. А Раиска девка добротная, да и родители не обидят приданным. А у тебя чо есть? Ни коровы, ни телка, одна подушка? Вот так-то Сонька, и получается. Мне самому тошно. Поэтому я и надрался! А ты меня черпаком! Эх, Соня, Сонька, я ж к тебе по-доброму! – он расстроенно махнул рукой и покачиваясь между столов поплёлся к выходу.
У Софии было такое состояние, как будто она сама себя огрела этим
черпаком по голове и еле удержалась на ногах.
- Васька, стой! – растерянно крикнула она, и сорвавшись с места, бросилась догонять. Схватив за рубаху, развернула к себе и увидела, что парень плачет. – Ва-ся, - протянула она. – Вась, подожди, - шепнула чуть слышно. - А откуда ты знаешь? Ведь я не верю тебе. Лёша говорил, что меня любит, - и её голос задрожал, готовый вырваться из души, собравшейся печалью за целую неделю.
Васька шмыгнув, вытер нос рукавом и скосив губы выдавил из себя.
- Я Райке говорил, что её люблю, а она не верила. Думала, ну, что только за этим хожу к ней. Да я всегда знал, что она за Лёху цепляется, только он не смотрел в её сторону. Вот я – дурак, и надеялся, что ты сможешь Лёху удержать. А она сама мне всё рассказывала: как добивалась, как с его матерью договорилась, что та ей поможет, как к бабке бегала за приворотом. А чтобы я молчал…, одним словом…. Ты, Сонь, не переживай, любит Лёшка тебя, он сам Ивану говорил, а я услышал. Вот так и получается, жить он будет с Райкой, а к тебе бегать будет, потому что лю-бовь!
- Фу, ненормальный! Иди проспись! – замахнулась она снова на Василия, но тот, не шевелясь сверху вниз смотрел ей в глаза. Отяжелела рука и вниз повис половник, всё тело налилось свинцовой усталостью и ни сказав больше ни слова, Сонюшка, еле передвигая ноги понесла своё орудие защиты к большой печи, стоявшей в дальнем углу столовой.
Почему-то в голове как в вакууме стало пусто: ни взрыва эмоций: желания кричать от злости или разрыдаться, жалея саму себя… Казалось, вынули всё, что было раньше, а взамен что-то другое забыли положить. Поэтому и полнейшая пустота, только слышен в голове пронзающий болью нескончаемый гул. Она тяжело опустилась на стул и долгое время тупо смотрела перед собой в пол, не замечая, как онемели руки и ноги. Раздались молодые голоса лесорубов. Настало время ужина.
- Сонечка, как дела? Ужин готов? - крикнул кто-то, открывая дверь.
- Сонь, что сегодня на ужин? – долетел до неё вопрос и она очнулась. С большим трудом вздохнула и тяжёлым взглядом окинула заполняющих столовую молодых парней и девчат. К ней подбежали Клава и Надюха.
- Сонька, ты что не готова с ужином?  - спросила Надя. - Почему чашки пустые? Сонь, ты не успела? Давай поможем.
- Сонь, что с тобой? Ты такая бледная, у тебя голова болит? – обратила внимание Клава. – Сонька, да ты сама не своя, - увидев, как подруга попыталась, но не смогла встать. - Сонечка, тебе плохо? – зашептала она. - Надюха, помоги, её надо положить, а то она упадёт.
- Её надо в комнату. С глаз долой, чтоб не судили.
- Эй, Иван, - закричала Клавдия, иди сюда! Соне не хорошо, угорела, наверное. Её надо в девичью отнести.
Подбежал Иван, взял Соню на руки, отнёс в комнату и положил на соломенный матрац.
- Всё Ванечка, иди. Спасибо, мы разберёмся. Надюха, ты на раздачу встань, чтоб толкучки не было. Я скоро подойду, только узнаю, что стряслось?
- Хорошо! Я видела, каша в кастрюле на столе. Вот только успела ли она чай вскипятить и хлеба нарезать?
- Ничего страшного, чай подождут, хлеб сами нарежем. Слава Богу, тётка Мария сегодня вечером не придёт. Иди, Надя, а то там погром устроят. Сегодня же все торопятся на воскресные танцы. Сама понимаешь, - многозначительно заметила Клава, подталкивая Надежду к двери.

-11-

Соня лежала на кровати с закрытыми глазами. Свернувшись калачиком, не отвечала на многочисленные вопросы Клавдии, лишь попросила подругу оставить её в покое, потому что сильно болит голова.
- Давай я потру тебе виски, легче станет, - но Соня отрицательно мотнула головой и отвернулась к стене. – Ладно, постарайся уснуть, сон тоже лечит. Пойду помогу Надюхе на раздаче, - и накрыв её ватным одеялом почти с головой, ушла.

Следующая неделя протянулась от понедельника до субботы, как целый год. Она с трудом доживала до момента, когда без лишних расспросов могла удалиться в свой соломенный уголок и затаиться там до утра. Об узнавшей новости о Алексее и Раисе не было промолвлено ни словечка. Надежда, что Васька по пьяни натрепался, не покидала Соню, но её сердце предчувствовало непоправимое.
Василий, не помня, что точно разболтал Софии, обходил её десятой дорогой, даже иногда не ужинал, чтобы не встретиться с ней взглядом.
Возвращаться в деревню не хотелось, но девушка обдумала свои действия на все случаи и приготовилась к худшему.
Лесорубы вернулись на подводах поздно вечером в субботу. Алексей Софию встречать не пришёл. Прощаясь со всеми к ней подошёл Василий.
- Сонь, пойдём вместе, нам по пути, - не глядя в её сторону предложил он, взяв её чемодан и куль с постелью. Девушка молча кивнула и пошла впереди него. Василь знал, что надо что-то сказать, но что? У него самого на душе скребли кошки, и чувствовал себя виноватым, что эта маленькая девчонка от него первого узнала о предательстве, которое совершил его друг. Молчание затянулось.
- Хорошо, что ты мне всё рассказал, - вдруг услышал он в тиши. - А то бы я сейчас сорвалась и как влюблённая дура побежала к больному Лёшке. А там Раиска! Представляешь…, - и голос её задрожал. Но она напряглась всем телом, глубоко вздохнула и нашла в себе силы не заплакать.
- Сонь, - он остановился. - Ты поплачь, легче будет. Сонь, не сердись на меня безмозглого. Я тогда сам не свой был, поэтому и напился.
Вдруг из темноты они услышали совсем рядом голос:
- Сонька, ты ли?  Ох, опоздал тебя встретить. Кто это с тобой? – и
перед ними выросла старческая фигура отца.

P.S. Прошло время.
Алексей женился на Раисе и у них родился ребёнок.
Надо отдать должное крепости характера Сони. Она не посмела плакать, ныть и жаловаться на судьбу, хотя чувство, что её предал любимый, сохранилось на многие-многие годы.
Но однажды, случилась неожиданная для девушки встреча.
В яркий, солнечный день Первомая, София сидела на павшем бревне у самой кромки воды реки Волги. Её постоянная прежняя весёлость сменилась на рассудительность и осмысливание всех поступков. Сзади послышались шаги, она оглянулась. Сердце защемило и чуть-чуть не выпрыгнуло из груди, похолодели кончики пальцев. Но она не поднялась, осталась сидеть на месте. Алексей подошёл и сел рядом. Девушка с замиранием души почувствовала через кофточку приятное тепло его тела, и отодвинулась. Долго сидели молча. Наконец, после тяжёлого вздоха Алексей собрался с мыслями и начал говорить.
- Сонюшка, милая, я так виноват перед тобою. Да и себе жизнь искалечил. Прости меня, прошу покорно. Не сжилось и не слюбилось у нас с Раиской, как говорили мне родители. Не могу тебя забыть. Люблю и любил всегда только одну тебя! Рвется моя душа, все думки только о тебе и днём и ночью. По ночам шепчу, что люблю тебя! Сонюшка, умоляю прости, - и он как когда-то опустился перед нею, заглядывая в печальные глаза. – Дорогая, уедем из этих краёв, будем как раньше вместе и счастливы. Мне свет не мил, не могу больше без тебя, - и он склонил голову ей на колени. Как хотелось дотронуться до него, обнять, приголубить и поцеловать… Но она отстранила его, поднялась и потянула за рубашку к верху, чтобы он встал.
- Эх, Лёша, Лёша! Уж, как я тебя любила, знал только ты и Господь свидетель. Ты сам выбрал свою дорогу. Этот крест тебе и нести. Я семью разрушать не стану, у тебя ребёнок. На чужом горе счастья не построишь. Я решила, уезжаю в город, буду учиться. Прощай! – и тяжёлым взглядом окинув его огромную фигуру, повернулась и не оглядываясь пошла прочь.