Мочито. г18

Деклорация пса жытом очканутых перцев на стадии развития формул интенсикации,превратилась в приглашенный на женьщину масла,старый вытрясабильный инцыфалиат Жаконавы.
Тупые хреньдюки охлождали яйца на черном полотне и рубаи никто не читал.
Восторг от жабы переходил от кацмана к кацману и полярные противоречия останавливали целующихся президентов ,как карательные отряды меньшевиков.
Они следили за очерками Туслагульберта.
Самое старое окно смотрело на вокзал,где раздвигали ноги последователям упырей.
Смородиной были обрызганны собаки и вся туфта остановилась на кораблях вечной войны.
Точки в глазах девушки были привязанны к лепешкам из пчел и крест из меда подчеркивал красоту ее ушей.
Солидарные чюмакозяблы считали волосинки на ноге у снегурочки и хрюшкодавы вечером удостаивали колготки кибернетическими посольствами.
Гробы на клатбище начали строчить как пулеметы головами мертвецов,а в углу стояло пианино и маленькая девочка тихо играла вальс...
Мужчина в черной рубашке тихо плакал...
Он помнил ту девушку которая говорила ему о страшных сигаретах любви из-за которых сьедают мачты кораблей и делают автомать своими лагерями сознания...
Еще она говорила что красная нить существует только благодаря полемике силограффа.
И этот силографф являеться одинадцатой централью антифадного поражения.
Девочка на клатбище закончила играть на пианино и подошла к мужчине.
Тот подозвал осла и они оба на него сели и поехали к четвертой степени абрилиганизации.
Их храмы стояли по правилам четвертых системм и костры горели для того ,чтобы в лабиринтах сознания была надежда.

Конец.г.18.