Я никогда не стану космонавтом. Глава 17

                17

   Я вообще-то люблю погулять на свадьбах.
   Помню, после второго курса, почти всей учебной группой поехали мы на свадьбу одногруппника в далекую деревню, откуда он был родом.
 
   Ехали долго, несколько часов, на трясущемся ПАЗике с фанеркой вместо переднего стекла с пассажирской стороны, думали - не доедем. Ничего, доехали почти что. Автобус-то этот, доходяга, все-таки сдох, и последние три километра пришлось идти пешком под проливным дождем по глинистой дороге. Хорошо еще, что банька была истоплена к нашему приезду.
   Приняли на грудь «для сугреву» и пошли париться. В первый раз я сходил там и попарился в бане «по-черному». Кто был – тот знает, что это такое. На следующий день с утра пришлось перемываться.
   Потом мы помогали ставить столы и передвигать мебель, девчонки – накрывать на стол. К вечеру съездили в сельсовет, где расписывали молодых. По такому случаю молодоженам выделили председательский УАЗик, а гостям – автобус, хоть и было-то пути от дома до сельсовета метров пятьсот всего.

   Погуляли мы хорошо. Весело погуляли, с душой. Нет, вначале все было чинно и благородно, как всегда. Сидели скромно, оглядывая незнакомых среди гостей, и немного стесняясь друг друга.
   С правой стороны рядом со мной сидела какая-то симпатичная родственница лет двадцати пяти, слева – пожилой мужик с серьезным, как у памятника, лицом и абсолютно лысой головой. Ну, чисто Ленин с площади у нашего института, только без усов и бородки.
 
   Прямо напротив меня сидела староста нашей группы Вера Круглова, окруженная двумя местными кудрявыми парнями, которые смущенно искоса бросали недвусмысленные взгляды на ее красивые голые коленки. «Слева кудри токаря, справа – кузнеца» - мелькнуло в моей голове.
   Над головой Веры на стенке висел нарисованный на ватмане плакат. Местный художник изобразил какого-то Джеймса Бонда в шляпе, черных очках, и с поднятым до рта воротником. Агент с плаката смотрел строго и неотвратимо, прямо в упор на меня, как будто его специально для этого повесили. Поверху плаката над шляпой Бонда крупными красными буквами кричала крупная надпись-предостережение: «Трезвый на свадьбе – шпион!». Я все понял и, не мешкая, налил себе и соседям водки.

   Постепенно алкоголь возымел свое воздействие на коллектив. Чуть не каждый тост народ кричал «Горько!» и невеста с женихом не переставали целоваться. «Хоть бы поесть людям дали!» - тепло и заботливо подумал я о них.
   Взгляд соседа-памятника уже подобрел. Еще не до конца, не до улыбки, но уже смотрел снисходительно и напоминал Никиту Сергеевича Хрущева с картины, которую я видел в прошлом году в колхозной конторе, когда был на картошке. Как этот волюнтарист, а точнее картина с ним с початком кукурузы в руке уцелела, неизвестно. Скорее всего, никому не было дела до этого, да и висела эта картина в кладовой, где нам поставили несколько коек из-за нехватки жилых помещений.
   
   Соседка справа оказалась Раей, кладовщицей с районной базы «Сельхозтехники», одновременно приходившаяся жениху какой-то дальней родственницей. Как ни пыталась она мне объяснить степень родства, я, чем дольше, тем больше не мог врубиться в их сложное генеалогическое дерево. В конце концов, мне это все надоело, и я пригласил ее танцевать.

   - Сударыня! – как можно величественнее и призывнее сказал я. – Разрешите пригласить Вас на танец?
   При слове «сударыня», Рая зарделась от удовольствия, и прощебетала своей соседке, отвернувшись от меня на секунду:
   - Я сударыня! Я сударыня…
Через секунду она повернулась ко мне и лицом и вдруг погрустнела, словно что-то вспомнила.
   - Вы знаете, Павел, Вам будет неудобно со мной танцевать… - она слегка замялась, смущаясь. – Может, Вы кого-то другого пригласите?
   - Рая, ты не умеешь танцевать? – искренне удивился я, переходя на «ты». Тут я решительно встал и протянул даме руку. – Прошу!

   Рая на мгновение задумалась, но тут же поднялась с места, и тогда я понял, отчего ей было так неловко передо мной. При своем несреднем росте под метр восемьдесят, я никогда не чувствовал себя маленьким, но Рая была еще выше!
   - Сколько? – спросил я, задрав свою голову и глядя на ее макушку. – Два?
   - Метр девяносто девять, - смущенно сказала Рая. – Ну, вот видишь…
   - Ну не два же, в конце-то концов! – успокоил ее я, взял за руку и повел к танцующему кругу. – К тому же, по-моему, всем уже давно на все наплевать…

   Потом мы пели и плясали. Сначала под гармошку, потом под «Boney-M», Муслима Магомаева, «Бесамо Мучо» и еще чего-то того, что уже перемешалось в моей голове, которая во время медленного танца мирно покоилась на высокой груди Раи. Джеймс Бонд по-прежнему висел на стене, но как мне показалось, шкодливо подмигнул мне во время танца с плаката.
   Сосед слева окончательно подобрел и напоминал мне уже лысого казака с картины Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Вера Круглова танцевала то с одним, то с другим соседом по столу попеременно через танец. Каждый из них прижимал к себе Веру так трепетно и страстно, словно от этого зависело выполнение колхозом соцсоревнования по поставкам государству молока и мяса. На жениха и невесту внимания уже никто не обращал.

   После полуночи веселье прошло свой апогей. Часть гостей потянулась по домам, часть расползлась парами по сеновалам и банькам. Самые стойкие продолжали сидеть за столом. Плясать всем уже надоело, народ разбился на небольшие кучки и пошли разговоры о политике, погоде и будущем урожае зерновых.
   - Я центровая в нашей баскетбольной команде, - заплетающимся голосом объясняла, жарко прижимаясь ко мне, Рая. – Я если хочешь знать, могу, как Ульяна Семенова играть, а может и еще лучше. Меня даже в сборную СССР могут взять! У меня дир.. дибр.. дирд.. дриблинг знаешь какой?

   - Да, да… - внезапно и четко сказал, словно подтвердил ее слова сосед слева. Лицо его теперь разгладилось, успокоилось, и он уже спал, положив свою многоликую голову аккуратно между тарелок на стол. Тут же он приподнял ее на несколько секунду и быстро произнес, не открывая глаз. – А особенно важно соблюдать травополье… Чем же бороться с колорадским жуком? Конечно - десятипроцентный гексахлорциклогексан… Но если провести мульчирование – сорняков будет меньше.
    После этой научной тирады, лысый положил голову на стол и сладко засопел, озабоченный, очевидно, будущим урожаем. На это я ничего не смог ответить, во-первых, потому что совсем не знал, что такое гексахлорциклогексан, тем более десятипроцентный, а во-вторых, потому что уже устал и не мог говорить. Рае я только кивал в ответ, а потом и вовсе привалился к ее теплому надежному плечу.

   Постепенно усталость и алкоголь стали скашивать самых стойких. Даже шпион на плакате напротив висел уже набок, на одной кнопке, небрежно задетый одним из токарей-кузнецов. Самих работников уже не было на месте, впрочем, как и Веры Кругловой тоже.
   Это было последнее, что я успел запомнить в этот славный напряженный день.


   Продолжение - http://www.proza.ru/2019/09/15/161