Иосиф Бродский читает свои стихи

Иосиф Бродский читает свои стихи
-----------------------------------------------------
Осенью 1994 года он появился в нашем магазине на Брайтоне. Было около одиннадцати утра, в магазине в это время пусто. Я отпустил своего помощника на обед, сам стал за прилавок "на кассу", негромко слушал джазового аккордеониста Ричарда Галлиано. Звякнул колокольчик, в магазин вошел небольшого роста, неряшливо одетый штымп, в стоптанной обуви, замызганной клетчатой рубашке и в джинсах с пузырями на коленях. Прямо от двери он спросил:
- Компакты нужны?
У меня есть правило – краденое я никогда у брайтонских воров не беру. Сегодня он украл в соседнем магазине и принес тебе, завтра украдет у тебя и отнесет в другой магазин. Но здесь почему-то спросил:
- Какие диски?
- Бродский читает стихи.
Мне показалось, что я ослышался. Переспросил.
- Иосиф Бродский читает свои стихи, - сказал он.
- Много у вас?
- Коробка.
- Сколько вы хотите за диск?
- А сколько вы дадите?
- Ваш товар, вы его предлагаете, вы должны знать цену.
- Восемь долларов за штуку.
- За восемь долларов я буду эти диски продавать, дайте мне что-нибудь заработать.
- Сколько вы хотите заработать?
- Хотя бы половину.
Мы сошлись на пяти долларах. Он выскочил на улицу и через витрину я увидел, как он открыл багажник плохонького крайслера с нью-джерсийскими голубыми номерами и вытащил две коробки. Я сразу же рассчитался с ним наличкой за пятьдесят штук и спросил:
- А что в другой коробке?
- Мой диск.
- В каком смысле ваш?
- Я сочинил, я записал.
Он достал из коробки компакт диск, где на обложке был изображен сигаретный, с губной помадой, окурок и написано: «Юз Алешковский». Пока я разглядывал диск, он прислушивался к музыке, которая доносилась из колонок, и спросил почему-то встревоженно:
- Кто это?
- Галлиано играет Пьяццоллу.
- Ох, как хорошо. Продается?
- Нет. Это мой собственный.
- Давай поменяемся. Я дам тебе два Алешковского.
- Разрешите,  я вам его подарю.
- Разрешаю, - сказал он с симпатичной московской наглецой.
- Давайте знакомиться, - я протянул руку.
- Через прилавок не буду.
- Западло, что ли?
- Западло.
  Мы подружились, он позванивал мне. Рассказывал о своей жизни в каком-то промышленном районе в Нью-Джерси, где он недорого, когда пришли деньги от первой книжки, смог купить себе домик. Что-то его сильно угнетало. Что, я понял, когда однажды, без предупреждения, он заявился ко мне домой с нестарой еще , симпатичной женщиной .
Представил ее:
- Моя жена.
Она спросила у меня с пьяным кокетством:
- Рабинович, где у тебя здесь туалет?
Я показал, но она почему-то не последовала дирекшен и пошла лунатически бродить по дому. Алешковский вздохнул, по-еврейски развел руками.
Вскоре Юз по каким-то делам улетел в Москву и попросил меня встретить его на обратном пути в аэропорту.
В назначенный день в JFK я стоял в ожидании Алешковского в павильоне Дельты. Уже прошли все пассажиры с ближайшего аэрофлотовского рейса, которым он должен был прилететь, уже сняли весь свой багаж с багажной карусели, уже отключили за ненадобностью багажную карусель, а моего друга все не было. Неожиданно подошел человек в униформе и спросил:
- Вы ожидаете мистера..., - он прочитал по бумажке, .. АльЕшковски.
- Да.
- Вы говорите по-английски.
- Да.
- Мистер АльЕшковский не говорит по-английски. Не могли бы вы нам помочь?
Я выразил согласие. Мы прошли служебным ходом к столу таможенного досмотра, на котором стояли три коробки с книгами. Юз вытащил одну, развернул на странице со свом портретом и раздраженно, по-русски, что-то говорил таможеннику, который слушал его с сочувственной улыбкой, с какой смотрят на жестикуляцию глухонемого. Юз увидел меня, обрадовался и воскликнул:
- Переведи этим пи...расам, что я писатель. С какого х..  я должен платить пошлину с книг, которые сам написал.
Я перевел с небольшими сокращениями.
Таможенник сказал, что не имеет значения, кто автор книг. Три ящика это - товарное количество.
- Скажи ему, что я лауреат Нобелевской премии по литературе.
- Юз, извини, но я не буду ему эту херню гнать.
Таможенник прислушался склонив голову набок к звукам русской речи, вдруг что-то для себя понял и спросил у Юза:
- Вы ситезен?
- Да, сказал Юз,  - ай эм американ ситезен. Вот же, ****ь,  мой паспорт.
- Значит вы должны платить налоги.
- С чего налоги, - взвился Юз. – Я же не на продажу везу. – Я буду дарить. Вот ему подарю, - он протянул мне книжку: -
- Презент, нах...  Хочешь тебе подарю и подпишу.
Я перевел.
- Спасибо, - сказал таможенник. – Я не читаю по-русски. Ладно, забирайте свои коробки, но в следующий раз я заставлю вас заполнять декларацию и платить налоги.
- Пошел ты в пи3ду, - сказал Юз негромко.
- Слушай Юз, спросил я у него, когда мы уже мчались на запад по пустому хайвею, ты что, в самом деле, не говоришь по-английски? Ты же приехал в штаты на десять лет раньше меня.
- Да, все я говорю, - сказал Юз. - Просто хотел им немного поипать мозга.