От Восточной к Истребительно-Охотничь

От Восточной к Истребительно-Охотничьей

****
Что такое капитализм, знают все. По крайней мере, думают, что знают. Во всяком случае, если сойдутся два человека, готовых поговорить между собой о капитализме, один без особого насилия над своими взглядами, поймёт рассуждения другого.
Разойдутся они разве что в симпатиях и антипатиях, но как раз именно эта пристрастность приведёт к тому, что отлично понимая один другого, они, тем не менее, нарисуют мысленно и вслух совершенно несхожие картины. Потому начинать рассуждения, отталкиваясь от капитализма, как от исходной точки, опасно. Можно остаться в полном одиночестве. И посему лучше для начала опереться обеими ногами во владениях старого доброго феодализма, который фактически хоть и менее известен и понятен, но зато сегодня сражаться за него или против него найдется очень мало желающих. А потому разговор можно будет провести спокойно.

Что обычный, неискушенный человек знает про феодализм? Прежде всего, что он действительно был, и нет охотников этот факт оспаривать. Затем все, кому это пришлось, очень хорошо, с пониманием, усвоили, что феодализм, вопреки своему желанию, порождает сам из себя своего антагониста - тот самый капитализм. Рано или поздно силы двух антагонистов становятся равными (точнее - сопоставимыми) и  между ними происходит борьба за господство в обществе. Если капитализм берёт верх над феодализмом - называется это революцией. Капитализм отменяет феодальные принципы и устанавливает те, что от рождения присущи ему самому.

Такова очень выгодная для пытливой мысли человека ситуация, когда он осмысливает и обобщает то, что наблюдал собственными глазами. Но обобщение на то и обобщение, чтобы распространить его уже дальше того конкретного объекта, на котором оно собственно и построено. В случае человеческой истории это означает не только распространение вширь (на другие народы и государства), но и вглубь - то есть на времена прошлые и времена будущие. Разговор о будущих временах - это в любом случае предположение, и строго говоря - ни к чему не обязывает, хотя, как ни парадоксально, касается всех, ныне существующих. Разговор же о прошлом, наоборот, по житейскому здравому смыслу - пустые словеса, но словеса эти удовлетворяют кого угодно только тогда, когда выглядят прочно обоснованными.

Поскольку феодализм существовал повсеместно, где только были общество и государство, и поскольку приход капитализма на смену феодализму был признан закономерным, то отсюда следовали два вывода. Первый - капитализм рано или поздно сменит феодализм везде. Второй - если феодализм способен умереть, значит он не вечен, а если он не вечен, тогда он откуда-то появился, у него должен быть предшественник и прародитель.

И сразу оба вывода повисли в воздухе!
Первый не так заметно, здесь можно было спрятаться за «рано или поздно». Если не происходит, значит еще рано! И тем не менее, возникнуть, развернуться и занять место господина всем известный и понятный капитализм торопился далеко не везде, а точнее - почти нигде, кроме отдельных случаев.
Со вторым выводом получилось еще хлеще. На место предшественника и прародителя для феодализма нашлось сразу два претендента - рабовладение и первобытность. И если с ролью предшественника было проще - существовал «до того», стало быть, кто же, как не предшественник. А вот с прародительством получался сбой, если прародителем является только один из формальных предшественников, как быть с теми случаями, когда именно этот предшественник отсутствовал. Получается - в отсутствии прародителя феодализм родился из ничего.

Можно предположить, что прародителем может стать и тот, и другой. Но в этом случае «зачем» и «почему» из маленьких становятся просто громадными. Мы говорим про общую закономерность, а сами на первом же шаге натыкаемся либо на исключения, либо на необоснованную вариативность. Хорош закон, если он действует в одном случае из пяти возможных, да и то не всегда.
И тогда, в поиске выхода из противоречий, по феодализму был нанесен удар. Точнее по положению о его всеобщности и повсеместности. Если феодализм переходит в капитализм не всегда, значит то, что не переходит - совсем не феодализм, а просто «что-то очень похожее на него». Это что-то было названо «восточной формацией». Восточная формация оказалась хороша тем, что в нее можно было свалить всё, что до этого попадало в исключения.
Таким образом, историю человечества развели на два ствола: ствол восточной формации и рабовладельческо-феодально-капиталистический ствол, берущий в свою очередь начало из первобытности.

Выход дал только кажущееся облегчение. Прежде всего, восточная формация оказалась вообще вне закономерностей. Более того, она стала стволом не только без вершины (в капитализм не превращается, а во что - неизвестно), но и без корня. Ведь из первобытности теперь возникало рабовладение, а допускать два варианта превращения одной и той же формации значило возвращаться к тому, от чего хотели уйти. Нелогично выглядел и второй ствол - в нём предшественник феодализма (рабовладение) оказывался во многом более развитой стадией. Да и само рабовладение, по сравнению с вновь признанной восточной формацией, по своей распространенности среди стран и государств выглядело не преобладающим путем, а как раз исключением.
Очередной шаг выглядел, как простая констатация ситуации, либо в истории есть факты, но нет законов, либо для каждой страны или области свой закон. А определение состояние человеческого общества в тот или иной конкретный момент, как формацию, следует вообще списать в архив. Формаций капитализма и феодализма не существует, как и всех прочих, нет и их революционной смены. Есть просто разные состояния общества, которых по разным критериям можно насчитать разное количество.


******
Но было еще одно направление мысли, не нашедшее развития. В самом начале возникновения понятия формаций никто не придал принципиального значения тому факту, что капитализм и феодализм - антагонисты.
То есть, если выделять феодализм и капитализм, как отдельные формации, то исходя из этого антагонизма, следовало бы сразу заключить, что это не просто разные формации, а формации разных типов. Потому смена одной на другую и происходила так бурно.

Если коротко, без деталей и подробностей, феодализм и капитализм построены на противоположных принципах, в одном политическая сила главенствует над экономической, в другом - наоборот. Отсюда вытекают, например, разные принципы государственного устройства и разные формы власти. При капитализме политическая власть вторична по отношению к экономической силе, отсюда ее слабость, регулярная сменяемость и соответствующая этому республиканская форма. При феодализме главная сила не в деньгах, а производная от места в иерархии, политика  господствует над экономикой, она в государстве - ведущее звено, отсюда власть сильная, неподвижная и форма правления единоличная.
И это различие в типах государственного устройства также распространяется на все формации, относящиеся к первому, либо второму типу.

 Для краткости феодализм и ему подобные формации иногда будут здесь обозначены как тип А, а подобные капитализму - как тип Б. Поскольку, если говорить не просто о формациях, но и о типе формаций, то их все, какие только существовали или будут существовать, следует соответственно относить к тому или иному типу.
Без долгих разъяснений общинный строй сразу отнесем к формации А, а рабовладельческий - к формации Б. Но это только первый шаг.
Принципиальная разница возможностей двух типов формаций состоит в том, что, говоря на уровне обобщения, формация А способна существовать сама по себе, вне зависимости от наличия или отсутствия одновременно с ней формации Б.  Напротив, формация Б изолированно от формации А существовать не может. Для формации типа Б, формация типа А является подпитывающей средой, источником материальных средств и ресурсов.

Рассуждая формально-логически, формация А способна просуществовать одна, безраздельно, подпитывая сама себя и при этом веками почти не меняясь. Но история свидетельствует, что есть и другие закономерности в развитии человеческого общества. Можно видеть, что всегда в среде формации А присутствует компонент формации Б - или в виде распыленного уклада, или в виде отдельных обособленных очагов, в том числе и на уровне самостоятельных государств. Но он всегда количественно ограничен в дальнейшем росте (возможностями питающей его формации А) и остается островком в окружающем его море. При этом технически формация Б всегда преобладает, двигатель прогресса в человеческом общественном производстве - это ее функция.
Человеческое общество таким образом состоит из двух взаимосвязанных частей - консервативной(А) и оперативной(Б). Рассматривать формации разных типов, просто как звенья одной общей цепи или ступени одной лестницы нельзя. Лестниц тоже получается две.

В недрах консервативной формации возникает более конкурентно способный компонент (формация-антагонист). Он вступает в борьбу с окружающей его формацией за безраздельное господство. Консервативная формация, борясь за своё существование волей-неволей в этой борьбе, навязанной ей, меняется, постепенно превращаясь в формацию того же своего типа, но ступенью выше. Проэвоционировав, она становится способной расправиться с очагами формации Б, и какое-то время празднует победу. До тех пор, пока себя не проявят новые очаги уже следующей ступени для типа Б, которые быстро пойдут на подъем и где-то даже совершат революцию (например, создав в море феодальных государств свой капиталистический остров).

Следовательно, если говорить конкретно про капитализм и феодализм, они представляют собой не последовательные ступеньки общества, а сопутствующую одна другой на определенной ступеньке антагонистическую пару А-Б. На предыдущей ступеньке такой парой были рабовладение и первобытность, а точнее общинно-родовой строй, поскольку само по себе время человеческой первобытности не составляет собой единое неразличимое целое.


Здесь, чтобы потом на это больше не отвлекаться, стоит сказать о формации социализма, как прогнозируемой, так и опытах его практического воплощения. В феодальном море возникли в своё время капиталистические острова. Примерно так же когда-то в общинно-родовом море возникли острова рабовладельческих государств. Пара антагонистических формаций вступила в борьбу. Причём борьба была не просто идейная и этическая, формация Б требовала от формации А поставки материальных и людских ресурсов, без этого она не могла бы существовать. Формация А, разумеется, эти ресурсы защищала, но вынуждена была уступать малочисленному, но более технически развитому противнику.

Парадокс в том, что полная победа формации Б (уничтожение формации А) означала бы гибель от истощения. Неважно при этом, каким конкретным путем произошла бы эта победа, захватом формацией Б всех владений формации А и наведение там своих хозяйственных порядков (формальная победа Б) или собственным преобразованием формацией А своих сущностей по принципам Б (формальная победа А). Результат был бы идентичен. Только постоянное сохранение динамического противостояния-противоборства формаций именно двух типов обеспечивает сохранность человеческого общества, как такового.

Задача формации Б - поглотить формацию А, что равносильно самоубийству. Задача формации А по уничтожению формации Б, как способ сохранения ресурсов, на этапе их равенства технически (конкурентно) невыполнима. Остаётся единственный выход - не меняя типа формации, эволюционно подняться на следующий уровень и за счёт этого одержать временную победу по пресечению расширения формации Б, а если удастся - и вообще с ней до поры расправиться. Она, конечно, потом снова сумеет возникнуть, но у человечества будет передышка.

Так в своё время общинное ополчение, сумев подняться до уровня раннефеодального войска, сокрушила и разрушила доселе непобедимые рабовладельческие государства и держала в мире верх, пока не пришлось уступить уже буржуазной армии.
Исходя из сказанного, определяются черты, роль и сущность социалистической формации. Социализм - антагонист капитализма, соответственно его место среди формаций типа А. Он - следующая ступень общества в этом типе, но в нем должны частично повториться характерные черты общинно-родового строя и феодализма. ( В этом противники справедливо «обвиняли» советский строй, но считали это не признаком типа, а показателем отсталости).
Капитализм, как формация типа Б не может распространиться повсеместно, покоряя феодальных соперников, он не поднимает их до своего уровня, а навязывает им взамен систему квазифеодальную, оставляя тем самым деление мира на собственную метрополию и ресурсную периферию. То есть он сохраняет необходимое динамическое равновесие А-Б, но по своему и под своим господством.

Задача социализма - занять главное место в формации А, и, не меняя ее типовой сущности, тем не менее реформировать и преобразовать ее так, чтобы выйти на уровень возможности говорить экономически с современным капитализмом на равных, а политически - превзойти его и принудить к глобальному отступлению. Это задача - составная часть решения проблем, вызванных непомерной экспансией и неоправданно чрезмерным производством. Проблемы эти современному человеку хорошо известны, и решить их в рамках продолжающегося наступления формации типа Б нельзя.

********
А теперь можно вернуться к паре формаций рабовладение - общиннородовой строй. В свое время были сделаны два недостаточно обоснованных допущения. Вся, так называемая доисторическая древность была обозначена как единый первобытнообщинный строй, и при этом этот строй наделялся особыми, исключительными свойствами. Он был объявлен строем бесклассовым, временем идеального равенства людей, а на существующее, уже известное неравенство просто закрывались глаза.
Важным следствием таких допущений стало определение временных и характеристических рамок такого строя - начинался он там, где начинался человек и заканчивался с появлением государств. В результате получалось, что преемником и продуктом развития такого строя становились и рабовладение, и феодализм, и всё та же загадочная восточная формация. Так, по крайней мере, с фактами в руках вынуждена была констатировать история.

С рамок, наверное, и стоит начать. Характерным признаком рассматриваемой древней формации является община. Формация-антагонист - рабовладение - общину разрушает и берет на вооружение принцип частной собственности. В азиатских государствах (восточных деспотиях), как известно, общинное устройство общества сохраняется и в значительной мере определяет их лицо. В немалой степени именно поэтому историки отказывались признать такие государства рабовладельческими.

Таким образом, мы знаем два характерных исходных типа древних государств - восточные деспотии и рабовладельческие республики. Восточная деспотия (по другой терминологии - раннеклассовое государство) возникает постепенно из разросшейся общины, в царя (деспота) превращается глава общинной верхушки, бывший вождь племени. Рабовладельческие республики возникают бурно и по историческим меркам - мгновенно, события сопровождаются изгнанием наследников всё той же общинной верхушки, другими словами - путем революции. То есть один тип государства - продукт эволюции общества, не затрагивающий его экономического и социального  устройства, а только становящийся над ним надстройкой в силу значительного количественного увеличения его членов. А второй тип возникает в результате изменения основ и сущности самого общества.

В результате мы можем сделать вывод, что раннеклассовое государство возникает в рамках всё той же общинно родовой формации, а рабовладельческая республика - свидетельство появления формации другого типа. Наступление формации типа Б (рабовладения) на формацию типа А это не только экспансия против различных племен, но и войны с раннеклассовыми государствами.

Признав, что государство не во всех случаях прекращает существование общинно родовой формации, а способно просто включать это общество в себя, мы сразу можем отодвинуть границу общинно родовой формации к иному рубежу. Общинно родовая формация (избежавшая пути перехода в рабовладение) прекращает своё существование, когда эволюционирует в формацию того же типа, но следующего уровня, то есть феодальную. Это может проходить, как в форме возникновения феодального государства из союза племен, так и в форме постепенного преобразования восточной деспотии в государство с феодальным укладом. Таким образом, становится лишним и ненужным понятие восточной формации.

Признав период «раннеклассового» государства завершающим этапом развития общинно родовой формации, мы должны строже отнестись к тому, с чего отмерять ее начало. Ключевое понятие община прежде очень жестко связывали с родом, между тем, как оно гораздо шире. Не обязательно общине быть родовой, общинные принципы не изменяются, например, и в общине соседской. И одновременно, правомерно ли распространять понятие общины на всю протяженность существования рода? Есть ли смысл называть общинниками членов рода древних охотников и собирателей, по сути членов одной семьи? Для характеристики устройства их общества понятие рода является вполне исчерпывающим.

Одновременно мы знаем и вполне заметный рубеж, разделивший древнее общество на «до» и «после». Это так называемая неолитическая революция, переход людей к оседлости, земледелию и скотоводству. Исходя из принципа пары совместного сосуществования антагонистических формаций, один из членов пары должен появиться именно тогда, когда появляются потенциальные условия для зарождения второго члена пары. То есть формация становится общинно родовой, когда внутри нее появляются условия и для возникновения рабовладения, то есть эксплуатации человека методом рабства. Это условие - избыточный продукт, появившийся именно вместе с освоением скотоводства и земледелия.
Таким образом - рамки времени общинно родовой формации от перехода племен к земледелию и скотоводству до эволюции в феодальную формацию.

Следующий вывод - если общинно родовая формация существовала не всегда, значит ей тоже предшествовала еще более древняя формация того же типа А. Ее далеко искать не надо, это и есть древний род собирателей и охотников, который можно назвать первобытнородовой формацией. Главная ее особенность - отсутствие избыточного продукта, отсутствие имущественных условий для формирования верхушки, управление на других, чисто родственных отношениях и по всей видимости матриархат. Но, если считать принцип динамического взаимодействия антагонистической пары формаций всеобщим, у первобытнородовой формации также должен быть и свой антагонист.

**********
Антагонистическую формацию для первобытнородового строя, разумеется, можно только вычислить и сконструировать, исходя из общих закономерностей. Реальна ли такая реконструкция, покажет будущее.
Образ жизни древних родов, охота и собирательство, подразумевал постоянную миграцию и как следствие изначально человеческие роды были изолированы друг от друга. Но вот в жизни людей, наступило время, когда их продвижению и перемещению по земной суше был положен естественный количественный предел.

Каждый род на вполне доступном расстоянии теперь окружали другие такие же роды, хоть и они оставались по-прежнему замкнутыми социальными и хозяйственными единицами. Род роду не мог, ни предложить что-то в обмен на что-то другое, ни даже поделиться чем-то своим. Припасы и имущество всех соседствующих родов были схожи, и к тому же не имели излишков. Но утрата изолированного состояния, вхождение в невольный и достаточно тесный контакт с другими человеческими сообществами, неизбежно означало собой принципиальное изменение окружающих условий, а тем самым возникновение прежде не существовавших возможностей. И человеческий ум не мог не сделать соответствующих выводов.

Человеку, обладающему не животным, а более сложным уровнем мышления, в какой-то момент стало очевидно, что при благоприятном стечении обстоятельств, более простым и продуктивным способом добычи будет не гоняться за зверем, а истребить какую-нибудь людскую семью, забрать всё ими запасённое, а заодно пустить на пищу и всех перебитых. Неизбежно нашлись и люди, решившиеся воплотить новый вывод в жизнь. Появился альтернативный способ добычи пищи, окончательно выделивший человека из мира неразумных творений природы. Человек увидел способ извлекать продукт не только из окружающего косного мира, а также и из постепенно обособляющегося в самом себе искусственного мирка, создаваемого самим человеком.
Новый, альтернативный традиционному, способ пусть еще не производства, но получения материальных благ был опробован и постепенно освоен. Традиционный уклад - уклад родов охотников и собирателей, в качестве безраздельно господствующего прежде способа производства типа А, должен был поневоле, как это и происходит всегда, стать его базой и питательной средой.

Наряду с родами, недоброй, но корыстной волей, возникают отдельные прежде небывалые группы «охотников на людей», своеобразные ватаги, которые представляют собой  локальные, самостоятельные ячейки первой из Б формаций, которую можно именовать, например истребительно-охотничьей. От традиционной охоты они, вероятно, тоже не отказались, но перестали видеть различие между охотой на зверя и охотой на людей. Правда такой, выгодный, но и опасный промысел требовал уже не рода, а именно ватаги, как более подвижной группы, не скованной ни семейными, ни имущественными ограничениями. Только в таком случае он мог всегда брать в поединке верх над традиционным родом.

Кровавые столкновения и людоедство история и археология не отрицают, вопрос в том, чтобы признать эти явления для своего времени закономерными и придать им статус тогдашнего особого способа производства, как базовой основы элементов особой формации.
Впрочем, трудно отрицать, что наследием такого способа производства неизбежно стало значительное совершенствование оружия и тактических приёмов (появление военного вооружения и попутное улучшение охотничьего), а также появление в человеческой практике первых структур, основанных не на родственных связях, а исключительно личностных качествах, и построенных методом выборности. Возникновение первых сообществ, базирующихся не на женском, а на мужском наследственном праве, возможно, коренится также здесь.

 Кроме того, не подлежит сомнению, что предполагаемое существование враждебных противоборствующих образований на основе истребительно-охотничьей формации мощно подтолкнуло и стимулировало первобытные рода древних охотников и собирателей к сдвигу в сторону оседлости, освоения скотоводства и земледелия, как базиса более сильных структур, способных реально противостоять агрессивному напору.   
Первобытно-родовой строй поневоле эволюционировал - впрочем и не без применения силы - в общинно-родовой, создал постепенно мощные земледельческие общины, а затем и раннеклассовые государства, которые кардинально решили вопрос защиты своих членов от диких ватаг  и тем самым исторически приговорили истребительно-охотничью формацию.

Верна такая концепция или нет, остается вопросом, но она, как представляется, вполне заслуживает серьезного анализа и проверки.
По крайней мере, эволюционная градация в ней прослеживается четко. Охота на людей и их припасы, прямое истребление себе подобных и людоедство, сменяется при рабовладении на принудительное рабство, а при капитализме - на цивилизованную мотивирующую эксплуатацию. Три ступени восхождения формации интенсивного типа Б от прошлого к будущему.