Тополя

Городские тополя разные, как люди.
Но такие же обыденно привычные. Поэтому мало кто из проходящих по улочкам сотен людей всерьез рассматривает  эти деревья. Не  пялимся же мы, в конце концов, на прохожих. Это не вежливо. И не интересно.
То же и с зеленью. Только она нас интересует еще меньше.
А зря.
Они  забавные.

Вот молодой тополек вцепился  в школьную ограду. Вихрастый, с непослушно торчащими во все стороны волосенками подростка. Юный, угловатый – еще расти и расти ему.
Стоит  не к месту.
Хочется прогнать его восвояси. Мол, чего тут присох? А ну, беги прочь!
И будто бы он уже искоса смотрит на тебя, ожидая этого повеления, опасаясь его,  уже готовый перечить.

А через дорогу  загибается старый,  чахоточный. Уже добрая треть его кроны превратилась в корявые, узловатые и болезненно-серые пальцы старухи. Они беспорядочно  растопырены. Частью тычут в небо, частью  судорожно кривятся под спудом болезни ли, старости ли?
А кое-какие и  укоризненно  указуют на прохожего: «Гляди, что-то ждет тебя  впереди. Нехорошее…»
Но рядом. Совершенно бесстыдно процветает высоченный красавец. Это молодой и наглый буржуа. Листья его, лощеные и яркие, блистают под  беспощадным августовским солнцем. Он одет в великолепную крону правильной формы. Кажется, даже с карнавальной мантией, которая шелестит на легком ветру, придавая особый шарм и шик облику  бездушного  здоровяка.
Склонились вокруг под тяжестью дней несколько деревьев простолюдинов.  В поношенных, местами  даже затасканных и засаленых нарядах. Грубовато скроенные фигуры их всегда в большинстве на улочках городка.
Четырехстенной бетонной коробкой стоит наш квартал в сотне метров от берега реки. Нет зелени внутри каменного квадрата, нет ее и за периметром. Не спешат люди озеленить окрестности. Да, и не очень-то растет тут. Почва что ли такая?

Но один был.
За домом, на пустыре, вымахал этот великан. Взрослое, стройное и цветущее дерево. Стремясь к солнцу из тени  холодной коробки  многоэтажного дома растение рвануло вверх изо всех сил и за долгие годы сумело –таки перерасти  пятый этаж. Богатые зеленые  ветки раскинулись во все стороны, жадно хватая солнце за руки, забирая себе все его внимание, требуя, отнимая,  отталкивая весь мир.
Это и решило его судьбу.
Людям не понравилось именно  то, что дерево лишило их комнатенки солнца.

Уничтожали её  спокойно и обдуманно (почему-то мне всегда казалось, что это она).
Вначале обрубили слишком выступающие мощные и зеленые ветки, затем по частям, начиная сверху распилили и  уронили ствол, оставив уродливый остов метра в четыре высотой. Который отвратительным , мертвым  обрубком уставился  в небо.

Грубо конечно.
Но, известно, что это отнюдь не конец.
Только не для  городского тополя. Ведь с ними именно так и поступают. Отпилят, обрубят, обрежут все, что можно и бросят на произвол и, даже, кажется, что на погибель.
Но, нет.
Уже через месяц деревья  эти дают новые ростки , укрываются широченными  ( компенсируя потерянную крону) мясистыми листьями, и цветут и растут  продолжая свою вторую жизнь,  грубой рукой человека данную. И юность новая их выглядит порою еще краше, чем былое.
Наш же тополь должен был погибнуть.
Его густая крона больше никак не соотносилась с планами жителей дома, чьи окна выходили на эту сторону квартала.
И  добрые люди притащили несколько автомобильных шин, обложили ими  покалеченное, но не погибшее пока дерево,  и подожгли, чтобы не оставить ему шансов.
Всю ночь зловещие отблески пожара  блуждали по стеклам окон равнодушного дома.
Утром глазам  жителей  предстал почерневший, обожженный, и уже мертвый ствол.
Я тоже, как и многие прохожие,  вздохнул с сожалением, шагая тем утром мимо.
После же обстоятельства сложились так, что  городок  я покинул на несколько дней.

А что такое несколько дней летом, когда природа не знает границ в своем стремлении к жизни?
Здесь каждый день меняет облик  мира, рисуя новыми широкими мазками  буйствующих трав, разрастающихся деревьев и кустов, цветущих  и погибающих. И снова цветущих… 
Спустя несколько дней я опять  шагаю по знакомой  улице.
На углу дома, за которым чернел сожженный остов мученика дерева,  мне с печалью вспомнилась  его незавидная судьба. Память угодливо  нарисовала  прошлый, утерянный теперь безвозвратно облик красавца, и стало еще горше. Я свернул за угол и увидел черный ствол все так же  нелепо торчащий на пустыре.
Но, что это?
Вокруг, окружностью метров в двадцать, словно кто-то приподнял зеленый покров. Земля будто  вздыбилась у места безобразной казни, возмущаясь несправедливостью.
Я ускорил шаг, стараясь быстрее рассмотреть интересные изменения у дерева, и, когда  приблизился тихая радость щипнула меня за сердце. 

Потому что вокруг уничтоженного, казалось бы,  растения,  из-под земли к солнцу тянулись сотни тоненьких веточек уже распустивших  зеленые настырные листочки, снова хватающие солнце за руки и  требующие к себе его самого пристального внимания.
На большой поляне, где свершилось убийство вновь торжествовала жизнь.
И жажда ее, олицетворенная погибшим, но возродившимся как Феникс из пепла живым существом, заразительно расплескивалась теперь по окрестностям, нагло раскрашивая зеленым смехом  холодные стекла окон .