Сын лесника

 Иду по единственной деревенской улице в северном направлении. Улица протянулась строго с севера на юг на целый километр. Когда приблизился к последней деревенской усадьбе, встретил пожилого мужичка, спешившего занять очередь к, обещавшей прибыть, автолавке. – Как там поживает Олег Масловский? – спросил я у него. Мужичок махнул рукой: «Здурней зусим Олег. Кожан день мокниць – дзе тольки и бярэ. Страшны зрабиуся, ни воднага зуба не засталося. Мы ужо баимся, каб чаго не здарылася – кожан дзень правяраем. Сёння совауся па сваим двары.»

 Слева, на отшибе, стоял лучший когда то в деревне Залесье высокий, рубленный из хорошей строевой сосны в чистый угол, дом бывшего лесника Николая. Сейчас в этом доме влачил жалкое существование его сын Олег. Добротный дом был покрыт оцинкованной кровельной жестью. Весь обширный двор был застроен различными хозяйственными постройками: хлевами, сараями, навесами. Виднелась и добротная баня, которая выглядела лучше некоторых домов в деревне. Ко всему этому ансамблю строений вела еле заметная, протоптанная в высокой и густой траве тропинка.

 По этой тропинке я и дошёл до крыльца дома. После просторных сеней прошёл на кухню, где на широкой просторной печи с палатями кто-то зашевелился и, кряхтя, спустился на пол по лесенке. Олега было не узнать, в глаза бросались опухшее лицо и потухший взгляд, безразличный ко всему. Наконец он меня узнал: «Это вы, Александрович? Какими судьбами? Я уже подумал, что мне уже мерещится». Он выглянул в окошко и оживился: «Автолавка пришла. Александрович, купите пару бутылок «Чарауницы» (Волшебницы), у меня яблочки есть, выпьем, поговорим».
 - Придумают ведь название для «чернил»!
 - Хорошее вино и закуски к нему не надо. Вас должны пропустить без очереди. Многие вас хорошо знают, ведь как-никак земляк по отцу.
 Пропустили без очереди и проводили осуждающим взглядом, особенно женщины. Уселись за столом на кухне. Олег металлической давилкой для приготовления картофельного пюре на закуску приготовил себе пюре из яблок. Выпили по стакану довольно приятной на вкус жидкости, завели не весёлый разговор.
 - Ну как ты выживаешь тут в одиночестве? – начал я.
 - Всё ничего, да вот только ни одного зуба не осталось. Несколько курей самопасом ещё ходят, по утрам пью яйца, молочка иногда соседка даёт, картофельное пюре – вот и вся моя пища.
 - А квасишь ты за что?
 - Старушкам по хозяйству что помогу -  отблагодарят. Отцовский аппарат восстановил, многолетние запасы варенья кончаю перегонять. Со двора пока ничего не загнал. Всё на месте и бензопилы, и телеги, сани.
 - Да тебе бы лошадь завести, смотри травы вокруг сколько. Навязал на привязь, да пусть пасётся.
 - Я уж об этом подумывал. Старик Гирелёнок недавно помер, и осталась молодая кобылка Ласточка, красавица глаз не оторвать. Ходит бедняга по деревне, пока лето прокормиться легко. Родственники из города жалеют сдавать  на мясокомбинат.
 - Ну и договорись с ними, предложи им лучшую бензопилу за кобылку, пообещай обрабатывать участок около дома.
 - Найду подход, обязательно найду, заберу к себе Ласточку.
 - Ну, вот и лады! Не стремись бросить пить сразу. Заставь себя думать, что ты сам контролируешь ситуацию: хочешь – выпьешь, хочешь, нет. Загружай себя работай, пчёлок заведи. Улья ведь добротные пустые стоят, инструмент весь остался. Волчара ты у нас ещё тот, хотя и без зубов. Люди и в гораздо худшей ситуации выходят из положения. Крепись, ещё на охоту приеду. Представь, что покойный отец наблюдает за тобой. Как бы он был огорчён, увидев в каком состоянии его наследство и сын.
 При этих словах лицо Олега исказилось душевной болью: «Прекрати, Александрович! И так тошно!»
 - Ну, не раскисать, соберись, будь настоящим мужчиной, каким я тебя знал ранее.
 С этими словами мы и расстались.

   ***

 Через год был у меня в гостях зять. Он приехал с новым купленным фотоаппаратом и начал предлагать попробовать снять пейзажи. Тут мне вспомнилась деревня Залесье, где родился и жил когда то мой отец. Эту деревню вместе с жителями сожгли фашисты во время войны. В братской могиле лежали останки его детей и первой жены (с моей матерью отец сошёлся уже после войны). Он чудом спасся, так как во время облавы находился на сенокосе в лесу. Я предложил прогуляться до деревни пешком, по холмистому старому лесу, через который проходила дорога к деревне. Идти нужно было около пяти км. Зять с охотой согласился, так как работа программиста требовала периодических физических нагрузок, да и в кадр могло, что интересное попасть.
 Мы стояли около памятника в центре деревни, где во время войны были варварски умерщвлены, не в чём не повинные, жители деревни Залесье, согнанные, как скотина, в колхозный сарай и подожжены. Мы фотографировали друг-другу, когда к нам подъехал на тарантасе мужчина. Сзади бежали красивый жеребёнок и лохматая кавказская овчарка. Присмотревшись, я узнал в мужчине сына лесника Олега.
 - Ну как дела? Рассказывай!
 - Служу лесником. Сейчас спешу на пожар. Приезжайте на охоту. Созвонимся, теперь у меня и телефон есть. Номер найдёте в справочнике.
 Проснувшись, я похолодел – настолько был чёток и ясен  сон. Растолкал жену: «Что с Олегом с Залесья, ничего не слышала?»
 - А я тебе, что не говорила? Отмучился, царствие ему небесное.
 - А пить, что не бросил?
 - Да дождёшься. Говорили женщины, что всё спустил со двора до последнего гвоздя.