Круговерть Глава 17

     А тем временем былая, привычная и устоявшаяся их жизнь — пока он пытался разобраться что к чему — уходила, как вода в песок. Ожидаемо, у него начались трудности на работе, постоянно задерживали зарплату, работал он уже не полную неделю. Сын уехал учиться в Москву, дочь поступила в техникум, в Иваново, и тоже жила в общежитии, приезжала не часто. И с женой тоже: с женой они либо стали отдаляться друг от друга, либо по-настоящему никогда близки и не были. Однажды он вдруг ясно увидел, что кроме привычки жить вместе, между ними ничего общего и не осталось. Это могло быть ещё и оттого, может быть, что он чувствовал какую-то зияющую пустоту, когда разъехались из дома дети. В этой пустоте острее воспринималось, что они два совершенно разных, чуждых друг другу человека, которые непонятно почему вместе. А Валентина тогда с ума сходила от нестабильности. Ей было не до отношений. Начавшиеся перемены в бытовой жизни держали её в колоссальном нервном напряжении. Да ещё и дети были не под каждодневным присмотром. А муж сидел за клетчатой доской и разбирал партии, если был не на работе. Муж «двигал по столу фигурки».

     А он, да, занимался шахматами, строил работающую смысловую систему и экспериментировал с ней. На это уходили все его нравственные силы. А что ещё он мог сделать? Он понимал, что в своих поисках исторических смыслов потерпел фиаско. Он не нашёл, куда бы можно было осмысленно приложить свои силы. Можно было что-то предпринимать для изменения ситуации, если пребываешь в иллюзии, что люди управляют государством, а не государство управляет людьми. Но он в такой иллюзии не пребывал. Он понимал, что государство развивается не по их велению, а по щучьему хотению. И они все, даже самые умные и властные, сильные и богатые, на это щучье хотение повлиять никак не могут. Это как дом: ты его построил и думаешь, что он должен защищать тебя и служить тебе, а дом не знает, что он дом. Он материальный предмет, который подчиняется не твоим желаниям, а законам материального мира. И в какой-то момент он может обветшать, протечь, сгореть, обрушиться и наоборот — погубить тебя, а не защитить. То же и с государством: оно подчинялось законам общественного развития, на которые человек воздействовать никак не мог.  Нет, мог. Один способ был: изменить всем людям головы так, чтобы они перестали хотеть того, что хотят, а захотели бы того, чего никогда не хотели. Это был способ из ряда фантастики.

     И объяснить это Вале он тоже был не в силах. Поначалу он ей говорил, но она ему не верила и обвиняла во всем каких-то людей, которые всё это устроили. «Жили и жили, и чего надо было все ломать?» — говаривала она, и слеза скатывалась у неё по левой щеке. А он думал на это: «Зачем же тогда вся эта смысловая система в голове, зачем понимание происходящего, если ты не можешь ничего сделать, чтобы изменить это происходящее? «Зачем?» Разве только для того, чтобы не влезть, куда не следует. «Но и то — что-то». А не лезть тогда надо было в передел собственности, которая до этого принадлежала всем, то есть никому, а теперь должна будет принадлежать кому-то персонально. Он предвидел, что драка теперь пойдёт не на жизнь, а на смерть. С кровью. Претенденты на владение собственностью будут грызть друг другу глотки. И кто в результате этого дележа будет сильнее закабалён в конечном счете, богач или бедняк, большой-большой  вопрос.

     В делёж он вмешиваться не стал, он двигал шахматные фигуры и развивал в голове шахматную смысловую систему. Она ему была ближе, чем система жизненных смыслов, потому что шахматная была закрытой. У этой системы была простая цель — выиграть партию, а значит, был конечный общий смысл. А в его жизненной смысловой системе, открытой, этого конечного смысла не было, потому что выиграть ни при каких условиях было нельзя. Чтобы ты ни делал, дело кончалось смертью. Любой смысл обрывался всепоглощающей бессмысленностью. Лично ты партию своей жизни всё равно проиграешь. Перенести все смыслы на детей? но и они рано или поздно проиграют, перенести на человечество? но и ему когда-то наступит конец, оно исчезнет навсегда, и никто никогда о нём не узнает. Ни о его существовании, ни о его целях и смыслах. Что-то тут было не так. Ему нужно было снова решать вопрос смерти, но теперь уже не на эмоциональном уровне, а на смысловом. Теперь он уже не боялся смерти, он её не понимал. На эмоциональном уровне он боялся, что понять смерть вообще невозможно.

     А он уже прилично играл в шахматы и у себя в Труд-Коллективе обыгрывал всех. Как — он не понимал. Когда играешь, ты не можешь просчитать все варианты, предопределить положение каждой фигуры и её взаимодействие со всеми остальными фигурами. Просто потому, что этих вариантов слишком много. И провести смысловую взаимосвязь от каждого движения каждой фигуры к выигрышу — невозможно. Однако шахматная смысловая система устроена так, что она сама сводит все смыслы и выдает решения на движение к победе. Игрок обычно называет это интуицией. А это всего лишь система смыслов, только эту систему нужно в голове у себя выстроить, нужно постоянно развивать и поддерживать в работоспособном состоянии. И ты будешь знать, чем и куда пойти.



Продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/17/534