Раздетая почти-что в тридцатиградусный мороз

«СИНДРОМ КАРЛСОНА».
ИЛИ
РАЗДЕТАЯ «ПОЧТИ-ЧТО В ТРИДЦАТИГРАДУСНЫЙ МОРОЗ».

Я возвращаюсь.
Хотя это не совсем так.
Меня попросили вернуться.
Хотя и это не совсем так.

Так почему же я возвращаюсь?

Да сидит в моей голове «гвоздём» та самая «Глава» или, по случаю, тот  самый «Эпизод», который не входит не в одну из частей моего «так называемого романа».
Как так?
 
А вот так, что эта глава универсальная:
«МОГУ ТУДА, МОГУ СЮДА».

И, дабы никого не обидеть, оставим её если и не в пограничном состоянии, то хотя бы на границе собирающихся произойти сейчас и далее событий.

Где же эта та самая граница?
Скорее всего – в московском Аэропорту. Так как именно там, или «в куда-то», исчезла та самая «девушка на три последние буквы с моим собственным именем по-белорусски».

Возможно, что исчезла она от того, что я уж очень неудержимо смеялась с того, что с трудом понимает «через один каждый», а уж тем более, - смеётся «через три четвёртый», или «экзотически смеётся» в единственном своём экземпляре лишь тот, кто рождён с непонятным происхождением эмоций, приблизительно, как у меня.
Маминька родная, да я и сама к своему смеху привыкала не так запросто, не так просто и вовсе не попросту.

Нет, вообще, когда всё же адаптировалась ко всему тому, что из меня выходит не с «физически- платонической точки рассуждения», то мне стало на много веселее жить.

По сути происходящего. Ведь, когда ты привыкаешь к себе сам, тебе становится не так уж глубоко важно, как на всё это все остальные смотрят со стороны.

Тем не менее…

По обе стороны на данном этапе жизни я оказалась совершенно одна. И, естественно, самым важным вопросом на данный вопрос было лишь то: «Вот, где только, затесался мой «туманный Альбион»?»
Тем временем, не имея представления о времени, я стояла и ждала свой «Великий ЧЕ». А он, в свою очередь, как мне показалось, совершенно не торопился.
Ну, не мог же он застрять в курилке?  Ведь он хоть и «туманный», но абсолютно некурящий, непьющий. Даже, более того, не имеющий не единой вредной привычки.

«Так в чём же дело?» - Спросите вы.
«Так в чём же дело?» - Тем самым отвечу я. 

… А «лента раздачи» всё бежала, раздавая всем и каждому то, с чем они поприлетали «с других концов света».
 
У меня, кроме нескольких проспектов с репродукциями «Великого Китайского Искусства», и несколькими пачечками невероятного китайского чая, ничего в общем и в целом (особо придираясь) не прибавилось.
…
И вот «Он», «через паузу ожидания» наконец таки появился. С чего моё сердце учащённо забилось. И, как только «он» подкатил, я его схватила обеими руками, абсолютно забыв, что в одной из них (до того ещё) держала свою куртку. Куртка, тем временем, шлёпнулась где-то рядом со скользящей лентой по раздаче чемоданов.

И только тогда я успела вдруг подумать, хорошо ещё, что не на эту «скользкую  доставочную».

Но вот почему-то, с теми самыми выводами оказалась глубоко не права. Уж лучше бы моя куртка, именно тогда и упала на ту самую змеевидную, чем туда, куда её угораздило.

Когда я об этом узнала? И когда я, то самое, констатировала?

Именно в тот самый момент, когда подняла «свою ручную кладь» с пола и обнаружила, что вся моя абсолютно чёрно-болоньево-матовая, на добрый такой кусище, стала явно пародировать лаковый отлив. Я в ужасе стояла и даже не догадывалась:

«В чём же это моя куртка?»

А «лента мыслей», не теряя времени, ускорялась тут же и сразу:

« - Может, в бензине?
- Нет, вроде им и не пахнет.

(Хотя, как на духу, в тот самый «удивительный момент», я ещё всё боялась даже принюхиваться к своей верхней одежде).

А ведь, хотя бы принюхаться, очень даже стоило. Так как на улице стояли самые настоящие, и в полной своей готовности, «крещенские морозы».

- Может, в подсолнечном масле? Или в чём-то из того самого рода продуктов? Где, и в таком случае?.. О нет, прощай «моя подруга всех невзгод»».

И вот, пока я справлялась со «своей собственной трагедией» в виде безымянного диалога собственных мыслей, рядом очень громко зашептались люди:

«Смотрите! У женщины куртка в чём-то».

Вот именно! – «в чём-то!».

Но вот - в чём?.. эта самая куртка? – меня в данном случае интересовало не чуть не меньше всего этого «шептункового окружения».

- Девушка (не называя меня женщиной, видимо,  якобы желая подбодрить, обратилась ко мне та самая немногая из сочувствующих), а как вы сейчас в самолёт-то пойдёте?

«По трапу» - Хотелось ответить всем одновременно саркастическим ехидством.

- Я не знаю, как я вообще пойду в автобус, который везёт к самолёту. Хотя, нет. Знаю.
- И как? – Удивлённо поинтересовались «сочувствующие».
- Раздетой.
- Раздетой? «В почти тридцатиградусный мороз»?
 - Так не совсем же раздетой. Я всё же – в платье.
- В платье? В тридцатиградусный мороз?
- «В почти тридцатиградусный».
- А может, у вас в чемодане, во что переодеться есть?
- Переодеться-то как раз таки есть во что. Но только не в то, что подойдёт под «почти тридцатиградусный мороз».

И тут, о Господь со мною, заговорил голос разума, но, как оказалось, устами совершенно мне незнакомой и очень даже не младенческой  женщины:
- Там, за поворотом этого коридора, есть уборная… Только постарайтесь  не задержать рейс. – Добавила она мне вслед.

«Здравствуйте, я ваш «счастливый случай», кто я такая, чтобы ради меня задержали рейс?»

И вот, в тот самый час, когда, поставив своего «молчаливого спутника» «в стороне своего непредвиденного обстоятельства», и, включив тёплую воду «из-под аэропортовского крана», в том самом месте, куда направил меня «тот необходимый голос из вне», я впервые и, почти без свидетелей, дотронулась до того самого блестящего пятна. И, представьте себе моё удивление, когда вдруг обнаружила, что оно оказалось липким.

«О, ужас! Катастрофа! Что делать? Что это?» - Первые безудержные мысли человека в непредвиденных обстоятельствах.

«Что делать? Что делать?.. Для начала - понюхай». - Подсказывал внутренний голос.
И, правда. Без вариантов. Ничего  другого не оставалось, как принюхаться к этой вот самой «трагедии».

И каково было моё удивление! Когда я вдруг обнаружила, «как же приятно пахнет та самая моя трагедия».
Нет! Скорее –  каким не детским оказался восторг, когда мне понравился этот самый запах.
…
Я даже на несколько секунд задумалась: «Малина или клубника?»
Вот именно! «Трагедией» оказалось ничто иное, как «малиновое варенье». 
«Бедный человек, который потерял такой «превосходный ""презентовый" продукт".  – С искренним сочувствием подумала я и стала быстро и легко смывать рукой с болоньи всё-то самое липкое и вкусно-пахнущее, и всё ещё жалея того несчастного, кто не довёз по назначению эту, так называемую мною, «трагедию».
Особый восторг, после «трагических событий», дополнительно пришлось прочувствовать ещё и выйдя в куртке, совершенно без пятна и совершенно в сухой, потому как "болонь", не в зависимости от цвета, под сушкой для рук, высыхает быстрее, чем сами руки.

Те самые «наблюдатели» удивились:

- У вас в чемодане оказалась куртка-близнец?
А я, удивившись, что меня ещё в этом зале не забыли, только ответила:
- Куртка змея.
- Это интересно как?
- Хочу – глянцевая. Хочу – матовая.
…
А ведь в самолёт, как не странно, всем нам ехать не пришлось. Так как, мы все (пассажиры нашего рейса) шли заданный путь своими двумя. Не то по утробе кита, не то по какой-то космической соединительной трубе.

Попав, наконец-таки, в салон «железной птицы», какого было моё удивление, что он, не смотря на все свои щедрые габариты, оказался  почти что пустым.
(Хотя, вероятно, всё это только – пока).

Посидев пять минут. Нет, не в исключительном одиночестве, я вдруг было начинала подумывать, что не по тому (вдруг) каналу сюда прибыла и (вдруг) не в тот самый салон. 

А ещё, что интереснее того, через каких-нибудь там ещё пять минут, точно, хоть и потихонечку, обязательно начала бы (вдруг) паниковать. «Мол, где все?» Или «мол, почему я не там, где все те, кому в том самом направлении лететь?»

Но тут, о чудо! – Где чудеса со мной вот просто никак не хотели заканчиваться. Передо мной явились целых два богатыря. Да-да, «как из той самой детской сказки про всех трёх».

Естественно, хотела было спросить, «Где третий?». Нет, не подумайте, что для каких либо там соображений. 

Хотя, какая разница? Если, что-либо спрашивать, я всё равно, передумала.
А вдруг – иностранцы?

Хотя «твёрдое «нет»». То было совершенно исключено. Из Москвы в Минск? Иностранцы?

Хотя и это, ещё «хоть не как» могло бы случиться.
Хотя… Такие-то габариты могут быть исключительно только у истинных славян.

-  Вы летите на этих местах? – Несуразным вопросом, вылетел из меня «тест-контроль».
- Да.

««ЕС!» - На чисто русском! Даже без акцента» Целое полноценное слово «ДА!»».

- А почему ваш друг стоит в проходе?
- Мой коллега не может столько времени стеснять своё тело в непредвиденно малогабаритных сидениях данного  вида транспорта.
- Так вы же ещё огромнее?
- Так я уже привык.
- Что привыкли?
- Стеснять своё тело при перелётах стандартного назначения.

Замолкла вдруг и задумалась, как обычно, вопросом:

«А может это я и есть стандартное назначение?»

И тем же временем, в себе собственно-лично и очень так тихонечко подавляла свой детский нешуточный восторг.

«Целых два габаритных попутчика! Вот это сказка! И вот так – с Москвы, до Минска! Вот это чудеса!»

Но вдруг, (сказала бы я, как в сказке, но было бы уж точно не по теме, а в обратку), я начала ощущать на себе лично, тот самый нелепый, непредвиденный дискомфорт. Назовём его «Синдром Карлсона». Так как у меня, в те самые неблагоприятные минуты, начал дико вздуваться живот.

"Мамочка родненькая, что же делать?
Этот же «второй богатырь», которому дискомфортно даже без меня, в этом стандартном самолёте, мне ведь никогда не простит, не то, что попытки хоть разок  «выйти в зал заседаний», не, уж тем паче – устроенный мною, в силу собственного дискомфорта, «Сектор Газа»".
 
Я начала бороться со всеми этими дилеммами: «Господи, помоги! Услышь меня Всевышний», не дай мне опозориться при двух богатырях к ряду. Уж лучше умереть».
Последняя просьба, видать, была совершенно лишней. Хотя, что уж и говорить, Бог меня очень даже услышал. Но не так, как мне бы там себе захотелось. Он решил мне предоставить ту самую возможность умереть от стыда. 
Плюс, ко всем там своим этим всем «комфортам»,  я вдруг резко стала ощущать ещё и зуд на собственном лице.

«Господи, за что?»

А вот тут Он меня уже не услышал.

Или я не услышала Его. И скорее всего потому, что мысли мои были заняты тем самым вопросом «о правдивом зеркальце». И ещё сложнейшим из вопросов, «как мне его достать? При том при всём, где бы оно там себе не находилось.

В тот самый момент Богатырь близсидящий и, естественно, «на последние три буквы, где обязательно в окончании «…Й»»,  что-то заподозрил:

- Всё хорошо с Вами?
- А что со мной может быть плохо? - Как-то без особо уверенных "ударенческих акцентов" произнесла я.
- Просто, Вы как-то резко замолчали.

«Ничего себе резко. Если бы Вы только знали, с чем связаны все эти «резкие молчания»».

- Я вот хотела бы ручную кладь попросить, но – стесняюсь.
- А что же так? Сейчас разбужу коллегу.
- О нет. Не стоит. – Резко, хоть и шёпотом отозвалась на предложение.
- Но если это так срочно?
- Так моя та самая ручная кладь, стоит у меня в ногах.
-…?

Эти глаза полного недоумения я не то, что никогда не забуду, они вообще, с того самого дня, во мне живут.

- Я  могу вам помочь? – На английский манер, но чисто по-русски, спросил рядом сидящий богатырь.
- Сомневаюсь. Почти что уже стоном, но, с «запрограммированной улыбкой», выдавила из себя то самое необходимое во спасение слово. 

А что мне оставалось делать? Я же не знала, как долго могу контролировать в себе непредвиденный и, ранее никогда и никому неизвестный, «Синдром Карлсона».

Зеркальце, чрез все мои удачные порывы «со сдерживанием всего того дискомфорта тела», всё же, через некоторое время, было в моих руках.

И, о силы небесные!.. тот же вопрос опять и снова: «Зачем?» «Зачем я его достала?» Уж лучше было бы догадываться, чем очевидно убедиться, что, таки да, я сегодня не в самой лучшей своей форме.

Глаза с остатками макияжа, после многочасового перелёта, с теми самыми косметическими слезливыми разводами от комедии «ГОРЬКО». Пятна по всему лицу, не то от резкой смены климата, не то, от предчувствия резкой смены питания и в особенности – питья. А может, как раз таки, от того самого изобилия, когда я себе позволила даже больше, чем мог выдержать даже «мой переводчик». Мам-ма-мио, сохраните мне хоть каплю того, чем я ещё сутки назад была привлекательна. 

… А ещё, «этот самым зуд над верхней губой!», когда я начинала с ужасом догадываться, что, реакцией на очень сильный мороз, с меня препративнейшими малюсенькими водными пузырьками, начинала выходить вся та самая неприятная инфекция.

Мне стало окончательно грустно.  В отчаянии, голова начала клониться к окошечку.

- Вам точно хорошо?
- Всё относительно. Наверное, надо было бы вздремнуть?
- Так уже поздно.
- В смысле?
- В том самом, что через двадцать минут мы будем в точке назначения.
- Но Ваш же друг спит?
- Так он же уснул ещё до того, как мы взлетели.
- М.

Я закрыла глаза, откинула голову назад и прислушалась к себе.
И Бог меня таки опять услышал. «Синдром Карлсона», если и не исчез из моего нутра, то явно притупился. Возможно, сработал "тот самый эффект переключки" с невыносимого недоразумения в обыденную суету. Ещё через каких-то там пять минут я смирилась и со своим непрезентабельным видом и даже подумала. В общем, какая разница, как ты выглядишь в данным момент? Если, по большому счёту, всё равно, в жизни всегда важно лишь то, КТО ТЫ ЕСТЬ НА САМОМ ДЕЛЕ.

И с этого самого момента мне стало легче жить.
«Богатырь близсидящий» подарил мне визитку, как будто бы зная, что я их, в неком образе и роде, чуть-чуть коллекционирую.

Да, я больше никогда не видела ни одного, ни, тем более, другого из летящих со мною богатырей.
Скорее, всё по той самой веской причине собственной непрезентабельности того самого перелёта.

Вы, наверное, обязательно спросите, «в чём же мораль всей той сказки?»

Возможно, в том, что Господь на самом деле нас всех безукоризненно любит. Ведь, что такое внешний вид той самой моей непревзойдённой ситуации, если учесть мою, так сказать, «сказочную биографию»? Где я порой и сама, когда вчитываюсь в её, а уж, тем паче, когда задумываюсь над ней, ужасаюсь, при всём том раскладе, «на каждой важной встрече с реальным акцентом» «помогите мне не оставаться одинокой до конца жизни». И тогда я реально понимаю, что я должна выглядеть ещё похлеще, чем...
Хотя, Боже упаси, похлеще!..
Тут даже я не вынесу.