Искушение Хищника. Часть - 6

Это были не просто слова, не объявление о намерениях, не пожелания самому себе. Сказав это Пол был уверен, что больше никогда в жизни не возьмется за сигарету. И не потому, что он испугался болезни. А просто потому, что это был его жизненный принцип: сказал, значит сделал. Он жёстко относился, в первую очередь, к самому себе.
Открытую пачку сигарет он положил на самом видном месте и потом, всегда  натыкаясь на её взглядом, вспоминал данную себе установку - "Я, бросил, курить". Нельзя сказать, что он особенно остро испытывал физическую потребность в никотине. По сравнению с карцером в тюрьме, она не значила ничего. Однако были моменты, когда неосознанно рука опускалась в карман, в поиске сигарет. Тогда снова в сознании всплывал устный запрет. Раньше, обдумывая какие-то вопросы, Пол, даже неосознанно, закуривал, но при этом не терял хода мыслей. Теперь же, данное обещание, несколько сбивало и отвлекало. Ему приходилось, иногда даже вслух, повторять - "Я бросил курить. Я бросил курить". И это был единственный недостаток, связанный с отказом от вредной привычки. Правда, со временем, появилось ещё одно явление, которое никак нельзя было воспринимать  серьёзно: он начал видеть сны, в которых курил. Самое интересное - начинались они с того момента, когда сигарета уже докуривалась. То есть - не было колебаний, закурить или нет, не было искушений, а был уже свершившийся факт. И здесь же, во сне, он не на шутку пугался проявленной слабости. Пугался настолько, что просыпаться в холодном поту, до крайности злой на самого себя.
Потом, когда сознание сливалось с реальностью, он облегчённо вздыхал, расслаблялся и снова засыпал.
Однажды ему приснилось, что он курит, управляя автомобилем. В жизни он никогда так не делал. Казалось, во снах он прятался от самого себя, что бы втихаря, как школьник, выкурить сигарету.
Трасса была пуста, автомобиль двигался медленно. Пол выпускал дым в открытое окно, проклиная, на чём  свет стоит себя за слабохарактерность, но при этом докуривая сигарету до последнего. И в это время его обогнал зелёный "Жигулёнок".
Пол суетливыми движениями сделал подряд три затяжки, выпустил плотную струю дыма, выбросил окурок и, ухватившись руками за руль, нажал на газ.
BMW взвыл и, бесцеремонно пересекая две сплошные разделительные полосы, рванул вперёд.
Для мощной, восьмицилиндровой машины ни составляло труда нагнать "Жигули" первой модели. Поравнявшись с ней, Пол сбросил скорость, чтобы увидеть - кто же дерзнул его обогнать.
За рулём сидел молодой парень. Почувствовав на себе взгляд, он медленно повернул голову в сторону опережающего автомобиля.
Казалось, у Пола всё оборвалось внутри. Сердце затрепетало как раненная птица в предсмертной агонии - посредине лба у парня находилось тёмное пятно, от которого кровавая струя, отпускалась через переносицу на правую щёку и дальше стекала вниз по лицу.
"Это же...  мент" - промелькнувшая мысль была подобна молнии, пронзившей его тело.
В это время, громадная фура, неизвестно откуда появившаяся на встречной полосе, с бешеной скоростью неслась на Пола. Он успел её заметить только в последнее мгновение...
Пол сидел на кровати и тяжело дышал. Трубный, протяжный звук клаксона, искажённый суммой скоростей двух автомобилей, стоял в ушах. Мокрые от пота волосы слиплись на лбу. Первый раз в жизни он почувствовал, что такое кошмарный сон, в котором не было шансов выжить.
Он долго лежал на спине, сбросив с себя одеяло и раскинув в стороны руки.
"А мертвецы мне раньше не снились..."
Явившаяся мысль не вызвала эмоций. Она уже даже покоилась на волнах сладостной дремоты, постепенно уносившей его в тихие объятия короткого сна.
Но вдруг Пол снова подхватился, словно его тело окатили ледяной водой, и  с глубоким вдохам сел на кровати.
"Та девушка, из банка, которая нам открывала двери, чтобы впустить ментов... Это же она тогда сидела в зелёных "Жигулях"... Она меня узнала... И это был не сон".
Пол достал из пачки сигарету, остановился в тревожной задумчивости и, глядя в пустоту, растёр её между пальцев.
Он не мог поверить, но сопоставляя в воображении лица, всё больше убеждался, что это, всё-таки она.
Ферзь выслушал его очень внимательно.
- Но ведь ты был в маске - сказал он - Или ты снимал маску?
- Нет.
- Тогда как она тебя узнала? Ты, наверно, всё-таки, что-то перепутал. Или она обозналась. Понимаешь, по своим каналам я контролирую ситуацию. А ситуация на девяносто пять процентов складывается в нашу пользу. Ведь в действительности никто не верит, что всё получилось случайно: отключенная, для ремонта, сигнализация и видеонаблюдение, открытые двери комнат и сейфа. Следаки бьют на то, что это ограбление организовали сами работники банка. Вот, кстати, твой мент, это и есть пять процентов сомнения, которые всё портит. Зачем ты стрелял в него? Мог бы, проста, дать в лоб, и тот бы отрубился. Макруха их сильно смущает. Я, конечно, поинтересуюсь, какие там новости, но мне кажется твои беспокойства напрасны.
Ферзь позвонил на следующий день и, без встреч, в открытую, выложил всё - "Я говорил тебе - твой мандраж дутый. Эту девку зовут Ирина Диголевская. После того случая, у неё "поехала крыша" и она теперь находиться в "Сорочиной роще", в дурдоме, в стационаре. У тебя глюки, Пол".
В Сорочиной роще действительно жили сороки. Но эта птица к названию местности не имела никого отношения. Просто когда-то помещик Сорокин, на свои средства, построил здесь приют для душевнобольных и, поскольку, сам был врач, специализировавшимся на нервных расстройствах, то здесь жил и работал.
Растущий, в период индустриализации, город, хищнической походкой подобрался к Сорочиной роще и, словно в нерешительности, остановился на опушке. Отсюда, лесом, к лечебнице, было километра два.
Весь комплекс зданий: стационар, хозяйственные постройки, общежитие, были обнесены высоким каменным забором.
Во все времена, во всех обществах, появлялись люди с неустойчивой психикой. И если росла численность население, то росло и количество душевнобольных.
Если вначале здесь преобладали одноэтажные здания, то со временем появились многоэтажные корпуса, соединенные между собой закрытыми переходами. Единственное, что осталось нетронутым со дня основания - дворовая территория, являющейся зоной отдыха и прогулок для пациентов стационара. Теперь, как и раньше, половина её находилась под сенью высоченных сосен и елей, а половина являла из себя почти открытую местность, где среди цветочных клумб и стриженых кустов извивались асфальтированные дорожки с окрашенными скамейками по бокам.
Центральный вход был расположен в современном пятиэтажном здании со светлым, просторным холлом. Здесь также находились гардероб, справочная, буфет и пост охраны. Вдоль стен и окон стояли фанерные стулья, по пять штук в каждой сборке, с откидными сиденьям.
В справочной Полу сказали, что Ирина Дигалевская действительно находится здесь. На вопрос, можно ли её увидеть, ответили, что это решает только заведующий отделением, врач по фамилии Могур, кабинет которого находится на третьем этаже административного здания.
Могур был мужчина лет сорока. Черноволосый, с глубокими лобными залысинами, выпирающим вперёд острым подбородкам и тонкими губами.
- Без изменений... - ответил он, выслушав вопрос Пола о состоянии здоровья пациентки - Лечение, пока, не дало результатов. Мы бы вам сообщили, если бы наметился какой-то прогресс.
- Кому это - вам? - спросил Пол.
- А вы разве не из милиции? - удивился врач.
- Нет.
- Тогда, кто же вы?
- Я... я её знакомый... Можно сказать - дальний родственник...
- А... ну, понятно... - ехидная улыбка на лице  врача говорила о том, что тот всё понял по своему - Конечно, девушка красивая. Почему бы дальним родственникам не поинтересоваться... Вы в курсе что произошло? От сильного стресса она впала в гипокинетический, реактивный ступор с внезапно возникающим кратковременным патологическим аффектом, сопровождающимся агрессивными и разрушительными действиями. Проще говоря - сознания нет, реакции на раздражители тоже. Себя не контролирует, испражняется там, где стоит. Но во время вспышки гнева опасна для окружающих. Мы её изолировали. Недавно у меня был похожий случай, совершенно банальная история: перегорела лампочка в ночнике и мужчина закрутил новую. Но когда закручивал, закоротил в цоколе. Вилку в розетку сунул, а оттуда - бах!  В общем - два дня находился в таком состоянии. В себя пришёл и, что, где - ничего не помнит. С девушкой, я чувствую, будет сложнее...
- Увидеть её можно? - поинтересовался Пол.
Врач пристально посмотрел ему в глаза и спросил - "А вы уверены, что хотите это видеть?".
После положительного ответа он поднял трубку телефона и сказал - "Милочка, зайди ко мне".
По этим словам, можно было предположить, что врач так обращается ко всем женщинам. Но когда "милочка" вошла в кабинет, возникло подозрение, что это, скорее всего, её собственное имя.
Первое что бросалось в глаза - молодая, длинноногая девушка, с точёной фигурой, в коротком, ослепительно белом, халате. Лицо симпатичное, контрастное:  ярко красные губы, белая кожа, брови и волосы чёрные.
- Вот, дальний родственник хочет увидеть эээ... - врач открыл папку и посмотрел на запись - Дигалевскую Ирину, из четвёртой палаты. Проводи его.
"Милочка" с той же улыбочкой, как и Могур, посмотрела на Пола.
- Я на него халат не найду - сказала она и скривила накрашенные губы.
- Пусть любой просто накинет на плечи - посоветовал врач.
Они шли путями похожими на лабиринт, спустились лифтом и снова стали петлять по коридорам. Пройдя через просторный холл, где за столом сидел полный мужчина  в белом халате, они снова вошли в коридор и остановились у нужной двери.
Пол склонился к решётчатому окошку, на которое взглядом указала провожатая.
В палате, кроме железной кровати, не было ничего. На кровати, прикрытый одеялом, лежал человек.
- Внутрь можно войти? - спросил Пол.
Девушка тяжело вздохнула и слегка изобразила недовольную гримасу на лице.
- Только предупреждаю - там ещё не убирали - сказала она и крикнула в сторону поста - Андреевич, откройте четвёртую палату!
Судя по запаху здесь вообще никогда не убирали. "Аромат" свежих человеческих экскрементов витал в воздухе, хотя их и не было видно. На жёлтой стене проявлялось множество затёртых бурых пятен и полос, о происхождении которых не трудно было догадаться. Казалось, вся скудная обстановка данного помещения пропиталась  запахам застоявшихся испражнений.
Девушка лежала на спине, повернув голову к стене. Её  длинные, светлые волосы закрывали лицо. Чтобы его увидеть, Полу пришлось отодвинуть прядь.
На данный момент она, скорее всего, находилась под действием успокоительных препаратов. Из её полуоткрытого рта вытекала слюна, на подушке в этом месте образовалось тёмное пятно. Правая рука и нога пациентки были привязаны ремнями к кровати.
Пол хотел, чтобы она была похоже на девушку из банка и не похожа на девушку из "Жигулей". Лицо первой он помнил довольно смутно, лицо второй - отчётливо и ясно. Теперь, всматриваясь в её профиль, он не замечал похожих черт с последней. Или, попросту, может быть, не хотел их замечать.
"Конечно, если любой женщине, сделать такую же причёску, так же одеть и накрасить, она будет на её похожа" - мелькнула мысль.
За всё время нахождения в палате, он, сам того не замечая, затаил дыхание и старался не смотреть по сторонам.  Ему казалось, что дыша и глядя, он, таким образом, наполняется зловоньем и пачкается в нечистоты.
Полной грудью он вздохнул только в холе, возле поста.
- Она всегда привязана? - спросил он у "милочки".
- Да. Если во сне свалится с кровати, то дальше уже спит на полу. Поэтому нам приходится её фиксировать.
- Скажите, она с самого начала была в таком состоянии? Ей не становилось лучше?
- Нет.
- А не могли её, к примеру, посетители, вывезти за пределы этого заведения, ну, скажем, в виде прогулки?
- У её, кроме следователя, не было посетителей. Вы первый. К тому же, без нашего разрешения, не то, что за пределы этого здания, из палаты никто никого из пациентов не выведет.
Пол внимательно осмотрел холл, задержался взглядом на зарешётчатых окнах, потом на двух мужиках, внушительной комплекции, в белых халатах.
- Сбежать отсюда можно?
- Исключено! - твёрдо ответила "милочка" Милочка - А вот нападения пациентов на медработников - были. И довольно часто.
- Она? - Пол кивнул в сторону палаты.
- Ну, она так в открытую не нападала, но признаки агрессии, временами, проявлялись. Так что при возможности, вполне могла это сделать
Находясь на стоянке у своей машины, Пол окинул придирчивым взглядом весь комплекс зданий психиатрической лечебницы.
"Сверху забора, я бы ещё натянул колючую проволоку и пустил ток" - подумал он.
На радостях, в этот же день, он позвонил Ферзю и прямо по телефону, почти открытым текстом рассказал о  своих похождениях. Тот в ответ долго молчал, потом, занудно-ноющим тоном начал читать нотацию.
- Ну, зачем ты гонишь волну? Ты мне не доверяешь? Зачем ты туда пошёл? Зачем ты лишний раз рисуешься? Твой приход отмечали? Пропуск выписывали? Прошёл без пропуска? Всё равно, видеокамеры тебя зафиксировали. Хотя, с другой стороны - ты принёс ценную информацию: эту Диголевскую, по-видимому, не считают важным свидетелем, иначе, возле палаты установили бы милицейский пост. Пол, расслабься, успокойся, отдохни. Съезди куда-нибудь, развейся. Кстати, в эту субботу мы собираемся на дачу. Давай с нами. А? Шашлыки изобразим. Моя жена готовит мясо не хуже Гудвина.
- Нет, в субботу не могу. В эту субботу иду к "Мичману" на именины.
У директора рынка, где Пол держал две торговые точки, кличка была "Мичман", а фамилия - Мишман. Разницы в произношение почти не улавливалась, поэтому если кто-то хотел выделить его кличку, произносил букву -ч-  мягко и растянуто.
В самом начале, когда Пол взял этот район, здесь, на рынке, как, впрочем, и по всему городу, царили "разброд и шатание". Мелкие группировки хулиганов дрались между собой, создавая, тем самым,  дискомфорт в общественной жизни города. Казалось - все, в том числе и властные структуры, где тоже происходила своя неразбериха, жаждали какого-то порядка.
Пол быстро разобрался с криминалитетом, установил иерархию и общий воровской закон, и, поскольку оказал такую же услугу Шесту, то с полным правом мог считать, что навёл порядок во всём городе.
Как ни странно, но после этого и во властных структурах тоже всё более-менее организовалось и стабилизировалось.
Директорам рынка, на то время, был человек предпенсионного возраста. Он особо не вникал в суть происходящего, не лез не в своё дело и доработал до пенсии. На его место назначили человека с фамилией Бодай. По характеру он был упрямый, своенравный, бескомпромиссный. Ему, конечно, сразу дали понять, что "братва здесь имеет вес". Но об этом он даже слушать не хотел.
Что в городе Шатузол существует организованная преступность, власть знала. Но раскрыть и ликвидировать её не получалось в силу хорошей организованности последней. Открытого противостояния власти и криминала не было. Здесь как бы, каждая структура жила своей жизнью. Хулиганы - хулиганили, воры - воровали, грабители - грабили и так далее. В свою очередь, менты их ловли, прокуроры давали срока, судьи сажали. Следователи, однако же, в некоторых случаях, замечали, что есть преступления, за которыми стоит кто-то ещё. Но это вычислялось только теоретически. Прямых улик не было, никто никого не сдавал, уличённые в преступлении, как бы даже охотно брали всё на себя. И это всех устраивало. Руководство следаков за "глухари" не поощряло. Да и зачем им лишние проблемы, если всё хорошо сходится: преступник сознаётся в содеянном, факты это подтверждают. Криминал, в свою очередь, тоже не наглел. Если, к примеру, власть издавала закон, который где-то, в чём-то перекрывал им кислород, то криминал старался его обойти или подстроиться. Войны как таковой, с подрывами автомобилей, кровавыми перестрелками, погонями, поножовщиной, мордобоем не было. Но совсем другое дело, если отдельный чиновник, в силу своей принципиальности, амбициозности или неприязни к кому-то или чему-то, сам нарушал закон. Вот тогда криминал старался урвать себе кусок побольше. Так было и с Бодаем.
Контингент, работающий на рынке, на добрую треть состоял из бывших зеков. Кто-то был в "деле", кто-то в "завязке". Толковые и проворные держали свой бизнес, "конченые" побирались и стояли на подхвате. Существовало негласное общество торговцев, в котором регулировался ассортимент реализуемого товара, чтобы не погореть на конкуренции. Мало того, что Бодай игнорировал братву, так он ещё подмял под себя лучшие торговые точки, посадил туда своих людей, где законно, где незаконно, дал им всевозможные льготы. От этого цена на определённые виды товара на рынке упала.
 И вот как-то раз, в кабинет к Бодаю, с просьбой открыть на рынке торговую точку, зашла эффектного вида девушка, внешность которой, казалось, кричала - "Возьми меня!". Директор без колебаний воспользовался её не гласным призывом прямо на рабочем месте. Но он не мог даже предположить, что уже где-то через час после его грехопадения, в районное отделение милиции ляжет заявление о изнасиловании. Правда,  как потом выяснилось, заявление писала совсем не та особа, которая искусила Бодая. И хотя он её видел первый раз в жизни, та предоставила полный комплект доказательств: медицинское заключение, синяки, царапины на  теле, изорванная одежда и бельё, на котором насильник оставил свои следы. Особенно Бодай возмущался тем, что его секретарша из приёмной и охранник, что при входе в здание, подтвердили приход этой дамы, как раз в то время, когда он вкушал прелести смазливой красотки. Потом, через какое-то время к нему явился интеллигентного вида мужчина и, зачитав 131 статью Уголовного Кодекса, стал подробно расписывать, что случается с теми, кто попадает с ней на зону. В конце он прямо так и сказал, что за определённую сумму заявление могут забрать. В общем, до суда дело не дошло, но Бодай лишился очень крупной суммы денег. Как только всё наладилось,  он уволился с работы и уехал из города. На его место назначили Мишмана. Тот сразу определил, откуда "дует ветер" и интуитивно вышел на Пола.
Пол не нуждался в этой дружбе, но и отвергать не стал.
Торжество отмечалось в ресторане под названием "Цветок папоротника".
В просторном холе, на первом этаже, собралось много людей.
Мишман с женой, разодетые и улыбающиеся, встречали гостей и принимали подарки.
Пол хотел быть незаметным  и у него это получалось: неожиданно появился из-за спины какой-то супружеской пары, вручил подарок имениннику. В ответ получил благодарность и лучезарную улыбку.
Он только повернулся, чтобы отойти в сторону и снова слиться с толпой, как вдруг, почти в прямом смысле, наткнулся на молодую, красивую девушку.
Последний раз дочку Мишмана, Ису, он видел года три назад. Это была худенькая, рыжеволосая, конопатая девчушка, с редкими зубами. Пол тогда, проходя мимо, шутки ради, легонько щёлкнул её по курносому носику и она в ответ засмеялась. Теперь же перед ним стояла высокая, пышногрудая красавица и, глядя в глаза, мило улыбалась.
Мишман и его жена, внешне не блистали красотой. Дочь же, казалось, взяла от них только самые лучшие черты. Но Пола поразило  совсем другое...
На ней было одето длинное зелёное платье, плотно облегающее  изящную фигуру и подчёркивающее все изгибы и выпуклости.  С левой стороны, чуть выше груди, где-то на уровне подбородка, к платью крепилась ярко-красная роза. Объёмную копну рыжих волос, она зачесала назад и сверху покрыла лёгкой голубой шалью. Теперь, внешне, она была очень похоже на изображённую на карте даму червей, которую когда-то, находясь у Лисы, Пол держал в руке.
Это сходство настолько поразило его, что он долгое время стоял как вкопанный, вытаращив на девушку глаза и открыв рот. А она, игриво прищурившись, тоже смотрела на него и улыбалась.
"Этого не может быть - первая мысль, которая появилась в сознании Пола после психологического суппорта, длившегося несколько минут - Она же несовершеннолетняя. Ей нет восемнадцати. Нет, все эти гадания и предсказания - чепуха... Всё чушь, случайное стечение обстоятельств, совпадение, обобщённые фразы и не более того".
За столом девушка сидела почти напротив, всего лишь через нескольких человек влево и он постоянно чувствовал на себе её взгляд.
Может быть от этого взгляда, может от сорта спиртного, может от обилия закуски, но хмель его не брал.
Пол никогда не любил "рисоваться". Он, обычно, молча наблюдал за всем со стороны. Из собравшихся мало кого знал, поэтому теперь с гостями почти не общался.
План "слинять", появился в первом перерыве, когда гости встали из-за стола покурить, размяться, потанцевать. Свой уход Пол решил осуществить тихо и незаметно.
На одном уровне с залом располагалась светлая, просторная, застеклённая лоджия, уставленная разнообразными декоративными растениями, обилие коих превращало это место в подобие тропического леса. Сюда, обычно, приходили отдохнуть от шума застолий, поговорить по душам. Молодые подвыпившие парочки шушукались и без стеснения целовались. А вот курить здесь запрещалось, за этим строго следила администрация.
Пол проскользнул сюда незаметно и сразу же затерялся среди растений. Конечно, он мог бы смешаться с толпой и, улучшив момент, покинуть ресторан через главный вход. Но ему казалось, что если он так поступит, то обязательно где-нибудь по дороге встретиться с Мишманом. Тот, скорее всего, сочтёт его уход  признаком какого-то недовольства и, по меньшей мере, расстроится. К тому же, кому-нибудь из знакомых или не знакомых Полу людей на подпитии, обязательно захочется "почесать" с ним языком на какую-нибудь пустую тему.
Пол рассчитывал выждать время, пока основная масса людей, облегчившись и накурившись, вернётся в зал и  бросится в танцы, к чему уже во всю призывала громкая музыка. Тогда он незаметно покинул бы своё убежище,  спустился по широкой лестнице на первый этаж и ушёл незамеченным. И на его отсутствие, скорее всего, никто не обратил бы внимание.
Свежий поток воздуха, через настежь открытую раму, проникал на веранду и заигрывал с листьями растений. Пол стал на его пути и несколько раз вдохнул полной грудью.
- Скучаете? - вдруг услышал он голос за спиной и резко повернулся.
Чуть присев на краю высокой кадки, в которой произрастал широколистный развесистый фикус, на него смотрела Иса.
- Ты... - растерянно произнёс Пол и, бросив короткий взгляд на двери, ведущие в зал, добавил - почему не танцуешь?
- А меня никто не приглашает - с обидой  ответила она и, чуть наклонившись, стала рассматривать носки своих туфелек.
Пол чувствовал себя неловко. Его тело, казалось, окаменело и  сердце, как пойманная птица, обезумевшая от панического страха, трепетало и билось о стенки могучей груди. Он понимал, надо что-то сказать, но слова не находились а горло сдавило внезапно нахлынувшим  спазмом.
- Ты уже совсем большая - наконец хрипло выдавил он из себя, после чего слегка прокашлялся.
- Да, я уже вступила в детородный период - произнесла она и, как бы в подтверждение сказанного, выставила в разрез платья обнажённую до половины бедра, изящную ножку и несколько раз согнула её в колене.
Воцарившееся молчание тянулось около минуты.
- Наверно... наверно мальчик есть? - наконец, всё так же растерянно, поинтересовался Пол.
Иса подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.
Пол никогда не задумывался над определением красоты. Он мог понять - нравиться, не нравиться. Красиво или не красиво - он не осознавал. Но глядя на эти рыжие волосы, на круглое личико, на курносый нос с канапушками, на эти розовые полные губы и чёрные, пусть и подведённые брови, он, вдруг, поймал  себя на мысли, что она, оказывается, красивая. Взгляд её ясных, голубых как небо, глаз,  словно рентгеновские лучи проникал в его окаменевшую душу и беспрепятственно хозяйничал там, возбуждая тем самым, непонятные и до селе неизведанные чувства.
- А  мальчик мне зачем? - удивлённо спросила Иса - У меня с ровесниками очень мало общих интересов. У мальчишек теперь период гиперсексуальности и все их разговоры, в общем-то, сводятся к одной теме, в то время как в этом возрасте надо думать о учёбе, образовании, карьере. К тому же мальчик, точнее мужчина, нужен для создания семьи, для продолжения рода. А я, лично, не вижу с кем из своих сверстников можно продолжить род. Ведь, в сущности, продолжение рода, это передача будущему поколению наследственных качеств. А какие качества может передать моё поколение?
Иса подошла и стала рядом с Полом. Она какое-то время молча смотрела в окно, потом скрестила руки на груди и с грустью продолжала.
- Численность населения на планете неуклонно растает и человечество, везде и всюду, стремится создать для себя материальные блага. Но при этом, в процессе производства и жизнедеятельности, образуются отходы, многие из которых токсичны и вредны для всего живого. Токсины попадают в окружающую среду и отравляют её. Мы дышим отравленным воздухом, едим отравленную пищу, пьём отравленную воду. Всё это негативно отражается на здоровье людей, и этот негатив передаётся по наследству. Самое страшное, что приобретённые таким образом болезни, записываются на генетическом уровне. Мои ровесники не блещут здоровьем хотя бы потому, что их родители, и матери в первую очередь, даже во время беременности курили. Вдобавок, почти вся современная молодёжь употребляет спиртное и наркотики. Так кому рожать и от кого? К тому же, я считаю, что жизненные навыки также записываются на генетическом уровне и передаются по наследству. Если ты чего-то добился в жизни, что-то приобрёл, что-то пережил, то это тоже зафиксируется и эти качества передадутся детям. А мои ровесники? Что они видели? Что они пережили? Что они приобрели? Теперь, в наше время, если от кого и следует рожать, так это от зрелого мужчины, человека с большим жизненным опытом, чего-то добившегося в жизни. Вот вы, к примеру, преуспевающий бизнесмен, грамотный, образованный. Родились во времена, когда технической прогресс был, не настолько развит и  ещё не успел до такой степени испоганить окружающую среду. Вы не курите...
- Я курил... Я недавно бросил - перебил её Пол.
- Сами бросили?
- Да.
- Вот видите - у вас железная сила воли. Волевых людей по жизни мало, а среди моих сверстников их просто нет. Во всяком случае - я таких не знаю. К тому же, физически, вы здоровый, крепкий мужчина - после этих слов Иса сжала пальцами его руку выше локтя - Какой у вас бицепс - почти шёпотом, восхищённо проговорила она и, в следующее мгновение, повернулась, положила вторую руку ему на грудь и медленно стала опускать вниз, к солнечному сплетению и дальше, к животу - Я чувствую силу ваших мышц, чувствую, как пульсирует кровь в ваших жилах, как бьётся ваше сердце...
Казалось, от этих слов Пола парализовало. Он стоял словно загипнотизированный, не в силах  сопротивляться.
- Ах, вот вы где!
Голос Мишмана был подобен разорвавшейся бомбе.
Пол и Иса отскочили друг от друга, испуганно глядя, на стоявшего перед ними, хозяина торжества. Тот вдруг подошёл к Полу, взял его под руку и повёл за собой.
Пол, семеня ногами, как провинившийся школьник, послушно последовал за ним.
- Есть дело... - коротко бросил на ходу Мишман, направляясь в зал, где гремела музыка, призывая разгорячённую публику сбросить лишние калории, чтобы в дальнейшем загрузить их снова. Конечно,  не бесплатно.
Они сели бок о бок на краю стола.
- Давай выпьем...
Мишман суетливыми движениями подставил чистую посуду, налил рюмки.
- Я знаешь, что думаю?... Я думаю на рынке перенести туалеты ближе к Северным воротам, а на их место поставить торговые ряды. Да, ходить будет далековато... Зато вьетнамцы, из кафе, не будут жаловаться на запах. А то им, видите ли "парасей несёть". К торговым точкам,  с этого края пойдёт больше покупателей. Мусор забирать будет проще, машина свободно подъедет.
Пол пил, слушал, но соображал очень туго. Казалось, что теперь внутри его тела бушевал ураган, терзая и будоража своей мощью все органы. Особенно доставалось сердцу, которое трепетало как плакат на ветру. И слова Мишмана, словно бумажные листы, были разбросаны этим же ветром и теперь кружились в сознании, перепутываясь и перемешиваясь между собой.
Полу с трудом удалось собрать их вместе и сложить в более-менее осмысленную цепочку.
- А под заборам, не станут мочиться? - наконец спросил он.
- Ни в коем случае - Мишман снова налил полные рюмки - Их будут гонять сами хозяева торговых точек. Ну, давай, выпьем...
Закусывали салатом.
Вдруг Мишман, громко чавкая и сопя, начал шептать Полу на самое ухо.
- Один мой знакомый, как-то, не двусмысленно намекнул, что может достать "дурь". Он спрашивает - можно ли у нас запустить дело?
Пол начал говорить не дожевав, поэтому слова произносились не совсем правильно.
- Никакой "дури"! Слышишь, чтобы и близко не было! Так и передай - он прожевал, проглотил и продолжал - "Дурь", стопудова потянет за собой ментов. Они будут здесь шастать безвылазно. Тебе это надо? Да, конечно, на "дури" можно иметь хорошие бабки, но и последствия, обязательно, будут. Нет ничего страшнее ломки у наркомана. Он ничего не видит дальше сиюминутного состояния. Ему тогда всё пофиг и он сдаёт всех подряд. Мы потеряем клиентов, мы засветимся у ментов. В итоге эта "дурь"  обойдётся нам во сто крат дороже...
Вдруг Пол заметил за собой странную вещь:  слово "дурь" он произносил так, словно язык за что-то цеплялся, хотя во рту ничего не было. Он,  вполголоса, трижды, повторил это слово и каждый раз у него получалось - "турь". Он стал прислушиваться к своему состоянию и обнаружил, что все звуки вокруг доходят до его слуха приглушённо.
Пол обернулся к Мишману - тот спал сидя за столом, подперев голову рукой.
"Он мне что-то подсыпал... - промелькнула у Пола мысль - Конечно. Он подумал, что я пристаю к его малолетней дочке и что-то подсыпал в водку. Клофелин, например... А чтобы было незаметно, сам пил рюмка в рюмку. Ну, сволочь... Дурак... Нужна мне его макрощелка..."
У Пола было очень странное состояние. Ему казалось, что он находится внутри какого-то невидимого шара и этот шар мешает всем его действиям. Он всё помнил, всё понимал и удивлялся происходящим вокруг событиям. В частности - когда он встал из-за стола, рядом, почему-то, опрокинулись два стула. Он хотел пройти возле колонны, но воображаемая оболочка задела её, от чего Пола развернуло и он наткнулся на людей, сидящих за ближайшим столом.
Может быть, он бы и упал, но эти же люди его  поддержали и посадили на стул.
- Вызовите такси - услышал он чей-то далёкий голос.
- Ну, ты как? Нормально? - спрашивал какой-то мужчина и, похлопав его по плечу, добавил -  Держись, ты же мужик, держись....
В общем-то, подобное поведение клиентов, в этом заведении было обычным явлением и на Пола, естественно, никто особо не обратил внимания. Официантки как обычно носились между столов, играла музыка и ей в такт, толпа танцующих, в центре зала, обстреливалась разноцветными вспышками огней цветомузыки.
И вдруг, среди всей этой толпы, Пол заметил девушку в красном платье. Это была Ирина Диголевская.
Ошибки быть не могло - банк, психиатрическая лечебница, ресторан. Всё сходилось в одну точку. И теперь, не смотря на своё состояние, Пол не сомневался, что это одно и то же лицо.
Ирина выглядела довольной и радостной: она танцевала, улыбалась, отстукивала каблуками в такт музыке, хлопала в ладоши, вскидывала руки,  периодически кружилась на месте, от чего её расклешённое платье поднималось веером, обнажая шикарные бёдра. Её распущенные волосы путались на лице, и она движением головы скидывала их назад. Колебание её пышной груди напоминало бурное кипение воды, когда до предела нагретая жидкость стремится выплеснуться за край сосуда, роль которого, на данный момент, выполняло глубокое декольте её платья.
Конечно, такая девушка не могла не привлечь внимания мужчин. Человек пять, точнее - пять крупных самцов человеческих особей, уже не молодых, но, по-видимому, денежных, взяли её в круг и изображали какое-то подобие танца. Они, с идиотскими улыбками, двигали перед собой руками, амортизировали коленями в такт музыке и махали дряблыми животами.
Когда музыка закончилась и танцы прекратились, кавалеры поочередно стали целовать девушке руки, увлекая за собой к столу. Но прежде чем последовать за ними, Ирина остановилась и, вдруг, резко обернулась. Она посмотрела Полу в глаза, улыбнулась, приподняла руку и, в знак приветствия