Лобутэнно

            
               
                Пролог

Нет обмана, есть впечатление. Произвести. А там, как получится. В ближней перспективе – быть совокупленной, в дальней – выйти замуж за богатого лоха. Можно за старого. За любого, но богатого. Бабки могут все!
Пятница. Ночной проспект Максима Горького* стонал от наслаждений. Максимальные наслаждения дают наркотики. Улетные – наркотики и совокупление одновременно. Если нет ни того ни другого, сойдет крепкий алкоголь.

*Горький Максим – Алексей Максимович Пешков, носил усы и яловые сапоги круглое время года. Писал «Мать» и «Буревестник». На острове Капри встречался с Толстым*. Тот говорил, что нужно ставить больше запятых.
*Толстой – Лев Николаевич, очень любил детей, носил бороду и круглое время года ходил босиком. Писал «Братья Карамазовы». На острове Капри встречался с Горьким. Тот слушал и молчал.

Стрелки часов близки к нулю – еще минута, и наступит завтра.  Бары и кафе ломятся от желающих. По проезжей магистрали, вдоль новых поребриков бесшумно, но медленно скользят лакированные лимузины. В поисках добычи. И просто так – ночь воистину сказочна: напоенный настурциями воздух; вызревшее золотое полнолуние; общее, электрически заряженное ощущение праздника. Праздник - это когда все можно. Когда возможностей больше, чем желаний. Когда желаний меньше, чем может вынести тело.
Параллельно лакированным лимузинам по широким тротуарам снуют нарядные толпы отдыхающих людей. Всех возрастов, сословий и званий. Различных национальностей, рас и генеалогических ветвей. Всевозможных фасонов и расцветок. Кто-то среди них шутил, кто-то играл под гитару (студенты Педагогического), кто-то отдавался созерцательному размышлению.  Коля пел, Борис молчал, Николай ногой качал. И курил на скамейке в специально разрешенном месте.
Балконы и окна верхних этажей распахнуты настежь. И если каким-то чудом заглянуть в эти окна и балконы, то несомненно увидишь, что и там радуются, отдыхая после нелегкой, пока пятидневной рабочей недели.
Который час склонившись над доской, играют с соседом в шахматы; пьют мятный чай с липовым вареньем, слушают прямую трансляцию из филармонии («Времена года» Чайковского*), увлеченно смотрят свежие новости, читают журналы. Очень замечательный журнал «Вот это истории». И «Тайны звезд» тоже журнал очень интересный.

*Чайковский – Петр Ильич, дореволюционный русский композитор, с нетрадиционными взглядами на совокупление.  Сочинял оперы и балеты «Лебединое озеро», «Зигфрид», «Иван Сусанин». Отравился дизентерией.

На крышах счастливых домов, завидуя людям, тихо воркуют голуби… 

                Глава первая.
                Завязка

Фокусируя на себе оборачивающиеся взгляды, среди праздничных бушующих толп неторопливо, словно сама по себе, шла Прекрасная Незнакомка. Воспетая некогда Блоком* и запечатленная Крамским*.

*Блок – Александр, поэт. Похож на своего тезку и тоже поэта Пушкина, но без бакенбард и посветлее кожей. Писал поэму «Двенадцать». Сошел с ума от любви. Или не от любви.
*Крамской – Иван Иванович. Великий русский художник. Рисовал «Грачи прилетели», «Незнакомку» и «Христос в пустыне», вызвав последней картиной оскорбление чувств верующих.

Прекрасную Незнакомку звали Нелли. Нел-ли…
Кончик языка осторожно касается верхнего нёба, на один миг задерживается там, на второй прижимается к передним зубам и восторженно зависает в улыбке: Нэл-ли.
Это для тех, кто все-таки дерзнет на знакомство. А так, в ежедневном быту зовут Неля. Или Нелька. Последнее чаще.
Работает на спичечной фабрике. Последний раз была совокупленной очень давно. Так давно, что, может, никогда и не была. Причина – не совсем удачная внешность. Причина такой внешности – дурная наследственность: мать-алкоголичка, отца нет, брат – морфинист. 
Но бабки могут все! Даже сравнительно небольшие.
Нельку Полякову в Прекрасную Незнакомку превратило следующее:
Высокие каблуки само-собой.
Превратило Следующее:
1.  Ежедневная, после работы маска-бандаж. В итоге к пятнице кожа, опять как новая. Без единого сучка и задоринки.
2. Ежедневный корректор улыбки сразу перед маской-бандажом. Уже к четвергу   никаких следов от второго подбородка. И горьких складок в уголках рта. Даже намека. Как минимум, пять лет долой.  Почти что Лолита*, если бы не все остальное
*Лолита – роман о девочке, совратившей на совокупление доброго и хорошего человека, средних лет. Устраивая коварные на этот счет хитрости. Читается на одном дыхании. Писал Набоков*

*Набоков – Владимир Владимирович, американский энтомолог прошлого века.

3. Выпрямитель носа, которым Полякова по два часа перед сном снижала выпуклость горбинки в течении целого лета.
4. Накладные зубы. Но это на всякий случай, для гарантии качественности воздействия.  Свои зубы у Поляковой еще вполне. Хотя и не такие блестящие.
5. Скотч для кожи, с помощью чего была приподнята ее грудь. Да, небольшая, несколько каплевидная, но приподнять можно.
В-шестых, и это главный козырь – панталоны «с формами»! Особенно сбоку. Здесь без комментариев.
Нелли не шла, а плыла, впитывая в себя огонь блестящего в мужских глазах желания. Пропитываясь пламенем искрящегося в тех же зрачках вожделения. Наслаждаясь триумфом и наградой за многочасовые старания и страдания. О звездные минуты!!!
Прекрасную Незнакомку Нелли буквально (она это инстинктивно чувствовала) хотели все. Те, мимо которых двигались ее высокие, как Эльфелева башня ноги, перекатывались аппетитные, совершенной формы ягодицы, в такт неторопливому шагу покачивалась задумчивая грудь.
В немом, но красноречивом изумлении находились студенты и преподаватели, курсанты военных и летных училищ. Инженеры, технологи, рабочие. Вернувшиеся с победных соревнований спортсмены-разрядники, тренеры, массажисты. Вышедшие продышаться пенсионеры, стажеры и старожилы. Вездесущие подростки. Лаборанты, кандидаты и доценты. Возвращающиеся с дежурства врачи и медбратья. Все! Как сидящие за уличными столиками, так и стоящие у входа в набитые битком залы. Как крутящие баранки своих лакированных лимузинов, так и свешивающиеся с перил своих панорамных балконов…
Но, как говорил Платон*, проблема выбора может все портить.

*Платон - греческий народный философ. Очень любил детей, писал «Илиаду», испил горькую чашу яда. Перед смертью изрек знаменитое: «А все-таки она вертится!»

Нелли уже несколько раз, потупив взор, отрицательно качала головой в ответ на предложения незатейливо провести остатки ночи. И на длинных, как сосновые иглы ее ресницах играли радужные блики светофоров. Этот слишком нетрезв, тот недостаточно для нее росл, другой не казался богатым, четвертый неинтересен чисто интуитивно.
Но, как говорил Платон, капля точит камень.
Возле 46 дома (два шага от бара «Старый конь») Нелли была окликнута.
- Простите…
От нагретой за день стены легко отделилась фигура:
- У вас не найдется ручки?
Вопрос прозвучал оригинально. А тот, кто его задал, буквально потряс: под метр восемьдесят пять, без определенного возраста, светлый пиджак трещит от упругости накаченной мускулатуры, волосы густы и волнисты. Но, точно у Есенина,* светлы.

*Есенин – Сергей. Сериал, главную роль исполняет его тезка Безруков.

Но самое в нем потрясающее – это место силы. Тесный для мышц пиджак был распахнут так, что не обратить внимание на заключенную под ширинкой потенциальность было нельзя. Вот это мужик!
Ручки у Нелли не имелось. В сумочке помада, носовой платок, мобильный телефон. На всякий случай зажигалка.
- А вам зачем?
- Хочу (загадочный красавец обезоруживающе улыбнулся) записать афоризм «Лучше один раз потрогать, чем сто раз увидеть». Родился только что. Боюсь запамятовать, столько всего интересного в голове.
Намек был принят. И через десять минут Прекрасная незнакомка и сказочный… Принц сидели в полутемном баре и пили пиво. Он предложил, она не отказалась. Только вышла в туалет поправиться и снять накладные зубы.
То да се… Незаметно пролетело полчаса. В течение которых они снова пили пиво и поедали друг друга глазами. Под столиком его мягкое, но твердое колено коснулось ее бедра.
- А не пойти ли нам в гости? – спросил, как выяснилось, Артем как бы случайно.
- К кому? – как бы также спросила Нелли.
- Пригласил бы к себе, но там сейчас затеян ремонт. Поэтому к моему приятелю. Его сейчас, правда, нет. Но здесь недалеко. И его комната в моем распоряжении. Попьем кофе с коньяком, послушаем музыку, посмотрим альбом с репродукциями. Вы были в Дрездене?
-  Не люблю Германию. Испания мне как-то ближе. – Нелли не была ни в Германии, ни в Испании, ни в Таиланде. В прошлом году жарилась десять дней в Турции. Обгорела.
- Прекрасный город. Так, как? Немного ароматного кофе с капелькой коньяка. Под тихого Джона Стьюбла*

*Стюьбл Джон – хрен знает, кто такой.

- А почему бы и нет?
Рассчитавшись и щедро дав на чай, Артем увлек Нелли за собой. В дальнейшее приключение этой прекрасной ночи.

                Глава вторая.
                Кульминация

Идти было на самом деле не долго. Так недолго, что Нелли не успела начать томиться от высоких каблуков. Пробирались гулкими высокими дворами и низкими подворотнями. Где-то горел свет, где-то свет был погашен. У нее стучало сердце, а руки, сжимающие сумочку, стали холодны, как из холодильника.
Азартное желание немедленно совокупиться возникло у Нелли в тусклом подъезде. Прямо здесь же, под лестницей. Но нет, Артем не напал, и они вошли в лифт. Там он тоже не пристал, а поразил ее качеством коричневого загара.
Отомкнув дверь (несколько звонков с табличками, как в старые добрые времена), он четким шепотом предупредил:
- Только прошу вас, тише! Приятель просил, чтобы не было никаких нареканий от соседей. Я обещал. Вторая дверь налево.
И Артем ловко нырнул в темноту.
Комната оказалась небольшой, но очень уютной: ретро-торшер с тряпочным приглушенным абажуром, полуторная кровать, ковер, поглощающий скрип половиц, книжные полки, столик с ноутбуком. Кресло, сервант. Фотография усталой женщины на стене.
- Это его мама?
- Кого?
- Вашего друга?
- Да. Его маман.
- Мне кажется, она хороший человек. Да и он сам хороший.
- Почему вы так решили?
- В таких скромных комнатах живут хорошие и добрые люди. – Нелли вдруг вздохнула, впервые поставив перед собой дилемму: что лучше - быть богатым или хорошим и добрым?
То да се. Включая растворимый кофе и еще немного пива без музыки и репродукций.
- Пора спать… – сказал Артем, деланно зевнув.
Но Нелли чувствовала, что он волнуется – вдруг она уйдет?
- А почему бы и нет?
- Я сейчас… - и Артем вышел из комнаты. Максимально убавив в торшере свет. Так, что из предметов видна была лишь белая наволочка и пододеяльник разобранной постели. Да и то: общим, рассеянным абрисом.
Это хорошо, - подумала Нелли, слегка ослабляя крепеж груди.
- Теперь ты, - прошептал Артем, вернувшись. – Туалет в конце коридора. Ванная рядом. Только, пожалуйста, тише. Я обещал.
Вернувшись в комнату (без накладного зада, приклеенных ресниц и вздымающего сиськи скотча), она застала в ней приятную темноту. Артем лежал под одеялом. Судя по громкому дыханию, ждал.
Вот и она дождалась…
Совокупление, к сожалению, было очень недолгим. Значительно дольше происходила к нему подготовка. Со стороны, необходимо отметить, Артема. Это лукаво сказалось пиво. Но, тем не менее. Тем более, что давно уже не с чем сравнивать.
Ко всему оказалось, что куда-то исчезли его атлетические плечи и грудные мускулы. И волосы стали не так густы и кудрявы. И гениталии не так велики, как обещали. Но все это, правда, на ощупь - пальцы могут ошибаться.
А утром, после медленно вползшего в комнату рассвета и обоюдного, почти одновременного пробуждения…
Но ни она, ни он претензий друг к другу не имели. Так, пару фраз с резкой, донельзя разочарованной интонацией:
- А что ты хотел?!
- А на кого ты рассчитывала?!
- Но это же наглое разводилово!
- Тебе я могу сказать тоже самое!
- Знаешь… - предложил вдруг Артем: - А давай-ка попьем чаю с бутербродами. С полтавской колбасой будешь?
И улыбнулся. Так хорошо, так по-детски, так нежно…

                Глава третья.
                Развязка

Теперь Неля живет у Игоря.
Так его по-настоящему звали. И комната оказалась его.
Переехала от мамаши и брата к Игорю в дружную коммуналку. Работает он водителем троллейбуса. Неля тоже со спичечной фабрики уволилась и пошла в кондуктора. Они, практически, все время вместе.
И чем дольше, тем лучше. И совокупляются тоже лучше и дольше – любовь легко преобразует дисгармонию в должный порядок.
Да и это (найти богатого лоха, в крайнем случае, быть совокупленной) утратило насущную остроту и первостепенную важность. Был бы человек хороший.
 А Игорь – очень хороший человек. И добрый…