Три книги. 23

ДВАДЦАТЬ  ТРЕТЬЯ  КНИГА  РАССКАЗОВ
 
Содержание
-Союз и нос итальянца
-Сказка о Реме
-Нищенка  на вокзале
-Как в анекдоте
______________________________


Союз и нос итальянца

Корабль утонет, а я не утону!  У меня разряд по плаванию! Я ловкий,  смелый, мне  нет еще и сорока: сумею приспособиться!

К чему именно приспособиться?
К тому, что убрали красные флаги! 
Что понесли чушь о всеобщем счастье в крепостной России!
Что с платформы больше  не говорят: "Это город Ленинград!"
К  тому, что надо платить  за "охрану"  киоска — и бандиту, и милиционеру.
К тому, что  сынишку нужно провожать  до школы!
А  во двор  выпустить  одного  погулять, как мы гуляли когда-то... Ох! Даже подумать об этом страшно!

"Пускай все идет ко дну! А я не утону!" — Так мыслили многие  в 91-м и всех последующих годах!

Некоторые занимались не только одной медитацией, а создавали конкретные банды  по месту жительства, реальные и не очень кооперативы по месту работы, чтобы эффективнее ограбить родные заводы и закрыть ставшее вдруг невыгодным производство.

В начале девяностых в страну хлынули иностранцы:  крупные акулы, средние тунцы, мелкая речная рыбешка,  а также сицилийская мафия, жулики, картежники, шулера…. В Москве находили тела людей, убитых по обряду "сицилийцев"…

Корабль утонет, а я не утону! 
И мне действительно повезло: я устроился на довольно серьезную итальянскую фирму с настоящим итальянским директором и итальянцами не из кино  эпохи неореализма и неаполитанских песен, а подлинно реальными,    которые из своей апеннинской глубинки наезжали к нам в Москву в частые командировки.

Приезжал с ними  и архитектор Джорджо, проекты которого мы, местные сотрудники, успешно воплощали в жизнь.

О Джорджо я и хочу вам кое-что рассказать.   
Архитектор   —  хорошая специальность! И гонорары тоже замечательные.
Если есть работа.

У Джорджо работа  была, и деньги тоже, поэтому держался он  с нами немного свысока! Вообще, надо сказать, не было у нас на фирме той советской простоты в производственных отношениях, той самой, от которой мы тогда еще не успели отвыкнуть!   А у них всегда, видимо, было так, непросто:  дирекция отдельно, акционеры отдельно, инженеры отдельно, техники тоже своей бригадой…

Несколько раз Джорджо  говорил с нами довольно резко, почти как с  военнопленными, ставя нас на место, популярно объясняя, кто мы на самом деле, и выходило у него, что гордиться нам особенно нечем:
"Вы проиграли войну, сдали нам Страну, теперь не возникайте!"
Ну, или что-то вроде этого говорил, но смысл именно такой…

Мне было обидно, но я понимал, что итальянец говорит правду!
"Вы сами сдали"!
Ну, да!  Сдали!
А кто же сдал, как не мы?!!

Вот что, однако,  случилось с нашим архитектором. Погожим июньским утром Джорджо, с тяжелым портфелем  в руке, вышел из подъезда дома, где жил на съемной квартире,  и направился к ждавшей его во дворе машине. Он  спешил в аэропорт, откуда должен был вылететь в Самару, на строящийся объект: там работали наши специалисты. 

Вдруг из-за зеленых кустов, со стороны машины,  выскочил незнакомец  и   в несколько прыжков  оказался рядом с Джорджо.

Взмах. Крик боли. Джорджо  роняет портфель, падает на землю. Лицо его  залито кровью. Преступник хватает портфель и через мгновение скрывается  в кустах акации.

На следующий день  на фирме все только и толковали об этом происшествии. Итальянца нашего, как оказалось,  покалечили  серьезно: совсем расплющили, отбили, можно сказать, нос металлической битой.  А фирма потеряла  пятьдесят тысяч долларов, которые он вез в Самару для выплаты зарплаты рабочим.
Ничего удивительного  в  том, что везли доллары именно так, без инкассаторов, не было:  все тогда таскали деньги   в чемоданах, да и теперь, думаю, не так многое изменилось!

В нашем коллективе сразу возник естественный вопрос:  от кого бандиты узнали про деньги? Кто навел их на архитектора? Говорили, что  о содержимом портфельчика  было известно только троим: директору фирмы Пьеро, его помощнику сербу Павичу  и  Главному бухгалтеру Розе  Хусаиновой.   
 
Неужели  кто-то из них?  А если бы его убили этой битой? Ведь запросто могли! Вполне  возможный вариант!

Помню, как мне стало жутко от этой мысли: убийца рядом сидит!

Подозрения часто  бывают смутными, неопределенными.
Зато от них может стать определенно тошно!

А у нас на фирме даже следствия никто не проводил! Сами итальянцы не захотели:  по-моему, они вообще  не стали никуда заявлять! — Сами же нарушили правила перевозки, и отвечать за свои проделки не собирались.
А нос красивый — архитектору все равно уж не вернешь!
 
В те годы я  мечтал написать интересный детектив, такой, чтобы оторваться от него было  бы невозможно… Круче, чем у Марининой и Донцовой!   Чтобы: ах! 
И на  всю ночь без сна! Но после истории этой порыв  мой угас, увял и почти отсох.  Я очень отчетливо понял, что большая и наглая неправда искусственной интриги так и  прет со страниц  многих и многих книг  этого жанра!

В реальности,  в  огромном большинстве случаев,  следователь расследует дела как бы в темноте или в сумерках, не имея неопровержимых улик и доказательств. Да, бывает, помогает интуиция, бывают случаи раскаяния, признания. Самооговоры тоже бывают. А чаще всего  возникают лишь  смутные подозрения, такие как у сотрудников нашей фирмы…

Следов нет, отпечатков нет! Подозреваемый.... Ну, как его вычислить? Все мы — обаятельные, веселые, замечательные люди!

Но  ведь кто-то все же  навел!

Думал я,  думал, пока не додумался до  одной очень утешительной мысли:  эти трое не виноваты! Офис прослушивался! И  телефоны тоже.

Я в вопросах безопасности не разбираюсь, но даже я знаю, что сейчас прослушка очень легко делается: для мотивированной  "публики" столько всего напридумано шпионского, специального, а в наше время и доступного по сходной цене! Ведь в бандах полным-полно отставников   из МВД м ФСБ! Нашли себе там эти "люди чести"  новое место службы! Они-то, в отличие от меня,   хорошо владеют техникой слежения и прослушивания!

Вот подобный  "специалист"   и подключился к итальянцам, подкараулил Джорджо  и… не остался в накладе!

Решил я отказаться от попыток написать "успешный" детектив! Подумал, что не стоит брать в голову это преступное дерьмо и размазывать его на сотни страниц!

А еще слонялась у меня тогда в голове очень глупая мысль: вот если бы они не убили Советский Союз, то все мы…  не остались  бы с  носом!

А Джорджо…   .не остался бы без носа!

Хотя…
Мысль эта — вовсе не глупая.
Вполне себе правильная мысль…


Сказка о Реме

Все, о чем я написал здесь, было на самом деле. Но, в моем понимании, все, что относится к Реме, слишком похоже на сказку. Поэтому пусть мой рассказ называется "Сказкой"!  Нет! Пускай лучше так: "Сказка о Реме"!

Рема явилась на свет в виде маленькой самочки пуделя.  Мой дед взял ее из приюта для покалеченных животных. Рема не была покалечена, но во время ее бродяжничества по улицам Москвы ее сильно покусали бродячие собаки, враги пуделей. На ее спине, под густой кудрявой шерстью, нетрудно  было нащупать  рубцы от укусов чьих-то свирепых  клыков.

Дедушка очень любил Рему! Просто, можно сказать,  жил для  нее: выгуливал  по часам и по-научному правильно кормил.

Потом дедушка умер, и Рема прописалась у нас с мамой по другому адресу.

Сначала мы не могли понять, сколько ей лет и принимали ее за совсем еще молодую собаку. Но как-то раз, когда нам пришлось вызвать к ней ветеринара, мы с удивлением узнали, что Реме уже довольно много лет. А потом и сами в этом удостоверились, когда она   начала  седеть.

У Ремы был легкий, добрый  и отходчивый характер. Она понемногу привыкла и к нам, и к новому месту,  и великодушно приняла нас в свою семью.

Рема, по доброте своей,  почти никогда не кусалась. Всего один только раз случилось так, что она укусила меня. И то по ошибке, я сам  был тогда виноват!

Рема спала, и ей, по всей видимости, снилось что-то тревожное. Собаки, как и мы, люди, очень эмоциональны: им тоже снятся сны, и они их переживают как реальность.

Мне для чего-то  потребовалось  разбудить мою Рему! Я  неосторожно потряс собаку за шкирку, как раз в том месте, где были шрамы от укусов, и Рема, еще  наполовину во сне, тяпнула меня за руку, не успев отделить сон от яви!

По природе, по глубинной сути  своей, она была доктором, а вовсе не драчуньей какой-нибудь. Сама находила у меня на коже больное место: ушиб, царапину — и зализывала его своим розовым шершавым язычком. И боль  тогда очень быстро проходило, и ранка заживала быстрее! Если бы врачи наши  обладали такой любовью к жизни и такой ненавистью к боли, болезням! Мы бы тогда, наверно, никогда не болели, а заболев случайно, излечивались бы за какие-нибудь пять минут!

Рема привязалась ко мне крепко-прекрепко. Иногда мне даже казалось, что она считает меня своим щенком. Так оно, вероятно,  и было, когда она принималась упорно и деловито облизывать меня, по секторам, как делают собаки со своими малышами.  Знают ли они нашу поговорку: "чистота залог здоровья? Судя по всему, знают!

Но могучему материнскому инстинкту Ремы мало было одного только двуногого щенка. Ей позарез был нужен четвероногий! И она придумала замену: выбрала мою старую резиновую игрушку и уверовала, что это ее потомство.

Рема ни на минуту не расставалась со своим "детенышем", кормила его именно  так, как была приучена еще дедушкой, — строго по часам (в определенное время, она  бросала игрушку в миску с едой, видимо, решив, что плавание в миске очень питательно и полезно!).

Рема мыла  своего питомца языком  еще старательнее, чем меня, и бдительно охраняла его: мало ли что может быть! На свете столько опасностей! Она укладывала игрушку перед самой мордочкой, а справа и слева окружала лапами, словно бы в круг замыкала.  И горе тому, кто  попробовал бы отобрать у нее любимое дитя!

Мама начиталась всякой литературы по поводу  собачьих приколов и решила вылечить Рему: пока та спала, мама спрятала  игрушку на  антресоли.

Утром Рема проснулась, не нашла своего щенка, и тут началось!  Дня три  она просто место себе не находила от горя! Искала, скулила, по-моему, плакала даже! Лишь только через несколько дней  насилу смирилась со своим горем  наша собака!

Шло время. Рема старела. У нее произошел инсульт. Мама лечила ее человеческими таблетками. И Рема продолжала жить. И характер ее не изменился. Она  оставалась такой же доброй и веселой!

Мне тяжело вспоминать а еще тяжелее рассказывать о ее  болезни. Скажу только, что умерла Рема у меня на руках! Теперь мне кажется, что сама она выбрала такой исход: умереть на руках; что не случайно попросилась тогда ко мне на руки! Ведь и людям иногда легче уходить, когда они держат  за руку близкого человека!

Так закончилась сказка  о Реме. Закончилась.
И — продолжилась в этом рассказе!


Нищенка  на вокзале

Обронил я вчера на вокзале  две тысячи…. Рублей, конечно, не долларов: сунул, не глядя, куда-то мимо кармана, и все тут! Не удивляйся, — такое со мной уже не в первый раз.  Как только я начинаю куда-то идти или ехать, за моей спиной немедленно открываются необозримые поля чудес,  и бьют источники стабильного дохода для наблюдательных и собранных моих сограждан.

Итак, деньги я посеял!  В кармане звенело немного мелочи,  которой на билет  недоставало: мне не  хватило двадцати семи  рублей.

Я стоял перед кассой, рассматривал расписание  и думал, что бы такое мне предпринять.
По кассовому зала бродила нищенка, вся бедная,  несчастная и больная. Подходила   по очереди, еле волоча ноги,  то к одному, то к другому пассажиру, видимо, с просьбой немного раскошелиться в пользу бедных.

Направилась она и в мою сторону.
И тут меня  осенило! "Попрошу-ка  у нее! Она деньги давать  не привыкла, тем приятнее ей будет помочь  бедному человеку, которому даже на электричку не хватило налички!"

Я шагнул к ней. Она вперила в меня  свои зоркие очи и, неожиданно, как пантера, рванула куда-то в сторону. Хорошо, что  ты не видел ее прыть!  А то бы  совсем перестал подавать милостыню! Такую хоть на олимпийскую беговую дорожку выставляй! Не подведет! 

А какая  интуиция! Как безошибочно  прочитала она мои мысли! Как тонко поняла, что именно я собираюсь сделать! И реакция была  мгновенной! Как у боксера! Вот тебе и немощная! Сразу исцелилась!

Какие же эти дамы великие актрисы! Что за   великолепные Сары Бернар, если пару минут понаблюдать за ними внимательно!

Пришлось мне вернуться домой за деньгами. И поделом! Нечего к нищенкам приставать!


Как в анекдоте

Бродяга проходит мимо газетного киоска.
Смотрит на обложки шикарных журналов, на  сверкающих ухоженные лики профессиональных красавиц.

Вдыхает озабоченно:
"Слишком много женщин у нас стало!
Нет! Ты посмотри! Выглядывают отовсюду!
В юности их было гораздо меньше, зато были  настоящими!
НЕ бумажными!  Даже потрогать себя иногда разрешали!

Я  ведь, не поверишь! — сам красавцем был! 
Девки на меня  так и заглядывались!.."



ДВАДЦАТЬ  ТРЕТЬЯ  КНИГА  СКАЗОК

Содержание
-Приснился котенку сон
-Гроздь винограда
-Мотылек
-Козел в огороде
-Дворник, дети и зима
______________________________


Приснился котенку сон

Котенок любил играть. Котенок терпеть не мог делать что-либо серьезно. Особенно ему нравилось раскатывать по полу клубки шерстяных ниток, когда Мама-Кошка вязала своему малышу пушистый, нарядный свитер. Но, раскатав клубок, Котенок забывал смотать его обратно, и это всегда приходилось делать самой Маме-Кошке.

— Ну что за наказание мне с тобой! — говорила она, распутывая перекрученные нити. — Почему ты такой ленивый, Котенок? Ты даже мышей ловить не умеешь!

— Не хочу я ловить мышей! — возмущался Котенок. — Ведь они мне ничего плохого не сделали! Я хочу быть… космонавтом!

— Ну вот, только этого мне и не хватало! — сокрушенно вздыхала Мама — Кошка. — Но пойми же, сынок, маленьких дел на свете не бывает. Если они полезны, необходимы для жизни, — значит, они и есть самые важные. Разве не важно, Котенок, делать чистым белье или пол в доме, где мы живем, или, вымыв до блеска окно, приглашать солнышко пожаловать к нам в гости?

— Важно, важно, — соглашался Котенок, — ладно, не буду я космонавтом. Я лучше научусь прыгать со шкафа прямо на диван, так, как ты умеешь!

И мама-Кошка, не в силах переубедить Котенка, погружалась в очередное домашнее дело.

…Наигрался малыш с клубком, да так и заснул с ним на полу, обняв его лапками.

И приснился Котенку сон, будто гуляет он один по какому-то незнакомому городу. Везде чистота и порядок, улицы и переулки похожи на прекрасные цветники и пахнут утренними розами. Все краски яркие, словно только что омытые серебряным дождем.

Нравится Котенку в городе.

— Кто тут живет? — спрашивает он встретившегося ему на пути котенка с белыми лапками, точно одетого в носочки.

— Это город трудолюбивых котят, — ответили ему незнакомец. — Мы все здесь делаем сами, не дожидаясь, когда старшие попросят нас об этом. Сами моем, стираем, ухаживаем за цветами и чиним игрушки. Это наш город, наши улицы и дома. А что ты умеешь делать, Котенок?

— Разматывать клубок, — хотел было ответить малыш, но вовремя прикусил язычок.
— Я пока что почти ничего не умею, но обязательно научусь! — решительно произнес Котенок и… проснулся.

Он внимательно оглядел свой маленький дом, усталую маму, продолжавшую вязать свитер, и быстро и ловко смотал распустившийся по полу клубок ниток.

И это было первым в его жизни серьезным делом.


Гроздь винограда

На самом берегу моря, на склоне холма разбит виноградник. Рассказывают люди, что когда-то давным-давно рассадил здесь сильные и нежные лозы старик виноградарь. На всю землю славился он своим искусством. Отовсюду шли и стар и млад, чтобы попробовать выращенные им ягоды и полюбоваться на тяжелые золотые и розовые гроздья, словно выточенные из рассветного облака.

Как за малыми детьми, ухаживал за лозами Виноградный Мастер, не жалел для них ни времени, ни сил. Если какая-нибудь капризница, болея, отказывалась от воды, и листья ее теряли блеск и свежесть, старик рыхлил землю у ее корней и уговаривал, как ребенка:
— Пей, пей досыта, ты должна поправиться, расти скорей, слышишь: людям нужен твой виноград!

И лоза выздоравливала, одаривая в ответ на заботу и ласку самым вкусным на свете виноградом.

Только вечером, когда темнело, старик разрешал себе отдохнуть от дневных трудов и садился на скамью, положив на колени натруженные руки и слушая, как поет под горой неутомимое, как он, море.

Но однажды в край Виноградного Мастера пришла беда. Пронеслись по цветущей земле неведомо откуда взявшиеся завоеватели, дикие и безжалостные племена. Их копья и стрелы затмили небо, — не было силы, способной остановить врага.

Целыми селеньями покидали люди давно обжитые места и уходили в горы. Ушли и соседи Виноградного Мастера, лишь он один остался у моря со своим виноградом.
— Лоза живая, — но она не умеет ходить! Значит, и я должен остаться, чтобы быть рядом! — думал он.

Орда завоевателей докатилась до морского берега. Впереди войска на степном горячем коне ехал гордый хан, богатырь и храбрец, выросший в седле и не знавший другой жизни, кроме походов и сечи. Но и до него докатилась молва о волшебном винограде и старом мастере.

Направился он с передовым отрядом к винограднику. Воины остались на берегу, а сам хан с охраной поскакал к старику.

Виноградный мастер был, как всегда, за работой. Спокойно отставил он в сторону лопату и посмотрел на незнакомцев.

— Отец, — сказал хан, — говорят, у тебя самый сладкий в мире виноград! Теперь я — хозяин этой страны. Этот виноград, как и все здесь — мое!

Покачал старик головой:
— Не думаю, чтобы мой виноград был бы сладок тебе, хан. Виноград — дитя земли и солнца, у него живая душа. Он дарит радость только тем, кто приходит на Землю с добром, он горек для тех, кто приносит ей боль.

Ты называешь себя хозяином этой земли? Но не думаю, чтобы мой виноград показался тебе сладким, хан….

Задумался хан. Не приходилось ему раньше слышать такие речи, никто из слуг не говорил ему правду.

— А вот мы сейчас проверим! — крикнул он и, не сходя с коня, сорвал самую солнечную, самую спелую гроздь. Схватил хан губами несколько виноградин, но тут же лицо его сморщилось, и он выплюнул кислые ягоды, обжигавшие язык.

— О, нет, — подумал хан, — рано я назвался хозяином земли! Если и старики здесь — храбрецы, как этот Виноградный Мастер, и даже спелый виноград горек пришельцам, значит, ничего хорошего не ждет здесь ни меня, ни моих воинов!

Не взглянув на старика и не сказав ни слова, повернул Хан коня и поскакал к войску.

Заиграли рожки, загремели барабаны, и ушли навсегда чужеземцы, устрашенные гордым Виноградным Мастером и его Живым Виноградом.


Мотылек

У пруда горел костер. Он высовывал длинный красный язык, словно дразнил кого-то — может быть, молчаливую ночь или темные деревья с чуть покачивающимися вершинами.

Вокруг костра кружил Мотылек. Казалось, он забыл обо всем на свете и, увлекшись игрой, то падал в грозное пламя, то взмывал в небо, чтобы снова продолжить свою опасную игру.

Неподалеку сидела лягушка и удивленно смотрела на Мотылька. Наблюдая за его отважным полетом, она то поднимала, то опускала голову, и пламя костра отражалось в ее выпуклых глазах.

Наконец, не выдержав, она спросила:
— Эй, Мотылек, а, Мотылек, объясни-ка мне одну вещь?

Мотылек опустился на листок подорожника рядом с Лягушкой.

— Скажи, зачем ты это делаешь? И что тебе не живется спокойно? Зачем играешь с огнем?

— Даже не знаю, как объяснить тебе, лягушка! Когда я вижу ночной костер, мне делается и грустно, и сладко, и тревожно, и больно, словно что-то прекрасное с каждой минутой уходит от меня все дальше и дальше, и я не в силах остановить его…

Горит костер, сияет пламя, и я спешу к нему, костер манит и пугает меня, привычный мир уходит куда-то, и на свете остаемся только свет и я.

Понимаешь, Лягушка, если уж куда и надо лететь, то на свет, на огонь!

Серьезно и внимательно выслушала приятеля Лягушка, потом приблизилась к костру и тут же попятилась, приседая на задние лапки. Потом скакнула к костру еще раз, но в этот момент одна из головешек сердито зашипела и выбросила в сторону лягушки горячую искру. Искра чиркнула по лягушачьей ноге, упала на землю и погасла.

Как ветром сдуло Лягушку от костра.
— Ну, нет! — обиженно заявила она, подув на лапку, — эти забавы не для меня. Я еще раз убедилась, что самое большое удовольствие — залезть в теплую лужу и громко квакать тихим лунным вечером. Именно в подобные вечера легко можно ощутить собственную важность, нужность и значительность!

Недолго думая, Лягушка бухнулась в пруд, громко квакнула и почувствовала удовольствие от своей значительности.

Костер догорал. Он присмирел и никому больше не показывал алых языков.

Над еостром грустно кружил Мотылек, стараясь разжечь слабыми крылышками затухающее пламя.


Козел в огороде

Пустили козла в огород. Недосмотрели! А в огороде — капуста! Вкусно! Ест козел, бородой трясет.

Прибежали в огород дед с бабкой. Они себя хозяевами козла считали, и капуста тоже их была. Стали козла гнать.

Дед гнал-гнал, — не прогнал.

Бабка гнала-гнала, — не прогнала.

Стали думать, как выгнать нахала. Догадался старик привести козу — козла жену. Стала коза ругаться:

— Ах, ты, козел, козлище, до земли бородища! Всю капусту съешь, изведешь, а нам с козленком ничего не останется!

Да как козлу рогами наподдаст! Так и вылетел козел из огорода, как белый мячик.

Обрадовались старик со старухой. Дали козе столько капусты, сколько унести смогла.


Дворник, дети и зима

Зима выдалась снежная, веселая. Такие зимы теперь нечасто бывают.

Все радовались настоящей зиме, кроме дворника Ивана Петровича. Да и понятно: только уберет снег с тротуар, а зима ветром дунет, крутанет метелью и опять наметет сугробов, нанесет снегу.

— Ах ты, проказница! Соревноваться со мной задумала? Все равно не одолеешь! Не возьмешь! — говорил Иван Петрович метелице.

Никак не соглашался  он зиме уступить. Лопатой махал, ледянкой бил, скребком скреб. И днем, и ночью, по утрам,  вечерам и  целыми днями сражался  с зимой.

За этой неравной борьбой наблюдали дети — Костя, Леша и Нина. Решили они помочь Ивану Петровичу. Взяли каждый по игрушечной лопатке, встали рядом со старым дворником и давай снег скрести. Увидела зима детей с лопатками, расхохоталась, да так, что остановиться никак не могла, что даже снег на город сыпать забыла, а потом и вовсе улетела в другие края — от смеха там отдохнуть, ну, и просто так, проветриться.

А потом и весна пришла.

Ох, и доволен же был Иван Петрович!

Как же благодарил же он маленьких своих помощников!

И дети были счастливы. Еще бы! Не каждому по плечу с самой зимой сладить!




ДВАДЦАТЬ  ТРЕТЬЯ  КНИГА  ТЕАТРА

Содержание
-Зимняя сказка
_________________________________


Зимняя сказка

(На сцене зимняя улица. На улице стоит Славка. Он качается, как береза в бурю, словно бы издеваясь над законом всемирного тяготения. Позы его неописуемы.)
(Появляется Серега.)
Славка. Ну его, на хрен. Пойду я домой! (Падает. Барахтается в снегу
Серега замирает, пристально глядит на Славку. Потом решается. В глазах решимость обреченного. Подходит.)
Серега. Ты где живешь?
Славка. Тут, рядом совсем, вот он дом!
Серега. Вставай, провожу!
Славка. Нет. Сам дойду! Спасибо тебе. Тебя как зовут?
Серега. Сергеем.
Славка. Ты — хороший человек. Я — плохой человек. Вот видишь, напился!
Серега. Пойдем же скорее. Холодно стоять.
Славка. Я —  плохой человек. Оставь меня. Слышишь? Ты хотел мне помочь? Спасибо тебе! А теперь иди. Я сам!
Серега. Да где тебе самому. Замерзнешь ведь! Ну-ка, скажи, какую гадость пил, а? От тебя керосином каким-то несет!
Славка. Чего? Ты как со мной разговариваешь? Уходи. Иди отсюда. Следуй своим курсом! Слышишь? Убирайся!  Не нужно твоей помощи!
(Вырывает руку. Делает шаг. Падает в снег.
Серега глядит на него сверху вниз, соображая, что предпринять.)
Славка. Дай руку!
Серега. Ты же сам хотел идти. Ну, иди!
Славка. Дай руку. Нехорошо смеяться над больным человеком. Дай руку. Не вредничай!
Серега. Ну! Держись! (поднимает Славку)
(Через несколько шагов Славка падает снова. Сверху на него плюхается Серега.)
Серега. Ну,  где же твой дом? Этот?
Славка. (мотает головой) Не-а.
Серега. Следующий? Неужели еще дальше тащиться? Слушай, ты! Я в магазин шел. Закроют его скоро. Из-за тебя опоздаю. Вставай живее и быстро-быстро плюхай домой. Понял?
Славка. Спасибо вам, конечно. Подняли меня. Помогли. А теперь идите, я сам дойду.
Серега. Да как же ты дойдешь? Мороз-то какой! Замерзнешь ведь! Знаешь, сколько народу прошлой зимой замерзло в Москве? 400 душ, вот так!
Славка. Замерзну, ну, и хрен… Дурак я, дурак. Не надо было пить. А они — говорят: «Выпей да выпей!» Разве удержишься? Плохой я человек, вот что.
Серега. Где же ты работаешь?
Славка. На гранитном. А вас как зовут? А! Сергеем. Ты брось меня, слышишь!
Серега. (героически) Умру, а не брошу.
Славка. Уйди отсюда. Я тебя добром прошу. А я пойду домой, понял?
(Вырывает руку. Делает шаг. Падает.)
Серега. Ах, навязался ты на мою голову, чтоб тебе пусто было. Мороз 20 градусов! Я весь трясусь как овечий хвост, еще заболеешь из-за тебя. А, ну, живо вставай! Ишь, разлегся!
(Серега рывком поднимает Славку.
Молча бредут по сцене.)
Серега. Вот и до овощной лавки дошли. Где же твой дом?
Славка. Как тебя зовут? Сашка?
А тебе нравятся кавказцы?
Серега. Пошли скорей домой, хороший мой. Ты мне нравишься! Честное слово, я уже просто сроднился с тобой. Жизнь свою без тебя  не представляю… Если б ты еще ногами побыстрее двигал, я бы тебя полюбил, как родного!
(Из лавки выходят два кавказца.)
Славка. (в порыве оскорбленного национального самосознания орет)
Козлы! (падает в снег)
(Кавказцы набрасываются на Серегу, валят, лупят ногами. Славка барахтается в снегу, пытается встать, лежа спешит на помощь другу. Нападавшие убегают. Секунд двадцать Славка и Серега лежат молча. Потом Серега медленно поднимается, вытирает платком разбитое лицо.)
Серега. Спасибо, дорогой. Вовремя ты выступил с программным заявлением.
А ну, вставай, поднимайся, рабочий народ! Вставай, говорю, идол!
Славка. Пошел ты на хрен. А я домой пойду.
Серега. Ну, иди. Иди же… Чего лежишь?
Славка. Руки замерзли.
Серега. Ты где перчатки посеял, задница?
Славка. Ах, ты ругаться… А ну, вали отсюда! Говорил я тебе, что я плохой человек? Я сейчас тебя пристрелю, вот что! (сует руку в карман)
Серега. Ну вот, вместо «спасибо» еще пулю получишь. А пошел ты! (уходит)
Славка. (ползет по сцене) А ну его. Народ у нас грубый, невоспитанный… Интересно, Валя дома? А я тут замерзаю.
(Поет: «Степь да степь кругом, путь далек лежит…»
Появляется Серега.)
Серега. Ну, что, очухался маленько? А то застрелю, застрелю, тоже мне еще гангстер.
Славка. Дай руку.
(Встает. Бредут дальше.
Появляется милиционер.)
Милиционер. (понимающе) Ребят, это вы обокрали овощной киоск?
Серега. Да ты что! Какой киоск! Я пьяного домой веду. Он красть не может… По состоянию здоровья.
Славка. А я — все понял! Это те, которые, они на нас заявление написали специально, чтобы недостачу скрыть. У меня жена, Валя, в торговле работает. Я их порядки знаю!
Серега. Сержант, посмотрите на него. Разве может он в таком состоянии обворовывать лавки? Да он сейчас не то что апельсин, алмаз раджи украсть не в состоянии.
Славка. (гордо) Славка украсть не сможет! Не в стоянии! Он честный!
Милиционер. Ладно, ребята. Я вас не видел, а вы меня. Достали эти лица… Скоро только они и останутся в «россиянах», если мы пить не бросим. Кстати, скоро Новый год… Вы меня не поздравите полтинничком? Замерз я сегодня, как пес-барбос.
Серега. (растроганно) На вот, возьми, служивый. Вот тебе пятьдесят рублей. Выпей за наше здоровье.
Славка. (тоном знатока) Только плохую водку не пей. А то будешь, как я!
(Милиционер уходит.)
Серега. Последних пятидесяти рублей из-за тебя лишился! Где же твой дом? Может, дома у тебя совсем нет?
Славка. Есть! А я тебе разве не говорил: «уходи отсюда!» Чего же ты не шел? Ладно. Я тебе денег дам. У меня их много… Тебя как зовут?
Серега. Ты у меня уже пять раз спрашивал.
Славка. Извини. У меня с детства с памятью плохо. Зато я врать не умею. Никогда людей не обманывал. Мне Вася, бригадир, говорит: «Давай его обманем!». А я ему: «Пошел ты!» Отродясь того не бывало, чтобы я обманывал. А они все на меня за это взъелись. Я на гранитном комбинате работаю. Тебе памятник нужен? Дай пятьдесят тысяч, я тебе такой памятник устрою, что в магазине не купишь. Я тебе сделаю вечную память и землю пухом.
Серега. (дрожит от холода) Если мы через пять минут не дойдем до твоего дома, то памятник мне потребуется уже прямо сейчас. Не обманываю, говоришь, а где же твой дом, который «рядом»?
Славка. Да вот он, перед нами.
Серега. Шутишь?
Славка. Нет. Пойдем ко мне, выпьем за Деда Мороза!
Серега. Да мы уже здесь были. Вот и овощная лавка. Тут меня били, видишь, снег притоптан. Гляди, что это в снегу?
(Наклоняется.)
Кошелек! Да толстый какой! (открывает) Набит зелеными!
Славка. (сразу протрезвев) Это те обронили, когда тебя пинали! Вот почему они в милицию позвонили: обозлились, что деньги потеряли.
Серега.. Деньги эти надо вернуть!
Славка. Ч;? Ты совсем, что ли? А как же моральный ущерб? Побои? Ты мог инвалидом из-за них стать… Это их Бог наказал. Так, стало быть, надо! Против его  воли не попрешь.
(Деловым тоном.)
Деньги мы поделим поровну.
Серега. Бери их все. Не надо мне этих денег поганых. Ну, я пошел! Спешу. Будь здоров!
Славка. Ты меня только на лестнице у лифта посади, ладно? Отдохну немного и сам наверх поднимусь. Не хочу, чтобы жена видела, что меня привели. Пусть думает, что я такой молодец, что  сам дошел.
Серега. Вишь ты, какой хитрый! А говоришь, «не обманываю». Ну ладно, садись вот на газету. Ты на верном пути, товарищ! На глазах протрезвел! А мне бежать надо. Кстати! Моя мама кумычка. Из Дагестана! Все! Будь здоров!
Славка. (значительно) Однако ты помог мне сегодня. Ты — хороший человек. Я — плохой человек. Если бы не ты…
Серега. Да брось ты!
(Машет рукой: «ерунда, дескать» и убегает со сцены.)
(Славка, весь в думах о национальном вопросе, сидит на ступеньке и трезвеет.)

Конец