Родимая Глава 19

  Приглашение сына

К бабушке приехал ее старший сын, а мой родной дядя, Михаил.

 Стал уговаривать свою мать переехать к нему жить.

- Сколько вы будете одна, уже под восемьдесят лет, пора подумать о покое, и кто кружку воды подаст, когда станет совсем, туго.

  Не до скончания же века вы будете народ лечить!

Бабушка слушала молча, не перебивая, сложив натруженные руки себе в подол.

 - Правильные слова ты говоришь,  сынок, но ты  же учти, у тебя семья, дети, а понравится ли твоей жене, Антонине, что твоя мать - старуха придет к ней свой век доживать?

 Она хозяйка в доме, а я буду сидеть в уголке и помалкивать?

 Ты вот приехал ко мне, с нею до этого говорил, советовался, что хочешь меня к себе взять?

- А чего ей говорить, привезу вас, и живите, ей какая разница, как скажу, так и будет, я в доме хозяин!
 
- Э,нет, сынок, тут ты не совсем прав, хозяин ты - это верно, а вот готовит, стирает, прибирает в доме, ведет хозяйство еще и работает в сельсовете жена твоя, Антонина.

 Да еще и я к ней приду жить.

- Ну, хоть на немного придете ко мне пожить?

 Понравится - останетесь, нет -  вернетесь к себе.

 К Алексею, вы же знаете,  нельзя, большая семья, хотя я знаю, вы его больше любите, как младшего своего сына.
 
- Я люблю всех своих детей,- сказала бабушка,- в муках каждого рожала, с каждым ночи недосыпала, но жить буду одна.

 Да и с чего это ты взял, что я одна, со мной вот внученька живет.

Я слушала их разговор, спрятавшись за бабушкин сундук.

 Почему-то я всегда побаивалась своего дядю, никогда не видела, чтобы он улыбался, или посмотрел на меня ласковым взглядом.

 Бабушка продолжала: Может она и в школу будет у меня ходить!

- А что же Алексей, совсем о дочери своей не заботится,- ехидно заявил дядя Михаил,- спихнул  девчонку матери - старухе и радуется, руки себе развязал.

Я не выдержала нападок на своего любимого папу и выбралась из своего укрытия:

- Никто моему папе руки не завязывал и не развязывал, бабушка сама меня взяла к себе, и ее я, никому не отдам.

- Вот видели, воспитал звереныша, все поперек норовит сказать!

-- Ты напрасно, Михаил,  так говоришь, никто ее не спихивал, я очень рада, что она со мной живет, она такая умница, помощница, и не помеха совсем мне, а в радость.

- По ней не скажешь,- пробурчал себе под нос дядя Михаил,- как волчонок набрасывается на меня.

- А ты бы взял, да гостинца ей привез, а то, как чужой дядя с ней разговариваешь!

Мне очень понравилось, что бабушка меня поддержала.

 И отчитала при мне моего нелюбимого дядьку.

- И все же, я прошу вас, поживите у меня, мама!

-Хорошо,- согласилась бабушка, до осени я буду дома, а к зиме приду к тебе.

- А сейчас,  давай я  тебя угощу узваром с пирожками.

 Иди, внученька, принеси дяде своему пирожки!

 На ее просьбу я, не отреагировала, стояла столбом и не двигалась с места: «Он моего папу ругает, а я ему еще и пирожки неси, не буду!»

 Бабушка подтолкнула меня в спину:

 Иди в другую комнату и принеси, я тебе сказала!

 Глянув на бабушкино лицо, я поняла: с нею лучше не спорить, разойтись мирно, и я пошла, выполнять поручение.

Быстро поев, дядя сел на мотоцикл, доставшийся ему от прежнего заведующего МТС, и укатил домой.

- Ну чего ты стала мне перечить,- выговаривала мне бабушка, после того, как уехал ее сын,- видишь он не в себе, что-то у него дома, я вижу, не ладится, тяжелый у него характер, неуживчивый, все норовит всех учить, как жить дальше.

 Пойду к зиме к нему, поживу, раз ему так хочется.

 Отдохну немного, а ты поживешь с родителями.

 Так и решили.

 А так как до зимы было еще далеко, у нас с бабушкой было время, побыть вместе.
               
Над станицей звучал колокольный звон, был праздник иконы «Казанской Божьей матери».

 Бабушка сказала, что сегодня поедем в монастырь, сходим к святому источнику, попьем водицы.

  Ко  двору подъехала подвода, это отец Серафим прислал монаха, чтобы тот привез бабушку в скит к началу службы.

 Бабушка надела кофту в темно-синий мелкий цветочек, новую, из черного сатина юбку, на плечи накинула большую шерстяную шаль, на голове у нее была коричневая шалейка.

 Меня одела в шерстяную кофточку, связанную ее руками, на ножки - носки и ботиночки.

 Погода была уже не весенняя, но еще и не лето.

 На солнышке припекало, а зайдешь в тень - сразу бросает в дрожь.

Мы вышли на улицу, монах помог бабушке сесть на подводу, наполненную на половину сеном, чтобы не было так тряско на бездорожье.

 Меня он подхватил на руки и усадил рядом с собой.

 Мы тронулись в путь.

Скит располагался в лесу и состоял из нескольких домов, построенных в основном из дерева, там жили монахи, лишенные монастыря.

 Когда мы подъехали к скиту, прихожане,  держа в руках свечи, уже стояли у места, где должна была проходить служба.

Бабушка  взяла в руки корзину с милостыней для монастыря, и мы пошли к поминальному столу.

 Выложив все привезенное на стол, поспешили повидать отца Серафима.

 Увидев его среди прихожан, бабушка подошла под благословение и подвела к нему меня.

 Отец Серафим, положил свою теплую руку на мою голову и,  разговаривая с бабушкой, продолжал держать руку на моей голове.

 Я чувствовала, как в моей груди потеплело,  и все вокруг, как мне казалось, стало немного радостнее и спокойнее от того,  что меня окружают хорошие люди.

 После разговора с бабушкой отец Серафим дал нам просфоры, пожелав доброго здравия.

Началась служба. Монахи пели псалмы - это были необыкновенной красоты голоса, казалось, что тебя на крыльях уносит куда-то вдаль, что ты попал в райский уголок, откуда тебе не хочется уходить.

Бабушка все время поглядывала на меня, а затем спросила:

 Тебе здесь нравится?

- Да!-  радостно ответила я.

 Мне нравилось пение, нравились прихожане, красивые и нарядные женщины, одетые в длинные юбки, кофты с кружевами ручной работы и косынки из тонкого батиста.

Детей было мало, и  в основном это были подростки, а  из малышей была только я.

  Казачки подходили и угощали меня: кто яблоко давал, кто сладкую баранку, кто пирожки домашней выпечки, а одна казачка даже угостила конфетами  - это были «подушечки в сахаре».

 Все гостинцы я складывала в бабушкину корзину.

После службы отец Серафим пригласил бабушку на праздничный обед.

 На столе стоял борщ, отварная рыба, пампушки  и с чесноком, и   сладкие, а еще узвар из сухофруктов.

Домой мы приехали под вечер.

 Бабушка была в хорошем расположении духа, у нее, как мне казалось, даже прибавилось сил,  не смотря на долгую службу, затем тряску на подводе, она  не выглядела уставшей.

 Ведь не зря говорят: «Бог дает силы по вере!», а бабушка моя верила, и в этом  была ее сила!
               
Перед тем, как лечь спать, бабушка  сказала мне, что завтра до восхода солнца  идем собирать травы, чтобы с них не успела упасть роса.

 Одни травы надо собирать росными, другие - только после восхода солнца, чтобы успела просохнуть пыльца.

 Мне конечно больше нравилось собирать травы росные, так как на них не сидели пчелы,  и не было риска быть ужаленной, а вот после восхода солнца -  их было просто скопление там, где буйно цвели растения.

Только забрезжил рассвет, бабушка разбудила меня, велела умыться холодной водой для бодрости, взяла с вечера приготовленные сумки и лопату, закрыла на замок хату, и мы отправились в дорогу.

 Если прошлый раз мы шли за сбором трав по-над рекой,  то сейчас пошли по другую сторону станицы, ближе к горам.

 По дороге срывали цветы Иван-чая, зверобоя, болиголова.

 Болиголов бабушка срезала сама, так как при попадании его сока на кожу, образовывался волдырь, заживал долго и при этом болел.

По осени,  когда созревал болиголов, бабушка срезала его коробочки с семенами и выкапывала корни.

 Корни она применяла при болезнях кишечника, а вот коробочки - при женских заболеваниях.

Вообще она говорила, что это растение очень полезное  и, в то же время - ядовитое.

 При его передозировке может наступить страшное отравление, даже смерть.

 Как и чистотел: очень хорошее из него лекарство но, опять-таки, при передозировке можно погубить больного.

 Чистотел бабушка применяла при болезни печени, готовя из него настойку, а при женских заболеваниях применяла порошок из его листьев и цветов.

Бабушка мне строго наказывала,  что всегда нужно помнить о дозировке и молитве, и  ни в коем случае не пренебрегать этим.

 Сама она употребляла чистотел, как чай: брала три сухих листика,  бросала в кипяток, настаивала, перемешивая деревянной ложкой, а когда он был чуть тепленьким, пила его.

 И так из года в год.

 Чистотел, говорила она, предупреждает у человека тяжелые недуги, поэтому его назначают больным в начальных стадиях заболевания.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ