Хавас Акбиев
ИЗБРАННОЕ
Стихи, проза
Грозный
2019
СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ ЧЕЧЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
УДК 81 Р2. Чеч.
ББК 84 (2РОС-Чеч) 6-5
А 385
Акбиев Х.А. Избранное. Поэзия, проза. / Х.А.Акбиев – Грозный:
АО Издательско-полиграфический комплекс «Грозненский рабочий»,
2019. – 448 с.
Хавас Акбиев – член Союза писателей и Союза журналистов России, Заслуженный работник культуры Чеченской Республики, известен читателю по стихотворным и прозаическим сборникам: « Остаюсь все тем же…» (2003), «Песня спящей девочке» (2004), «Русскому другу» (2004), «Чечня, мятежная Чечня!» (2004), «Сосна, которая смеялась…» (2008), « Ах, война, что ты сделала, подлая…» (2009), « Просто стихи» (2012), « Остаюсь все тем же…» (2014), « Я из огненной Чечни» (2014), «Давайте простимся светло…» (кн. 1,2016, кн2.2017), соавтор коллективных сборников разных лет «Встреча в пути», «Стихи, рожденные войной» и др.
УДК 81 Р2. Чеч.
ББК 84 (2РОС-Чеч) 6-5
© Акбиев Х.А., 2019
© Союз писателей ЧР, 2019
© АО ИПК «Грозненский рабочий», 2019
А 385
И когда с моим уходом
Звёзды спрячутся во мгле,
Я останусь книгой, вздохом
На родной моей земле
Хавас Акбиев
Автобиографический набросок
Родился перед депортацией чеченского народа в 1944 году в крестьянской семье села Майртуп Курчалойского района. Запись о числе и месяце моего первого крика «5 декабря» прописалась в документах с легкой руки военкома в честь «золотой сталинской конституции» при выдаче мне «белого» военного билета.
Отец Акмирза был членом Грозненского Земского собрания, председателем колхоза, председателем сельсовета. Мать Соадат вела домашнее хозяйство, в разное время работала в сфере дошкольного образования и в колхозах.
По образованию я юрист, окончил в 1971 году юрфак Северо-
Осетинского государственного университета, затем – с отличием университет марксизма-ленинзма. Учительствовал. С 1969 года тружусь в средствах массовой информации. Был завотделом, ответственным секретарем, заместителем редактора, редактором различных средств массовой информации.
По справке № 1/А-682 репрессирован в 1944г. органами НКВД на основании Постановления ГОКО № 5073 от 03.01.1944г. и Указа Президента Верховного Совета СССР № 116/102 от 07.03.1944г. направлен на спецпоселение в Кир. ССР.
На основании пункта «В» статьи 3 и части 1.1 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991г. № 1761-1 «О реабилитации жертв политических репрессий», 12.01.2004г. реабилитирован.
Произошло это через 60 лет! И на том спасибо!
Стихами балуюсь по сознательной памяти с 8 лет. К ним расположили украинские песни, которые слышал и пробовал петь. Первые публикации появились в 60-е годы прошлого столетия в районках и в республиканской газете «Комсомольское племя».
Был членом Союза журналистов СССР ныне-член Союза журналистов и писателей России, Заслуженный работник культуры ЧР. Некоторые биографические данные значатся в справочно-энциклопедическом издании «Журналисты России» – ХХ-ХХI.
ОСТАЮСЬ ВСЁ ТЕМ ЖЕ…
6
Хавас Акбиев
* * *
Вечер хмарью серой
Обволок аул,
За оградой белой
Приутих, вздремнул,
И, обнявшись с лесом
Дымкой голубой,
Потонул, как эхо,
Вон за той горой.
1961
Кавказу
О дай мне, дай мне наглядеться
В твои девчоночьи глаза
И быль, и небыль, песня детства –
Родная родина Кавказ.
О дай мне, дай прильнуть устами
К твоим нагорным родникам...
Клянусь, никто под небесами
С тобою встречи так не ждал.
К тебе спешил я издалека,
Как на свидание с родной,
И был мой долгий путь нелегок
Под азиатскою жарой.
Я вынес все: и холод, голод,
Клял смерть, и вызов ей бросал…
И потому, что был так молод,
Из полумертвых воскресал.
Раз помню смерть ко мне явилась,
Сказала:
– Ну, пойдем, пора!
– Нет, дура!
Ты заторопилась,
7
Избранное
И постучалося ты зря!
Я жить хочу. Мой детский разум
Мечтаний полон и надежд,
Я встречи жду с родным Кавказом,
Прочь темнота! Ты слышишь:
– Нет!
2
Киргизия, – палящий зной,
Мила ты мне. Я твой, я твой.
Но мне милей, милей в сто раз
Голубоглазый мой Кавказ.
В тебе я гость, к тебе вернусь,
К твоей печали прикоснусь,
Люблю глаза твоих полей,
Но все ж мне родина милей.
3
О дай мне, дай мне наглядеться
В твои девчоночьи глаза
И быль, и небыль, песня детства, –
Родная родина Кавказ.
Испью твои глаза – озера,
И исхожу из края в край.
В конце, когда устанут взоры,
Ложись и просто помирай.
Я унесу с собою запах
Твоих зеленых тополей,
И голубые росы в травах,
И цвет лазоревых полей,
И диких скал печаль немую,
Лесов волшебную красу…
И буду слышать песнь живую
Про удаль, девичью косу.
8
Хавас Акбиев
Холодным вечером осенним,
Без восклицаний и прикрас,
Прочтет про Русь Сергей Есенин,
А я ему про мой Кавказ…
И там, во тьме, мне будешь сниться,
Отцовский край, седой Кавказ.
Я полюбил твои зарницы,
Твои девчоночьи глаза.
1962
Мой край
Край несметных богатств,
Край старинный,
Нет милей твоих глаз
Лебединых.
Не устану тобой любоваться.
Эх, в траве б луговой затеряться!
Слиться б с дымкой полей
Утром вешним,
Быть частицей твоей,
Край мой нежный.
Засиять бы звездой негасимой,
Край родной, над тобой,
Край любимый.
Жизнь и радость моя,
Край былинный,
Нет милей твоих глаз
Лебединых.
1963
9
Избранное
* * *
Три тополя,
как три богатыря,
Пронзили купол неба
синий.
Вечерняя закатная заря
Целует сладко
сочные вершины.
1964
Мой город
Край мой чудесный,
Звонкие песни,
Даль голубая небес,
Как ты мне дорог –
Ласковый город,
Город родной, Гудермес.
В зелень одетый,
Солнцем согретый,
Гостеприимный, простой,
В горной долине –
Город орлиный,
Юный и всюду со мной.
Здесь я учился,
Здесь я трудился,
Счастьем и дружбой согрет,
Здесь увидал я,
Здесь повстречал я
Юности первый рассвет.
1965
10
Хавас Акбиев
М. Т… – вой
Вот и все, засмеюсь
иль заплачу
В час разлуки
в проклятую ночь,
Ничего для тебя
я не значу,
Потому убегаешь ты прочь.
Мотыльком, взглядом,
брошенным в просинь,
Промелькнула
в сознанье моем.
И опять ненавистная
осень
Осыпает мне уши
дождем.
1996
Родное
Край родной!
Луга да горы,
Реки, нивы да леса,
Сердцу милые просторы,
Голубые небеса.
Я иду раздольем пашен,
Сердце радостно поет.
Ой ты, сила,
Сила наша,
Ой ты, славный наш народ!
Змейкой бойко вверх взметнулась
Темно-русая коса.
Озорливо улыбнулась
11
Избранное
Мне девчонка – егоза.
Зазвенел в росистом поле
Юный смех на всех ладах…
Небосвод лазурный что ли
В голубых ее глазах?
Для кого они сверкают?
Кто счастливчик удалой?
Пусть они тоски не знают
В жизни светлой, молодой.
Как волшебный дар природы –
Васильковый перецвет, –
Не для зла и непогоды
Этих глаз струится свет.
В них весна и счастье – знаю, –
Смысл глубокий жизни всей.
…Верен будь родному краю,
Как земле герой Антей!
1967
Да, для тебя
Не о тебе ль,
Не о тебе ль
Так сладко пела мне капель?
Не о тебе ль
Шептал подснежник,
Головкою кивая нежной?
Не о тебе ль,
Не о тебе ль
Грустил доверчивый апрель,
С улыбкой сине – голубой,
Весь зачарованный тобой?
Да, для тебя
И о тебе,
12
Хавас Акбиев
В счастливый день
В моей судьбе,
Мне песню пел
Смешной подснежник,
Головкою кивая нежной.
1968
К Н. К.
Не обедню своей бедой
Тебя, печалью не унижу.
Я, предрешенный жребий мой,
Сегодня явственнее вижу.
Горит закатная звезда.
Погрязло все в словесных спорах.
Что отцветем мы – не беда,
Беда, что иссякает порох.
Будь счастлив милый человек,
Не знай усталости и боли.
Куда я свой направил бег,
Мне не понять. Тебе… тем боле.
1968
* * *
Вы ошиблись, прекрасная
леди,
Можно жить на земле
и без вас…
Саша Черный
Тишина. Тишину я ловлю.
Свет в окне. Вновь мечте
я предался.
13
Избранное
Не тебя, не тебя я люблю,
Отболел, отгрустил,
отгулялся.
В сонме грез, в сонме
яростных бурь
Мне в лицо улыбнулась
другая,
У которой глаза,
как лазурь,
А на щечках заря
золотая.
Сердце ж леди ничем
не проймешь,
В пылкой страсти и тает,
и тонет,
Ей ты даже строки
не прочтешь,
А прочтешь – не поймет
и не вздрогнет.
Так и мучить не стану себя.
Отойду, отлюблю,
отмечтаюсь.
Эту жизнь и кляня,
и любя,
Я теперь не на шутку
ругаюсь.
Отойдите! Оставьте меня!
Я не шут, а вселенский я
житель.
Над ушами слащаво
звеня,
Вы гоняли меня
в вытрезвитель.
14
Хавас Акбиев
Я уймусь. Мне не долго
звенеть.
Уходя в безвозвратную
осень,
Все равно не устану
я петь
Город мой, над тобой
синью – просинь.
День люблю я и светлую
рань,
Эту рощу, тропинку
и поле…
Вы ошиблись, прекрасная
дрянь,
Я капризов не раб
ваших боле.
1968
Мой город
Лес да лес,
синь небес,
синие закаты –
Город мой
Гудермес,
город мой крылатый.
Несказанно живой,
стоголосый,
Над тобой,
город мой,
синью – просинь.
Не устану тобой
любоваться.
15
Избранное
Эх, в траве б луговой
затеряться!
Слиться б с дымкой
полей
Утром вешним,
быть частицей твоей,
город нежный.
Засиять бы звездой
негасимой,
Город мой
над тобой –
край любимый.
Никогда над тобой,
город дивный,
Не умолкнет напев
соловьиный.
Твой размах трудовой
понимаю,
Неудачи твои
принимаю.
Верю в славу твою
трудовую,
Верю в силу твою
молодую!
1969
На вокзале
К Н. К… – вой
Журавлиные в просинь
Мчались стаи, звеня.
Ты уехала в осень
Без меня, без меня.
16
Хавас Акбиев
Те пятнадцать вагонов-
Как проклятье во мне.
Не печалься вдогонку,
Не грусти в тишине.
Пересохшие губы
Не пытайся разжать.
На минуту одну бы,
На одну б увидать.
Промелькнул мимо окон
Стройный стан, как лоза,
И скатилась на локоть
Расставанья слеза.
И опять в целом мире
Ты один на один.
В двадцать два ноль четыре
В даль уплыли огни.
В двадцать два ноль четыре
Сжалась боль у виска.
Тишина. В целом мире
Не огня, ни гудка.
Как душевные раны,
День и ночь без конца
Убегают в туманы
Поезда сквозь сердца.
И приносят разлуки,
И ничем не помочь.
Твои рученьки-руки,
И глаза цветом в ночь
17
Избранное
В ожидании вспомню
Я словами любви.
…О тебе нынче пели
За окном соловьи.
1969
Утро
Воздух прозрачный и светлый
Горную свежесть принес.
Смотрятся в реченьку ветлы
Зеленью веточек-кос.
В россыпи росной калина
Вышла на скошенный луг.
Сколько чарующей сини,
Нежности сколько вокруг!
Брызнуло солнышко ливнем,
Видел бы даже слепой.
Край ты, мой край соловьиный,
Я очарован тобой.
Выйду в зеленые травы,
В горсть собирая росу.
Звонкие песни в дубравы
Птицы на крыльях несут.
1969
18
Хавас Акбиев
Тишина
Мне сегодня тихо, очень тихо,
В голубином крае тишина.
Нежностью цветенья облепихи
Полевая даль озарена.
Каждая травинка и тропинка
Лаской отзываются во мне.
Не сорвать, не растоптать былинку
В этой чуткой, доброй тишине.
Пусть растет, цветет и роза эта,
Лепестки задорно разлепя,
В позолоте солнечного света,
Наполняя радостью тебя.
Хорошо мне, ласково, весенне ,
Белою ромашкой даль цветет.
Запах свежескошенного сена
Привкусом медовым отдает.
Тихо так. Прислушайся – услышишь
Веточек весенних разговор,
И тогда воочию увидишь
Первозданной красоты простор.
Вечное величие природы –
Нежность, несказанная земли,
Мне твои с хрусталинкою воды
Поцелуем губы обожгли.
Тихой песней, песней колыбельной
Убаюкал рощу ветерок.
Белым пухом, с щедростью метельной,
Осыпает кудри тополек.
Хорошо мне. Этим днем весенним
По простору сказочной тиши
Я иду, со мной лишь только песня,
Я и песня, больше ни души.
1969
19
Избранное
Дождь, девушка с гитарой и радуга
Дождь все ближе,
Дождь все ниже,
Дождь и тут, и там.
Ставни, стекла окон лижет,
Ходит по дворам.
Тротуары
И бульвары
Умывает дождь.
Ты нарядная с гитарой
Под дождем идешь.
Лижет щеки,
Лижет носик,
По руке – рекой.
И вплелися капли в косы.
Ах, шальной какой!
Тук – тик, так – тик,
Так – тик, тук – тик –
По гитаре бьет.
Запустил за ворот руки-
И хитер же дождь!
Моет ивы
Дождь игривый,
Всюду в лужах дрожь.
Ты идешь мила на диво,
И смеешься в дождь.
Ранний вечер,
Радость встречи
В юные года.
Вышла девушке навстречу
Радуга – дуга.
Засверкала в синем небе,
Нежности полна,
20
Хавас Акбиев
Сердце девичье запело,
Дрогнула струна.
Пой, гитара, звонко, звонко,
Пой о счастье, пой!
…Зачарована девчонка
Радугой – дугой.
1969
Бабье лето
Облака в небесной сини
Вдаль плывут по белу свету.
Левитановской картиной
Смотрит осень. Бабье лето.
Разгулялось бабье лето.
Ни жары, ни зимней стужи.
Вьюга там, далече где-то,
Вороненком белым кружит.
Льет лучи на землю солнце,
И глаза твои лучатся.
И от солнца в лужах кольца
Ярко – ярко золотятся.
Зацелован ясной зорькой,
Вызрел куст калины алой.
По опушкам и пригоркам
Осень нежность разбросала.
Ты проходишь тихим садом,
Вся ты соткана из ласки,
Будь всегда со мною рядом
Василисою из сказки.
В предрассветной синей дымке
Гуси-лебеди летели,
О тебе, моей грустинке,
21
Избранное
Звонким голосом пропели.
Понял я – одна дорога
В этой жизни нам с тобою.
Вдалеке за гущей лога,
Над извилистой тропою
Разоткалася узорно
Зорька в рыжих листьях клена.
И разносится задорно
Смех девичий, весь –
влюбленность.
Побежим туда к отлету
Стаи гордой журавлиной.
Там в разгаре бабье лето,
Брызжет солнце над равниной.
Посмотри, какая просинь!
Сердце нежностью согрето.
Левитановская осень.
Чудо, чудо бабье лето.
1969
Утро
За окошком снеговой
порошею
Разгулялся мартовский
рассвет.
Шла порошей девушка
хорошая
И смотрела ласково
окрест.
Все еще очередями
длинными
Ветер мел, прохожих
не щадя.
22
Хавас Акбиев
Шла она с глазами
тепло-синими,
Улыбалась нежно
про себя.
И цвела улыбка та
подснежником,
И весной дохнуло
на меня…
Над равниной-сказкой
белоснежною –
Просияла неба глубина.
1969
Ах, вечерняя зарница
Ах, вечерняя зарница,
Озорница, баловница.
В речке с месяцем ласкалась
И с ним нежно целовалась,
И краснела от смущенья
В сладкий миг уединенья.
Как в мои взглянула очи,
Засмущалась зорька очень.
И вздохнула еле слышно...
Понял я, что третий лишний.
Но и все ж не смог уйти.
Зорька – зоренька, прости.
Взгляд мой зоренькой лучится,
Я припал к волне напиться –
В белопенном звоне струй
Таял нежный поцелуй.
Обернулась вдруг зарница,
Озорница, баловница,
23
Избранное
Ладой, ладушкой – девчонкой,
Песней юной, песней звонкой.
И с тех пор она мне снится,
В сердце зорькой свет струится.
1970
Ивушка
Ива растеряла
Листья на ветру,
Тихо осыпаясь
Рано по утру.
Листья среди лета
Падают с ветвей.
Я прошу у ветра:
– Тише, пой и вей.
Рано осыпаться
Ивушке моей,
С листьями расстаться –
С нежностью своей.
Мне ответил ветер:
– Успокойся, друг,
Будут ее ветки
До холодных вьюг
Осыпать листочки,
Снова зацветать,
В утренних рассветах
Зори целовать,
А придешь под вечер
К ивушке своей –
Пропоет на счастье
Песню соловей.
1970
24
Хавас Акбиев
Белая быль
Лейсе
Замело белым снегом
Все вокруг
Как-то вдруг.
Меж землею и небом
После яростных вьюг,
Кружат белые снеги
В тишину тополей,
Шепчут белые ветки
В дрему белых аллей,
Ходят белые люди,
Веет снег с высоты,
Вдруг навстречу, как чудо,
Вышла белая ты.
Сколько в девичьем взгляде
Счастья, света, тепла!
В нежно-белом наряде.
Онемели поля.
Ах, какое величье!..
В этот чуткий мороз
Схожа ты с Беатриче,
Только нос
Чуть курнос.
А веснушки-крапинки
На лице на твоем
Не веснушки-заринки
В вешнем цвете своем.
Хочешь в зимнюю сказку?
Без раздумий – айда!
С ребятнею в салазках
Мы помчимся туда.
Там в разгаре веселье.
25
Избранное
Снегопад.
Снегопад.
Там чинары и ели
В шубках беличьих спят.
Смотрят белые ветки
В дрему белых аллей.
Сыпьте белые снеги,
Мне от вас лишь теплей.
1970
Несмеяночка – смеяна
Ну и что в ней,
Сероглазой,
На беду свою
Нашел я?
А поди ж ты,
А поди ж ты,
Клином свет
На ней сошелся.
По-мальчишески
Задорна,
Золотится солнцем
Челка.
Улыбается озёрно
Сероглазая девчонка.
А посмотрит, –
Словно зорька,
В час вечернего
Заката,
Уронила свет свой
Яркий
На речные
26
Хавас Акбиев
Перекаты.
Колокольчиком весенним
Смех девчонки
Льется, льется.
Нежным отзвуком
Свирельным
В сердце смех тот
Отзовется.
Растревожит, околдует,
Уведет тропой
Медвяной.
Не захочешь
Зачарует
Несмеяночка – смеяна.
Песню запоет
Колдовью,
Загрустит, как Ярославна,
Светлой озарит
Любовью
Несмеяночка – смеяна.
Ну и что в ней,
Сероглазой,
На беду свою
Нашел я?
А поди ж ты,
А поди ж ты,
Клином свет
На ней сошелся.
Над собою
Нету сладу,
Край весенний –
Цвет шафрана.
Ты моя отрада – лада,
Несмеяночка – смеяна.
1971
27
Избранное
* * *
Ой, рыжуха – осень!
Разметала косы.
Ловко жниво жала
Да снопы вязала.
Журавлей скликала,
На юг провожала.
Разбросала листья
Девкам на монисто…
Бусы из калины,
Серьги из рябины…
Запевайте, девки,
Осени припевки.
Ой, рыжуха – осень!
Золотые косы,
Подари нам нежность
На любовь, на верность.
Дай медку напиться
Из твоей криницы,
Осень, моя радость,
Красота и ясность.
1971
Песня
Строчка к строчке,
Точка к точке
Шлю письмо. Душа поет.
Выйду в поле лунной ночкой
28
Хавас Акбиев
Ко мне милая придет.
Гой ты, поле, поле наше,
Спелый колос налитой.
Нет тебя милей и краше,
Край отцовский, край родной.
Лунной тропкой серебристой.
Красна девица идет.
Колос к колосу пшеница
В поле водит хоровод.
Как тобою не гордиться
Хлебосольный, отчий край.
Здравствуй, новая пшеница,
Здравствуй, новый урожай.
Нас уводит с милой тропка,
В ночь, неведомо куда…
Грянет, грянет без отсрочки
Скоро сельская страда.
1972
Гой вы, кони!
Кони, кони! Вихри – кони!
Кто резвее? Кто кого?
Пронеслись в шальном разгоне
Кони детства моего.
В белый кипень майских вишен,
В тополиный перезвон
Мчатся кони, только слышен
Ветра свист со всех сторон.
Как при бешеной погоне
Бьют копытами в ночи…
Гой вы, кони, кони, кони,
Удалые гривачи!
29
Избранное
Вы зачем, зачем по краю
Разбежались кто куда?
По хмельному разнотравью
Ну – ка, милые, сюда!
Расплету шелковы гривы,
В детство поведу мое –
Там на речке на игривой
Ветер свищет соловьем.
До чего же пахнет клевер…
Словно в юности моей,
Убегают в синий вечер
Табуны лихих коней.
Пьют каурые с ладоней
Зорьки горные ключи…
Пронеслись в шальном разгоне
Удалые гривачи.
1972
Летний день
Средь зеленой-то отавы –
Рыжие стога.
Нежат солнечные травы
Поймы и луга.
Ветер летний, ветер зыбкий
Убаюкал лес.
День гагаринской улыбкой
Весь расцвечен, весь.
На шершавых, на ладонях
Чуткой тишины
В сладко-струйных дивных звонах
Чуден плеск волны.
Ветер ласковой рукою
30
Хавас Акбиев
Травы шевелит.
Песнь девичья над рекою
С сердцем говорит.
Вьется в август неторопко
Тропочка твоя.
Ты выходишь, хлеборобка,
С зорькой на поля.
Вся ты соткана из лета,
Ласки и зари.
Ни Джульетта, ни Одетта –
Девушка Зари.
Зацелован, зачарован
Солнцем, буду жить.
Я тобою окольцован,
Чтоб тебя любить.
Черноокая, смешная,
Нет тебя милей.
Подарю тебе, родная,
Тишину полей,
Солнце, небо, ветер зыбкий,
Колдовской мой лес.
…День гагаринской улыбкой
Весь расцвечен, весь.
1973
Август, мой август…
Август, мой август,
Вот ты и доцвел.
Дождик негромкий
Осенний прошел.
В синем разливе
Над ширью полей
31
Избранное
Мирно плывут
Косяки журавлей.
Ивушка, ива,
Осенняя грусть,
Скоро метели
Тебя заметут.
В платьице белом –
Невесте под стать –
Будешь стоять
Да меня чаровать.
Лесом иду.
Паутинки слепят.
Пламенем рыжим
Деревья горят.
Листик кленовый
На счастье ловлю.
Радостью светлой
Я осень люблю.
Морос да ситничек,
Пусть сентябрит!
Ало калиновый
Кустик горит.
Красное, рыжее
Разнообразье
Празднует весело
Зрелости праздник.
Дышится вольно.
И на сердце лад.
32
Хавас Акбиев
Каждой былинке
Я осенью рад.
На неоглядной
Земле золотой,
Солнышком ясным
Всегда залитой,
Ходит да бродит
Чудесная осень –
К счастью предоброму!
Милости просим!
Август, мой август,
Вот ты и доцвел,
Алым калиновым
Вспыхнул огнем.
Я не горюю,
В глаза сентябрю
С радостью звонкой
Смотрю и смотрю.
Знаю, вернешься,
Вновь светел и рус,
Август, мой август,
Тебя я дождусь.
1973
Обрывают вишни…
Обрывают вишни. Вишни
обрывают,
Сиротливо ветки потому
рыдают.
33
Избранное
Расцветали вишни,
отцвели и нету,
Потому, наверно,
загрустило лето.
Вмиг не стало вишен –
красоты, величья,
Потому и песня
не игрива птичья.
Потому и ветры дуют,
негодуя,
Потому сегодня
сам не свой иду я.
После гроз и ливней,
в середине лета,
Оборвали вишни
сквозь души запреты.
1974
Ты глядел октябрем…
Ты глядел октябрем.
Молчалив был и хмур.
Над рекой журавлем
Пел рассвет: курлы – кур.
Взмах прощальный крыла.
Журавлиный рассвет.
Я пытала – звала:
– Любишь ты или нет?
Если любишь, веди,
И сведи-ка с ума.
34
Хавас Акбиев
Что нас ждет впереди,
Я не знаю сама.
Знаю только одно,
Что люблю я тебя.
Неужели, родной,
Мне с тобой не судьба?
В ивняке позади
Рвался ветер сквозной,
Ты сказал: – отойди,
Не ходи ты за мной.
И с тех пор журавлем
Мне рассвет не поет.
В октябре хмурым днем
Дождик каплет, идет.
1974 г.
* * *
Гой, ты, молодость!
Не спеши-ка, брат…
В нашем городе
Листья жгут опять.
Это значит, я
На год стал взрослей,
Мне отсчитано
Много тысяч дней.
На земле родной
Сколько прожито,
Да не все сказал,
Да не дожито.
35
Избранное
Мне бы, молодость,
Долюбить успеть,
Про отцовский край,
Милый край допеть,
Про родимый край,
Синеокий мой…
И тогда не жаль
Разойтись с тобой.
Гой, ты, молодость!
Не спеши-ка, брат…
В нашем городе
Листья жгут опять.
Сизой дымкою
Даль окутало.
Журавлем заря
Прокурлыкала
Скоро год начнет
Новых дней отсчет…
И однажды вдруг
Молодость уйдет.
1974
Хочу твоих я ливней
И снова неуютные дожди
Стучат по крыше. Никуда не деться.
Не уходи, мой август, подожди,
В твои глаза мне надо наглядеться.
Твоим теплом мне надо запастись
На дни осенние, на дни ненастья.
36
Хавас Акбиев
Калиновым огнем во мне зажгись,
Чтоб насовсем со мной не разлучаться,
Чтоб в раскудрявой зелени твоей
Мне петь, с бедою никогда не знаться.
…А за окном осенний ветровой,
Слезинки – капли по стеклу струятся.
А за окном туманные дожди
Рыдают поздней песней журавлиной…
Не уходи, мой август, подожди,
Хочу тебя, хочу твоих я ливней.
1975
Вновь листопад
А я просил
совсем немного,
Совсем, казалось,
ничего:
«Прервись, прервись
ее дорога
Порогом дома моего».
Но шла она,
ее дорога,
Куда-то вдаль,
куда-то вдаль.
И тихо в сердце
недотрогу
Лилась осенняя печаль.
И листопад,
и бабье лето,
И крик прощальный
журавля
Остались песней
недопетой,
37
Избранное
Когда ушла
в его поля,
Когда лампадка
загорелась
В его заброшенном
дому…
Ее руки мне
так хотелось,
А все же повезло ему.
Года прошли,
но не забыта
Она. Мила ее земля.
…Вновь листопад,
вновь бабье лето
И крик прощальный
журавля.
1975
У ночи глаза твои
У ночи глаза твои,
Глядеть в них,
До боли впиваться…
Ты можешь со мною
Не знаться.
Но только на зов
отзовись.
У ночи глаза твои.
У ночи глаза твои,
Большие глаза
С поволокой.
Но ты неприступно
далека.
38
Хавас Акбиев
Обмануты чувства мои.
У ночи глаза твои.
У ночи глаза твои,
В них горе мое и ненастье.
На дружбу, на радость,
На счастье
Просил я тебя:
отзовись!
У ночи глаза твои.
У ночи глаза твои,
Никто нас
В любви не осудит.
А слезы –
Их ветер остудит,
Горючие слезы мои.
У ночи глаза твои.
1975
* * *
Жизнь моя, кем ты,
чем ты остужена,
Кто, скажи, взял тебя
в оборот?
В этом крае, снегами
завьюженном,
Бес и тот от тоски
заревет.
И убогим отправишься
странником
В край, где жил,
где влюблялся и рос.
39
Избранное
На пороге, на мамином
стареньком,
Вспомнишь вдруг песнь
утраченных грез.
Ты девчонкой тогда еще
маленькой
Заманила и сердце взяла.
На гитаре, на
старенькой – старенькой
Пел тебе «Очи черные» я.
Ты ушла. Лишь осталося
песенка.
С ней пошел я по краю
бродить.
Вслед заплакала милая
реченька,
До сих пор в сердце
слезы струит.
Помню все, не
забудется – старится
Край родной, где
влюблялся и рос.
И повсюду со мной
моя странница –
Эта песня утраченных грез.
Побелели виски, поседели.
Белый иней чернявых волос –
Знак тому, что в жару
и в метели
Испытать много бед
привелось.
1976
40
Хавас Акбиев
Ташкентские мотивы
Пью воздух ташкентских аллей,
Пью чай в чайхане самаркандской.
На древней и доброй земле
Согрет я заботой и лаской.
Здесь слышу скольженье стихов,
И сквозь азиатские ночи,
В цветенье альпийских лугов,
Мне видятся девичьи очи,
Хорошие очи твои,
И зорька над речкой Тишанкой…
В Ташкенте поют соловьи,
Прохладна вода Зарафшанки.
Люблю этот светлый простор,
Простые напевы узбека…
Раскинул Ташкент свой шатер
Под мирной звездой Улугбека.
1977
Не забыть
Мимо окон бегут поезда.
Улетают по осени птицы.
Как в мои золотые года,
Мне опять не уснуть, не забыться.
Вспоминаются звонкие дни,
Молодые от яблонь весенних,
И глаза голубые твои,
И твои задушевные песни.
Словно в юности давней иду,
Задыхаясь и пеньем, и звоном.
41
Избранное
Я тебя непременно найду
За рекой ли, за долом зеленым.
Мы пройдемся с тобой по траве,
Под луною, плывущей крылато.
В васильковой такой синеве
Мы с тобой повстречались когда-то.
Встречи первые, их не забыть.
Это песня родная, живая,
Что Жар-птицей чудесной летит
Над просторами отчего края.
1978
Четверостишия
Вот и осень, пролетели мимо
Дни, оставив пепел в волосах.
Не успели полюбить с любимой –
Клевера завяли на лугах
* * *
В траве по плечи утопая,
Стихами жажду утоля,
Иду, иду… а ты без края,
Земля зеленая моя
* * *
Уйти да ни куда-нибудь,
А лишь туда, где много смеха…
А ночь идет и прячет путь.
В горах не отзовется эхо.
42
Хавас Акбиев
* * *
Поздний август сентябрю в ладони
Сыплет, сыплет спелые плоды.
А тебя я, в дни твои на склоне,
Напою глотком живой воды.
1979
Встреча с Баксаном
Баксан – рассветов ясных зарево,
И яркий луч в людской судьбе.
Придешь к нему, как будто заново,
Мир открывается тебе
Во всей своей прохладной свежести
Сосновых рощ и ледников,
Во всей своей желанной нежности
И первозданности лугов.
Баксан, насквозь пропахший солнцем,
Скалистый, несказанный край,
Привет твоим горам от горца,
Живи, усталости не знай.
В глаза твои мне наглядеться,
Баксан, не хватит жизни всей.
Тебя я ощущаю сердцем
И верю верности твоей.
1979
* * *
Как чисто, как росно, лучисто!
С утра я немножечко пьян…
По скалам и глыбам кремнистым
Струись родниково, Баксан.
1979
43
Избранное
* * *
Осыпаются яблони
В осень. Охлест ветров.
Опьяняюсь я ямбами
Голосистых стихов.
И печали березовой,
И весне, что красна,
И заре нашей розовой
Воздаю все сполна.
Я люблю тебя, Родина!
В белой сказке поля…
Над рекою смородина…
Голубая земля.
1980
Поезд трудовой
Сквозь туманов завесу,
Снегопады и зной
Мчится резво по рельсам
Поезд мой трудовой.
Он увозит торопко
На рассвете вперед:
Крепкий в робах и кепках –
Работящий народ.
Смех веселый, задорный,
Разговор деловой…
Я люблю этот поезд,
Поезд мой трудовой.
Здесь нефтяник, путеец,
Токарь, слесарь, кузнец…
Ощущаю биенье
Их горячих сердец.
Здесь мои дорогие
44
Хавас Акбиев
Горожане, друзья,
Обойтись без которых
Мне сегодня нельзя,
Не дадут в непогоду,
Поскользнувшись, упасть,
И плечом я, и локтем
С ними чувствую связь.
Смех веселый, задорный,
Разговор деловой…
Нас сдружил, познакомил
Поезд наш трудовой.
1980
Вернусь
Вернусь непременно
в тот голос,
В день будний далекий
вернусь,
Где хлебный колышется
колос
В июньскую синюю грусть,
Где песни напев
колыбельный
Я слушал у сонной реки,
Где в детстве мечталось
бесцельно,
И дали казались близки.
Майртуп мой, над старым
оврагом
Покатые крыши домов.
Живут в них – сельчан
моих благо –
Надежда, хлеб – соль
и любовь.
45
Избранное
И голос родного порога
Горчит, как слеза,
как печаль.
Отыщется снова дорога,
Когда – то увлекшая вдаль.
Вернусь по тропинке
примятой
В мой сельский простой
уголок.
Услышу, так с детства
приятный,
Цветов полевых говорок.
Расскажет лесная былинка
О чем-то заветном своем.
И станет слепая дождинка
Большим благодатным
дождем.
И к солнцу потянется
колос.
Я детства тихонько
коснусь…
Вернусь непременно
в тот голос,
В день будний далекий
вернусь.
1980
Ушел поэт…
Дж. Яндиеву
Плывет луна
над сенными стогами.
Поет бродяга-ветер
у крыльца.
46
Хавас Акбиев
До поздней ночи свет
в оконной раме.
Звучат стихи,
и нету им конца.
Зайду без стука.
Встанет он навстречу:
– С добром пожалуй,
милый старина,
Тебя сейчас по-дружески
привечу,
Пойду добуду
терпкого вина.
За стол сажал:
– Что нового? Прочти-ка!
Все тот ли пыл,
и не погас ли жар?
А тронешь душу,
восклицал:
– Поди-ка! Ты молодец!
Держись в седле, гусар!
Он из народа,
сам поэт народный,
Скрывать восторг
не мог и не умел.
Стихи свои-могучий
дар природный-
Он не читал,
а вдохновенно пел.
В них зарождались
горные потоки,
Орлы неслись
в заоблачную высь…
Его стихов
задумчивые строки
47
Избранное
В сердца сонатой
лунною лились.
Ушел поэт.
А мнилось: вечерами
Звенеть стихам
народного певца…
Плывет луна
над сенными стогами.
Да горный ветер
плачет у крыльца.
1982
На пасеке
Звон цикад. Пчелиный рой.
Вдоволь солнца, света.
Я на пасеке лесной
В середине лета.
Аромат чудесный тут-
Медовее нету.
Медоносы тут цветут
Несказанным цветом.
От цветка к цветку пролег
К ульям путь пчелиный.
В сотах станет их паек
Сладким даром дивным.
Старый пасечник придет
В разноцветье лета.
Он в криницы мед сольет.
Сотканный из света.
48
Хавас Акбиев
Скажет: «Добрый мне медок
Накопили пчелы,
На, отведай-ка, сынок,
Будешь век веселым ».
Сам он крепок, как дубок,
Бородач мой милый…
Наделил меня дедок
Молодецкой силой.
1982
Осени начало
День догорел, словно свечка,
Тронул багрянец леса.
Утром на стог по-над речкой
Слезная пала роса.
Веет ночная прохлада.
Кисти калины горят.
В чаще лесной листопадит,
Листья кружатся, летят.
Ветер в низины сметает
Листья незримой метлой.
Вот уж и первая стая
Журок парит надо мной.
Клен загрустил
над протокой,
Скинув наряд свой, поник.
Из-за куста одиноко
Смотрится гриб-боровик.
49
Избранное
Белая нить паутины
Схвачена веткой сосны,
Пруд опустевший утиный
Тише самой тишины.
Брошен в крылатую просинь
Птиц улетающих клич…
Чувствуют близкую осень
Ягоды, травы и дичь.
1982
Люблю лирику Пушкина,
героизм Лермонтова,
нежность Есенина
Хавас Акбиев
ПЕСНЯ СПЯЩЕЙ ДЕВОЧКЕ
52
Хавас Акбиев
Стихи, расположенные в хронологической последователь-
ности, обращены к человеку. Верится, читатель проникнется
доверием к автору, к его сокровенным думам. Мысли о времени
и о себе, стихи о природе, как и прозаические строки шатойско-
го цикла «В горах мое сердце» – любовь ко всему живому.
...Воскликнуть бы: «Господи красота-то какая: и лес, и мир,
и горы, дождинок звук в нетронутой глуши!» Воскликнуть и
приблизиться на поэтической волне к мечте своего детства –
морю лазурному, где вольнодумно и величаво белеет парус оди-
нокий...
* * *
Рябина у дороги –
Цвет грусти и огня,
Нагнувшись, одиноко
Стоит на склоне дня
В дорожном непокое,
В асфальтовом дыму…
Изведав все с лихвою,
Наперекор всему
Цветет. В плоды
вобрала
И золото, и медь…
Вот так и нам
пристало
Огнем всегда гореть.
1983
53
Избранное
Ноябрь
(В народе ноябрь
называют полузимником)
Старый сад осенний
За окном грустит.
Снова птичьи семьи
Тянутся в зенит.
Над землей высоко
Стая проплыла,
Стало одиноко
Без ее тепла,
Жар на крыльях словно
Птицы унесли…
На лугах и склонах
Травы отцвели.
Ветер листья кружит,
Разгулялся он.
В ожиданье стужи
Речка, пруд и клен.
Прядью перелесиц,
Над прохладой вод
Полузимник-месяц
Водит хоровод ,
На деревьях листья
Разукрасил в медь,
Чтобы веселиться,
Празднично звенеть.
Но прощальны зори,
Ветреный простор.
Заметелит скоро
Наш притихший двор.
Птиц последних стая
Скрылась за горой.
54
Хавас Акбиев
День за днем листает
Посвист ветряной.
До свиданья, птицы,
Свидимся весной,
Пусть вдали вам снится
Край родимый мой,
Где так много ласки
И простор широк,
Где горит, не гаснет
Счастья огонек,
Где встают поэты
С песней на заре,
Вольно кормным летом
На любом дворе.
1984
* * *
Везет же мне –
живу в уютном доме
С балконом, кухней
окнами на сад.
Зимой в саду –
метель, покой и воля,
Дворняжки две
в конурках чутко спят.
По тропке белой
след ведет к избушке,
Девчонка там
ничейная живет.
Порою к ней
заходят две подружки,
Тогда она
весняночкой цветет.
55
Избранное
Наколет дров
углем растопит печку,
И в неба синь
струит белесый дым.
Ах, как бы так
при печке и при свечке
Беспечным быть, здоровым, молодым.
В золе картошку,
кипяток из кружки,
Щепотку соли,
хлебушка кусок,
Уют почти
заброшенной избушки…
Прожить бы так
хотя б один часок.
Стоят в саду
в чарующей истоме
Деревья после
вьюги вихревой…
Везет же мне –
живу в уютном доме,
Но не везет,
что не в избушке той.
1985
Песня спящей девочке
Посвящаю дочери Зайнап
Тише, люди.
Тише.
Спит девчонка.
Выплыл
Из-за крыши
Месяц.
56
Хавас Акбиев
Челка
У девченки
Цвета
Спелых вишен.
Протрубили где-то
Трубы.
Тише.
Боли не уняться,
Плачут
Раны,
Все атаки
Снятся
Ветеранам.
И рыдают
В сини,
Людям близки,
На груди
России
Обелиски.
Это память
Наша.
Клятва
Павшим,
Мир от смерти
Спасшим –
Братьям старшим.
Рейте стяги
Гордо
Вы, над ними.
Спи спокойно,
Город,
Мой любимый.
Распахни
Оконца
57
Избранное
В мир цветущий.
Похороним
Стронций
Смерть несущий.
Тише.
Пусть девчонке
В вечер
Синий
О родной сторонке,
О России
Напевает ветер
Песни звонко.
Жить да жить
На свете
Ей, девченке.
Млечный путь
Лучится
За окошком.
Сладко, сладко
Спится
Милой крошке.
Пусть ей
Не взгрустнется
В отчем крае,
Любится, поется.
…Баю, баю
Крошке спел
Над крышей
Ветер звонкий.
…Тише, люди,
Тише.
Спит девчонка.
1985
58
Хавас Акбиев
Здравствуй, дождь!
Полгода не было дождя,
В полнеба тучи плыли,
Грома гремели иногда…
А мы-то жили-были.
Растили хлеб и корм скоту,
На вахте дни и ночи.
Что ждет нас знали за версту
Сегодня, завтра…впрочем
Сумели озимь отстоять,
Стихию взять за горло.
И вот июльский день опять.
В ладони сыплет зерна…
И все же никли зеленя,
Под зноем глохли птицы.
Хотелось всем испить до дна
Дождя живой водицы.
И вот пошел. Ну, здравствуй,
дождь!
Пролейся над лугами!
Как хорошо, что ты идешь
Живущими, над нами.
Так, здравствуй, дождь…
1986
Сенокосное
Косили сено. Стоговали.
Вдруг тучи
брызнули дождем.
Бежим в сарай.
На сеновале
И посидим, и отдохнем.
59
Избранное
Как хорошо, и как приятно,
Забравшись
в тихий уголок,
Пить аромат
пьянящей мяты
И слушать ветра говорок!
Обильный дождь
по крыше хлещет,
Примолкли в роще соловьи.
А мне о днях о юных шепчет
Девич-трава, трава любви.
…Девчонку нарекли
Травинкой
За васильковый
милый взгляд.
Под стать была
лесной былинке,
Царевне ласковой под стать.
Ушла, растаяла в тумане,
Махнула синеньким
платком…
Полянка в травном одеянье
Меня качнула перед сном.
И сон-трава
колдовной сказкой
Мне сны навеяла свои.
Заворожила песней-лаской
Девич-трава, трава любви.
1987
60
Хавас Акбиев
Зимнее
Какая снежность!
Белым-бело.
На сердце нежность.
Легко, светло.
Сбежим-ка в снеги,
В белесый вспруг,
От томной неги,
Мой милый друг.
В лесу, что в сказке –
Царь Берендей
Прошелся лаской –
Белил белей
Стоят деревья…
Хрустальный смех
Своим доверьем
Ворожит всех.
Лиса-рыжуха
Мышкует в рань,
И чутко ухом
Поводит лань…
И вдруг сорвется
Лань с места вскачь…
Здесь волк пасется.
Прошел секач.
Березки рады,
Роняют снег.
Звенит отрада –
Твой юный смех.
Грустинка вдовья –
Зима-краса,
В твои колдовьи
Смотрю глаза.
1988
61
Избранное
Строят дом…
Тот тутовник срубили
хороший,
Что невзгоды сломить
не смогли.
Был на мудрого старца
похожий,
Был и нету. На свалку
свезли.
Сочных ягод его
не отведать.
Не пройтись по траве
босиком.
Голубым соловьиным
рассветом
По деревьям прошлись
топором.
Строят дом. Понагнали
машины,
Ходят краны за ближним
леском…
И несет холодком,
из низины,
Так знобящим, сырым
холодком.
Старый дом с неухоженным
садом
Загрустил, жить осталось
чуток.
Лает пес с неразборчивым
взглядом,
Пес незлобный, по кличке
Дружок.
62
Хавас Акбиев
Старый дом. Кто его
пожалеет,
Предназначенный роком
на слом?
Но земля без него
оскудеет,
Обмелеет ручей
за холмом.
Даже выживет кустик
не всякий
В том краю, где ручьи
не текут.
На луну в ночь завоют
собаки,
Одичают и в горы сбегут.
1989
Жизнь
Жизнь ничто, коль живешь
для себя,
Без печали душевных
тревог.
В этой жизни, где
счастье-борьба,
Есть немало хороших
дорог.
Только надо свою
угадать,
И карабкаться, сил
не жалеть,
Стиснув зубы, шагать
и шагать,
Человеком простым
умереть.
63
Избранное
Раз я видел: с цветка
на цветок –
Безобидный, курносый,
смешной –
Золотистый порхал
мотылек,
Упиваясь земной
тишиной.
Но, увидев костра
огонек
Языкастый на сонной
рекой,
Подлетел, рухнул в жар
мотылек!
Вот кончина! Не надо
другой.
Так и я, вознесясь
над костром,
Свой последний желал
встретить час –
Не глубоким, седым
стариком,
С молодою прищуркой
у глаз.
1990
Анжелике
Ты чуть-чуть на киргизку
похожа.
Черноглаза и брови
вразлет.
Улыбнется при встрече
прохожий,
64
Хавас Акбиев
Оглянувшись, украдкой
вздохнет.
Но ты даже тот взгляд
не заметишь,
И пройдешь по тропинке
своей.
Может, парня хорошего
встретишь,
Кто других и добрей,
и сильней.
А быть может (какая
утрата!),
На своем, на тернистом
пути
Не отыщешь ни друга,
ни брата,
С кем по жизни
сподручней идти.
Жизнь, она ведь
мудреная штука,
Смех- тому, а иному –
печаль.
Что ни день за разлукой –
разлука,
И на всем расставанья –
печать.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Не со всеми такое
случается,
И своя у любого судьба.
Дай же бог все тебе,
что желается,
Мне же встретить
лишь только тебя!
1990
65
Избранное
На зорьке – в путь
Мне в отпуск.
Надо отдохнуть,
В краю вишневом
заблудиться.
На зорьке соберусь
я в путь
За прошлым –
розовою птицей.
Оно совсем недалеко –
Вот здесь, за этим
перекрестком,
Закинув шапку высоко,
Гонял я голубей подростком.
Оно и тут, и далеко
В горах, в долине
эдельвейсов.
Ах, как взбирался
я легко
По кручам к поднебесной
выси.
Иной, бывало, с кручи вниз
О камень тупо ударялся.
А мне же мой любой каприз
Легко на диво удавался.
Я был у вечных ледников,
Пастушки мне дарили песни,
Костры хевсурских стариков
Тепло несли у скал отвесных.
Взбирался выше облаков,
В тумане брел на вой
волчицы.
Обвалов грохот под ногой
66
Хавас Акбиев
Спешил в ущелье
раствориться.
А там, стремглав,
неслись ручьи,
Сливаяся в потоки, речки,
И даже скалы-силачи
Не смели им противоречить.
Их буйный нрав мне
по нутру,
Что может воли быть дороже?
В горах кавказских
по утру,
Я с ними делаюсь моложе.
Глоток воды, и снова
в путь
Туда, где башен вереницы
Навеют вдруг такую
грусть,
Что сердце к дому
устремится.
Здесь дико, камень
пожелтел,
Бойницы спят,
погасли взоры…
Годин лихих шальной
обстрел
Не пощадили даже горы.
Но все ж пробился
эдельвейс
Сквозь валуны
к простору, свету.
И я обласкан
солнцем весь,
Вернусь с вершин
к исходу лета.
67
Избранное
– Ну, здравствуй, мама,
вот и я, –
Скажу, изведавши дорогу, –
Прими в объятия меня,
Достоин я того, ей-богу!
1990
Лиде
В ауле Дай
Прошла гроза.
Весна и май
В твоих глазах.
В моих июнь,
И лета жар,
Он вечно юн,
Он весь пожар,
Испепелит
Всю без огня,
Приворожит –
Лишишься сна.
Давай с тобой
В руке рука
Одной тропой –
И на века.
На склоне дня
Поет заря,
Что без меня
Тебе нельзя.
Мне без тебя
Никак не быть,
Нам не судьба
Любовь делить.
68
Хавас Акбиев
Сомнений грусть
Отбрось долой –
И в дальний путь
Со мной, со мной.
1990
Ты вернулась…
Стороной проходила гроза,
Май катился в июньскую
просинь.
Ничего я тебе не сказал
Той весной. Ты уехала
в осень.
Ты не знала тогда и сама,
Где по краю проложится
путь.
За зимою кружила зима,
Но тебя не забыл я
ничуть.
Не забыл деревенскую ту,
Что росла незаметной
былинкой.
Было грустно, как-будто
в скиту,
Без тебя, глаз твоих
с голубинкой.
Ты вернулась, и все
пополам:
Быль и небыль, и горе,
и радость.
Мир открылся певучим
стихам,
69
Избранное
Как рукою смахнуло
усталость.
Пусть твоя не погаснет
звезда,
Пусть же святится
имя твое,
До конца дней моих,
навсегда,
Несказанное счастье мое!
1990
* * *
Листья вянут, листья,
молча, гибнут,
Сырость с веток сыплет,
как слеза…
Над рекою, там, где ивы
стынут,
Подсмотрел я осени глаза.
Тихие, раскосые такие,
Сколько в них
невыплаканных слез!
Словно бы все горести
мирские
Серый день осенний
перенес.
Потому печалится долина,
Стынет в темной заводи
вода.
Отгрустила журавлиным
клином
Гор недальних черная
гряда.
70
Хавас Акбиев
И плывут, земли касаясь
мглисто,
То ли тучи, то ли облака…
Разогнать бы их разбойным
свистом.
Нет, не надо, время
их пока.
Время года, ведь оно
такое,
В нем и грусть, и радость –
пополам…
Научившись все любить
земное,
Я свою вам нежность
передам.
И пускай сегодня чуть
взгрустнулось,
Я в стихах не все еще
сказал,
Слово милой Музой
обернулось,
Посмотрел я осени в глаза.
1990
В ГОРАХ МОЕ СЕРДЦЕ
72
Хавас Акбиев
Дорога
Вот уже более часа трясется наш газик по узкой и извилистой
горной дороге. Его бросает то влево, то вправо, он преодолевает
крутой подъем, затем спуск и снова подъем… Машина жмется
к скалам, подальше от обрыва. И лишь гул мотора и шепот реч-
ной волны, сливаясь, нарушают тишину осени. Все предвещает
наступление холодов. А пока природа сохраняет свою осеннюю
красоту.
По пути встречаются пасеки. На склонах раскинулись ку-
курузные и табачные плантации. По сторонам громоздятся об-
житые дикими голубями гранитные валуны, на которых встре-
чаются чурты с арабской вязью. Над одним из таких чуртов
склонилась седая женщина. Она бережно разрыхляет почву во-
круг камня. Розовые цветы шалфея прильнули к ногам женщи-
ны, словно кланяясь ей.
Красота горного края с его прозрачными родниками манили
к себе романтиков с незапамятных времен. Они находили здесь
заботу и внимание гостеприимных горцев. В их жилых башнях
всегда находилось место для гостя.
Сегодня полуразрушенные жилые и боевые башни, возне-
сенные под самые облака, – безмолвные свидетели давно ми-
нувших дней. У каждой башни – своя история. Из поколения в
поколение передают горцы сказания о двух башнях на дне глу-
бокого Аргунского ущелья.
Легенда о любви
Давным-давно эти девственные скалы стали обживать люди.
Они строили из гранитного камня жилые сооружения. Вот тог-
да-то и были выложены эти две башни. Одна из них почти вся
разрушена. Время не щадит даже камни. Эти башни говорят о
мужестве, выносливости вайнахского народа. Только сильные
73
Избранное
и упорные люди могли воздвигать такие грозные сооружения.
Богатырской силой и мужественной красотой наделила природа
двух братьев, строивших эти башни.
Дружно жили они в своих сооружениях. Души не чаяли друг
в друге. И жить бы им до конца дней своих.
Но пришла беда. Братья полюбили одну красавицу из со-
седнего аула. Девушка отдала предпочтение младшему из них
и стала его женой. Черной тучей пронеслась эта весть в сердце
старшего брата. В нем заговорил голос мести. Затаилась злоба
и ненависть отверженного, обделенного фортуной. Братья заму-
ровали ходы сообщения между башнями. Разорвали узы едино-
кровия. Между тем буря нарастала. Старший брат тщетно пы-
тался выкинуть из сердца образ красавицы. В один из отъездов
он стал вызывать ее. И когда она выглянула из бойницы, пуля
навеки остановила юное сердце.
Нестерпимое горе постигло младшего брата. Ни в чем не на-
ходил он утешения. Смерть любимой жены звала к расплате.
И вот однажды братья навсегда «прекратили» вражду между
собой. Из бойниц башен одновременно раздались два выстрела.
Глухое эхо раскатилось по скалам и исчезло в глубоком ущелье.
Молчали синие громады скал, молчала мгла, а мириады звезд
над ними, засверкав, потускнели, будто они сверкали только
жертвам несчастной любви.
1. Короткое альпийское лето
Я стою у края стремнины. Со всех сторон обступают горы,
исчерченные множеством троп, покрытые травами и розовыми
цветами, заросшие на отдельных участках березняком, сосня-
ком, ельником. Они удивляют своей неожиданностью. Рощицы
березняка, сосняка и ельника, наверное, единственные здесь,
в горах Чечни. Скалы поджимают бурный, белопенный поток,
стремящийся в диком порыве вырваться из теснин на волю. То
ласкаясь белоструйно к гранитным валунам, то падая стремг-
74
Хавас Акбиев
лав с кручи на кручу, он рассыпает фейерверк брызг – слезинок
и исчезает далеко внизу в ущелье. Поклокотав в зеве мрачных
скал, вода устремляется на равнину для того, чтобы укротить
свой пыл и щедро напоить поля и нивы благодатной влагой.
От высоты захватывает дух. Солнце висит над самой го-
ловой. До него, кажется, ближе, чем к земле. Оно в горах не
знойное в разгар лета. Только несколько часов пригреет солнце
за ночь остывшие скалы, и снова властвуют над ними туманы,
тучи и ветра хлесткие, вольные. Лето в горах короткое. Если на
равнине льют теплые, благодатные ливневые дожди, то здесь,
на высоте 3000 – 4000 метров над уровнем моря, веют снега.
И даже в самое знойное лето не тают ледники и снега белой
белизны на альпийских лугах. Рядом с вечной мерзлотой растут
цветы и обильные травы, где пасут свои отары чабаны.
Посреди этих сопок, диких своенравных, обжитых зверьем и
звонкоголосыми пернатыми, чарующих своими неожиданными
броскими красками на каждом квадратном метре, чувствуешь
себя одиноким. И в то же время не можешь вдоволь наглядеться.
Цивилизация мало коснулась этих мест. Дикость и варвар-
ство были уделом тейпа, населявшего когда-то Хилдехарой-Лам.
Каменистые строения, встречающиеся на расстоянии деся-
ти-двадцати километров одно от другого, и башенные сооруже-
ния, возведенные на очень труднодоступных участках, говорят
о том, что вражда не была еще изжита среди тейпов, еще давала
себя знать вендетта. Ранее эти места населяли животноводы, за-
тем они стали обиталищем абреков.
Опустели жилища хилдехароевцев. Они спустились с гор на
плодородные земли. Теперь сюда съезжаются на отгонные паст-
бища скотники и чабаны, поселяются на время в полуразрушен-
ных жилых сооружениях хилдехароевцев.
Здесь все из камня: башни, дома, надмогильные холмики и
плиты… Не будь даже никаких достоверных источников из ле-
генд о далеком прошлом этого края, камни рассказали бы обо
всем. Они как бы дополняют легенды и сказания вайнахов. Кам-
ни говорят.
75
Избранное
2. Легенда
Проводник наш славный, надежный человек. Он знает наи-
зусть эти горы. Готов часами по-своему рассказывать историю
происхождения своего родного села Итум-Кали. С гордостью
называет себя потомком Итона.
Он подошел к нам, показал дорогу, по которой спустил-
ся Итон в долину со своими друзьями в поисках плодородных
земель. Долгий и трудный путь проделал Итон из Грузии. Рас-
сказывают, то ли он был грузином, то ли чеченцем, то ли ара-
вийским юродивым. Тем не менее, большинство жителей села
считает себя выходцами из Грузии, родоначалие которым поло-
жил Итон.
Пришелец Итон со своей свитой расположился на отдых в
живописной долине, окруженной с четырех сторон неприступ-
ными горами. Земля здесь пустовала. Легенда гласит, что неда-
леко от стоянки Итон забил в землю колышек.
– Если на этом колу ласточка – символ мира и счастья-совьет
гнездо, мы обоснуемся здесь, – сказал Итон.
Так и случилось. Итон начал строиться. Он принял веру
местных жителей. Женился на красавице из тейпа Дышне.
Вскоре родился сын, которого, как и отца, назвали Итоном. Мо-
гучей силой наградила Итона природа. Он вырос красивым и
стройным юношей.
Высоко в горах, по правобережью Аргуна, расположился ба-
шенный городок тейпа Дышне. Богатый тейп. Воинственный.
Набегами на соседние села и хутора завоевал себе славу князь
тейпа Дышне-Эла. Захватил все пастбища и не пускал на них
чужой скот. Особенно страдали итонцы – жители долины, по-
лучившей название Итум-Кали в честь отца и сына. Из-за недо-
статка кормов скот итумкалинцев пал.
Это явилось поводом для начала войны итонцев с дышнин-
цами. В схватке Итон победил. Но дышнинцы не собирались так
легко покориться. Сын сестры Итона, породнившийся с дыш-
нинцами, собрал новые отряды и стал окружать итонцев. Об
76
Хавас Акбиев
этом узнала мать Итона и сообщила ему. В схватке мать убили.
Могила ее стоит до сих пор, заботливо ухоженная. В бою Итон
одержал верх, завоевал право своему роду мирно трудиться.
3. Акаций белых три куста
Чистый двор, обнесенный забором. К самому фасаду под-
ступили кукурузные стебли, над которыми склонились акаций
белых три куста. Играющие на солнце прозрачные листья бро-
сают упоительную тень на фасад, навевают тихую лень, распо-
лагают к отдыху…
И здесь, среди безлюдных скал, вдали от стоголосого шума и
теплых объятий друзей, бетховенской «Лунной сонатой» льют-
ся в сердце песни, которые я подслушал у трех акаций во дворе
горца.
Дня через два я уеду, и снова будут встречи с другими людь-
ми, но надолго сохранится в памяти эта встреча с потомками
Итона, нашедшими свое счастье в живописной горной долине.
В недавнем прошлом жизнь горца была беспросветной. Те-
перь в каждом доме достаток. Канули в вечность вендетта и рас-
при. Изжил себя язык кинжала, которым горец решал споры.
Время наложило отпечаток на нравы и обычаи, выковало твер-
дый характер в горце. У него своя этика и эстетика восприятия
окружающего мира. Навечно сохранил он любовь к природе.
И потому в каждом дворе зеленые деревья, под сенью которых
можешь найти приют и уединение, забыться и слушать лунную
сонату листочков белых акаций и беспечный смех детей. Как
хорошо, когда смеются дети!
4. Пастушка и пастух
Наш проводник широкоплече сутулит спину и немолодым го-
лосом предупреждает о крутых поворотах и подъемах, то голых
на отдельных участках, как лысина, то покрытых буйным раз-
77
Избранное
нотравьем. Сбегают вниз по склонам цветы и роднички. Мне бы
кисть художника, чтобы на полотне запечатлеть эти сказочные
места, которые щедро одарила природа. Но, увы! Мне не дано
владеть кистью Рафаэля, не наделен участью Микельанджело:
жить, мучаясь и силою и своим бессилием. Зато мне дано право
любить свой край, объять все его красоты. Я ощущаю в себе
необратимую принадлежность к природе – частице моей души.
Порой в тишине душных кабинетов мы забываем о ней, о го-
рах – гордости вайнахов, которые они называют замками зем-
ли. А человек едет по ним на коне, знает наизусть каждую тро-
пинку.
Сайда искренний, высокий средних лет мужчина, изуми-
тельный собеседник. Он сейчас подъехал, рассказал, что на
этих скалах нередко лицом к лицу сталкиваешься с медведем.
Был случай. Сайда и его товарищи услышали дикий рев кабана.
Захватив ружья, поспешили на место.
Огромными лапами косолапый выбивал, как пух, звериный
дух. Когда раздался выстрел, мишка встал на задние лапы, пе-
редними схватил тучного кабана, потряс недовольно и, отбро-
сив прочь, потопал в лес. На месте схватки остался мешок ко-
стей. Косолапый по-своему наказал врага.
К вечеру мы добрались до стоянки чабанов на самой высо-
кой вершине Хилдехарой-Лам. В помещениях чистота и уют.
Выстирана каждая тряпочка. Вдалеке, на склонах, рассыпанная,
как жемчуг, виднеется отара. Вон там стоит девушка с чабан-
ским посошком в окружении овец. Она слегка прищурилась,
словно в глаза ей ударил лучик солнца.
Вы видели глаза цвета небесной сини и разлет губ цвета
спелой вишни? Вы видели брови, подобные размаху крыльев
сокола, разлив полутеней длинных ресниц, походку легкую пуг-
ливой серны? Все это есть у Дадо, дочери чабана. Дадо шест-
надцать лет. Приехала к отцу на летние каникулы.
Красивое имя – Дадо, а еще красивее обладательница его.
Видя ее, как бы вновь перелистываешь старую книгу о пасту-
78
Хавас Акбиев
шеских временах. Она словно сошла с полотна художника для
того, чтобы приголубить овец и опять воплотиться в свой образ.
Босоногая скалолазка Дадо на ногах далеко до восхода солн-
ца и ложится позднее всех. Привезла с собой книги. Рядом с
чабанским посошком «Повесть о настоящем человеке», «При-
ключения Тома Сойера», «На второй день, утром». Ласково от-
зывается Дадо о сыне своего дяди, пятикласснике Висане. Он,
как и она, проводит здесь летние каникулы. Наравне со всеми
пасет отару. Научился лазать по скалам, загорел. Рядом с отцами
трудятся и дети.
1. По крутым тропам
Передохнули. Позади Шаро-Аргун, селение, откуда нача-
лось наше восхождение на Басой-Лам. Форелевая речка. Белая.
Молочного цвета. Так и называется – форелевая.
Селение Суракой. Вернее, хуторок с несколькими кособо-
кими домишками. Когда-то хуторок был большим населенным
пунктом. На много верст были раскинуты владения суракоев-
цев: Суракой-Лам с обильными пастбищами, суракоевские леса
с их многочисленными певчими птицами и волчьим воем, луга,
на которых горцы растили хлеб.
Наш проводник – мужчина сорока с лишним лет. Немно-
гословный. Смуглый цвет его лица говорит о том, что Абдул-
мажит давно знаком с горной атмосферой, с лучами южного
солнца.
Множество троп морщат вековые горы с их неожиданны-
ми балками и головокружительными откосами, на дне которых
клокочут бурные потоки. Они дымятся белыми мохнатыми па-
рами. Сорвется из-под копыт коня камешек, и поглотит его зев
бурлящей стихии далеко внизу. Взмахнет над головой могучими
крыльями орел-стервятник – дитя волюшки вольной, и устре-
мится к отаре, рассыпанной белыми камешками по склонам.
79
Избранное
Поднимется шум: блеяние овец, песий лай, грозное чабанское
«у-у-уйт, у-у-уйт!» Отлетит орел. Сядет на высокую песчаную
скалу и выжидает, пока все не угомонятся. Стоит зазеваться – не
досчитаешься в отаре ягненка.
За весь изнурительный, трудный путь Абдулмажит ни разу
не сел на коня. Сотни километров исходил он и изъездил по
этим первозданным местам. Привык твердо ступать по камен-
ному грунту, испещренному кабаньими клыками. Уверенно ве-
дет нас в горы. За ним вступают два навьюченных солью коня.
Для овец. Они не хуже хозяина разбираются в дороге и без по-
нуканий выбирают ближний и менее опасный путь.
Мы – замыкающие. Я и фотокор. Подо мной конь по кличке
Мальчик – любимец Абдулмажита. Мальчик то и дело норовит
вырваться вперед. Чует дорогу домой.
Вошли в лес. И сразу же окунулись в чистый, свежий воздух,
как первый юный поцелуй. Со всех сторон нас обступили моло-
дые тонкоствольные деревья и вековые чинары. Идем, касаясь
теней. В полумраке. Тени тянутся вперед. Машут зеленью вето-
чек- кос чинары. Слиться бы воедино с этим величием природы
и до скончания века – вдыхать аромат цветущей чудесной земли.
Земля. Она, как мама. Баюкает, нянчит, растит. Мы еще с
пеленок ощущаем необратимую принадлежность к земле, на
которой родились,росли и возмужали. И по первому зову гото-
вы пасть на дно морское, вырвать сердце данковской рукой для
того, чтобы цвела и молодела частица гордой и ласковой Зем-
ли – Родина – мать. Великое счастье любить ее, быть полезным,
жить и трудиться для людей!
Жизнь – ничто, коль живешь для себя. Счастье в жизни –
борьба. И в ней есть немало хороших дорог. Но надо угадать в
сумятице дней свою и карабкаться по ней, не жалея сил. Ступая
по зеленому, нежному телу земли, обнаруживаешь проявление
в себе красоты и силы.
Лес пьянит ароматом. Обдает прохладой усталого путника.
80
Хавас Акбиев
2. Дорога в небо
Вышли на полянку, покрытую цветами и травой. Долина
усопших, так назвал Абдулмажит это местечко. На откосе ак-
куратные холмики, над которыми с человеческий рост возвы-
шаются надмогильные камни, обнесенные оградой. Каждый
прохожий отдает дань усопшим. Подбирает с дороги камешек и
бросает в общую кучу. Бросаем и мы. Так здесь повелось. Поют
ветры песни жившим на земле когда-то и воркуют голубки у их
изголовья.
Идем дальше, в горы. Кажется, дорога ведет прямо в небо.
Высоко-высоко, на самой макушке отвесной скалы, притаилось
облако, зацепившись будто за ее колючий кустарник. Двигаемся
прямо на него. Воздух разряженный. Дыхание становится за-
трудненным, шум в висках. Слипаются веки. Хочется спать, но
в то же время ты весь преисполнен радости, и какой-то колдов-
ской бальзам придает силы всматриваться в причудливые очер-
тания скал, поросших мхом, которые морщинятся тысячами
промоин и, как рыбе, выброшенной на берег, жадно хочется гло-
тать животворный воздух ущелий. Мне бы твое сердце, Абдул-
мажит. Как ты молодо преодолевать версту за верстой и ни разу
не оступиться, белозубо улыбнуться другу в минуту трудную.
Только под вечер мы подъехали к отаре. Полукругом воз-
вышаются синие громады Басой-Лам. Обильное, сочное раз-
нотравье покрыло живописные склоны Басоя. Когда-то здесь
жили сильные, волевые люди, наделенные храбростью, прису-
щей только горцам. Об этом свидетельствуют боевые башни,
полуразрушенные дома, выложенные из белого камня. Горцы-
умельцы не пользовались раствором при кладке стен. С помо-
щью глины они подгоняли камни плотно друг к другу, и эти
каменные жилища служили надежным укрытием. Жили они в
долине эдельвейсов. Занимались животноводством. Слышали
горы песени их, а после долго не ступала нога человека по этим
травам. Спустя много- много лет, на смену басоевцам пришли
чабаны.
81
Избранное
На закате дня мы добрались до стойбища. Славное место.
Горы, со всех сторон заросшие южными травами, известковые
обрывы, завораживающие взгляд белизной. А далеко внизу ис-
крятся родниковые воды, берущие свое начало здесь. Они пе-
нятся, падая с круч, пробивают себе путь между отвесных скал,
бегут взапуски…
3. Ночь у чабанов
Догорел закат. Пахнул росистый ветер. Легла на землю ночь
густая и темная. Ночь в горах наступает мгновенно, как толь-
ко погаснут последние лучи. В немом молчании почили скалы,
накинув на широкие свои плечи бурки. Луны не видно. Небо
заволокло тучами. К дождю, наверное. Наши сомнения развеял
Абдулмажит.
Узнав от него, что дождя не предвидится, легли в палатке на
двоих. В палатку проникает свежий воздух горной ночи. Шоро-
хи ночные наводят на раздумья, и ты вновь мысленно возвра-
щаешься к событиям угасшего дня, к людям, с которыми еще не
раз придется прошагать по крутым тропам навстречу утренней
заре.
Вскоре гаснет свет в палатках и окнах домов. Живут в них
чабаны и скотники единым, сплоченным коллективом, лелеют
свое счастье.
Далеко за полночь поднялась пальба. В стаде хищник. Когда
все утихло, вдалеке раздался заунывный голодный вой по неу-
давшейся трапезе. Волки рыскали всю ночь в поисках добычи.
Но не дождались. Давно усвоили себе закон гор животноводы:
оберегай слабого.
4. Домой!
На заре разбудили. Побывав на отгоне, тронулись в путь.
Обогнули Басой-Лам и вступили во владения Ачулой. Прово-
дник выбирает короткий маршрут. Тропинка вьется петлей по
82
Хавас Акбиев
ущельям и отвесным скалам. Над головой возвышаются утесы,
у подножия головокружительные обрывы. Только не оступись!
Ползают над скалами кучевые облака, дымятся туманы по уще-
льям. А над ними возвышаемся мы.
Ачулой-Лам. Вершины затонули в облаках. Едем, касаясь
облаков, обдаваемые свежестью горной прохлады. Впереди,
если ехать напрямик, на расстоянии километра виднеется отара.
Но по извилистым тропам мы добрались до нее в полдень.
Дальше наш путь пролег через урочище Чобеккинчу, речку
Кулой- Эхк, хутора Кулой, Нохч-Келой. К вечеру прибыли в Дай.
И радостно покинули седла коней, уставшие от верховой езды.
Остались в душе воспоминания от встречи с хорошими людьми.
Зимовье в Амкалое
1
На отвесной скале, щедро обрызганной неярким ноябрьским
солнцем, рос одинокий куст дикой сливы с желтыми, просвечи-
вающими насквозь переспелыми сливинками. Открытый всем
ветрам, прихваченный заморозками, куст почернел и был изда-
ли похож на огромное перебитое крыло ворона. В голых ветках
его жалобно, как загнанный пес, скулил ветер, предвещавший
северную замять.
Недалеко от скалы расположилось зимовье чабанов. Оно
представляет из себя домик, который с трех сторон обступили
скалы, а с северо-восточной стороны вплотную подступивший
к покатому обрыву, покрытому пожелтевшей травой. Передняя
служит кладовой, вторая комната – кухней и спальней с закоп-
ченным низким потолком. Стены обвешаны ситцем и бумагой.
На нарах чисто выстиранное белье, немудреный чабанский
скарб: тулуп, овчина, бурка, фляга. У дверей жарко топится
«буржуйка».
Мы сидим с чабаном Исмаилом в комнате, говорим о жи-
тье – бытье. Наслышанной о легендах, бытовавших в этих ме-
83
Избранное
стах, я прошу Исмаила рассказать о прошлом горцев. Вот о чем
он мне поведал.
2
Давным-давно наши горы заселяли вольные, как могучие
орлы, люди. Не занимать им было силы и смелости. Силой они
могли померяться с нартами, а ловкостью – с туром. Не при-
знавали они слово «мое». Все было общим. И жить бы так до
спокон веков! Беда пришла нежданно- негаданно, постучалась
в эти полуразрушенные, а когда-то гордость нашей самобытной
культуры башни, посеяла злое семя между нами и соседними
племенами грузин и дагестанцев. Они стали похищать наших
мужчин и женщин, превращать их в рабов.
Всему положил конец князь Джокла: «Отныне не бывать
этому», – сказал он и вывесил военный флаг на территории гру-
зинских племен. Тем временем умный и смелый военачальник
Геза сформировал регулярные части в Аргунском ущелье. На
сборы явились харачоевцы, хилдехароевцы, какадоевцы, тмурт-
калинцы.
В части принимались самые стойкие воины, которые могли с
полным снаряжением запрыгнуть на высокий камень на берегу
реки Цийла-Эхк.
Затем, по наказу Джоклы, Геза двинул части на враждебные
племена, победил и взял с них высокую дань.
Так был положен конец распрям храбрыми воинами под во-
дительством Джоклы и Гезы – предками Исмаила. И снова на-
встречу вечерней заре полились песни счастья добрых горцев.
Исмаил замолк. В серых глазах его сверкнула гордость, тон-
кие губы тронула улыбка. В окошко загляделся вечер, синим
бархатом вышив звезды на стеклышке. Ловлю в окошко ковшик
Малой Медведицы и мысленно иду неторопко по Млечному
Пути и, как у всех, кто подолгу бродяжит вдали от родного оча-
га, западает вдруг в сердце неизъяснимая грусть. Иду по Млеч-
ному к своему дому и припадаю к нежным рукам мамы. Она
ждет. Перед взором седая прядь ее.
84
Хавас Акбиев
3
Поздняя осень. Прицепившись к паутине, плывут паучки по
белу свету. Еще нет ни жары, ни стужи зимней. Вьюга кружит
где-то там вороненком белым. Зацелован ясной зорькой, вызрел
куст алого барбариса, разбросала осень по опушкам и пригор-
кам свою неизбывную нежность. Смотрит левитановской кар-
тиной… Зимовка хранит чистоту и ухоженность. Ничего не ска-
жешь: Маймонат не любит беспорядок. Исмаил познал ласку
жены в трудное послевоенное время, и всюду она разделяла с
ним его нелегкую чабанскую судьбу. Сначала тосковала вдали
от людей. Но затем привыкла. И более лучшей доли для себя не
пожелала бы. Не зачерствело сердце от односложности быта.
Оба живут хорошо, работа по нраву.
У супругов пять сыновей и ловкая, как горная серна, дочь
Минат – опора матери во всем. Старший сын Билал, наравне
с отцом исходил вдоль и поперек все эти горы, знает наизусть
каждую тропинку. Сейчас он на самодельных волокушах подво-
зит сено к овчарне.
Исмаил с рождения – чабан. Ни разу не изменил своей про-
фессии. По этим местам с чабанским посохом ходили его праде-
ды, и он тоже сохранил к ним любовь навек.
4
Вам приходилось в близкую отемь бродить по горам? Тра-
ва, смоченная росой, пахнет чем-то домашним. Вокруг такая
тишина, что слышится стук собственного сердца. Причудливо
возвышаются развалины крепости Дышне – форпоста военных
действий дышнинцев, амкалоевцев, хилдехароевцев, тмуртка-
линцев с соседними племенами. Луна утонула в белоструйном
стремительном водопаде и, покачиваясь в стоках воды, сере-
брит брызги, хочет вырваться на волю. И только на рассвете,
когда первые лучи солнца затеплятся на склонах, уходит луна
на покой. Глянешь окрест, увидишь такую красоту, что перехва-
тывает дыхание. Красива шатойская земля в эту пору. Сияют
85
Избранное
холодным блеском реки, веют прохладой горные вершины, при-
порошенные первым снегом. Куда ни посмотришь – лес и горы,
горы и лес…
Поздняя осень. Чувствуется близкий подступ зимы. Словно
капли слез, сыплет сырость с голых сучьев кустарников. При
виде всего этого закрадывается вовнутрь какое- то беспокой-
ство, что-то вроде тихой печали. И хочется продлить это зна-
комство с людьми только-только встреченными, общение с ко-
торыми всегда было для меня большой радостью.
5
Наутро выпала снежная крупа. Белым пологом устлала она
холмы вокруг, пригнула к земле стебельки жухлой травы. В те-
пле и уюте сижу за утренней выпечкой Маймонат.
– Для меня настоящие горы, – размышляет вслух Исмаил, –
не просто горы, а что-то возвышенное, без которых не мыслю
себя. В горах должны вольготно себя чувствовать и муравьи, и
косули, и медведи.
…Мы призваны оберегать всякую живность. Я чувствую не-
обратимую связь природы и человека. Есть такая болезнь-но-
стальгия – тоска по родине. Стоит даже несколько дней прове-
сти вдали от гор, меня мучает желание поскорее встретиться с
ними.
Много передвигаемся по горам в поисках пригодных паст-
бищ. На альпийских лугах провели летний сезон, и вот верну-
лись на стоянку в Амкалой. Здесь у нас благоустроенная коша-
ра, здесь наше зимовье.
* * *
Пройдет зима. И снова чабаны уйдут в горы, поведут
отару в нагул. До следующей горы, друзья!
86
Хавас Акбиев
Харсеной
Горный Харсеной… Птичьим гнездышком притулилось
село на дивно-девственных склонах, чарующих путника буйно
расцветшей тропической зеленью, гигантским, в несколько об-
хватов, стройными белоствольными чинарами, прозрачными,
как слезинка, родниками, поросших своеобразными цветами,
название которым трудно и придумать, кустарниками кизила,
мушмулы и орешника. Мечтательность и таинственность этого
райского уголка издревле притягивали к себе внимание инопле-
менников. Обилие пастбищ и животворный воздух не были до-
стоянием в прошлом коренных жителей. Они селились на менее
плодородных участках. На их родных горах паслись отары гру-
зинских князей и зажиточного казака Колы, наместника царя.
Революция принесла свет в горы. В Англию сбежал Кола, про-
дав село харсенойцам.
Не узнать теперь старый Харсеной. Новые типовые здания
являются достоянием каждого труженика села. У них своя би-
блиотека, школа, клуб, построенные собственными силами.
Природа наделила их душевной красотой.
Девушки харсенойцев, в отличие от других горянок, в боль-
шинстве синеглазы – с оттенком безоблачной сини и вод фо-
релевой Мартанки, с непокорной прядью рыжеватых волос.
Природа всю свою щедрость отдала им, вскормила и вспоила на
своей волшебно-колдовской сказочной груди. И песни, которые
поют соловушки на зореньке горянкам, эликсиром бодрости бу-
дут струиться во след, наполняя сердце живительной влагой ро-
сного утра. Я люблю этот край с его удивительным гостеприим-
ным народом, этот заброшенный высоко в горы райский уголок.
Люблю плакучесть чинар, и вдыхать запах мяты луговой.
Поют соловушки рассветной зорькой харсенойцам, залива-
ются. Пойте, соловушки, гимн счастья очагу добрых трудолю-
бивых людей. Не смолкни мирный напев над изголовьем, баю-
кающих свое счастье, моих современников.
87
Избранное
Хуторок
Ночь. Такое чувство, будто только что окунули в воду и нас-
пех выставили под ковш Малой Медведицы: «Накось, полюбуй-
ся! Захотелось романтики? Пожалуйста».
Ночь окутала лес и горы, скрыла из виду множество тропи-
нок, которых в горах не счесть, и которые, подобно ручейкам,
разбежались в разные стороны. В горах надо уметь выбрать
одну из них. Иначе заведут в такие дебри, не выбраться. И надо
же было случиться тому, что я всего боялся. Я сбился со своей
тропинки и отыскать ее в темноте все равно, что иголку в стоге
сена. Ничего не осталось, как идти наугад в надежде на свою
интуицию.
Тому, кто ночью в горах, обжитых разными зверьми и рядом
ни одной человеческой души, становится жутко. Каждый шорох
нагоняет страх, и тебе не до причудливо- девственных красок
майской ночи. Не радуют ни тусклый отблеск далеких звезд,
ни разноязыкая соловьиная трель, ни говор стремительных ру-
чейков. Кончились спички. На каждом шагу подстерегает опас-
ность. Надо поскорее добраться до жилья.
И зачем надо было пускаться в путь, на ночь глядя? Ведь
мой гостеприимный хозяин настаивал на том, что «утро вечера
мудренее». Не послушался. Вот тебе и кара за ослушание…
Примонился тихий хуторок Нохч-Келой, в котором я про-
вел около суток с его добрыми людьми. Хуторок, как затерян-
ный островок, в океане бурь. Только здесь вместо воды – горы.
Величавые, неприступные. И среди них маленьким, заботливо
ухоженным гнездышком осел Нохч-Келой – когда-то грозная
крепость на пути кочевников-захватчиков. Да и сами горы:
Нохч-Келой-Лам, Суракай-Лам, Чобаккинарой, Басой, Са-
рак-Лам были созданы миротворцем как бы стать колыбелью
хутора и баюкать в своих шершавых каменистых ладонях воль-
ность и счастье маленького народа, который сродни воинствен-
ным, трудолюбивым племенам Хевсуретии.
88
Хавас Акбиев
…Нохч-Келой. Вразброс современные дома, крытые чере-
пицей. Они разбежались по пастбищным хребтам и как бы не
в силах подняться дальше вверх, остановились на берегу про-
зрачной, как майская росинка, речки Кулой-Эхк. Всюду – тра-
вы – нежная зелень природы. В каждом дворе – ковер, свитый
разнотравьем. И только на единственной дороге – главной «ма-
гистрали» хуторян, изрытой гусеницами тракторов, даже в жар-
кий полдень хлюпает грязь. Зелень нехотя отступила к кюветам.
Но стоит притихнуть весенне-осенней страде, и она робко про-
бивается на свет из жирных комьев…
Малая Медведица над самой макушкой. Протяни руку и,
кажется, можно схватить созвездие за изогнутый хвост. Роса с
кустарников и деревьев окатила с ног до головы. Холодно как.
А может, это Малая Медведица обливает меня водой со своего
бездонного ковша? Может… Ах, если бы как в сказке: «Сивка-
бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед тра-
вой!» Ускакал бы куда глаза глядят. Но нет Сивки… Есть только
непроглядная ночь, лес да горы и среди них заблудший путник.
…Снова мысли мои о хуторе и хуторянах. Хуторок-трудя-
га. Дальность от райцентра, казалось бы, могла приостановить
трудовой пыл хуторян. Ан, нет. От зари и до зари в заботах па-
харь и сеяльщик, скотник и пчеловод. Май расцветил букваль-
но все, пробудил от зимней спячки всякую живность. В воздухе
жужжат пчелы, из-под ног вспархивают разноцветные бабоч-
ки и садятся на оранжевые цветы, в зелени листвы заливается
певунья-пеночка, доносится отдаленное кукушкино «ку-ку».
«Кукушка, кукушка, отгадай сколько мне жить осталось?». Раз,
два… и захлебнулась кукушка. Не верю ей.
…Внезапно взгляд мой выхватил из темноты далекий элек-
трический свет. И как-то сразу отлегло от сердца. Село Дай!
потребовалось немало времени, чтобы добраться до гостепри-
имных горцев… Постучался. Передо мной приветливо распах-
нулись двери, и я очутился в натопленной комнате (в начале мая
еще было прохладно).
89
Избранное
Утром проводил меня в путь глава семьи. Надолго мне за-
помнится он, его добрая хозяйка и светлоокая дочь, и благодар-
ность к ним будет жить во мне всегда.
…Май цвел сиренево-синей нежностью. Ему радовались
все. А больше всего радовался я – немного газетчик, немного
бродяга-романтик, и смотрел счастливыми глазами в глаза вес-
ны счастьедарной. Я был действительно счастлив.
Я не пойду покорно к покаянью
За все, в чем не был в жизни виноват…
Чеченец я, зовущий к созиданью.
Я – боль, я – гнев,
я– выстрел, я – набат!
Хавас Акбиев
РУССКОМУ ДРУГУ
92
Хавас Акбиев
«Русскому другу» – Это раздумья о горестях России и своей
малой отчизны.
Переживания, рожденные трудностями борьбы на изломе
человеческих судеб в период развала Великого Союза, органи-
чески входят в стихи гражданского звучания и сатирические
строки. А «Память с комком в горле» – это песнь о матери, про-
шедшей большую жизнь, познавшей радость по крупицам, но
много утрат.
…На майртупском кладбище Лечи-Юрт, названном по име-
ни деда мамы Соадат, зеленеет трава, роняют на могилы упои-
тельную тень деревья.
Здесь покоится она – моя мама, сердце которой перестало
биться 29 апреля 2001 года. За двадцать семь дней до кончи-
ны мамы на снаряде подорвали ее внучку и мою племянницу
Аминат, которая была из тех, кто «…в горящую избу войдет…»
Мама, находясь в полусознательном состоянии, догадывалась о
постигшем семью горе. Но ей не говорили, берегли ненадежное
сердце, думали встанет, улыбнется… Не встала.
Она покоится между двумя своими внуками и моими сыно-
вьями Хасом и Саидом, убитыми войной, с которыми мне так
хотелось идти по своей земле, но не довелось… Страшное горе.
Не должны родители переживать своих детей.
Я склоняюсь к земле, к надмогильным холмикам, глажу ру-
кой траву кладбища моего прадеда, ищу сердца дорогих мне
людей.
Знаю, что они стали сердцами земли, но все ищу, ищу…А
жизнь идет.
И сам я продолжаюсь в радостях, муках и бедах…
Вот и осень наступила. А я живу.
93
Избранное
* * *
В парке осеняя тишь
Шелестом листьев
встревожена.
Серость туманная крыш
В небо свинцовое брошена.
Птиц улетающих крик
В сердце – печали отметина…
Что-то пригрезился лик
Той, что пока мной
не встречена
1991
* * *
А у меня и детства
не было,
Оно в вагонах зябких
колесило.
Тогда в стране
свирепствовало зло,
Что даже детям
неповадно было
Оно навзрыд рыдало
далеко.
В степях киргизских
вынесло страданья…
С отцом – врагом народа –
нелегко.
Не то, что жить,
просить и подаянье.
Да кто подаст, когда
себе кусок
Киргиз, казах, узбек
и беглый русский
94
Хавас Акбиев
Не знал, где взять,
И мать крапиву впрок
В котле варила
при лампадке тусклой.
И трепетный светился
огонек
Из – под земли, зовущий
встать с коленей.
Но был еще желанный
день далек
С той первой,
окровавленной ступени.
И все ж надежда
светлая жила,
Взрослело детство,
становилось крепче.
И, вырвав жало смертное
у зла,
Себе воздвигло
обелиск далече,
Ступеньке на 13-й
стоит,
Которая всех выше,
зорче видит…
Рассветная заря
пока горит,
Никто ту память,
верю, не обидит.
1991
95
Избранное
Не плачь, солдат
Ушел солдат в иное
мирозданье –
Без сожаленья, рубанов
с плеча.
За ним – его друзья –
однополчане,
До удивленья дружно,
горяча
Друг друга, будто не успеть
в атаку,
Отечество собою заслонить…
Спят в тишине, и ветер
спозаранку
По ним тоскует в зарослях
ракит.
За все мирские боли
и обиды
Просить прощенья ветер
норовит…
Услышит Бог, услышит
да увидит,
Как им жилось
и как придется жить.
Одни еще с военных лет
без дома,
Другим и льготы –
с горем пополам…
Сосед – мечтатель, близко
мне знакомый,
Сказал однажды:
«Не пойму и сам
Кто победитель, шли
на фронт за что мы,
96
Хавас Акбиев
И надо ль было брать
рейхстаг врага…»
И в тишину вплывает
невесомо
За сердце так берущая
тоска.
Не плачь, солдат,
твой подвиг вековечен,
Сквозь годы незабудкою
пророс.
Иди вперед, мой добрый
человече,
Во весь свой рост,
шагай во весь свой рост.
Я за тебя всем недругам
отвечу:
«Кто к нам с мечом –
тому не быть с мечом».
А друга я по-дружески
привечу,
На том стояли и стоим
на том.
1991
* * *
Вчерашний день
к позорному столбу
Иные тянут, ставят
на колени…
А у самих – то выжжено
на лбу
Клеймо насилья, да и прочей
скверны.
97
Избранное
То голову подняли
дерьмократы,
Чтоб демократам
крепко насолить…
И нынче мы поставили
на карту
Cвободу, честь, чтоб
скверну осквернить!
1991
Экспромт
Вот «Белый дом» уездного
значенья
Стоит чин чином,
вскинув автомат.
Хочу, чтоб он по щучьему
веленью
И мудрым был, и сказочно
богат.
Хочу, чтоб песни реяли
крылато,
Орлята мчались прямо
в звездопад…
Над домом стяг зеленый
газавата
С крылом подбитым
смотрит на закат…
1991
98
Хавас Акбиев
* * *
Осень, дождь и ветер
незнакомый
Что-то несусветное
сулят…
Окна расчлененного
горкома
С укоризной смотрят в
листопад…
1991
* * *
Что сталось с нами
(что же может статься),
Гонимы вихрем
распроклятых дней?!..
И трудно спать, и тяжко
просыпаться,
И день прожить значительно
трудней.
Чечня моя! Остынь,
уйми-ка страсть,
Чтоб как-то жить
и с чем-то помирать.
1991
России
Вдруг нахлынет тоска,
грустно спросит:
«Что же сталось с тобой,
со страной?»…
99
Избранное
Зря, выходит, пал
Саша Матросов,
Заслонивши Отчизну
собой.
А солдат побежденной
державы
Глушит виски
и рябчики жрет…
Над Россией всплывает
двуглавый
Венценосный имперский
орел…
Поднялась дымовая
завеса,
И вторично рождается
Тверь…
Спел Союз лебединую
песню,
И черед за Россией
теперь.
1991
Будем!
Хмурится вечерняя зарница.
Ветер сумрак снежный
распорол…
Подаянья шлет нам
заграница
Но от яств не ломится
наш стол.
Вроде бы и сами
не ленивцы,
И железо горячо куем,
100
Хавас Акбиев
И с цветком бываем
мы в петлице,
И с сохой ходили,
и с ружьем.
Вроде бы лениться
не пристало
Нам с далеких
дедовских времен…
Почему же язвою
пристало:
«Запад, он обилен
и силен.
Потому туда уходят люди,
Чьим идеям не даем
простор»…
Солженицын нас оттуда
судит,
И другие чушь несут
и вздор.
Мы же им из скудного
припаса
Премии в награду
раздаем.
А они злорадостно,
авансом,
Родиной торгуют нипочем.
Их жалеть и звать обратно
надо ль?!
Их ворчанье мне всегда
претит.
Вороны слетаются на
падаль –
И они так, что и говорить.
Мне сродни есенинская
верность
101
Избранное
Родине певучей, молодой…
Не приемлю клевету
и скверну,
Нас предавших
не зову домой.
Путь порою так
невыносимо,
Растревожит вдруг
«вечерний звон»,
Эшелоны пролетают мимо,
Увозя продукт на мой
талон.
Все же верю в радужное
завтра,
В сына верю, он идет
служить.
Прочь фанфары, не нужны
и лавры!
Будем строить, будем
просто жить!
1991
Русскому другу
Встает рассвет.
Повеяло весной.
Заказан путь
винчестерному лаю.
Быть одиноким волком
под луной
Ни другу, ни себе
не пожелаю.
102
Хавас Акбиев
Готов я вырвать волку
волчью пасть.
Царьку не стану в пояс
поклоняться.
Тебе, мой русский брат,
не дам упасть,
Нам вместе жить, дружить,
не расставаться.
Жаль только пал
великий наш Союз,
Не слышно больше
гимна на рассвете.
И потому на сердце
мглистом грусть,
И ветер глух, и солнце
тускло светит.
Да будем мы,
да будет наш союз,
Ему не сгинуть
в Беловежской пуще…
Я смугловат, ты ликом
светло-рус,
И в жилах кровь,
которой нету чище.
1992
САТИРА ДНЕЙ МОИХ СУРОВЫХ
104
Хавас Акбиев
Обстановочка
Святой старик грозит
с телеэкрана,
Днем судным тычет,
лезет на рожон.
Парламент присягает
на Коране,
Забыт дословно
Основной закон.
На радио – лихое
песнопенье,
Эфиром прочно правит
хулиган.
Ползет по стенке
с хмурым настроеньем
Усатый и нездешний
таракан.
Но мой талон
еще не отоварен,
Моих ста грамм
не хватит на двоих.
Замаслив усы, сгинешь
без навара,
Проклянешь род
и кумушек своих.
И не вскричи! Усатым
не годится
Пускать слезу за тех
и за себя.
Захочешь в мутной
Сунже утопиться,
Волна не примет
грешного тебя.
1992
105
Избранное
Конверсия
Ракеты молча, с миром
умирают,
Им не таранить зло
и не взлететь.
Нас Штаты догола
разоружают,
Чтоб голыми руками
одолеть.
* * *
Край нашенский японцу
сладко снится.
Подачки – Шикотану
(входит в раж).
Ему там важно нынче
закрепиться,
Чтоб взять затем
Восток на абордаж.
1992
Кому живется весело?
(Почти по Саше Черному)
Хадже велеречивому –
Слащавому и лживому,
В эфире загулявшему
И горя не познавшему,
По митингам снующему,
И бомжу вездесущему,
Торговке сигаретами,
Зануде с эполетами,
106
Хавас Акбиев
Гвардейцу самозваному,
И бизнесмену драному,
Бакинской спекулянтке –
Панельной мусульманке,
Банкиру с дегустатором,
И всем кооператорам,
Воздушному угонщику,
А также самогонщику,
Сбежавшему преступнику,
И с ним – его заступнику,
Премьер-министру новому,
Всегда на все готовому,
И горе-современнику –
Писателю изменнику, –
Всем им живется весело,
Вольнехонько в Чечне…
1992
Суматоха
Дни, как будто бы в загуле,
Разгулялись франтом.
На казачку натянули
Панталоны с кантом.
«Борз» под мышкой
аульчанки –
Дулом к ягодице.
Может, рано – спозаранку
Штучка пригодится.
Сосунок из гарнизона
Обзавелся миной.
Где закон? А нет закона,
Как и теста в блинной,
Нету денег, заблудилась
107
Избранное
Нищая копейка…
Анашою накурилась
Старая еврейка.
Гарнизон пленил с обозом
Пьяный призрак в маске.
Что-то ввозят и вывозят
Нагло и с опаской.
Кто-то лихостью кичится,
Хочет общей драки,
Если вдруг она случится,
Сиганет со страха.
В школе мрак, звонок
не слышен,
Все забастовало.
Только бродит кот
по крыше
Эдаким нахалом.
Снег сошел, сочится дождик
Слезно, прямо в душу…
Черный ворон, злой
безбожник,
Каркает на грушу.
Что-то ветры зачастили –
Вечные скитальцы.
Ивы к ночи загрустили.
Что-то будет, братцы!
1992
Городские картинки
1
Время года заблудилось,
Что за месяц – не понять.
На макушку опустилась
Тучка липкая опять.
108
Хавас Акбиев
Бьет по лысине отвесно
Кислый бисер водяной.
Убегает в неизвестность
Поезд, пущенной стрелой.
Воет в трубах
ветер – шельма,
Бесконечно моросит,
Ведьма выпучила бельма,
Вытворяют черти твист.
Пьяный сторож,
тот спокоен,
Храп под тусклым фонарем.
Спи себе, охранный воин,
Беспечально крепким сном.
Все, что было, то уплыло,
Разворовано давно…
В баре «Гриль»
поют уныло,
Пахнет водкой и вином.
В «Жигули» девчонку
тащит
Размалеванный «джигит».
А другой глаза таращит,
И на помощь не спешит.
У него хоромы с краю –
Как бы не случилось что…
Обещают к первомаю
Ценам волю – на все сто.
Бьется сердце ненадежно.
Предынфарктный
в горле ком…
Жить бы тихо, осторожно,
И не думать ни о чем…
109
Избранное
2
«Нацгвардейцы»
в маскхалатах
Модных носятся в азарте,
Грея тощие зады.
И гадает мне на картах
Ассириечка Астарта,
Дарит райские сады.
Мне твоих щедрот не надо,
Убери все маски эти,
Что без края, без конца,
Под которыми ни взгляда,
Ни тепла души, ни света,
Ни единого лица!
3
И я живу, где раздаются
Сигналы: «Строчкой
не греши!»
Где пистолеты продаются
Моим убийцам за гроши.
1992
Молитва
Благодарю тебя, Господь,
Что я тобой очеловечен.
Еще хвала тебе, Господь,
Что я в аду земном
не вечен.
Хвалю за что не состою
Я в членах местного
Собранья,
От их посул не устаю,
110
Хавас Акбиев
Не строю с ними
мифозданья,
За что на мэра не ропщу,
И замам жму по-свойски
лапу,
За что пока дышу, пишу,
Не шлют за дедом по этапу.
Еще тебе, Господь, поклон
За то, что не играю
в прятки,
Киргизский избежав полон,
В брагунских водах грею
пятки,
За что давно не ем халву,
За холостой стаканчик чаю,
За что пока топчу траву,
Бываю бит и не скучаю.
Благодарю тебя, Господь,
За несусветную свободу,
За то, что знаю наперед
На переправах нету броду.
Прости, Всевышний,
за скандал,
За расчлененную державу,
Кто к ускоренью нас стяжал
Сумел меж нами вбить
клин ржавый.
Сейчас он катит за рубеж
И наживает миллионы,
Нахал всегда побрит и свеж
Презрел все Божии каноны.
Еще прошу тебя, Господь,
Не знай усталости и боли
За мой обманутый народ,
Что рвет и режет, мечет, колит.
1992
111
Избранное
В парке
В парке трели соловьиные
Вместе с кленами снесли,
К клубу очереди длинные
Хулиганы размели.
Свален памятничек Ленину,
У подножья дядю рвет,
И в свою же он блевотину,
Тронешь пальцем, упадет.
Травы стоптаны.
Картежники
Матом кроют короля.
И шарахаются тетеньки
От подвыпивших гуляк.
Нет газет в киоске – Золушке.
Поднял недовольный крик,
Выпасающий буренушку,
Низко скроенный мужик.
Танцплощадка в яму
сброшена.
Пляскам, видимо, конец.
По дорожке неухоженной
Автомат несет юнец.
Туалетный запах яростный
В ноздри катится волной.
Ни цветов тебе,
ни радости,
Воду стырил водяной.
За оградой раскуроченной
Травят водкой,
морду бьют.
Дама с дочкой
худосочною
112
Хавас Акбиев
К рынку, видно,
держат путь.
Две старушки
подозрительный
Продают напиток свой.
Рядом пес зевает
мнительный,
Ловит блох и хвост –
смешной.
Вечереет. Папы с мамами
Гонят чад своих домой.
В одиночку или парами-
Бег из парка. Боже мой!
Ночь на землю опускается,
Тьма – хоть выколи глаза…
Жизнь в природе
продолжается,
Скоро выпадет роса.
1992
Хворая держава
Сколько их вокруг
ненужных,
Подлых, пошлых развелося.
В гоп-компанью сбились
дружно,
Отдохнувшие в Форосе.
Тянут чай гэкачеписты
В «Тишине матросской»
тихо,
Чтобы истые путчисты
Жили вольно, жили лихо.
113
Избранное
Мы с соседом суверенны,
Бдим за ближним
зарубежьем,
Чтоб префекта
с суперменом
Не страшил застойный
Брежнев.
Чтоб «избранникам»
народа
За обедом не икалось,
Зэкам – полную свободу,
Самому народу –
малость.
«Демократ» московский
Бушу
Шлет презент:
«Хана Союзу!»
И за милую с ним душу
Рвет ракеты без конфузу.
Армию пустил по свету,
В тогу рядится святого,
Как-то скатится на нету
У бесовского чертога.
А пока здоров,
к несчастью,
Сыт и носится барбосом
И решает ежечасно…
Полозрелые вопросы.
Над Кремлем парит устало
Без хвоста
орел двуглавый.
Захирела,захворала
Расчлененная держава.
114
Хавас Акбиев
Кто ее спасет – не знаю…
Узы братства тоньше,
тоньше.
Песьему внимая лаю,
Не могу писать я больше…
1992
Мы!
Мы построим Княжий город,
В гору двинемся опять.
Кто не с нами – будет порот,
Кто не с нами – партократ.
Выше в гору – воздух чище,
Здесь, внизу, и мрак,
и смрад,
Тощи волки, там волчище –
Хоть сегодня на парад.
В космос пялиться не надо,
До звезды рукой подать.
Там за каменной оградой
Вдоволь можно пострелять.
Нет врагов – мы их
отыщем,
И поборствуем с огнем.
И на этом пепелище
Мы подлодочку скуем.
Уплывем намедни в плавни,
Что нам буря!
Что нам гром!
Роднички за доллар
сплавим,
Нефть – за франк,
тряхнем рублем!
115
Избранное
Мы заткнем Кувейт
за пояс,
И Саддаму нос утрем…
В голове мыслишки, роясь,
Шепчут: «Может подождем?
Может, Княжий град
не нужен,
С горки спустимся опять,
Что себе подать на ужин?
Вот вопрос. Его решать…»
Право, стоящее дело,
Если с хлебом, то споем…
Трескотня вся надоела,
Словно песня ни о чем.
1992
Середина лета…
Середина лета, с веток
полуголых
Черви облепляют
от ушей до пят.
Стороной иду я,
злой и невеселый,
На плечо садится
ветреный закат.
Кто меня придумал?
Демократы что ли
Из червей и хвори
делали июль?
Хилый, худосочный,
сотканный из боли,
116
Хавас Акбиев
Улечу за вещей
птицей Гамаюн.
Стану вновь хорошим,
бодрым и веселым,
Излечусь от скуки
распроклятых дней.
В дом чужой и дальний
въеду новоселом –
Это и обидно,
и втройне больней.
Без отчизны малой
скрутит ностальгия,
Даже не поможет
доктор Айболит…
Край полузабытый, нивы
дорогие,
Распрощаться с вами
сердце не велит.
Кто подлей сегодня,
тот снимает сливки,
Вовсе не печалясь
о худом конце…
Ветер улетучит
бабочку-червивку,
Выстрел захлебнется
в собственном свинце.
Не покину город
с детства мне знакомый,
Не расстанусь с вами,
милые места,
Где запел я песню,
лирою влекомый,
Где бурливый Терек
плещет у моста,
117
Избранное
Где влюблялся, нянчил
нежную дочурку,
Где растил я сына
под себя подстать…
Киоскерша Таня,
дай «Литературку»,
Чтобы от культурной
жизни не отстать.
1992
Где я?
Жизнь моя –
без горения,
Где споткнусь,
где и нет.
– Я в Чечне иль
в Чечении? –
Дайте, братцы,
ответ.
В той Чечне,
что запомнилась,
Человеком я был.
Чаша медом
не полнилась,
Но и сирым
не слыл,
Что задумалось –
делалось,
И Союз был един.
Если стройка –
то строилась,
Что ни песня,
то – гимн.
118
Хавас Акбиев
Мог лететь
без сомнения
Хоть на Север, на Юг…
И войти
без стеснения
В тесный
дружеский круг…
А теперь иностранец я
Где? В своей же
стране.
И сосед мой
скитается
По чужой стороне.
Убежал он,
не выдержав,
Оскорблений и драк.
Ну а мне, мне как
выдюжить,
Слыша выстрелы,
как?
Тешат – выстрелы
мирные.
Черта с два!
За окном
Морды все эфемерные
Ходят мрачно
с ружьем.
Автоматы захвачены
Подзаборным ворьем,
Вьется с карканьем
стачечным
Надо мной воронье.
По какому течению
Мне прикажете плыть –
119
Избранное
Не в Чечне,
а в Чечении,
Что рыдает навзрыд
Над девчонкой
застреленной
Наркоманом-юнцом,
Стариком изувеченным
За гроши подлецом?!
Мутит мразь
настроение,
И житья не дает
Одичавшей Чеченией
Одурманенный сброд.
И прошу добродушно я:
В чем неправ –
не винить,
Богом что мне отпущено,
Дайте мирно
дожить.
Не хочу я в Чечению,
Где разлад и разбой…
Жизнь моя –
без горения,
Возгорись!
Завтра в бой!
1992
Мы!
(Продолжение)
Мы сахар у граждан
отняли.
И маслу, как видно, хана.
120
Хавас Акбиев
Намедни рассвет
расстреляли.
Лишились покоя и сна.
В горячие точки направим
Девиц, подгулявших
с лихвой.
А парни-то, бравые парни,
Пусть гибнут с наемной
братвой.
Мы прыть их посмертно
прославим
В аллее героев доской.
И тризну всеобщую
справим,
Тряхнем опустевшей
казной.
Свои и чужие составы
Ограбим на зависть
Махно.
Сметая с пути все
заставы,
Пробьемся к вагонам
с вином.
И к рынку по-черному
двинем
С вином, позабыв
о добре,
Пребудем с нахальною
миной
При плохонькой
этой игре.
И если сокрыть мы
не сможем
Надежно – лежит что
не так,
121
Избранное
Нам дельным советом
поможет
Турецкий купец
Ялбурдак.
И наши путаны с
Босфора
Нашлют нам
затюрканный чай…
Не станем мы петь
в общем хоре,
Своих нам князьков
подавай.
Да чтоб непременно
с чалмою
Был кланом объявленный
князь,
Не то, чтоб с умом,
с головою,
Так проще из князей
да в грязь!
Отпрянем от старого мира.
Вперед, петушиная рать!
Уставши от шумного
пира,
Начнем меж собой
воевать.
1992
Опять
Опять в октябре опадают
деревья,
Бронхитная сырость
опять,
122
Хавас Акбиев
И птицы, покинув
родные кочевья,
В туман ошалело
летят.
Опять, не сумев
и проделать полдела,
Уходим в берлоги свои.
Надежда, что давеча
искоркой тлела,
И та захлебнулась
в крови.
Безрадостный город.
Ни света, ни красок.
Где враг или друг –
не понять.
От пошлых,
разнузданно-сереньких масок
Так хочется с воем бежать.
Идешь, за тобою с косой
волочится
Проклятая, жуткая смерть.
Уходим в безвестность,
коса не тупится…
Что станется с нами
Бог весть.
О, город осенний, и
скучный, и грязный!
Вдруг выстрел,
упал человек.
Тоска, безнадежность
и мрак безобразный…
Неужто все это навек?
1992
123
Избранное
Гужбан,
или Гулять, так гулять
(песнь разбойников)
После нас хоть трава
не расти.
Коль гулять так гулять,
мы не нытики.
И интрижки умеем плести,
И не мыслим себя
вне политики.
С автоматом по дачкам
гульнем
Самой что ни на есть
волчьей нечистью,
И в лесочек ближайший
махнем,
Нет для нас ни друзей,
ни отечества.
И сойдемся всей шайкой
в Чишках,
Шашлычком с коньячком
позабавимся,
Надеремся до боли
в висках,
Не отравимся и
не удавимся.
Мы удавку затянем
сильней
На ворюгах, как мы,
с иномарками.
Оказавшись из подлых
подлей,
Будем красть в одиночку
и стайками.
124
Хавас Акбиев
Нам по – волчьи завещано
выть.
Кем? Безвестно. К чему
нам история?
Знают нашу веселую прыть
Мекка, Лондон, в Союзе –
«Астория».
Мы на «вольвах», что
без номеров,
По своим куролесим
колдобинам.
Что построено прежде –
взорвем,
Подкрепивши бессилие
допингом.
И «асса!» – перейдем в
перепляс,
Пир во время чумы –
так все здорово!
Кто сегодня с мошною –
тот князь,
Он в своем озвериненном
логове…
* * *
И гляжу я и думаю, что
На земле вы исчадие ада…
И, накинув небрежно
пальто,
Ухожу от разбойного
стада.
И когда вы устанете
красть,
Незаметно с арены
сойдете,
125
Избранное
Наглотавшись мертвячины
всласть,
Вы Чеченией ад назовете!
1992
Трагедия
(К вопросу о кризисе на телекомпании)
Мой мальчик, ты
дикторшу видел
В косынке, с полоской
и без?
В разгуле на теле – корриде
Не сможет с ней сладить
и бес.
Она и в мужском
общежитьи
Копается в грязном белье.
Своим лицемерным
наитьем
Вещает о хамстве и зле.
Она и в горяченьких
точках,
С бойцом на короткой
ноге…
Как будто все в дамских
сорочках,
Она ж – в полицай – сапоге.
Кто мыслит своей
головою,
С ее колокольни – вампир.
Охвостье за нею – гурьбою,
Открыт горлопанам эфир.
Снует, философствует
дама:
126
Хавас Акбиев
«С экрана нас гнать
не моги,
Кто с правой шагает –
не с нами,
Тот с нами, кто –
с левой ноги!»
Немного ума и отваги
Потребно, чтоб сеять
раздор.
Все стерпит эфир и
бумага –
И пышные фразы,
и вздор.
Все стерпит, но даму
в обличье
Бесовском – доколе
терпеть?
Воскликнуть бы ради
приличья:
«Злословить в эфире
не сметь!»
Да некому, видно,
ребята,
Покинули дикий экран.
Изгоем кто стал, кто
солдатом,
Душевных не вынес
кто ран.
…Вечерняя гаснет
зарница,
В эфире угроза и лесть…
И в сердце больное
струится
С экрана словесная
смерть.
1992
127
Избранное
Демократишка
Жил в ауле демократ
Небольшого росту.
Средь зевак и сват, и брат,
Проходил по ГОСТу.
Неказист и неречист,
Заправила сходок,
И к тому же скандалист,
Интриган с пеленок.
Мог на площади торчать
Днями ротозейно,
И права свои качать
В лоб или келейно,
В дверь без стука мог войти
За семью замками,
Быть в почете и в чести
У чинуш с чинами.
Высочайший чтил он чин,
Наедался вдосталь.
Стал высоким гражданин
Маленького роста.
Божеством себя он мнил,
И входил в доверье.
А на деле походил
На дрозда без перьев.
И взорвался пьедестал
Под ногами просто.
128
Хавас Акбиев
Господин не устоял
Маленького роста.
Но дроздов немало зла,
Тут и там – с лихвою.
Нам бы гордого орла
Да с одной главою.
1992
Пустота!
(почти по Саше Черному на новый лад)
Трещит телевизор. Актриса
С экрана свой кажет сосок.
Опухшее лико Бориса
Виднеется наискосок,
Вещает о завтрашнем быте,
О том, как настричь капитал.
От сих всевозможных открытий
Клянусь, я смертельно устал.
Смотрел на оратора тупо.
Не слушал и слушал царька.
И было тоскливо и глупо,
Смешно за себя дурака –
За что в перестройку поверил,
И в черта не верю теперь,
Стучался в высокие двери,
А мне показали на дверь…
Раскрыл нараспашку окошко,
Проверил динамик на слух.
Смотрел, как соседскую кошку,
Тиранил драчливый петух.
Оделся.На улицу вышел.
Как много бродячих собак!
129
Избранное
Торговки сивушным винищем
Вокруг развели кавардак.
По городу буря носилась
Из пыли, туманилась рань…
Прилюдно в кафе материлась
Какая-то юная дрянь.
Сбежались. Я тоже сбежался.
Свистели. Я тоже свистел.
И с тем, кто матерно ругался,
Устроили общий бордель.
Напился отравленной водки.
Глазища на лоб закатил.
Какой-то несмелый и кроткий
К приятелю в гости сходил.
Заспорил: зачем же родился
Когда-то короткий Пипин.
На шпагах сражаться грозился
С Пипином один на один.
Ругал королей всамделишных,
Забывших о зле и добре.
Кричал: «Я не шут, я не лишний!»
Домой прибежал на заре…
Трещит телевизор. Актриса
С экрана свой кажет сосок.
Опухшее лико Бориса
Виднеется наискосок.
1992
Собаке Шельме,
приблудной и ставшей своей
Ах ты, Шельма, ты собака,
Улыбнись, как друга жалуй.
Хочешь кость? Бросаю, на-ка,
Мясо сам я съем, пожалуй.
130
Хавас Акбиев
В наше время непростое
Поживем с тобой безбедно.
Вышли вместе из «застоя»,
А пришли к чему – безвестно.
Ну и черт с ним! Дай мне лапу.
Друг без друга, что мы значим?
Кто крадется тихой сапой,
Цап за лапу и облапим.
Ты так лаешь с наслажденьем
На вершителей носатых.
Я взираю с сожаленьем
На девчат твоих пузатых.
Вот появятся щенята,
Где пропишешь их, – не знаю.
Мы ведь борзы, а борзята –
С шавкой врозь, и норка с краю.
Поживут они без метрик,
Не утопит их Герасим.
Открывателей америк
Мы с тобою отдубасим,
Почему? Да чтоб на доллар
Наши деньги не меняли.
И такой отмочим номер –
Позавидует и Сталин.
Путь закажем самураям
На Курилы – наши земли…
Не тревожь меня ты лаем,
Моему творенье внемли,
Пожелай в пути удачи,
И любви простой девчонки.
На наречии собачьем
Слай о милой мне сторонке.
Я тебе за кровный рублик,
Не имея даже сдачи,
131
Избранное
Приберег пахучий бублик,
Знать и я чего–то значу.
Поживем с тобой, не балуй,
Сечь не дам камчой киргизской.
Нас анархия, пожалуй,
Занесет посмертно в списки.
(А пожить, ей-богу, стоит)
Слыша лай твой шалый-шалый…
Пусть тебя из кружки поит
Спутница и друг мой – Галя.
1992
Картинки с натуры
Был ночью памятник
низвержен,
Отправлен вмиг
на эшафот.
И пьедестал со ржавы
стержнем
Веятеля, как бога ждет.
Какой колосс, какого рода
Вновь станет «пламенем»
сердец:
Иль коллективный
держиморда,
Или с улыбкой Будды –
льстец?
Каким он перстом указует,
Каким велит шагать
путем?
Народ еще перезимует –
Орешек крепкий, а потом…
132
Хавас Акбиев
Неужто посвистом
свинцовым
Грозить врагам и
править бал?
И стыд, и подлость,
рабство снова,
И ярой лжи –
девятый вал.
1992
* * *
Снежок сокрыл вчерашние
слады,
Протектор бэтээра ладно
спрятал.
И в дополненье горестной
беды
Взрывается разбойная
граната.
Вагоны раскулачили
стрелки.
Что накопили –
грабится с успехом.
…Скликает распотешные
полки
С телеэкрана журналист
в доспехах.
1992
133
Избранное
Память с комком в горле
…Здесь были люди
С той виною,
Что стало правдою теперь.
Анатолий Жигулин
«Здесь» был и я, где мой народ, к несчастью, был. «Здесь»,
в киргизских степях, вместе с моим чеченским народом, кото-
рому как этносу в феврале 1944 года по существу был вынесен
смертный приговор. Едва явившись на свет, стал врагом народа.
Носил это позорное клеймо и в сороковые – роковые, и в 50-е,
дохнувшие оттепелью, да и сейчас, в этой лавине ужаса, не рас-
станусь с ним. Рос сопливым мальчиком там, где жили – были:
и «киргиз – лашпек», и «чечен –чучмек», и «русак – москаль»,
и «хохол – кулак», и «немец – зэк»… бывалые, познавшие цену
жизни, люди.
Ничто не старится, не забывается. Память – с мокрыми
глазами, с комком в горле. Далеко, далеко за дальними далями
проходит молодая, поседевшая мать. Идет богиней, перетерпев-
шей, перенесшей все, вся. Терпеница моя, какие невзгоды, ве-
тры буйные пронеслись над твоей головой?
– Да, всякое бывало, сынок.., – слышу твой голос.
– И горе мыкала, и радость по крохам знавала в этой мно-
готрудной, отпущенной нам короткой по человеческим меркам
жизни. Я тебе рассказывала, и ты, должно, не забыл. Вспомни
и внеси частицу собственного света в живую тьму, проникнись,
как сказал поэт, музыкой древесного сока в темной тишине тя-
желых стволов, постигни азбуку Морзе, звучащую в сердце спя-
щей девочки. Вспомни…
* * *
Как не вспомнить? Первая красавица аула да и всей округи,
по тебе тосковало сердце не одного джигита. Залпом ружейных
выстрелов встречали тебя, идущую с кудалом к роднику за во-
134
Хавас Акбиев
дой. И все радовались этому салюту твоей красоте, твоей добро-
те, твоей юности.
* * *
На дне глубокого оврага, разделявшего аул Майртуп на две
части, били холодные родники. По речке Искиргу проносились
на конях аульские молодцы. По тропинке к речке спускались де-
вушки, и среди них ты – чернокосая, голубоглазая с бровями –
пара крыльев. В белом весеннем платье казалась певчей птицей.
Тогда было легко, светло, радостно.
Но как становилось горько, когда по селу раздавался топот
вспененных коней «дипу» (ОГПУ). Конники Мазлака Ушаева
обычно появлялись ночью, когда на небе не видно ни луны, ни
звезд.Тучи и туман спускались тогда низко- низко, скользили по
лесу и оврагу, расстилались над селом, как дымок заволакивали
дома и саманники.
* * *
– Э-э-й, Бесехат, Мингаш, отворяйте ворота! Принимайте
незваных гостей!
Для ОГПУ в селе выбирались самые просторные дома. За-
колачивались наглухо досками окна и двери. В прихожей всю
ночь не смолкал бой барабанов, приглушая стоны и крики ис-
тязаемых.
– За что брали, мучили, мама?
– За красоту. Веселый нрав, за простенький анекдотик. За
принадлежность к дому святого. За молитву. Еще бог знает за
что. Придумывали за что лишить семью отца,брата, близкого.
В одном из таких рейдов Мазлак зарубил шашкой в Бачиюр-
те семнадцатилетнего юношу. На чердаке у него нашли саблю,
и последовала кара. На убийцу со славами «пес паршивый!»
бросилась пятнадцатилетняя сестра, и получила пулю в сердце.
А Исака, Межеда, Магомеда, Али… – самых представитель-
ных людей села – конвоировали в чека. По пути от Бачиюрта
135
Избранное
до Майртупа Мазлак застрелил троих встречных подозритель-
ных мужчин, до Курчалоя – еще одного. И дошедших до гроз-
ненской тюрьмы родственники не увидят никогда. Мама своего
брата тоже. Его кровь, как и многих других, смыли из душегу-
бок в мутные волны Сунжи…
– Почему не мстили, мама? Ведь кровь убиенного взывает к
мщению.
– Время было напуганное, сынок. Всего побаивались, людей
в краснозвездных ушанках – в особенности.
* * *
Пугливо жались по углам девчонки – подростки, когда уша-
евцам устраивали синкъерам (вечеринку). Бурным бывало ве-
селье гостей: с выпивкой, выстрелами, с безудержными пляска-
ми,дикими выкриками. Тогда скулили собаки, прячась в стогах
сена, выходил волк на добычу. Разрывая острыми клыками
курдюк барана, зверь сосал теплую кровь.
Гости же забавлялись шашлыком из барашка и вымученны-
ми улыбками девчонок. За мамой ухаживал Хасан из Ведено, за
подружкой – Юнус. Рослые. Красивые. Да чужие. К тому же от
них пахло лошадиным потом.
Тесно прижавшись друг к дружке, стояли девчонки, подобно
вспуганному волком стаду. Минута казалась часом, час – вечно-
стью в ожидании конца вечеринки.
* * *
В семнадцать лет сосватали за любимого юношу. Но за день
до свадьбы жених скоропостижно скончался. В подвенечном
платье, почти бездыханную привезли в отчий дом. Отходили.
Первая морщинка легла на юное чело.
Вторым женихом стал мой будущий отец, уже в годах, суро-
вый и степенный из рода элий.Стерпится – слюбится.
В большой и дружной семье стала постепенно притупляться
первая боль. Души не чаяла в молодой невестке свекровь Нана.
136
Хавас Акбиев
Она и сына оберегала от грубого обращения с ней. Как могла
сохраняла тепло родного очага, познавшая рано вдовью долю.
* * *
Отец был известным на миру человеком, не обойден друзь-
ями. Именно это помогло ему избежать ареста как сына кулака,
который механически становился в глазах власть имущих «вра-
гом народа». Его заранее оповещали о надвигающейся опасно-
сти, и он на несколько дней, а то и недель уходил из дома. Его
неусыпно караулил террор, не покидала мысль о возможности
пасть жертвой внезапной расправы.
В нужный для себя момент власти прибегали к его помощи.
Зная, что народ пойдет за ним, настояли в одно время, чтобы он
возглавил колхоз, в другой раз – актив сельсовета. И всякий раз,
когда дела налаживались, принимались за старое.
– Трудно приходилось мне с твоим отцом, – вспоминает
мама. – Страх за него не покидал ни на минуту. А высказать
боль некому. Правоверной мусульманке не полагается прояв-
лять на людях душевную слабость. Но дом содержала, гостей
привечала, в них недостатка не было. Хозяин-то известным был.
Да, должно быть, не забыла твое гостеприимство беженка с
голодной Украины Оксана. Ты стала ей второй матерью. Спу-
стя десятилетия нашли тебя аварец Булчу, чеченец Мада, тата-
рин Керимов, не обойденные когда-то тобою. А тот скуластый
солдатик, пытавшийся помочь тебе в то вьюжное февральское
утро, должно быть, не дожил до наших дней. Добрые, они долго
жить не умеют.
* * *
Третий год идет война. Без вести пропал брат отца. Давно
нет вестей от других дядей и родственников. Всем, кому поло-
жено, там, на передовой, гонят немцев туда, откуда выползли. А
эти, почему-то, оцепили мирное, оставшееся почти без мужчин
село. Драпают что ли? «Тактические учения войсковых частей в
137
Избранное
горных условиях»,- объяснили любопытным. Что ж, учения, так
учения. Солдату прежде чем идти в бой, надо поучиться.
Не удивлялись частеньким пулеметным очередям, когда ча-
сти говорили свинцовым языком, прочесывали по ночам дворы,
сады и огороды, ломая заборы. Те, которые имели двери и окна,
закрывали двери и окна, гасили очаги.
Полная луна отражалась в ручейках и речке, которая текла
по дну глубокого оврага, сжимаясь и разжимаясь, как спасаю-
щаяся бегством змея. Подальше от села, превращенного в воен-
ный лагерь, прочь от вооруженных солдат с загадочным ухмыл-
ками на лицах!
* * *
– Помнишь, сынок, я тебя рассказывала: хмурым и недо-
брым было то февральское утро. Валил мокрый снег. Надрывая
душу, выли собаки,беспокойно мычали животные.
– Помню, как не помнить. В доме только женщины и под-
ростки. Со страхом в глазах вскочили, когда в окно постучала
нетерпеливая рука и послышался голос золовки: «Собирайся,
Соадат,нас выселяют!»
Во двор въехал тяжелый грузовик с конвоем. Сюда же сол-
даты – не чужие, не фашистские,а наши – согнали жильцов из
ближних домов.
Что-то злобно говорил на русском языке сухой и обветрен-
ный офицер. Его мало кто понимал, пока не пояснил перевод-
чик: отныне все до единого чеченцы объявляются врагами наро-
да и ссылаются в холодные и голодные чужедальние края.
* * *
В доме хранили семейные реликвии и драгоценности не-
скольких родственников из Гудермеса и хирурга Волкова – дру-
га отца. Офицер, увидя такое состояние, вообще рассвирепел,
не позволил даже вытащить из печки чурек.
Ты рвалась на детскую половину, пытаясь объяснить офице-
ру на ломанном русском языке, что маленьких надо одеть, об-
138
Хавас Акбиев
уть. Заступился за тебя скуластый солдат, которого офицер за
дерзкую смелость огрел промеж лопаток прикладом винтовки,
выхваченной из его же рук. Ты на всю жизнь запомнила челове-
ка доброго, но оказавшегося бессильным перед этой злой силой.
* * *
Из дома просто выгнали. Погрузили в машину полуголод-
ных, полураздетых, без грамма съестного. Кой-какие вещи сол-
даты раздали соседям, которым на улицу выйти было не в чем.
Затем по пути следования сердобольные люди вернут все опаль-
ной семье.
* * *
Ох, каким долгим и длинным был этот путь! Телячьи вагоны
с щелями насквозь продувались ледяным февральским ветром.
Отчаянные крики,стоны, рыдания. Несчастье застигло многих
врасплох, как застигает стихийное бедствие. Кто ехал без ма-
тери, кто – без детей, кто – без брата. Нас выслали без отца и
бабушки, оказавшихся в злосчастную минуту вне дома. Их эта-
пировали в так называемых одиночных вагонах. Ехали теряя
близких и родных, оставляя трупы прямо на насыпях. Хоронить
не разрешали. Да и некому было, и некогда. Поезд неожиданно
трогался.
* * *
На маленьком полустанке, когда поезд остановился на не-
сколько минут, Акбулат – мулла и
Юнус – мулла успели оповестить всех о том, что нас выгнали
в чем были. Попросили помочь, как в свое время обездоленным
отец. Собрали, кто что мог. Но до нас мало что дошло. «Сер-
добольный» дядя, староста вагона, оставил все себе. И Хурма,
соседка, долго не решалась вернуть вещи, посланные через нее
вдогонку, жившим у нас татарином Керимовым.
И такие попадались, но то были единицы.
139
Избранное
* * *
– Помнишь я тебе жаловалась: «Две беды меня мучили в
пути следования – холод и голод».
– Помню, конечно, почти месяц длилась страшная дорога.
Когда же выгрузили в Казахстане в окрестностях Джамбула,
стало еще страшнее. Неоглядная пустая степь. Жить негде. Кто
в заброшенной конюшне укрывался от вьюги и мороза, кто в са-
раях и глинобитных мазанках, а кто в ямах, вырытых собствен-
ными руками. Стынь и сырь, смрад и глад.
* * *
Люди на свой страх и риск (за оставление места приписки
грозило суровое наказание – от 10 до 20 лет каторжных работ)
пускались на поиск родственников. Таким образом, очутилась
в киргизском городе Таласе (место нашей депортации после
Джамбула) и наша тетя Боа. Отыскав свою дочь, она нашла и
нас. «Ну, вот и опять не дал Бог помереть»,- облегченно сказала
ты, мама.
* * *
Боа решила вывезти нас тайно в Кара-Балту, к твоей матери
Хаду, сумевшей взять с собой ценные вещи. Обменяв и продав
их как-то, голод можно перетерпеть. Перед отъездом все тот же
«сердобольный» дядя потребовал вернуть долг – поллитровую
банку кукурузной муки. Боа бросила ему в лицо стоимость бан-
ки ,сказав, что он и на родине был шакалом.
Сильная и славная тетушка Боа соединила нас с бабушкой,
ставшей для нас и кормилицей, и воспитательницей, и настав-
ницей.110 лет было отпущено ей в этой жизни.
* * *
– Бабушка спасала не только нас, сынок. Помнишь?..
– Да. Как-то у одного бачиюртовца киргизы нашли коро-
вью тушу. Они устроили самосуд, водили его по селу, повесив
140
Хавас Акбиев
на шею требуху. Бабушка выкупила его, расплатившись золо-
том. В другой раз оказала помощь семье заключенного, украв-
шего и зарезавшего от голода пятидневного бычка…
* * *
Голод – не тетка. Люди пухли от голода. Их стали косить же-
лудочно – кишечные инфекции. Первыми начали умирать дети.
Так умерли мои сестры Гайна и Жовзан.
Помню, мама, твой рассказ об этом, и мурашки по коже.
В Таласе начался голодный мор. Видела, как в одной кибит-
ке маленький ребенок ползал по полу. Бедное его тело было на-
столько деформировано, что он даже не походил на человече-
ское существо. У другого живот распух, был в два раза больше
нормального. Лицо, руки, ноги – кожа, натянутая на кости. В
другой мазанке варят непонятную пищу из сорных трав и ко-
стей трое малолеток… А здесь забрали семью за людоедство.
Обезумевшие люди теряли человеческий облик.
Матери уходили куда глаза глядят в поисках пищи. «Посади
меня вон на тот высокий холм, чтоб видеть тебя до последней
рези в глазах», – слышится детский голос. Силуэт матери ис-
чезает вдали, меркнет прощальный взор. Больше им не встре-
титься.
* * *
Через полгода нас разыскал отец. Не прошло и трех дней,
заболел, не выдержал перемены климата. Умер в городе Фрунзе
в 1946 году. Ни могильного камня, ни надписи, ни памятника.
Весною не зеленеет могильный бугорок его матери, нашей до-
брой Наны. Время стерло следы захоронений на одном из кара-
гандинских кладбищ…Они хоть преданы земле, а сколько по-
койников досталось зверью и воронью, не перечесть!
Всего было репрессировано 14 народов. С лица земли исчез
целый народ, да так, что толком неизвестно его имя – то ли хем-
шиды ,то ли хемшилы, то ли хемширы.
141
Избранное
* * *
Маме везло на добрых людей. Несмотря на то, что среди
местного населения велась усиленная пропаганда о моем наро-
де, как о враге народа, ее приняли в колхоз. Зачислили в лучшее
свекловодческое звено. А киргизка Акия взяла нас к себе в дом.
Помогали выжить семьи Скобеевых, Вахловых, Гобы, Бибико-
вых... Выстояла при их поддержке, оставшись вдовой в двад-
цать семь, почти девичьих, лет.
Вскоре люди поняли, что перед ними не враги, а обыкновен-
ные труженики, обездоленные и униженные. Стали дружить,
вместе работать. Живи и радуйся!
Радостно было, когда получала вознаграждение за свои тру-
додни. Плохо работать не умела, все время ходила в ударницах.
Радовалась, когда в доме появилась целая буханка хлеба…
Ах, мама, мама! Как мало тебе надо было.То, что должно
быть нормой жизни, тебе выдавалась как подачка. «И на том
спасибо, сынок. У других не лучше было…»
* * *
В жизни нашей было мало радостного! Было одно выжи-
вание. Сатрапы наши, от Аттилы до Сталина, умели понудить
народ самому душить друг друга, склонить его видеть врагов в
себе самом. Горбачевская «катастройка» – ни в коем случае не
перестройка! – высветила всю низость общества, породила пе-
рестрелку. Власть захватили крикуны, исступленно кричащие о
своей правоте, играющие на человеческих слабостях с виртуоз-
ностью натренированного музыканта.… Так тяжко засыпать и
просыпаться, жить среди оплеванного, ежедневно насилуемого
и звереющего народа! Молись, мама, за всех нас сирых и го-
лодных, за всех наших близких, чьи кости тлеют в бескрайных
степях, где негде укрыться от вьюги и палящего солнца, где раз-
гуливают буйные ветры, больно жалит в лицо песок.
Молись за мир и покой, за того скуластого солдатика, за того
коменданта – украинца, который отыскал отца на далекой чуж-
142
Хавас Акбиев
бине. Вымоли у Аллаха,Милостивого и Милосердного, достой-
ную нам жизнь.
Мне же оставь стихи, навеянные временем и болью:
Я к киргизам поеду,
К тем болотам и падям,
Где еще малолетним
В арестантах ходил.
Я поеду один
С затуманенным взглядом,
Чтоб с душой помолиться
У отцовских могил.
Над кладбищем забытым
Веют знойные ветры,
Обжигает ладони
Азиатская пыль.
Здесь покоятся люди,
Люди чести и веры,
И степной над камнями
Хороводит ковыль.
Здесь и я, малолетний,
Мог остаться навечно,
По случайности выжил,
Кровью харкая в стынь…
Улыбнись мне, попутчик
Мой желанный,
Мой встречный!
Кто б ты ни был – запомни
И Хайбах, и Хатынь.
Помни стон леденящий
Над усталою зоной,
Азиатское небо
Над болотом гнилым…
Снова смерть надо мною
143
Избранное
Вьется вороном черным.
…Ночью в звезды стреляли,
По кустам молодым.
Полутемный проулок
Оживал канонадой,
Перестрелка зверела
За дорогой кривой…
Снова тени бредут
За колючей оградой…
Вновь в степи опаленной
Мне готовят конвой.
И Я ЖИВУ, ГДЕ РАЗДАЮТСЯ
СИГНАЛЫ «СТРОЧКОЙ НЕ ГРЕШИ!»
ГДЕ ПИСТОЛЕТЫ ПРОДАЮТСЯ
МОИМ УБИЙЦАМ ЗА ГРОШИ
Хавас Акбиев
ЧЕЧНЯ, МЯТЕЖНАЯ ЧЕЧНЯ!
146
Хавас Акбиев
Эта подборка состоит из стихотворений, написанных не-
задолго до начала боевых действий в Чечне. Роковые дни все
ближе и ближе, в каждом стихотворении дана попытка осмыс-
ления времени перед бурей. Надеюсь, что читатель станет при-
частным к моим сокровенным думам, разделит вместе со мной
радость и боль.
Мысли о времени и о себе, общение с природой, любовь к
отчему краю навсегда оставили в моем сердце благодарность
к человеку с большой буквы, желание видеть в нем хорошее,
доброе, вечное. Хочется, чтобы любовь ко всему сделала стихи
звучными, лирически напевными, душевными, и пожелать себе
в сумятице дней и вам, дорогие мои читатели, остаться самими
собой.
Не уезжай!
Уезжает русский,
уезжает,
Взгляд прощальный
душу обжигает…
У подъезда грузится
машина,
Дальнобойщик, не жалей
бензина,
Схватишь куш – окупится
с лихвой,
А тебе шабашить
не впервой.
Сколько душ в край
чуждый проводил,
Миллионы горем
их нажил!
За бесценок выбивший
квартиру,
Не пойдешь и ты пока
по миру,
147
Избранное
У тебя с пяток
таких квартир,
В каждой ванна, кухня
и сортир,
Не твоим нажитые
трудом,
Спекульнешь – и будешь
с кошельком!
Ну, а ты, изгнанник,
что с тобой
Станется за тайною
чертой?
Сложится ли песня
в коммуналке,
Где и спать,
и нежиться вповалку?
И отыщутся ль
пути-дороги
В том приюте
сирых и убогих,
Где на всех окраинах
России
Серо, сыро, льют дожди
косые?..
Не из глаз твоих ли
те дожди?
Не спеши с отъездом,
подожди.
Здесь твоих родителей
погост,
Детство, поле, и река,
и мост.
Здесь тропинка
школьная твоя,
148
Хавас Акбиев
Поцелуй под трели
соловья.
Здесь влюблялся,
строился и жил,
И на бой отсюда
уходил.
Возвратясь с победой,
за станком
Брал рекорд смекалкой
и умом.
Не спеши. Быть может
мне больней
За шабаш разнузданных
теней,
За свободу, втоптанную
в грязь,
За страну, что злобе
поддалась,
Что так было дорого
и свято,
Все теперь растоптано,
распято…
Но настанет
возрожденья час,
Огонек лампады
не угас.
Тени сгинут,
посветлеют лица,
С нами, брат мой,
Божия десница.
Оборзевших приумерим
прыть,
Жили-были,
вместе будем жить!
1993
149
Избранное
Вот идут…
В городок понаехало
нищих
С азиатской чужой
стороны.
Со своими их сотни
и тыщи –
Бедолаги гражданской
войны.
Вот идут малолетние дети,
Всенародной войны
ветеран…
Тускло солнце июньское
светит,
Бьют дождинки
по рубчикам ран.
Бога ради, подайте
на милость,
Киньте гривенник
в ковшик горсти!
В бурю деревце вмиг
надломилось
Увяданьем осенним
грустит.
Над плененным цветком
повиликой
Онемел, закручинил
старик.
Боже мой, как
печалятся лики
У седых, перехожих
калик!
150
Хавас Акбиев
Глянешь – глаз затуманит
слезою,
В горле ком, на душе
тяжело…
Прошуметь бы, пролиться
грозою,
Смыть с дороги всесветное зло.
…………………………………..
Убегу к каликам
перехожим,
Разделю с ними боль я
и грусть…
В бледном старце,
на Бога похожем,
Вижу я стародавнюю
Русь…
1993
Заложники
Нас теперь хватают
по углам,
В зарубежье близком
добивают.
В Альбионе дальнем,
даже там,
В спину из винчестера
стреляют.
В круговерти бедствий
грянул гром,
И не стало близких
в этом мире…
151
Избранное
В роще плачет иволга
по ком?
Чей черед сегодня
под секиру?
Сердцем от озноба
ужаснусь,
От беды, житейской
неудачи.
Пробы высшей, и к
тому ж не трус,
По погибшим слез своих
не прячу.
Плачьте ветер, иволга
и дождь
По друзьям безвинно
убиенным.
На могилах пробирает
дрожь,
Столько звезд погасло
во Вселенной!
Грустно так. На сердце
тяжело.
Никогда такого
не бывало,
Чтобы в целом мире
зрело зло
Со змеиным смертоносным
жалом,
Чтобы беспросветный
произвол
Гибель нам пророчил
ежечасно…
Ты куда нас, бурный
век, завел
152
Хавас Акбиев
По реке, клокочущей
ужасно?
Вышли в свет
свободными едва,
И по нам прошлись
шальные грозы…
На губах горчит
полынь-трава,
На ветру в глазах
не сохнут слезы.
1993
В клинике
В коридоре мрачном
очередь людская,
Вдоль продрогшей стенки
шлейфом длинный хвост.
Впереди бабенка
хрупкая такая,
А за ней старушка –
скоро на погост.
Третий и четвертый –
кто-то из гвардейцев –
В кепи на затылке
с головы чужой,
Чуть поодаль отрок
с личиком корейца,
Смотрит и не смотрит,
глаз прищуря свой.
Рядом мужичонка
в ватнике облезлом,
Потрошитель грузов
в импортных мехах…
153
Избранное
Дамочка без спроса
в очередь пролезла,
И блюсти порядок
не хотит никак.
Под шумок другая в дверь
шмыгнула мышкой,
Бабку оттеснили
нагло в самый хвост.
Давка. Плач младенца.
Очереди крышка!
Кто за кем теснился –
черт не разберет…
За окном немытым
снег ложится мягко.
Падают снежинки –
белые цветы.
В коридоре душно,
мимо санитарка
Пронесла в корзинке
гнойные бинты.
Прячет нос гриппозный
дама в рукавичку,
А другая с флюсом
прикорнула чуть.
В узеньком проходе
просто по привычке –
Кровь кто на анализ,
кто сдает мочу.
Вот ватага шумных
юных полицейских
Мочится в мензурки,
распаляя пыл.
Аромат сивушный,
плотный, жизнестойкий,
154
Хавас Акбиев
Словно оправлялась
дюжина кобыл.
В кабинете леди
чью-то голень греет,
Запах от ожога,
видно, кварц – с лихвой…
Ближе к перерыву
клиника пустеет,
Без лекарств и денег,
с нищенской сумой.
1993
Девчонкам войны
Тусклый свет
предрассветной луны.
Ветер. Ветер. Осенняя
слякоть…
Доживи же до после
войны,
Слабый пол,
разучившийся плакать.
Вы идете в осклизлую
рань.
Взгляд осенний
тоскливо-морозный.
Позади расчлененный
Назрань,
Впереди митингующий
Грозный.
Пепелища гражданской
войны.
Кровь на бледном челе
Гудауты.
155
Избранное
Карабахские стоны
слышны.
Нету горше военной
минуты.
Слезы высохли
в черных очах
У девчонок, надевших
шинели.
Не хочу, чтоб очаг
ваш зачах,
На треклятой войне
вы сгорели.
Уходящие Жанной д ,Арк,
К осажденным дворцам
дерьмократов,
На себя не берите удар,
И дождитесь, родимые,
сватов.
Я вам песню шальную
спою.
Научусь и влюбляться
и сватать…
Над могилой погибшей
стою.
И так хочется в голос
заплакать.
1993
Очнись, Чечня!
Чеченец я!..
Сегодня это слово
Что варвар, что валютчик,
что бандит.
156
Хавас Акбиев
А мне оно – Хайбах
и Куликово,
Гроза ущелий, горы
и гранит.
А мне оно, как волжская
твердыня,
Как подвиг сталинградца
Ханпаши,
Полынь-трава и воля,
и святыня,
Дождинок звук
в нетронутой глуши.
А мне оно не волк
с улыбкой лисьей,
Не гимн абреков,
взявших автомат.
Они – враги. Не им
под шелест листьев
Отчизне оды вольности
слагать.
Они уйдут. Сметет их
молний высверк
Всей волчьей стаей
в илистую топь…
С низовий ветер ураганом
взбыстрил,
И горн горнит,
и барабанов дробь!
Сзывай, Чечня, сынов
под стяг свободы,
Очнись от боли
распроклятых дней!
Без рук твоих
заплесневели воды,
157
Избранное
И грустен взгляд
непаханных полей.
А сколько нас в краю
осиротело?!
Среди друзей вчерашних
многих нет.
Да и сегодня вскинут
озверело
Прицельно в грудь
разбойный пистолет.
Так хочется увидеть
позолотой
Цветущие пшеничные
поля,
Понять по ком, сбежавши
за ворота,
Тоскуют вечерами тополя,
Не видеть бой,
не слышать канонаду,
Быть другом человеку
и зверью…
Чеченец я, рожденный
до упаду
Творить добро,
молиться на зарю.
Чеченец я!…
В лихие дни и сроки
Не ставший на колени
ни за что.
Не смейте мне
приписывать пороки
Владык слепых,
отступников – святош.
Я не пойду покорно
к покаянью
158
Хавас Акбиев
За все, в чем не был
в жизни виноват…
Чеченец я, зовущий
к созиданью.
Я – боль, я – гнев,
я – выстрел, я – набат!
1993
Москва
Была столицей Родины,
Была да и сплыла.
Чубайсики с Шумейками
Вершат твои дела.
Какой-то Черномырденный
Встает в окне рассвет.
С Наиною, свет Ельциной,
Не износить штиблет.
А царь? Он правит публикой
С Америкой и без.
Доверившись Блин Клинтону,
В долги по уши влез.
Сулит японцам выкроить
Частицу от Руси.
Не знает, видно, жест такой:
«А накось, выкуси!»
Рассвет нелепой птицею
Садится на бульвар.
А в шопах, турком скроенных,
В ходу живой товар.
В когтях столица падшая
Сиамского орла…
Из пушки по парламенту –
Такие, брат, дела!
159
Избранное
Осиновые головы
Спасут тебя едва ль…
Свинцовая, бедовая,
Но все ж – моя Москва!
1993
На кладбище
Над кладбищем русским
небо хмуро,
Черной тенью кружит
воронье.
После Пасхи, на второе
утро,
По холмам прошастало
жулье.
Где фото содрали
с обелиска,
Где бездушно выдернули
крест,
И оградки в злобе
василиска
Раскидали. Слышен плач
окрест,
Тех, кого давно
похоронили,
Кто еще вчера на свете
жил…
Растоптали память.
Осквернили
Холмики ухоженных могил.
И какой-то дьявольский
домушник
160
Хавас Акбиев
Рукотворный разобрал
забор…
Так бытуем и живем
в психушке
В сумрачном, где славится
позор,
Где рекою зло,
самодовольство,
Правит унизительный
режим…
Будь навеки
проклято позерство,
Самохвальство
и лукавство лжи!
1993
Я верю!
Земля ты Санникова
что ли,
Что так загадками
полна,
Чечня моя! До коль
до боли
Глумиться будет сатана
Над верой светлою твоею,
И над суровостью твоей?
… Очнись! Воспеть
я не сумею
Родные горы, ширь
полей,
Когда шаману в эполетах
Ты слепо, слезно
бьешь челом.
161
Избранное
…Глазеет на меня
с портрета
Советский фюрер.
Грянул гром,
Ударил град, и молний
высверк –
Предупрежденьем
грозных бед,
Надел крестьянский
плетью высек,
И плачет женщина
вослед
Стихии. В чем же
виновата
Она – моя и чья-то мать,
Когда с веленья
супостата –
Хаос, гужбан.
Не миновать
Злодею кары всенародной,
Презренья нас, простых
людей…
Мы жили тихо,
благородно,
Но дожились до волчьих
дней
По воле кучки мироедов,
(Ни ночи им спокойной, дня)!
Я верю искренно
в победу
Добра над злом.
Моя Чечня,
Ты станешь вновь
вишневым садом,
162
Хавас Акбиев
Нас не спугнет ни гром,
ни тьма.
Своим невесточкиным
взглядом
Ты вся поэзия сама.
Цвети и пой, отбрось
безвластье,
Иди с улыбкой на покос.
А я тебе на радость,
счастье
В ладошки ссыплю
бусы рос.
1993
Не видать конца…
1
Братишки разбоя,
сановные нытики,
Сплошной кавардак
мелюзги,
От вашей никчемной
и прелой политики
Спеклись и устали
мозги.
2
Удугов в яви, и во сне
Мнит светочем в столице,
Мечтает Темишев о дне,
Когда он станет вице.
А Яндарбиев свел на нет,
Гражданское согласье.
163
Избранное
И стал парламентский поэт
Бездарным в одночасье.
3
Не видать конца зиме,
Слизь, мокрядь и холод…
И в ужасной кутерьме
Наступает голод.
4
Так и хочется напиться,
И, напившись, застрелиться.
1993
Пора!
Горит экран, стекает
по стеклу
Кровь жертвенных ягнят
для горлопанов.
Набив зобы,
проклятья хором шлют
«Хаджи» на всех,
кто против богдыхана.
«Джохар, Джохар!» –
скандируют друзья,
И в пляс по кругу
в раболепном трансе.
Назвать и зикром-то
никак нельзя
Отплясывают дико
что в экстазе.
164
Хавас Акбиев
От говорящих старческих
голов
С телеэкрана – муторно
и тошно:
Грозят вендеттой,
не жалея слов,
Зовут к ружью
бандгруппы еженошно.
«Джохар велик!» –
беснуется толпа,
«Хайль Гитлер!» – словно,
окрик этот значит.
Толпа ничто, толпа – она
слепа,
Вот разум может
жизнь переиначить.
Да волчья стая
к свету не спешит,
Себе – дворцы, народу –
просто липу…
Прошел сезон
джахара – черемши,
Пора уйти в отставку
прототипу.
1993
На площади Свободы
Набита площадь разным
людом,
Детьми голодными,
старьем,
Разгульно – вольным
словоблудом,
165
Избранное
Сбежавшим лагерным
ворьем.
Сюда зовут с телеэкрана
Под президентский стяг
хаджей.
Сулят им Мекку и бананы,
А неподкупного – взашей.
Старик, зачем ты
с автоматом
Снуешь в зловещей
кутерьме?!
Ведь не пробьешься
к райским вратам
С пятном кровавым
на чалме.
Вот ветеран стоит
в раздумье,
Больной, ограблен,
оскорблен,
В людском и орудийном
шуме –
С трибуны
выкинутый вон.
Стал неугоден президенту
За правду, что
сверлит глаза.
Он призывал властей
к ответу
За государственный
развал.
Клял жизнь, которая
проходит
На хлебе, хлористой воде.
И это с рук людишкам
сходит,
166
Хавас Акбиев
Что при разнузданной орде.
А вся Чечня стоит
в заплатках.
Пока еще не нагишом,
И президентская подачка
Ничто с повальным
грабежом.
…Поездка в Мекку,
автоматы –
Уставшим старцам
в кутерьме…
Да не пробиться
к райским вратам
С пятном кровавым на чалме.
1993
* * *
Кортеж свадебный
вскачь на иномарках
Летит, стреляя в серый небосвод,
Шальная пуля яростно
и жарко
Вот-вот в меня живого
попадет.
И увезут под пьяный
ор и гогот
В ближайшую лечебницу
меня,
И без наркоза буду
кем-то вспорот,
В палату бросят
на исходе дня.
167
Избранное
– Сестричка, дай глотка
воды напиться,
Открой окно, пусть
шелестит мне клен.
Скажи, родная, моему
убийце,
Что буду другом как-то
отомщен.
Любил я жизнь
и не боялся смерти,
Не прятал тень свою я
под плетень,
И потому в житейской
круговерти
Мне улыбалась майская
сирень.
Глядели в окна
и сирень, и клены,
Калина спела,
старилась полынь,
И бубенцов свадебных
перезвоны
Неслись широко
в дивную светлынь.
И соловья услыша утром
в роще,
На ближний пруд
я уходил босой,
Горела зорька
ясностью хорошей,
Умытая блескучею росой.
И вот теперь головушка
убита,
Которую носил
и не сносил…
168
Хавас Акбиев
И не остынет горькая
обида
За край, щемящий
холодком могил.
Мечтал погибнуть
как-нибудь иначе,
Дожить, допеть, поплавать
на слоне…
Родная мать над
холмиком заплачет,
Взгрустнется другу
верному по мне.
Уйду, чтоб в чьей-то
памяти остаться,
Покоя не изведавши
ни дня…
А свадьба будет петь
и продолжаться,
И мой стрелок напьется
за меня.
1993
Вчера, сегодня
Вчера во все оконца –
Ребячий смех и солнце.
Сегодня град с грозою
Бьет по щеке слезою.
Вчера смеялось громко,
И весело и звонко.
Сегодня неуютно,
И грустно, грустно, грустно.
Вчера так жить хотелось,
Так вдохновенно пелось.
169
Избранное
Сегодня в сердце вкралась
Нелепая усталость.
Вчера все было сладко.
Хватало и порядка.
Сегодня нацгвардейцы,
И американец Ельцин
Вчера учились дети
Быть мудрыми на свете.
Сегодня «князь» Дудаев
Пестует негодяев.
Вчера с душой мечталось,
И высоко леталось,
Сегодня люди гадки,
На все чужое падки.
Вчера малина спела,
И небо голубело.
Сегодня спит надежда,
Витийствует невежда.
Под небом одиноко.
Так хочется заплакать.
От выстрела слепого
Ничком не пасть бы в слякоть.
1993
Чечня, мятежная Чечня!
Не слышно пенья по
утрам,
Петух соседский ночью
съеден.
По шапке дать бы тем
ворам,
Что съели петуха соседа.
170
Хавас Акбиев
В Чечне сегодня
беспредел,
Она шумит, как непогода.
Людей отбросила от дел
А-ля махновская свобода.
В цехах едва гудят
станки,
На хлебной ниве глохнет
трактор.
Растут сивушные ларьки
Страшней, чем атомный
реактор.
Идут партийные вожди,
Перерядившись в атаманы.
За ними смута и дожди,
Разгосударствленные
страны.
И чалмоносцев батальон
Зовет к ружью
«святое» братство…
Ужель во сне со всех
сторон:
И боль, и гнев,
и святотатство?
Нет, въяви вижу,
не во сне,
Мой край над бездною
кромешной.
Завыли волки по стране,
И ты ничто во тьме
зловещей.
Бандит, насильник
и позер –
У них в руках сегодня
карты…
171
Избранное
Будь проклят, кто
занес топор,
Ворью доверил автоматы.
Будь трижды проклят,
кто толкнул
Нас в суматохе
в волчью яму,
Междоусобицу раздул,
И в той резне не имет сраму,
Кто два народа раздробил,
Отдал в заложники ингуша,
Кто кровью землю обагрил,
И клятву верности нарушил.
Чечня, мятежная Чечня,
Твой генерал сегодня
в силе,
Взовьется соколом, звеня,
И эхом гул по всей
России.
Он мне по-лермонтовски
мил
И, как пилот, сродни
гусару.
Но все ж не взять
распятьем крыл
Народу волю с пылу,
с жару.
Та воля, что вы обрели,
Она лишь только для
элиты.
С мошной по свету
разбрелись
Людишки из сановной
свиты.
172
Хавас Акбиев
Они стригут купоны впрок,
По волчьи скалятся,
лютуют,
Не помешало б взять
нам в толк –
Не страшен волк тот,
как малюют.
Пинком под хвост,
катись давай,
Нечистая и злая сила,
Исчезни под вороний
грай,
Чтоб радость жизни
озарила!
Шуми же, ветер, пой
и вей,
Озлясь, свирепствуй,
непогода,
Сметай позор и в прах
развей!
С пути уставшего народа!
1993
ОКАЯННЫЕ ДНИ
174
Хавас Акбиев
Узник № 1
Моя историческая Родина – Россия, мои предки еще с Су-
воровым, Багратионом в поход ходили.
Руслан Хасбулатов
Узник твой, он, мрачная
Россия,
По тебе прошелся
ветровей!
И откуда ты находишь
силы
Прятать за решетку
сыновей?!
Он тебя любил, тебе
он верил,
Брал твоих врагов он
в оборот.
Ты ж его безжалостно
за двери,
Ты ж его так запросто –
за борт!
Ты ж его кровавым
воскресеньем
Захлестнула мертвою
петлей!
Осенясь церковным
песнопеньем,
Веселись, московское
жулье!
Твой злодей стал нынче
заключенным,
Узником под номером
один.
За решеткой гений
и ученый,
175
Избранное
За решеткой твой,
Россия, сын!
Он тебя со дна тянул
на берег
С окруженья колченогих
врак.
По своей, по человечьей
вере,
Был умен, огромен,
не слабак.
Вера в жизнь ему
давала силы
Посреди ревущего
зверья.
Эх, Россия, гиблая
Россия!
Ты кому доверилась
зазря?
Он тебя за пьяненьким
застольем
Раздробит на кланы,
племена…
Раззудись, украденная
воля,
Чаша слез людских
полным-полна!
Я прошу спасти его
у мира,
Нет сегодня более
забот!
Коль ему придется
под секиру,
С ним готов взойти
на эшафот.
1993
176
Хавас Акбиев
Трубка Хасбулатова
Москва, осень, безумие… Президенту РФ принесли запе-
чатанный пакет… «Вам подарок, Борис Николаевич»
/Из газет/
В разгар расстрела
матушки России
К диктатору
нагрянули свои:
– Что в свертке,
угадайте, – попросили
Придворные рабы
и холуи.
Взял сверток
пальцы-черви задрожали,
Скривил испуг
испитое лицо –
Вдруг мину напоследок
в лапу дали,
Среди своих хватает
подлецов.
Вертел презент
с улыбкой глуповатой;
– Что это за подарочек
такой?
Неужто смерть торопит
Хасбулатов,
Готовит кол осиновый
Руцкой…
Пред Каином,
струхнувшим не на шутку,
Рабы челом усердно
стали бить:
177
Избранное
– Да это хасбулатовская
трубка,
Ее ему не дали
докурить.
Хозяин весь затрясся
в злобе дикой,
Пакет – об пол, свирепый
взмах руки.
И рассмеялся Янусом
двуликим
Над трубкой, разлетевшей
на куски.
Хвальбишка, трус,
прозападный Емеля,
Тебя проклянут
на святой Руси…
Стреляла ночь
в парламент очумело,
Свинец Свободу кровью оросил…
Расстрел
Москва умылась кровью. Политиков, военных, женщин,
детей и стариков. В городе… шла настоящая 48-часовая
гражданская война.
/«Литературная Россия»/
48 часов,
48
Бьет наотмашь
Свинцовая осень.
48 часов,
48 подряд
За снарядом – снаряд,
Как в горах камнепад.
178
Хавас Акбиев
В самом сердце Москвы
48 часов
По парламенту из
Разъяренных стволов
Бьют наводкой прямой
Танки сотнями стрел,
На ветру триколор
Осеняет расстрел.
Президент прописал
Белодомовцам смерть,
Кто расходится с ним,
Должен тот умереть.
И опричнина прет,
Снарядившись в ОМОН,
И вступает тиран
На кровавый свой трон.
Рукоплещет ему
Клинтон за мордобой,
Черномырдин сыграл
В «черномырденный» бой.
Он сценарий писал,
Как, кого расстрелять,
И слыхала Москва
В бойне пьяную «мать».
В чужеземном тряпье,
В черных масках и без
Расшалился ОМОН –
Сатанинский замес.
Покровитель его –
Профашистский злодей –
Раздает ордена
Убивавшим людей,
Тем, чьи руки в крови,
Тем, кто в братьев
стрелял,
179
Избранное
И презренье к себе
За валюту стяжал.
Надо б траур по всей,
По Руси объявить,
У сгоревших в огне
Всем прощенье молить.
Ни к чему палачу
Покаянье и плач,
Почитатель Петра
С виду – тертый калач.
Лепит верный себе
Он сенат и конгресс,
Хочет княжить страной
Мародеров, повес.
Не пора ль отлучить
От престола его,
На Лубянку свезти
Самого, самого?
Отвечать есть за что –
За союзный развал,
За грабеж, за разбой,
Всенародный скандал,
За разврат, нищету,
Разобщенный народ,
За людей, что разбил
На рабов и господ,
За бесчинства и боль,
За двуликость и ложь,
За прозападный дух,
Раболепье вельмож.
Чингисхан, Бонапарт
Русь сломить не смогли,
Без особых хлопот
Янки с тыла зашли.
180
Хавас Акбиев
По велению их
Он страну расчленил,
И по воле чужой
Свой парламент убил.
То, что Гитлер не мог,
Он со Штатами смог.
Сталь разъедена вся,
Судия ему
Бог.
..………………….
Бой утих. Все сошло
С рук убийцам.
Снова телеобман,
Телелица
Так довольны божком,
Все им мило,
Лгут, как будто б ничто
Не случилось.
Но стучатся в сердца
48
Окаянные дни…
Осень…
Осень…
1993
Гудермес
Иду по твоим переулкам, дорогам,
Иду и не вижу привычных красот.
Глухие дворы… пустота за порогом…
Болотная сырь… оскверненный погост.
Вид парка убогий, разбиты скамейки,
Растоптаны клумбы, что песней цвели.
181
Избранное
Не вьются по скверикам тропочки-змейки.
Оградки, и те, по дворам разнесли.
Сивушных ларьков по углам – вереницы,
Для каждой пьянчужки на нос – по ларьку…
Навстречу родные, усталые лица
Трудяг позбытых вот в этом мирку.
Деревья и травы в тумане продрогли,
Развалины в пене туманной видны.
И дом недостроенный, как иероглиф,
Стоит, за забором снуют несуны.
Озябла душа и не жаждет полета
Над краем, где птахи купались во ржи.
Здесь даже ходить поездам неохота,
А как же все это тебе пережить…
1994
Да речь не о том…
Тем мартовским утром
рыдал персонал
Той клиники, где
на кушетке я охал.
Слабеющим голосом
докторшу звал.
Мне было так плохо,
мне было так плохо.
А им же, казалось,
больнее, чем мне –
Врачам и сестричкам,
и сторожу Ване…
Он умер, оставив
свой призрак стране,
Вознесся, из мраморной
глыбы изваян.
182
Хавас Акбиев
Взлетел, чтобы тут
же бесславно упасть
В угрюмую пропасть
с его лагерями.
… Пока же рыдала
бушлатная рать,
И зэки со сталинскими
номерами.
И с мамою я,
позабыв обо всем,
О боли смертельной
у самого сердца,
Завыли, не веря,
что им, палачом,
Для нас был советский
воздвигнут Освенцим.
В аду том не кисли,
сгорали живьем.
Мозолились ноги
о скользкие лаги.
Делили людскую
мы кровь с комарьем,
Что в срок не засчитывал
сталинский лагерь.
Бессрочная ссылка
не брала в расчет
Удары камчи
азиата-садиста,
Но все же не встал
на колени народ,
И не был оболган,
и не был освистан.
Да речь не о том.
В память врезалось мне –
183
Избранное
Стонавшее утро
по-детски от горя.
Мне тяжко так было,
больнее вдвойне
За всех, за себя под
больничным забором.
…………………..
Врагов заимел, а друзей
не нажил,
Прослывший с тех пор
неугодным поэтом.
Бездарным чекистам
особенно «мил»,
При всяком режиме
я был диссидентом.
1994
День осенних тревог загрустил
По хорошей улыбке твоей…
Мальчик милый, ты первенцем был
В неустренной жизни моей.
Хавас Акбиев
АХ, ВОЙНА, ЧТО ТЫ
СДЕЛАЛА,
ПОДЛАЯ…
186
Хавас Акбиев
По пепелищу своей биографии
Улыбнитесь! Шагните еще...
Воспитанница санатория, где лечатся дети с последствиями
полиомиелита (наш был РДТС – республиканский детский ту-
беркулезный санаторий в Киргизии) Галя Гампер писала:
Я не знаю упругость дороги
И шершавых тропинок уют,
Как шагают счастливые ноги,
Как в дороге они устают.
И мы лежали в гипсах и фиксаторах, не знали «Как шагают
счастливые ноги». Все в скорлупах читали, считали, писали на
специальных постельных партах. Пели, устраивали самодея-
тельность, я солировал. О моих стихах, рисунках и лепке шла
слава по санатории. И вот в 1956 году, после трех с половиной
лет заточения в гипсе и столько же лет учебы в лежачем виде
произошло событие – я встал на ноги. Сначала учился стоять,
держась за кровать, затем – без опоры. Потом в синтетическом
корсете научился ходить с костылями, которых позже заменил
на тросточку.
Даже если мозоли и беды,
И от тяжести ломит плечо,
Вы счастливы!
Вы знаете это!
Улыбнитесь! Шагните еще…
И прошел долгой дорогой, узнал как в дороге устают. Про-
должал петь в своем понимании не хуже, чем Робертино Лорет-
ти. Однажды в 1961 году, выступая в Шалинском Доме культуры,
без музыкального сопровождения спел «Орленка» («Орленок,
орленок, взлети выше солнца…»).
После выступления, на сцену поднялся мужчина и заключил
меня в объятья. Это был Муслим Магомаев.
Когда, пройдя республиканский смотр, вышел в Грозном на
Всероссийский, на радостях в тайне от сопровождающего съел
9 мороженных разных сортов и застудил голосовые связки.
187
Избранное
Голос с трудом восстановился, но уже был не тот. И песня
отошла на задний план как и фортепьяно, игре на которой об-
учался в музыкальной школе в Шалях. Позабылась и гитара, с
которой не расставался в юности. А стихи остались, навеянные
еще в детстве.
Если спросите: «Откуда?»
Кто есть я? Откуда берутся мои корни, мое начало, мое дре-
во? Этими вопросами задается каждый культурный человек.
Составлением генеалогического древа моего занималось не-
сколько поколений. Наши предки в своих писаниях донесли до
нас, что родоначальником моим является Арабхан.
Выходец из Южного Йемена, он был сподвижником Про-
рока Мухаммеда, деяния которого столь велики и значимы, что
пятая часть людей, живущих нынче на земном шаре, исповеду-
ют его бессмертное учение. Когда Пророк после непродолжи-
тельной болезни 8 июня 632 года скончался, начались гонения
за его последователями. Арабхан бежал и пустился по свету в
поисках счастья. От него родился Истамбул, который в честь
своего отца назвал сына Арабханом. От него появился Борган,
от Боргана Чупан, от Чупана Турпалхан, от него его тезка. Далее
род продолжили Татархан, Нохчохан, Нашхан, Борган, Битар,
Сускан, Тасуслан, Галч, Бита, Лечи, Ловкан, Альмирза, Саль-
мирза, Амза, Азе, Жонс, Хажи, Акби, Акмирза и Бекмирза. По
преданию одного из источников, первое чеченское село Нашха
основал человек по имени Фахруддин. Но продолжателем его
дела был мой далекий предок Нашхан.
Имена многих моих предков связаны с названием тех мест,
где они родились и откуда произошли. Их поколения носят те-
перь разные фамилии: Акбиевы, Бекмурзаевы, Акбердаевы,
Далхаевы, Усаевы, Магомадовы, Муцалхановы. Более чем за
188
Хавас Акбиев
1370 лет многие имена отечественного рода переплелись с эми-
грантскими семьями.
…У моего прадеда Хажи было восемь сыновей и восемь до-
черей. Крепкие корни пустили его сыновья: Акби, Акберд, Уса,
Магомад, Далха, Муцалха, Иреза и Битхажи. Все выбились в
люди, основательно встали на ноги.
Дед Акби до революции владел мельницей, пилорамой, уста-
новками по обжигу кирпича, кузнями… На обширных пастби-
щах паслись отары овец, табуны лошадей, буйволы и коровы…
Каждый из братьев пользовался достаточным наделом земли.
До наших дней сохранился большой ореховый сад в лесном
массиве. Сюда на летние фермы выезжали семьями и до глубо-
кой осени вели заготовку зерна, фуража, мяса, молока, фруктов.
К холодам возвращались в Майртуп на «зимние квартиры».
…В 30-х годах минувшего столетия деда поглотила волна
репрессий, ставшей тогда частью бытия, остановить которую
могла только сила – могучая, очистительная, сметающая позор
с пути обездоленного люда.
В далеких холодных и голодных чужедальних краях затеря-
лись следы деда. Весть о его смерти принес Абубакар из Авту-
ров. Три дня выдалбливал он с узниками яму в гранитных кам-
нях, чтобы как-то предать земле тело некогда раскулаченного
усопшего.
Дед был одним из тех « саботажников», которых гнали на
верную смерть к мерзлым болотам Дальнего Востока, в район
Беломорканала, в Якутскую тайгу и тундру Крайнего Севера, к
берегам Печоры, Игарки и Амура. Их не пощадили голод, холод
и цинга, пули и приклады лагерных садистов.
Но в памяти людской дед остался человеком с большой бук-
вы. Старожилы помнят его отзывчивость, доброту, редкостное
великодушие, любовь к ближнему, сострадание к угнетенному.
Ушел чистым, оставив людям частицу самого себя, не ведая о
том, что потомкам его, его народу придется испыть ту же чашу.
По воспоминаниям мамы Соадат, дед обладал твердым ха-
рактером. Привлекал внимание своей стройностью, тонкая его
189
Избранное
талия была эталоном для мужчин. Выезжал в народ на фаэтоне,
имел золотой посох. Его хватило бы на безбедную жизнь всей
нашей семье в годы депортации. Но посох и другие ценности,
свои и родственников, которые хранились на чердаке отчего
дома, достались садистам – высельщикам.
Акби, соответственно своему имени, был благочестивым че-
ловеком. Если обратиться к Интернету, первая часть его име-
ни восходит к древнетюркско – татарскому слову «ак», которая
в переводе на русский язык означает «белый». У татар белый
цвет издревле являлся символом таких понятий и качеств, как
«чистота» «свет», «луч», «доброе пожелание», «вера», «пре-
данность», «справедливость», «честность». Вторая часть про-
исходит от тюркского слова «би», то есть «князь». Таким обра-
зом, буквальный перевод имени звучит как «белый князь» или
«белый принц», что сохранилось в фамилии Акбиев. Она ведет
свое начало от мусульманского мужского имени Акби и явля-
ется по генеалогическим исследованиям замечательным памят-
ником восточной литературы и культуры. Акбиевы служили в
русской армии, заключали межэтнические браки, становились
торговцами, фермерами. Корни их уходят в ХV- XVII века.
Акмирза, сын Акби и мой отец, был известным на миру че-
ловеком, не обойден друзьями. Именно это помогало ему избе-
жать ареста как сына кулака, который автоматически становился
в глазах власть имущих «врагом народа». Его заранее оповеща-
ли о надвигающейся опасности, и он на несколько дней, а то и
недель уходил из дома. Его неустанно караулил террор, не поки-
дала мысль о возможности пасть жертвой внезапной расправы.
В нужный для себя момент власти прибегали к его услугам.
В одно время избрали членом Грозненского Земского собрания.
В другой раз, зная, что народ пойдет за ним, настояли, чтобы он
возглавил колхоз, затем актив сельсовета. И всякий раз, когда
дела налаживались, принимались за старое.
В Среднего Азию нас выслали порознь. Накануне отец по-
вез больную односельчанку в Гудермес к своему другу, хирургу
190
Хавас Акбиев
Волкову. Только через полгода он разыскал нас в киргизском го-
роде Фрунзе. Вскоре заболел, тронулся умом. Он запросто мог
схватить меня руками за лодыжки ног и ударить головой об зем-
ляной пол. Тогда из, носа шла кровь – не красная, а темно – ко-
ричневая, густая и липкая. Единственным человеком, которого
побаивался отец, была мама Соадат. Но стоило ей отлучиться,
меня, забившегося в угол, доставали длинные костлявые руки.
Однажды, убегая от них, угодил в глубокую яму, что в послед-
ствии отразилось бесконечными лазаретами и санаториями.
Я не осуждаю отца, давно его простил. Тогда, в чужеземье,
многие теряли ум, хватало на каждого и бешеных собак. Так,
видно было, начертано судьбой, от которой никуда не деться.
Мы, мальчишки, выживали, как могли. Ели дикий лук, зем-
ляные грущи, белену, пухли от других трав. Ловили «райские»
яблоки из арыка, текущего на мельницу у гнилого болота по саду
зловредного хохла за высоким забором, обнесенного проволо-
кой с электрическим зарядом. Праздником для нас было достать
макуху из семян подсолнечника с маслозавода. Обрадовался,
найдя однажды в дорожной пыли желтое кукурузное зернышко.
Крепко зажав его в ладошку, побежал к матери, чтобы порадо-
вать и ее. Разжал кулак, зернышка не было, обронил. Заплакал,
слезы довели до спазма. Мнилось вырастить из этого зернышка
большой початок, а потом еще, еще… на всех мальчишек.
Хорошему во мне обязан брату…
Для меня важно, что я в жизни не согнул колени ни перед
кем, не был просителем. Но был очень советским, все прини-
мал на веру и не очень обижался, когда говорили, что пишу я
«под Есенина», называя выходящее из-под моего пера «есенин-
щиной». Раиса Ахматова (тогдашний председатель Союза писа-
телей республики) не очень миловала своим вниманием моих
191
Избранное
зоилов, запретила всяческое сравнение с кем-то кому-либо в
своей писательской организации и издательстве, где обстановка
была как в зэковском бараке, где безжалостно правили окололи-
тературные пройдохи, качественная литература заменялась де-
шевенькой беллетристикой, а поэзию извели под корень люди с
двойной моралью. В начале 60-х годов прошлого столетия мы и
думать не могли о том, чтоб как говорил одному поэту Есенин:
«Надо стараться, чтобы твое имя все время мелькало – либо под
стихами, либо под скандалами, иначе проживешь всю жизнь
Пастернаком». Борис Леонидович был тогда совершенно в тени.
И чтобы как-то «прошуметь», создал в 1965 году при гор-
коме комсомола ТОМ (творческое объединение молодых). Мы
были молоды и самонадеянны – Лена Киреева, два Юрия – Кор-
чма и Арбуззов, Тамара Заводнова, Люда Барамыкиина. Самым
старшим из нас был Миша Артеменко, уже женатик с двумя
дочками. Писал серьезные стихи гражданского звучания. На ли-
тературных вечерах нас принимали охотно и приветливо. Вско-
ре перекрестили себя в СМоГи (самые молодые гении).
Писали стихи без рифмы, были и белые стихи, баловались
и верлибром, хотели быть ершистыми, стараясь не походить ни
на кого. Но в конце концов вписывались в струю официального
поэтического слога.
Я, как воспитанник совшколы, внук деда-кулака и сын отца
«врага народа», ни разу не проклял Коммуну. Писал: «Мы – мо-
лодость космического века, нам, молодым, и строить комму-
низм…» или «Я не видел Ленина ни разу, но не жил я без него
и дня…» Ничего плохого сказать о том времени не могу. Оно
сотворило меня поэтом. Во многом способствовали этому мой
брат Алимпаша и мама Соадат. Покупали книги. Брат рассказы-
вал мне о художественном фильме «Колыбель поэта», обучал
новым песням. Всему, что во мне хорошего, обязан брату.
В 1970 году, обучаясь в госуниверстете города Орджоники-
дзе, я слушал курс лекций по философии. Ту дисциплину нам
192
Хавас Акбиев
преподавал народный поэт Осетии Георгий Кайтуков. Увлек-
шись, он часто переходил на стихи Пушкина и Лермонтова, чи-
тая их наизусть с вдохновением. На одной из таких лекций сту-
денты похвалились, что среди них тоже есть поэт и указали на
меня. «Ну что ж, – сказал Георгий Харитонович, – удиви меня
как когда-то Пушкин Державина». Я стал «удивлять», когда в
аудиторию неожиданно вошел Идрис Базоркин – друг Кайту-
кова. Они одобрили стихи. А Кайтуков через некоторое время
подарил мне сборник стихов с надписью: «Другу Хавасу с боль-
шой любовью».
Из писем друзей
Но было и много других людей из того времени, которые
поддержали меня. Вот строки из писем:
«Наступила весна. Потепление вызывает прилив новых сил,
бодрости и надежд. Конечно, это относится, в основном, к лю-
дям такого цветущего возраста, в каком находитесь вы. Однако
рядом с вами становится потеплее и нам, старикам… творче-
ство ваше бьет через край, чуть ли не в каждом номере газеты
новые стихи, но за вами, по-есенински «задрав штаны», бегут
старики». Ал.Петрушко.
«У нас сейчас так красиво. Весна. Мое любимое время года..
Думаю, что вы приедете к нам. Договорились?» Зулпа, с.Хар-
сеной.
«Мне часто тебя не хватает… и прошу тебя, кончай ты все
эти пьяные компании, которые окружали тебя в Советском (Ша-
тое). Для этого у тебя хватит и силы, и воли. И энергии. В том
я никогда не сомневалась. Я надеюсь, что ты все это бросишь,
начнешь жить по-настоящеу. Ты же очень способный и умный,
разбрасываешь свое дарование в разные стороны. Ты не имеешь
на это никакого права». Марима.
«Ховасик! Вот еще и одна осень уходит… Желтые листья
куда-то летят, дожди тоскливые бродят и годы куда-то уходят…
193
Избранное
Но ведь мы оптимисты. Не правда ли? Где ты, человечище, где
ты? Откликнись! Жду». Кузнечик.
«…Если бы с каждой весной, вместе с обновлением природы
происходили удивительные изменения в человеке, то, вероятно,
жизнь стала бы еще прекраснее... счастья тебе. Только счастья.
Я верю в счастье». Наташа.
«Если бы я писала стихи. Я б подарила тебе самые светлые,
самые чистые о счастье, о любви. Они были бы гимном, луч-
шим чувством для людей. Я хочу, чтобы ты был самым счаст-
ливым человеком на свете. Слышишь? Очень, очень… Где ты
сейчас, дружище?» Н.
«Как твое здоровье? Я тебя очень прошу поменьше пей…
знай какую-то меру. И еще знай одно: я твой друг, слышишь? И
никогда не сомневайся в этом, иначе ты меня обидишь. Я верю
в тебя… Я хочу твоих стихов, очень хочу. Они, как первые под-
снежники… удивляют, поражают, злят и радуют…
Знай, что где-то в Ставрополе есть твой друг, который хочет
тебе только добра, ты слышишь, добра!!!» Наташа.
Сатанинское время
А потом была война. Одна. Вторая. Наступил сатанинский
период, который, между прочим, я хаял, изобличал дудаевщину.
Многие удивлялись тому, что я еще на свободе. Но тогдашней
политической элите было не до меня, шла междоусобица, про-
цветала анархия. Выступая в очередной раз на площади Свобо-
ды, Дудаев так и заявил, что остался в одиночестве, поскольку
все государственные структуры отказались ему подчиняться.
Но настало время, когда тактика морального террора пересту-
пила человечность. С номенклатурным изяществом «свобод-
ная» пресса стала забивать последние гвозди в гроб Закона «О
печати». И все строилось по принципу: «Кто не с нами, тот про-
тив нас».
194
Хавас Акбиев
За мной пришли в мое отсутствие в редакции. Следователи
прокуратуры республики Базуркаев и Мальсагов в присутствии
понятых А.Радуевой (сестра известного террориста С.Радуева)
и М.Умхаевой 21 июля 1993 года изъяли номера газеты: 11, 14,
15, 17, 18, 19, 20 и 22, составив протокол выемки. Затем газету
закрыли.
Настоящие гонения за мной начались уже при Масхадове
и начальнике СНБ Мовсаеве. Четырежды забирали в шариат-
ский суд, СНБ и прокуратуру. На работу в Грозный я ездил как
в неизвестность. Каждый день поступал сигнал, обязывающий
меня явиться к высокопоставленному господину, со взглядами
которого мои не всегда совпадают, мысли мои ему кажутся кра-
мольными. Обвинив в коллаборационизме, отобрали предосте-
режение о недопустимости нарушения конституции в несуще-
ствующей еще Ичкерии. Не дошло и до суда Чести по «Закону
о люстрации граждан…», принятом парламентом в апреле 1997
года, по которому я и подобные мне «отступники» подлежали
наказанию «…через отторжение от себя (народа-Авт.) прови-
нившихся». Руки палачей не дошли…
Но я не был врагом и любил Родину. В дни, когда ее раздира-
ли распри, глупцов называли мудрыми, а мудрых забрасывали
камнями, печалился и верил, что это не навсегда, Родина воз-
родится. Не забудутся павшие за ее расцвет сыновья. А остав-
шиеся в живых готовы данковской рукой вырвать свои сердца
за мирные рассветы над ней, за ее молодость, красоту и неиз-
бывную нежность.
Еще похлеще обошлись со мной в наши дни. Из-за незна-
чительной ошибки, случившейся в газете не по моей вине, ско-
рее по ложному доносу, против меня возбудили уголовное дело.
Целый год с меня снимали допросы, квартира моя стала объ-
ектом милицейского нашествия. У подъезда становились двое
автоматчиков, двое заходили с требованием: «Признаешь вину
или не признаешь?!» На этой почве стал раздражительным, на-
195
Избранное
ходился в стрессовом состоянии, на 3 месяца был прикован к
постели по поводу 3-х оскольчатого перелома наружной лодыж-
ки левой голени, загипсован. При таком моем состоянии грози-
лись доставить в отделение милиции и в суд в принудительном
порядке. Участковый готов был даже сделать эту экзекуцию на
носилках, если ему прикажут. Особым усердием в этом произ-
воле отличился некий Каспирчик, самоуверенный, о которых
говорят: «Из молодых да ранний».
Тогда я понял, что есть только одна вещь хуже террора:
это – насилие над совестью, достоинством, правом человека
быть тем, кем его создал Господь. Возможно, пройдет время ка-
спирчиков, агакишиевых и иже подобных. «Россия вспрянет ото
сна».
Так уходят сыновья
Ясное солнечное утро. Облетевшие листья айвы и виноград-
ной лозы больше охвачены яркой позолотой, чем вчера. Ими уст-
лан мягким ковром тихий уют сельского двора. Они перешеп-
тываются о чем-то под дуновенье осеннего ветерка. Печалятся,
быть может, о родимых ветках, в которых вот-вот закружится
снежная замять, задумались о своем угасании под одинокий го-
лос в дальнем поднебесье отставшей от стаи перелетной птицы.
И вдруг великолепие этого ноябрьского утра пронзает крик
женщины, нарастает многоголосый плач, во двор вносят чье-то
мертвое тело с простреленным сердцем. Я все еще мало пони-
маю, что происходит. Вижу окровавленную грудь, а взглянуть в
лицо не смею. Придя в себя, узнаю в убитом сына…
Горе отцу! Горе матери, которая так и не смогла вырваться к
нам, заблокированным со всех сторон, чтобы проводить сына в
последний путь! Только через две недели после похорон, найдет
она дорогу к надмогильному холму...
196
Хавас Акбиев
Я еще без тебя поживу
В крае этом омытом
слезами.
Выйду в поле, былинку
сорву,
Посмотрю мир твоими
глазами.
Он жесток и безмерно
красив,
Переполненный чашей
страданий, –
Где печаль, где веселье,
где взрыв,
Мир надежд, мир любви,
расставаний.
Все как прежде, лишь
нету тебя.
197
Избранное
Ты убит палачом на
рассвете.
Потому и любя и скорбя,
Стонет ветер, неистовый
ветер.
Потому пронеслась
стороной
Журавлиная гордая стая…
Черной смерти крыло
надо мной
Перья-жала роняет,
стеная.
Но меня не списать
на войну,
И врагу не достать
из засады.
Слезы лью по ночам
в тишину,
Безутешно над бездною
ада…
День осенних тревог
загрустил
По улыбке хорошей твоей…
Мальчик милый,
ты первенцем был
В неустроенной
жизни моей.
Он был в это утро (2 ноября 1999 года) жизнерадостным.
Говорил друзьям, что непременно хочет увидеть меня, бабуш-
ку, брата с женой, детишек их, сестренок своих. «Жигуленок»
резво мчал их по дороге, когда с Гудермесского хребта раздался
одиночный выстрел. Пуля, пробив багажник и сиденье, обожгла
198
Хавас Акбиев
спину. Только и успел сказать: «Меня, кажется, задело, жмите!»
И уронил голову на плечо рядом сидящего. Пуля, посланная
солдатом-убийцей, прошила сердце и застряла между свитером
и спортивной курткой. Жизнь оборвалась на взлете, ушел недо-
любив, не успев даже обзавестись семьей.
Из своих 26 последние десять лет он не жил вовсе. У него (и
его поколения) все эти годы жизни просто не было, а было толь-
ко выживание. Захлестнуло не время дерзновенных поисков, а
время войны. Время разрушать и время стенать и плакать, вре-
мя убивать и с корнем вырывать насаженное, время бросать и
разрывать, время ненавидеть, сжигать и терять – слепое, бесче-
ловечное время! Загубило оно молодую жизнь, осиротив меня,
оставив одиноко страдать на осеннем ветру…
Сын убит! Уже второй!
Пал на боевом задании 26 июня 2003 года!
Тяжелым камнем пали эти слова на мою грудь. Не пойму,
что случилось. Его глаза, прохлада его рук – мое окаменелое
страдание... Но, внемля словам последних утешений, попробую
научиться жить снова, справиться как-нибудь и с этим горем.
Он осознавал, на какой риск идет. На прощанье сказал се-
стре: «Зайнап, я не знаю, вернусь ли домой. Папа болеет, ты за
199
Избранное
старшую остаешься. Присматривай за папой и мамой». Сказал
и... ушел в вечность, не успев распрощаться со своей юностью,
преобразить свой детский еще облик, не испытав до конца тре-
вожную молодость.Не хотел родителей волновать ничем. Даже
о сердечной травме, полученой им в Илсханюртовских крова-
вых событиях, мы узнали только в дни траура из уст друзей-од-
нополчан, провожавших его в последний путь.
Эти строки посвящаю не только сыну, но и его другу Алхазу-
ру Чекуеву. Неразлучные друзья сложили свои головы в Дыш-
не-Ведено за светлую долю оставшихся в живых.
Вскоре погиб и друг их Аслан Явдаев.
Смерть. Не знаю горше
В мире слова.
Мне оно теснит больную грудь.
Дай же, Бог, мне на земле суровой
Справиться с печалью как-нибудь.
Я еще не все сказал и сделал:
Надо память о сынах сберечь,
Надо, чтоб душа не каменела,
Прежде, чем в сырую землю лечь...
Ты ушел, присягу не нарушил,
Честь сберег свою ты и мою.
И скорбят, скорбят живущих души,
Вспоминая молодость твою.
Не зовет, не манит шелест лета,
У друзей твоих потухший взор...
Мне давно пригрезилось все это:
Грустный дом, осиротевший двор...
……………………………
С Алхазуром в горы на рассвете
Вы ушли, презрев покой, уют.
Так уходят храбрецы в бессмертье
На последний огненный редут.
200
Хавас Акбиев
Такими они останутся в нашей памяти –Алхазур Чекуев
и Саид-Магомед Акбиев.
Блокпост
Мы с братом мчались,
не скрывая слезы.
В душе обида болью
улеглась...
Встречь «жигуленку» по
крутым откосам
Дорога никудышная
вилась.
Рассвет сгорал под
ветреную морось,
Строчил за Белкой-речкой
пулемет,
201
Избранное
Когда наш «жигуленок»,
сбавив скорость,
Урча надрывно, врезался
в блокпост.
– Куда ты прешь,
разнузданный подонок! –
Взревел чинуша, на
расправу скор...
Под дулом автоматным
«жигуленок»
Подал назад за бруствер,
за бугор.
Сказали постовому:
«Едем к маме,
Усопшей, чтоб земле ее предать».
Он рассмеялся: «Ну и черт
с ней, с вами
Недолго в ящик самому
сыграть!»
Велел открыть багажник,
Строгим взглядом
Обшарил все наш
«доблестный собрат».
Как хорошо, что не покрыл
он матом –
Бывает так частенько
на постах. ...
...Мир этот блокпостовый
самодурен,
Как этот пес облает
нипочем...
Он не был пьян
и не был он обкурен,
Он был садистом,
был он палачом.
2001
202
Хавас Акбиев
Люди в горы уходили
То ли залпы поутихли,
То ли не было войны,
Гибли люди в этом вихре,
Пропадали без вины.
Шли по воле супостата
На разбойный газават.
Сват на свата, брат на брата,
А за что – не разобрать.
На пруду ракеты рвутся,
Крики. Взрывы. Самолет.
На базаре продаются:
Жвачка, автоматы, торт…
Вижу грусть на милых лицах,
Слезы боли и обид.
Артобстрел. Фонарь,
Больница.
Плачет пьяно инвалид
Вещи, утварь, холодильник...
Все из дома – в грузовик.
… Люди в горы уходили
И в обход и напрямик.
Уезжали от войны.
Был февраль.
Канун весны.
1995
* * *
Ночь ложится на
дома-квадраты.
Свет звезды в тумане не
видать.
Моджахед изрядно
нагловатый
203
Избранное
Разряжает в воздух
автомат.
Это, чтоб тебе, моя
малышка,
Не дремалось, сладко не
спалось.
На поверку многовато
слишком
Дряни в Гудермесе
развелось.
Чести и достоинства
лишившись,
Стал кто гадом, кто завыл
зверьем.
Ядовитым корнем
отравившись,
Заморское хлынуло
ворье.
Те, кто грабил поезда и
дачи,
Рыщут по квартирам
и домам...
Долг наш мародерам не
оплачен,
И сполна не воздано
ворам.
Спросим с них, поверь,
малышка, слову
По большому счету
в свой черед.
...Не смолкая, жаворонок
снова
Над тобой
о счастье запоет.
1995
204
Хавас Акбиев
Песенка
Как-то повстречал соседку
В брючках форменных
на «пять».
Проклинаю моджахедку,
Моджахедочкину мать.
Мама скроена в кокетку,
Дочка маменьке под стать.
Проклинаю моджахедку,
Моджахедочкину мать.
Грудь теснит бронежилетку.
Из-под каски рвется прядь.
Проклинаю моджахедку,
Моджахедочкину мать.
Знает снайперскую сметку,
Может в «яблочко»
попасть.
Проклинаю моджахедку,
Моджахедочкину мать.
Мне, влюбленному
в соседку,
Свадьбы не сыграть,
видать,
Проклинаю моджахедку,
Моджахедочкину мать.
Уложил свинец соседку
На больничную кровать.
205
Избранное
Обожаю моджахедку,
И кляну кокетку-мать.
Не сумела малолетку
От соблазна удержать.
Обожаю моджахедку,
И кляну кокетку-мать.
На погост несут соседку,
Чтоб земле сырой предать.
Не забуду моджахедку,
Моджахедочкину мать.
1995
Весна 1995 года
На миг оглянуться –
увижу,
Как в землю врастает
война,
Да так, что морщинами
нижет
Утесы взрывная волна.
Из пепла, из мрака
и света
Осколки рвались валуна.
Но все же
вращалась планета,
И нас навестила весна.
Назло артобстрелам,
ракетам,
И бомбам глубинным
назло,
206
Хавас Акбиев
Пресытилась даль
первоцветом,
Извечным и юным теплом.
И в голос, как прежде,
запелось,
Печаль улетучилась прочь.
И в час тишины
загляделась
В окно расчудесная ночь.
1995
Брагунский хребет
Ах, Брагунский хребет,
ах, Брагунский хребет,
Ты с ордынских высот
не знавал столько бед,
Сколько в черные дни
от сограждан своих,
Разделивших себя на
«своих» и «чужих».
Не жалела тебя
ни одна сторона.
На вершинах седых
клокотала война
Выжигали тебя
беспощадным огнем,
Чтоб травой не пророс,
не дышал родником,
Чтоб твоя Сухобжа
не кормила стада,
Чтоб зверятам твоим
в зной от жажды страдать.
207
Избранное
«Ураганы» и «Град» бьют
в промозглый февраль,
Окровавлен гранит,
в пекле плавится сталь.
Смерть на крыльях несет
реактивный пират.
Вертолетчик бомбит
понаглей, чем Герат.
Метит в выкрик детей,
в боль сограждан и страх,
Позабытых калек
в психбольничных бинтах.
Но и все ж, но и все ж,
превращенный в металл,
От чудовищных орд
мой хребет устоял.
Знать, кумыков гора,
как кумыки мои,
И вольна, и сильна,
и надежна в любви.
Удивляясь иду, птичьим
трелям окрест.
На хребет восхожу,
как на свой Эверест.
1995
Все так же
Ракетно-бомбовым ударом
Рассвет расстрелянный
грустит.
Все также, как под
Сталинградом,
Грохочет, плавится, горит.
208
Хавас Акбиев
Все так же – беженки босые,
Снарядов реактивных вой.
Все так же..:
только вот Россия
Сражается сама с собой.
Скандал с ворами
обернулся
В братоубийственный
разбой.
Народ обманутый очнулся
С желаньем стать
самим собой.
За кровь безвинно
убиенных,
За муки женщин и детей
Еще он спросит с тех,
презренных,
Московско-грозненских
властей.
Еще он спросит,
а пока же
Раздором вздыблена
страна...
Который день стоит
на страже
И та, и эта сторона!
И Сунжа, липкая от крови,
Волной не плещет о гранит.
Старик, сурово
сдвинув брови,
С Аллахом слово
говорит:
– Явись, Всевышний,
и востребуй
209
Избранное
На суд жестоких палачей,
Которых, меж землей
и небом,
Коварней нет, грязней
и злей.
Аллах пока хранит
молчанье,
Он справедлив и терпелив...
И нарастает боль
страданий,
Войны неправедной прилив.
Змеиным ядовитым жалом
В сердца вонзается она.
Тому, кто всех больней
ужалит,
На грудь даются ордена.
1995
Как же без Листьева
Время к талантам
завистливо,
Горе ничем не измерить:
Пуля для Влада,
для Листьева,
Чтоб выживали Сальери.
Ветры подули весенние,
Свет впереди или бездна?
Вышли из тлена забвения
Тени по имени бездарь.
Войны в безвластном
безвременьи,
Как заклинанье эпохи.
210
Хавас Акбиев
Где вырезаются гении,
Там размножаются блохи.
В адовой рубке неистовой
Слезы не высохнут скоро...
Как же скажите
без Листьева
Мыслить, выдумывать,
спорить.
1995
Расстрел
Шесть месяцев исполнилось со дня ввода российских войск
в Чечню. Oneрация против Дудаева, рассчитанная на несколько
дней, обернулась в мясорубку. По сей день слышны бомбовые
удары, не видать конца войсковым соединениям, идущим на
свой же народ танками, тяжелой артиллерией, сеющим страда-
ния и смерть. Без объявления чрезвычайного положения, мо-
сковские политики и военачальники снарядили в Чечню целую
армаду боевой техники и живой силы. Ежедневно гибнут сотни
мирных людей и солдат. Грозный и многие населенные пункты
превращены в руины. Выходит, нормой жизни стали политика с
позиции силы, ставка на оружие.
В дни смуты, гражданского раздора и националистического
самообмана, когда столица республики стала заложницей сво-
екорыстных политических игр между правящей элитой и лже-
демократами, взоры всех мирных людей обратились к Гудерме-
су – ко второму по величине городу Чечни. Делалась ставка на
то, чтобы его не постигла участь Грозного. Совестливые горо-
жане призывали всех к здравому смыслу, означающему в наро-
де заботу о земле, о доме, о светлой памяти предков и лучшей
доле потомков. Светлый разум возобладал. Банды радуевских
211
Избранное
ублюдков, которые грабили и насиловали свой народ, попроси-
ли из города вон. Люди, заждавшиеся правопорядка и защиты
от хаоса и обездоленности, с надеждой смотрели на человека с
ружьем.
Поведение солдат с первых же дней насторожило население.
И особенно в районе педучилища, где разместилось воинство.
Находясь в гостях в одном из близлежащих домов, перепившие
солдаты застрелили из автоматов хозяина-чеченца и его русско-
го друга. В другой раз средь бела дня избили почтенного го-
рожанина. Пошли поджоги жилых кварталов, расстрелы домов
из бронетранспортеров и самоходок. Начался неприкрытый
грабеж квартир... Особенно досталось дому под номером 15 по
проспекту Терешковой. Ночные вылазки «освободителей» по-
трошили его кладовки. Ломались балконные и входные двери,
тащилось все, что под руку попадется. Утром жильцы видели
сиденья своих кресел на бэтээрах. Оскорбленные жильцы до-
ложили военному коменданту о бесчинствах со стороны солдат.
«У меня четыре рода войск, и ни один друг другу не подчиня-
ется», – последовал ответ. Не остановили. И началось противо-
стояние, логически рассчитанное на переход в братоубийство.
23 апреля, когда православный народ отмечал Пасху, зашеве-
лилась бесовщина, прикинувшись святостью. Пьяному солдату
в ком-то причудился боевик, и он открыл пальбу из автомата,
присоединились дружки, пошла настоящая бойня. Как в фильме
ужасов: русские избивали русских. Лупили в открытую, только
некоторые надевали на лица черные тряпки…
Утро 23 апреля выдалось ясным, теплым, не предвещало
кровавого воскресенья. Только чуть настораживало скопление
военной техники у училища, да возня снайперов на крышах это-
го заведения. Но мало кто придал этому значения, все расходи-
лись по своим делам: кто на базар, кто на дачу, православные
же шли на кладбище поклониться праху ближних. Когда в горо-
де поднялась пальба, все заспешили к своим очагам. Ведь дома
212
Хавас Акбиев
остались дети, немощные. Мы бежали к центру через кирпич-
ный завод по железнодорожным путям. Близкий свист шальных
пуль заставил нас остановиться у медзаводских гаражей. Мимо
пробежала женщина, но мы ее вернули. Она все порывалась бе-
жать к дочке в поселок, наперекор пулеметным и автоматным
очередям, сливавшимся в небывалый барабанный бой. Пуще
прежнего разволновалась, когда на наших глазах вертолет нанес
ракетный удар по жилому массиву в районе универмага «Маяк».
Заговорили тяжелые орудия танков и минометы. Стало ясно, что
говорит сила, а не закон, все мы бесправны, право у того, у кого
есть оружие. По упомянутому дому под номером 15 били пря-
мой наводкой тяжелыми снарядами, визжали пули. Вертолеты
нанесли с торца здания по верхним этажам ракетный удар, все
загорелось. Сгорело до тла стоявшее рядом двухэтажное дере-
вянное здание. Под вечер один из вертолетов расстрелял свой
же БТР, рьяно паливший в сторону училища.
Люди, выбиваясь из сил, тушили пожары, черпая воду из
подвалов и луж. В большом пятиэтажном доме почти не оста-
лось не простреленных квартир, многие сгорели. Жильцы схо-
ронили в кровавое воскресенье двух мужчин – молодого семья-
нина чеченца и русского, которому было за 70 лет. Первый погиб
позади дома, а второй получил пулю в голову прямо у себя на
квартире. По соседству рыдали две девочки-детдомовки, удо-
черенные доброй женщиной Светланой Болдырьковой. Ее тоже
не пощадила пьяная пуля. Перестало биться в этот день сердце
и у солдата правопорядка Николая Норенко. Чуть раньше ушел
из жизни уважаемый всеми жителями города – Герой Советско-
го Союза Александр Алейников. И у героя сердце не камень...
Кровавое воскресенье не пощадило ни старого, ни малого. Сло-
жили свои головы десятки красивых и добрых горожан.
На следующий день я сходил в гаражи, где стоял под обстре-
лом. Светило солнце, мальчишки подбирали гильзы. Вспомни-
лось, когда пули звонко летели над головой, чиркали по асфаль-
213
Избранное
ту и электропроводам, охватывала безнадежность, хотелось
даже мгновенной смерти.
А вакханалия продолжалась. По домам рыскали омоновцы
в масках, выискивая в свое оправдание не существующих бо-
евиков. Забирали подозрительных мужчин, били, истязали с
крепким русским матом. Высокие чины мало обращали на это
внимание – будто ничего не происходит и не произошло. А про-
изошла национальная трагедия.
В университете я занимался судебной медициной, психи-
атрией и психологией. Видел в жизни множество примеров,
когда даже небольшое событие калечит человеческую психику.
Разве не сопьется солдат, ударивший старика, который будет
являться ему во сне и наяву? Разве будет спокойно на душе у
офицера, приказавшего теснить и бить мирных граждан, не
сойдет ли он с ума? Разве не конченный человек пьяный омоно-
вец, калечащий человека щитом и дубинкой? И сказку о них не
расскажут, и песню о них не споют. Крапивой зарастут могилы,
убивавших нас. Только черные вороны будут кружиться у их
изголовья, выискивая изглоданную блохастой собакой кость...
Теплится еще в душах надежда на то, что армия защитит народ
в годину тяжких испытаний. Защитит наперекор тому, что свер-
нуты, превращены в хлам боевые знамена – даже те, с которы-
ми брали Берлин.
Верится в лучшее, хотя оплеваны все наши святыни, а на
сердце пустота и безысходность.
Верится, хотя в окна наших домов глядят из бойниц круп-
нокалиберные орудия, несут неусыпную вахту танки и броне-
техника, кружат низко над нашими головами вертолеты... Ведь
варварство, сотворенное современными манкуртами, не может
длиться вечно, и если мы опустим руки, не увидим свет в конце
тоннеля, – нам конец.
1995
214
Хавас Акбиев
Горе и отнятая надежда
Накануне гудермесской трагедии пал от рук потенциальных
убийц мой друг и талантливый журналист Шамхан Кагиров.
Его меткое слово разило тех, кто поставил нормой своей жизни
политику с позиции силы, дал звериную клятву разрушить весь
мир насильем, усвоил подлое ремесло террора и убийств из-за
угла. Его, прошедшего огонь, воду, медные трубы и «фильтр»
пьяных 40-летних наемников в пиратских косынках, расстреля-
ли трусливо, из засады...
И вообще, журналистов наравне с военными берут в плен
и заложники, смерть подстерегает на каждом шагу. И все за то,
что громкогласно говорим:
«Режим уходящий был жестоким, кровавым и хищным».
Открыто заявляем о том, что он породил тоталитаризм, ко-
торый безжалостно истреблял людей, вершил бандитизм совер-
шенно открыто под дикие выкрики танцующих «зикр», под уда-
ры обыкновенной палки в руках неистовствующих сторонников
шариатского суда. Открывали всем глаза на угоны самолетов,
таинственные похищения неудобных для выкупа и политиче-
ских уступок, трупы которых нередко находили затем в карье-
рах и на лесных опушках, крытые едва прогнившими ветками
и жухлой травой. Напоминали о том, что по поводу Тбилиси,
Вильнюса, Баку в своё время реакция следовала молниеносно, о
Чечне все молчат – и общественные деятели, и интеллигенция.
Политики прокричали на весь мир о бомбовых ударах НАТО в
Боснии, способствовавших здесь эскалации военных действий.
И ни слова о том, что творится в Чечне, где множатся людские
жертвы. Потому лик войны все наливался кровью. И вот прорва-
ло в Гудермесе, спустя 8 месяцев и 20 дней после апрельского
расстрела города пьяной солдатней. Не пострадал тогда ни один
боевик, пролилась кровь безвинных людей, тысячи гудермесцев
остались без крова...
14 декабря не предвещало никакой беды.Началось все на
рассвете. Заговорили автоматические и крупнокалиберные ору-
215
Избранное
дия, трассирующие пули прошили снежное утро. Около шести
часов добрый голос по телефону известил меня, что это такти-
ческое учение, вот-вот все закончится, не стоит волноваться о
чем я поспешил известить своих коллег. Но стрельба нарастала,
вступили в разноголосицу залпов гранатометы и минометы. За-
дрожала земля от страшного гула, упруго сотрясался воздух.
Все еще теплилась надежда, что это военная тревога. Но
когда рассвет вступил в свои права и во двор педучилища на
повышенной скорости вкатили бэтээр, боевую машину пехоты
и «КамАЗ» с военными, стрелявшими на ходу, стало ясно – над
городом и горожанами нависла беда, приводится в действие
приговор чеченских отщепенцев: «Гудермес должен быть разру-
шен». Из окна я видел как солдат, не успевших даже спрыгнуть
на землю с бортов бронемашин, косили автоматные очереди. По
карнизу и подоконнику заскрежетали первые пули. Гранатой,
выпущенной из подствольного гранатомета, вздыбило землю у
балкона первого этажа. И тут же через нашу лоджию, детскую
комнату, разнеся вдребезги трельяж, в окно кухни влетело что-то
громоздкое. Все заволокло гарью и дымом, на минуту оглуши-
ло. Окно и стены зала разнесло осколками крупнокалиберных
снарядов. Началось вторичное уничтожение 68-квартирного
дома, и других домов с жильцами, близлежащих к комендатуре.
Опасное соседство, как бы превратило нас в заложников раз-
болтанного и небоеспособного воинства, закопавшегося и жду-
щего, когда его начнут бить.
И этот бой настал. Минуя все кордоны и блокпосты, дудаев-
цы не десятками и сотнями, а тысячами вошли в город, заняли
школы, частные дома и квартиры, больницы и административ-
ные здания. Немощных людей вышвырнули из больниц, превра-
тив последние в крепости.
Первыми подожгли редакцию, типографию, прокуратуру,
здания милиции, городской и районной администраций, лицей
и многое другое.
Не было только стрельбы, как в Буденновске, под прикры-
тием заложниц, когда по свидетельству очевидцев, один из бо-
216
Хавас Акбиев
евиков положил винтовку на плечо какой-то женщины, другой
установил пулемет между ног девушки, приказав ей встать на
подоконник. А все остальное было: и поджоги, и погромы, и
прочесывание снайперами открытой местности, и убийства оди-
ноких прохожих. Из засады в центральной районной больнице
они расстреляли на трассе Ростов-Баку два танка с экипажами
и автоматчиками. Десятки трупов пролежали несколько суток
под открытым небом. Ох, как кричали обожженные, с перело-
манными руками, ребрами и позвоночниками 19-летние парни!
Потом их хладнокровно добивали из пистолетов, под душераз-
дирающие крики: «Помоги, мама!»
Все, что не доделали боевики, постарались доделать феде-
ральные войска, установив стволы всевозможных орудий на
склонах Гудермесского хребта. При этом боевики не понесли
серьезных потерь. Даже вертолеты, прилетевшие на место тра-
гедии, покружив над больницей, откуда велся интенсивный их
обстрел, развернулись и бросили свой смертоносный груз на
мирные дома вблизи больницы и кирпичного завода. Это лиш-
нее подтверждение тому, что война идет не с вооруженными
формированиями, а с народом. И невольно приходит на память
выдержка из рассказа офицера: «Мы знали, где, когда и в каком
составе соберется все военное командование чеченцев вместе с
Дудаевым. Была разработана совместная с ФСБ операция. Взяли
бы всех, не накрыли бы авиацией – живыми взяли бы. Знаешь, с
каких «высот» пришел приказ «оставить»? А-а...» («Комсомоль-
ская правда», 22 августа 1995 года). В том же номере газеты
Аркадий Вольский в ответ на вопрос корреспондента: «С какой
целью вы встречались с Дудаевым?» откровенно признается:
«Предлагал ему комфортабельный путь к отступлению: само-
лет, деньги, гарантии безопасности и непреследование «Ин-
терполом». Как тут не возомнить о себе, не порадеть за народ,
не проявить готовность ради своей корыстной цели бросить в
окопы всех, до последнего чеченца?! Жестоко расплачивается
народ за игры политиков, забывших о том, что с преступником
возможен разговор только на языке Уголовного кодекса.
217
Избранное
...Я с женой и детьми в чем были еле успели выскочить с
третьего этажа на улицу и укрыться в более безопасном месте.
Дом, обстреливаемый из всех видов орудий, рушится на глазах,
от зажигательных снарядов, как свечки, вспыхивают квартиры.
Негде укрыться от гранатометов. Так длится десять часов. Толь-
ко в пятнадцатом часу мы смогли под прикрытием белых фла-
гов переправить женщин и детей в аул – южную часть города,
куда еще не подошла полоса огня. А на проспекте Терешковой
к комендатуре рвалась русская женщина. Ее прекрасные в стра-
дании губы просили: «Умоляю вас! Не стреляйте! Там наши
мирные люди!» Автоматная очередь под ноги отшвырнула ее за
бордюр асфальта. Позже снайпер выследит ее в оптику прицела,
и уткнется ее милое, незабываемое лицо в декабрьский снег. На
той же улице найдут еще шесть трупов, которых удастся подо-
брать и предать земле на одиннадцатый день после расстрела.
Я видел из укрытия, как на перекрестке дважды полоснула
автоматная очередь хромого старика. Какая сторона стреляет
не разобрать. Город окутал кромешный свинцовый ад. Стоит
на минутку притихнуть артобстрелу, как раздаются одиночные
выстрелы из автоматов и пулеметов непрошеных гостей. В от-
вет на сигнал боевиков город сотрясают дальнобойные пушки и
установки «Град». Не забыть десятилетнего мальчика, раненого
у центрального рынка, малыша, теребящего грудь сраженной
наповал матери. К ним так никто и не подойдет. Рискнешь –
смерть или рана в лучшем случае.
Город в равной мере терзают и федералы, и боевики. Нет ни
победителей, ни побежденных. Есть растерзанный город, кото-
рому еще не один день быть в блокаде, отрезанным от внешнего
мира. Нет ни местной власти, ни силовых структур, на которые
можно бы опереться. Город горит под перекрестным артогнем.
С Мусой Дурдаевым мы наблюдали ночью как горела его квар-
тира со всем имуществом, накопленным за всю трудовую жизнь.
Огонь поглотил квартиры Листопадовой, Мусаевых, матери-
одиночки Бухадиевой, всеми уважаемый муж которой пропал
218
Хавас Акбиев
без вести в разгар войны. В таких случаях, какими бы войны не
были, приезжают пожарные, вступают в действие правила све-
томаскировки, сигналов тревоги, раздают людям противогазы,
оборудуют бомбоубежища и т.д. Ничего этого нет. Война эта,
уникальная во всех отношениях, напрочь исключила из своих
атрибутов правила гражданской обороны. Люди представлены
сами себе, со всеми своими горестями и бедами. Утром, че-
тырнадцатого, когда телефон еще работал, мы связались с ко-
мендантом, прося о снисхождении. «Ничем не могу помочь, у
меня раненные и убитые. По нас стреляют, мы ведем ответный
огонь!» – прокричал в трубку полковник. Так в первые же ми-
нуты боевых действий мы наткнулись на холодное безразличие
к нашей жизни.
Нас убивали на улицах, мы замерзали в подвалах, вместо
воды пили грязный топленный снег. А как выходили из подва-
лов! Постаревшая в миг молодая женщина несла на руках за-
мерзшую пятимесячную девочку. Другим же, голодным, бес-
приютным старикам, детям и женщинам, вовсе не суждено
было выйти из укрытий в районе бывшей передвижной механи-
зированной колонны № 8. Их в подвалах забросали гранатами.
В том же районе, пьяные контрактники замучили нескольких
парней. Ломая кисти рук, прожигали им тела на раскаленных
печных плитах. В другой части города, так называемом «Запад-
ном Берлине», беременная женщина собралась везти в Хасавю-
ртовскую больницу раненого осколком сына, а заодно спасти
всю семью. Их машина попала под снаряд. Никого не удалось
спасти, ни детей, ни мать, ни ожидаемого ребенка.
Другая судьба. Для меня самое печальное, что у Идриса Му-
саева я был пионервожатым в его родном селе Комсомольском.
Затем жили в Гудермесе в одном доме. Наши дети выросли вме-
сте, подружились. И вот его сына, восемнадцатилетнего Хамза-
та, не стало.
За несколько дней до трагедии Хамзат отремонтировал в
моей квартире электропроводку, раскуроченную еще 23 апреля,
219
Избранное
повесил люстры. Профессию эту он унаследовал от отца Идри-
са, электрика-строителя. Помог не только мне, многим шел на
выручку, особенно пенсионерам, одиноким русским женщинам.
Пять дней не могли похоронить Хамзата. Оставались блокиро-
ванными каждый двор, каждая улица, кладбище тоже.
Не менее трагичной сложилась судьба матери Идриса и ее
сестры. В крытом мотороллере старых женщин переправляли
в Илсханюрт, но доехать им не дали. В середине пути жизнь
их оборвалась под ужасным артобстрелом. Три могилы вырыл
Идрис: для сына, матери и тети. Горько оплакал он с сестрой
Хавани и женой Имани потерю.
Три смерти принесла сразу в самую мирную семью прокля-
тая война, развязанная на истребление малочисленной нации.
Дай Бог терпения живым и покровительство Всевышнего по-
гибшим!
Четвертые сутки пылает и рушится город. Боевиками за-
блокирована комендатура со 100-150 защитниками. Они про-
сят хребет поддерживать их огнем в радиусе 250-300 метров.
И Гудермесский хребет не заставляет себя ждать, обрушивает
шквал огня на пятиэтажки и частные строения, крошит все и
вся без разбора. Приводится в действие закон войны в горах: кто
выше тот и на коне, тот и побеждает. Но остаются побежденны-
ми не боевики, а простые люди. Вот под вечер на наших гла-
зах валится дом русского Анатолия. Он умирает вместе с домом
от осколочных ранений. Пуля выследила и тетю Аню, добрую
старушку у которой мы, будучи еще детьми, покупали семечки,
клубничку. А вот Николая, участника даманских событий, бое-
вики просто расстреляли.
Четвертые сутки мы в зоне повышенной опасности. Снаря-
ды рвутся совсем близко. Валятся оконные рамы, ходуном ходит
крыша над головой. Ни на минуту не покидает мысль о смерти,
нет надежды выйти отсюда живыми. Но страха нет. Именно это
помогает нам осмыслить все здраво. Решаем под утро выходить
из окружения не в одиночку, всем вместе, спасти в первую оче-
220
Хавас Акбиев
редь больных, женщин и детей. С рассветом подняли над го-
ловной машиной белый флаг, за которой выстроилась длинная
кавалькада легковушек с разорванными белыми простынями
над капотами. Двинулись по заранее определенному маршруту,
предварительно отправив женщин и детей по городским закоул-
кам к месту сбора. Со стороны блокпоста по нам произвели вы-
стрел. К счастью, никого не задело. Ушли не замеченными и от
снайперов. В восточной части города пробиваемся через цепи
крепко сбитых бородачей и совсем мальчишек в маскхалатах, с
автоматами и гранатометами эффектно на изготовку.
Боевики нас не трогают, но и доброго слова не говорят, чув-
ствуется им сейчас не до нас, выжидают момент, чтобы спрово-
цировать артобстрел очередного объекта.
Выйдя на окраину города, колонна продолжает двигаться по
направлению сел Комсомольское, Азаматюрт и Кадиюрт. Поле-
вая дорога переполнена пешими беженцами, детей забирают в
машины, но всех увезти невозможно. Некоторые едут на кры-
шах «Жигулей», подстраховав себя фиксатором…
Неделю с лишним, из-за блокады, я не мог побывать в Гу-
дермесе. Приехал и стал свидетелем жуткой картины. От того,
что некогда было городом, подступы к которому ещё защищены
бэтээрами и воинскими нарядами, остались одни развалины.
Всюду следы пожарищ, вместо многоквартирных домов – руи-
ны, где несколько дней назад радовались жизни люди, а нынче
привольно воробьям и воронам. Нет ни света, ни воды, ни тепла.
Большая, конечно, беда в том, что испепелены взрывами и об-
стрелами общественные и жилые дома, непростительно властям
и то, что второй по величине город республики, год спустя, по-
стигла участь Грозного. Но самое главное на лицах людей убита
простая встречная улыбка, в глазах их горе и безысходность, на
устах немой вопрос: «Что нам готовит день грядущий?»
Брожу по городу и твержу себе: зачем приехал, уж лучше
бы не видеть всего этого! Дом Павлова, изрешеченный немцами
в Сталинграде, ничто в сравнении с целыми кварталами, рас-
221
Избранное
стрелянными здесь своими же вояками. В городе сотни таких
домов с людьми, умершими от голода и холода, или же расчле-
ненными снарядами. Мой разум отказывается понимать, когда
чеченцы сжигают чеченские города и села, когда одна сторона
грабит другую, обрекая тем самым соплеменников на голодную
смерть, когда более сильный отбирает у слабого даже гумани-
тарную помощь, когда федеральные войска уничтожают свой
же российский народ под видом наведения порядка.
И совсем не могу понять тех русских, которые за деньги во-
юют на стороне вооруженных формирований против своих же
русских. И те и эти ведут охоту на простых людей. Охотником
может стать любой, имеющий автомат, в чем не испытывают
недостатка люди, провоцирующие беспорядки. Боевики, забло-
кировав комендатуру, так и не взяли ее. «Крепким орешком»
оказался для них и железнодорожный вокзал с небольшим гар-
низоном омоновцев. Цель их захвата, по всей видимости, и не
преследовалась. Просто, подобно Герострату, пожгли народное
добро, разграбили имущество горожан, распотрошили гостор-
говлю. На зависть мародерам поработали и работают военные.
Есть дома, ограбленные ими два, а то и три раза.
Война пришла в Гудермес на митинговой волне. Бессовест-
ные люди, без роду и племени, не успокоились пока не принес-
ли городу смерть и страдания. Сейчас они переносят шатры в
близлежащие села, где еще из печных труб струится дым, что
им не по нутру. Глаза их вылезают из орбит при виде тепляще-
гося очага, не брезгуют ни чем, чтобы погасить его. С минаретов
мечетей раздаются призывы не подчиняться местным властям,
ни в коем случае не сдавать оружие, выходить на бессрочные
митинги в села Курчалой, Бачиюрт, пос. Ойсхара и т.д. На кого
они накличут беду, кто на очереди, кто следующий? Отвороти,
Господь, оборотней от домов, не дай погаснуть очагу добрых
людей!
1995
222
Хавас Акбиев
Баллада о Легионе в косынках
Легион – на Чечню, Легион – на Чечню,
Где изгнанник Шамиль до седин воевал,
Где Тимур все и вся вырезал на корню,
Где кровавый « летун» чуть имамом не стал.
Горный край впереди, под ногами песок.
И в косыночках мы, и в намордниках мы…
Или орден на грудь, или пуля в висок,
И ничто не спасет от сумы и тюрьмы.
Нам шагать хоть куда – хоть на Запад, на Юг,
Для имперских разборок все страны равны.
Безотцовщина мы, нам и друг, он – не друг,
Имя нам – Легион, добровольцам войны!
Мы закон свой вершим и броней и щитом,
Словом « долг» прикрываясь, идем все крушить.
Смертью устлан наш путь. Сапогом и свинцом
Тропы гор обойдем, воевать – не тужить!
Цепью братских могил пусть отмечен
наш путь,
Нас, оставших в живых, ураган не собьет.
Имя нам – Легион, нам не страшно ничуть,
Честь имеем вершить суд и право свое…
А в Чечне погибать всем привычно в бою –
Испокон газават возводился в почет…
Легион, шаг печатай, не думать в строю!
Легион – на Чечню! Безоглядно – вперед!
1995
223
Избранное
Мы вернемся
От бандитских пуль
уходим в горы.
Нажитое в прах – ко всём.
чертям.
Обживают наши дачи
воры,
Моджахеды рыщут по
дворам.
Чалмоносцев бешеная
свора
Мутит все, аж кругом
голова.
Подгулявших дев скликает
в сборы
Трижды разведенная
вдова.
Жаждут наркоманы
и путаны
На войне развратной,
пострелять.
Зэки, мародеры,
хулиганы...
Эх, гуляй, дудаевская
рать!
Множь число убитым
и калекам,
Беженцам, сожженным
городам.
Геноцид чини
над человеком,
Прокремлевский
генерал-жандарм!
224
Хавас Акбиев
То, что не успел
в Афганистане
Добомбить, дорезать,
докрушить,
В гордом и мятежном
Чеченстане
Можешь изуверски
довершить.
Но наград не жди в Чечне
«афганских» –
Ни звезды героя, ни похвал.
Кол тебе осиновый,
«по-братски»,
Вгоним в гроб, начертим
мадригал:
«Здесь лежит шакал
в овечьей шкуре,
Волчью славу что себе
стяжал,
Не чеченец, алчный волк
в натуре,
Дан был чертом, черт
его и взял!»
Проклят так ты будешь
честным людом.
Казнокрад, мошенник,
паразит,
Начиненный злом и
словоблудом
Кровожадный паразит,
бандит!
Но настанут, верим
в это свято,
Дни больших свершений
и надежд.
225
Избранное
Сбросив с пьедестала
супостата,
В мир иной спровадим
и невежд.
Мракобесам путь к себе
закажем,
В новой жизни им не быть
в чести.
Мы вернемся по руинам
вражьим,
Чтоб свое Отечество
спасти!
1995
Беженцы
В тарелочке наладив
фитилек,
Добыв огонь из газовой
колонки,
Мы повалились в теплый
уголок
Войной еще не тронутой
хатенки.
Да так заснули –
храп под потолок.
Проспали сутки тихой
той недели
В уюте и впервые
без сапог,
Что мы назад
недели три надели.
226
Хавас Акбиев
А перед тем,
что было перед тем,
Не дай вам бог
присниться ненароком!
Бежали мы в чем были
и ни с чем,
И было тесно в поле
том широком,
Когда ревя винтами,
вертолет,
Над нами нависал,
чтоб пристреляться,
Валил того прицельно
пулемет,
Кто на бегу не смог
к земле прижаться.
Во след по снегу
стлался красный след,
Кровавилась заря
на фоне белом...
Не позабыть, которых
с нами нет,
Оставшихся в краю
заиндевелом.
Уходим в ночь,
подальше от беды,
Бодрим уставших
шуткой-прибауткой...
А детских ног
кровавые следы
Сквозь сердце
прорастают незабудкой.
1995
227
Избранное
Снайпер
Он убивал нас
из засады,
Винтовкой снайперской
разя.
Кто жив – по щелям,
эх, досада –
Достать так просто
нас нельзя!
И на стене, вокруг
розетки,
У коменданта
на виду,
Он выбил нам, жильцам,
в отместку
Пятиконечную звезду.
Не дай вам бог увидеть эту
Войны гнуснейшую работу.
1995
* * *
Он пулей во дворе
сраженный,
Там две недели пролежал,
Слегка снежком
припорошенный,
Как будто саван
заказал.
Он крепким был
и добрым слишком,
И хлебосольным
через край,
228
Хавас Акбиев
И не старик,
и не мальчишка,
Наш, не киношный,
Будулай.
Прости, татарин,
нас живущих,
От жизни ничего не ждущих.
* * *
Убегу, наверное, в Китай,
К смуглым китайчатам,
китаянкам...
Жизнь в Чечне опасна
и пуста,
Плохо горцам, горестно
горянкам.
Стынь и смрад,
и я закрыл глаза,
Чтоб не видеть алчных
и небритых.
Забодай, соседская коза,
Нагловато – ненасытно-сытых.
Митинг женский,
а «хаджи-турист»
В том гареме нагло
зенки трет.
Дев зовет к ружью
и зло кричит,
Выкричавшись, кажется,
помрет.
...Перелетных птиц
не видно стай.
Их война по крыльям
отхлестала...
229
Избранное
Непременно убегу в Китай,
Течь пока Янцзы не перестала.
Воробьев там
разучились бить,
Путь назад заказан
хунвенбинам,
Можно китаянку полюбить
Под китайским небом-балдахином.
Можно и любить, и горевать,
Заиметь фанзу и раскладушку,
Только вот собак здесь
не видать,
Видно, съели, как ужа
с лягушкой.
Ну и пусть, меня ведь
не съедят,
До людей китаец
не охочий.
Потому так много китайчат –
Миллиарду с гаком,
между прочим.
Заживу в портовом городке,
К морю, чайкам и баркасам
ближе...
Да боюсь, что
в дальнем далеке
Песнь о крае сердце
не напишет.
О Чечне, о родине моей,
О Кавказе чудно-голубином...
Не сбегу, а до скончанья дней
Буду мстить чеченским хунвенбинам.
1995
230
Хавас Акбиев
Молитва
Не пыли, военная дорога,
Сгинь, война, навеки на войне!
Я прошу вас, люди, ради бога,
Помолитесь о моей Чечне.
Вымолите Веру и Свободу
Маленькой замученной стране,
Чтобы не сгореть всему народу
На ужасной собственной войне.
Праведники – слуги Мухаммеда,
Те, что ближе к богу на земле,
Помолитесь, чтоб беды не ведать
Краю вольнодумному во мгле.
Научите, это в ваших силах:
Вселюдскою болью заболеть,
Миловать противников немилых,
Добротою дурость одолеть.
Научите грешных покаянью,
Всех, в кого вселился сатана...
Опечалена весенней ранью
Палачом распятая страна.
1995
На Д…-ва
(Почти по-Пушкину)
Полуподлец, полуслюнтяй,
Полусвятой, полунадежда,
Полусоветский негодяй,
Получеченская невежда,
Когда ж ты полным станешь,
И сгинешь, и завянешь?!
231
Избранное
Полусоветский генерал,
Полуафганская убийца,
Полуподлейший зубоскал,
Что может лишь присниться,
Когда ж ты полным станешь,
И сгинешь, и завянешь?!
Полулетун, полумудрец,
Зять полурусский, святотатец,
Полустервец, полумертвец,
Свистун и полуиностранец,
Когда ж ты полным станешь,
И сгинешь, и завянешь?!
Я верю – скоро будешшь
ты удавлен,
И от тебя, мерзавца,
мир избавлен.
1995
Святой Аул
Когда под сердцем
прединфарктный ком,
Кровавят губы
знойные метели,
Когда не знаешь
иволга по ком
Заплачет зорькой
горкло-ошалелой,
Когда вороний
нехороший грай
232
Хавас Акбиев
По всей округе
словно похоронка,
Когда под дулом
молкнет песий лай,
Бродяжит воля
с нищенской котомкой,
Когда на цель
выводят штурмовик,
Слезою жгучей
женщина исходит,
Когда «не убий!» –
истощенный крик –
Тоску на сердце
смертную наводит,
Когда счернеет нива
под свинцом
Орел двуглавый
раздирает рану,
Когда по-рабски
скроенным судом
Калечат души
и не имут сраму,
Когда по спинам
ходит ходуном
Безнравственная палка
изувера,
Когда рыдает горько
под луной
Расхристанная
извергами вера,
Когда от взрывов глохнет
гор гряда,
Покажется, что песенка
уж спета…
233
Избранное
К тебе иду, Святой Аул,
тогда
В надежде, чтоб дожить
хоть до рассвета.
С тобою мне и грустно
и светло,
Как божий дар
молитва с минарета.
Вся жизнь моя твоим
святым теплом,
Твоею лаской, добротой
согрета.
С низовий ветер
тишины подул,
Над Гудермесом мирных
зорь соцветья.
Так дай Аллах тебе ,
Святой Аул,
Спокойных дней
на годы, на столетья.
Аминь!
1996
Я убегал два раза от войны
Я научился бегать
от войны,
Назло врагу не ныть
в аду свинцовом.
Мои стихи, что мной
сочинены,
Расскажут вам о
времени суровом.
234
Хавас Акбиев
Был генерал ни свой
и ни чужой,
В войну чеченкой
вроде бы рожденный,
Он мой народ погнал
в неравный бой,
В сороковых от гибели
спасенный.
Сказал: «Две треть чеченцев
сгинет пусть,
Процентов тридцать
выживет – удача,
Дать по Кувейту
каждому берусь,
Да молочко верблюжее –
впридачу.
Из золотых,
из краников оно
Воде сырой на зависть
будет литься.
Кто против нас,
не с нами заодно
С лица земли – сосед
иль заграница.
Взорву Моздок,
Владикавказ возьму,
Кавказом буду править
самостийно,
А там зажму в кулак
Москву саму,
Санкт-Петербург же
явится с повинной.
Россия-Карфаген,
a пo сему,
235
Избранное
Ее добить не много
надо силы...»
И чалмоносцы верили
ему,
И в трансе зикра
к небу возносили.
Он, ставши волчьей
стаи вожаком,
На языке завыл
получеченском.
Разбойным свистом
все пустил на слом,
Народ ославил в трансе
изуверском.
И вот имеем меж собой
войну,
Залита кровью
нынче наша гавань.
Что ждет, не знаешь
впереди Чечню,
По ком заплачет
завтра белый саван.
Ждешь – не дождешься
солнца и весны.
Озябла жизнь
в полусыром подвале…
Я убегал два раза
от войны,
На третий раз
Получится ль? – Едва ли.
1996
236
Хавас Акбиев
День Победы отмечаю…
Реже стали, замечаю,
Залпы по весне.
День Победы отмечаю
На своей войне...
На заре затихли гулы
Реактивных стрел
Я живу... А жить смогу ли,
Видя беспредел?
Не смогу, мне зной и буря
С детства по нутру.
День встает, глаза
нахмуря,
Зябко на ветру.
В мае хлестко и жестоко
Ветер бьет в лицо.
С юга, запада, востока
Обдает свинцом.
Прямо в грудь по девять
граммов,
Даже и с лихвой.
Небо вздрогнуло от
залпов,
Грянул близкий бой.
Со свинцом дожди косые
Бьют над головой...
Я люблю тебя, Россия,
Русский говор твой.
Только вот не надо с нами
Говорить войной,
Мы ведь не случайно с
вами
Кровушки одной.
237
Избранное
Проливать ее не надо,
Не водица ведь,
Будет счастье, мир –
награда,
Победившим смерть.
...Сахарку кусочек к чаю,
В зыбкой тишине.
День Победы отмечаю
На своей войне...
1996
Счастье мое...
Небо расколото,
рушится твердь,
Люди, где строились
прежде.
Я ухожу, наглядевшись
на смерть,
В город последней
надежды.
В крае, освистанном
злым вороньем,
Скачет махновщина
полем.
Где ж ты, чеченское
счастье мое,
Где ж моя долюшка-доля?
Я за тобою повсюду
гонюсь,
Все потерявши надежды.
Я без тебя
затеряться боюсь
238
Хавас Акбиев
В городе ветреном,
где ты?
Горестно – горько
лишиться надежд,
Горше лишиться
последней...
Счастье заблудшее,
где ты? – ответь,
Не исчезай же бесследно.
Вместе с тобою
по милой стране
Тихо пройдемся
под утро.
Только б не били
на страшной войне
Правые, левые «ультра».
Только б не каркало
зло воронье,
Над зацветающим полем...
Где ж ты, чеченское
счастье мое,
Где же ты, долюшка-доля?
1996
* * *
По улице моей
идут бронеколонны,
На улице моей
расстреляны дома.
По вымершим садам
и по дворам сожженным
Метелит февралем
военная зима.
239
Избранное
Комбаты-удальцы,
одетые прекрасно,
Сигналы шлют в эфир
на город дать огня.
И все стволы подряд
палят единогласно,
От гари и свинца
ни ночи нет, ни дня.
И преступленья их остались
без последствий,
Мы в комнатах своих
горели и горим.
А тот же боевик –
виновник наших бедствий,
Нас бросив под удар,
отходит невредим.
Уходит «храбрецом»
в мечтах вернуться скоро,
По нам, еще живым,
охота пострелять.
Но нету прежних сил,
и нет того задора,
Чтоб возвратить
те дни, кошмарные, опять.
А вот уйдете вы,
убийцы, казнокрады,
Честь вашу не спасут
ни чурты, ни кресты...
Оставшимся в живых
сочтется за награду
Меж вами и собой
разъединить мосты.
1996
240
Хавас Акбиев
Нам вместе с Русью...
Такая бойня, что вам
и не снилась,
Всяк божий день
нам ставит западню,
Ты что ж, Россия,
скопом навалилась
На каплю в море -
бедную Чечню?!
Неужто для военных
испытаний
Подальше не нашелся
полигон?
Довольно крови
и людских страданий,
Народ чеченский,
не виновен он,
Коль маньяку и вправду
захотелось
Тебя ославить
силой позарез,
С него и спрос за
дурость и за смелость,
Что на Слона он
Моською полез.
Ему держать ответ
за напускные
Слова о рати
доблестной своей...
Заройте танки, пушки
корпусные,
Идущие всей мощью
на людей!
241
Избранное
Нельзя России гоголевской
тройки
И пушкинской поэзии
крушить
Свои же села,
вековые стройки,
Где мы мечтали
в мире мирном жить.
Где и сегодня быть
желаем лучше,
Взаимные обиды
позабыть.
Нам вместе с Русью,
славной и могучей,
Грустить, смеяться,
верить и любить.
1996
* * *
Кровавились губы в испуге смертельном,
Зародыш сгорал в материнской груди,
Когда на Руси, на ковыльно-метельной,
Бойцы на военном сходились пути.
Всем сердцем Отчизну
любили солдаты,
Спасая ее, молодыми ушли.
Восславь же, Россия, и сына и брата,
И матерь своей непродажной земли.
Их помыслы чище воды родниковой,
За жемчуги мира их честь не купить.
242
Хавас Акбиев
Днем светлым,
последним листочком кленовым,
Взошли на костер –
нас собой заслонить.
Горячая кровь их, текущая в жилах
Твоих и моих, к созиданью зовет.
Их вера в свободу, их дружба и сила
От рабства спасли и страну, и народ.
Сегодня у этих могил староватых,
Где пепел не стынет сгоревших людей,
С оттаявших душ проливаются свято
На зорьке рассветной слезинки дождей.
1996
Грозный
Как в пулю сажают
второю пулю…
Б. Пастернак
Здесь в пулю сажали вторую пулю,
Как будто палили по свечке.
Ах, этот рассвет и садов, и улиц
Грачев расстрелял без осечки.
О, как был он грозен, могучим он был –
Дома, небоскребы и дачи…
Скрепляли здесь узы и быль, и небыль,
Желая друг другу удачи.
Но вот он в руинах: и нищ он, и гол,
Дворцов, убиенных – нож в горло.
И нету друзей – кто убит, кто ушел.
И жизнь до обиды прогоркла.
243
Избранное
Мой Грозный – музей из руин и развалин,
Ненастьем растерзанный парус…
В столицу со всех рубежей, окраин
Врезалась имперская ярость
1997
Гудермес
Город детства, любимый
и милый,
Речка Гумс, Черноречка,
пруды.
Насыпь свежая братской
могилы –
Память горькой военной
беды.
Все, что было и есть,
все по горстке
Соберу и в душе
сберегу,
Что познал по
сиротской разверстке
На своем и чужом
берегу.
Мне узнать и запомнить
все надо:
Парк разрушенный,
нищенский дом,
Грязный скверик и
клены горсада,
Кафетерий – цыганский
«содом»,
Расчудесный расцвет
эдельвейса,
244
Хавас Акбиев
Нестареющий с давних
времен,
Стук колес по
заржавленным рельсам,
Обезлюдевший пыльный
перрон,
И трущоб обитателей
тени,
Искалеченных минной
войной
Запах нефти горящей
нетленный,
Одуряющий в стужу
и в зной…
На планете, на
яростной этой,
Испытавшей паденье
и взлет,
В час заката, порою
рассветной
Гудермесская память
живет.
1997
Я не покинул…
Я не покинул край
осиротелый
Во дни его тревог
во дни войны.
Я слышал стон и видел
взор несмелый
245
Избранное
От боли онемевшей
тишины.
Она рвалась из гари
к нам в подвалы,
И вместе с нами глохла
без вины.
О, как ходили ходуном
завалы,
Где были мы живьем
погребены!
Нас в смуте той
так мало уцелело,
Пропели по друзьям
колокола…
О, как сегодня, братцы,
захотелось,
Чтоб тишина в краю
родном была.
В той тишине
работа бы кипела
Рождались дети,
колосилась рожь…
Она ж пока походкой
неумелой
Идет, ей в спину кто-то
метит нож.
И все же продолжается
упрямо
Наперекор всем бедам
наша жизнь…
Идут не в цехи,
а в министры прямо
Все, кто вчера
по свету разбрелись.
246
Хавас Акбиев
Когда в меня стреляли
батареи,
Они купались в роскоши,
в цветах…
Для них сегодня
я совсем потерян,
Да и стихам моим,
наверно, крах.
А ведь они на площадях
звенели,
Рожденные в бою,
а не в раю…
Тех, кто со мною
о свободе пели,
Признаться, я совсем
не узнаю.
Они довольны жизнью,
не остынут
Дома их, аж до самой
до весны…
Уж осень. Скоро
годовщина сыну,
Убитому рукой слепой
войны.
Дни к ночи, увядая,
тихо стынут.
Заводят ивы
осени мотив…
И говорю погибшему
я сыну:
«Мне грустно так, что
я остался жив».
2000
247
Избранное
* * *
Мне радостно и в то же время грустно,
Что в вихре дней себя я сохранил,
Что в мире том безжалостном и смутном,
Орлом больным, мечтая, пел и жил.
Мне говорили: «Да очнись, не надо!
К чему тебе твоя шальная жизнь?»
Хотелось мне проехать танком надолб,
В конце орлом упасть о камень вниз.
Мечталось мне вернуться в край зеленый –
Мой тополиный, гордый и родной.
А он в кольце, надежно осажденный,
И в сердце каждом грусть и непокой.
Себя я вижу в этом непокое
Изгоем, разорившимся вконец.
Здесь мне окно знакомое такое,
И то готово плюнуть в грудь свинец.
Здесь дни и ночи так разбоем схожи,
Как два Ивана с одного лица.
Здесь не жилец я, только лишь прохожий,
Раздвоившийся с тенью у крыльца.
В краю родном я оказался лишним.
Чужих здесь лиц, захочешь – пруд пруди…
А месяц за окошком звезды вышил,
Запело что-то нежное в груди.
Но нежность эту застрелили сразу,
Свинцом по ней безжалостно прошлись.
И больно так, понять не хочет разум:
«Зачем война, к чему такая жизнь?»
248
Хавас Акбиев
И грустно, что в краю родном не помнят
Людей, которых забывать нельзя.
Здесь не поют Рашидова сегодня –
Чеченского поэта – соловья.
Здесь, средь развалин и подвальных штолен,
Упасть бы и внезапно умереть…
Пою, пою затем, что краем болен,
И голос мой заглушит только смерть.
……………………………..................
И рад я, что под зыбким небосводом
Выходят мысли, строясь, на парад,
Что грудь моя чиста перед народом –
Без орденов и прочиих наград.
2000
* * *
Остаюсь все тем же,
остаюсь
Весь открытый
солнцу и ветрам.
Полюбивши и Чечню,
и Русь,
С ними радость,
горе – пополам.
С ними в бой иль
в омут с головой,
На покос, во все людские
страсти,
В несказанный мир
девчонки той,
Что когда-то мне
сказала: «Здравствуй!»
249
Избранное
Мне бы с нею
у истока дней
Зоревать и горевать
в ненастье...
Прошлое с годами
все родней,
Знать тогда б, что
это было счастье.
Пыль дорог и запах
ковыля,
Свет луны, засеребривший
омут...
Всем, чем дышит и живет
Земля,
С каждым разом
до слезинок тронут.
Мчатся дни,
проселками пыля,
Ветры стяги красные
полощут...
Я тебя, родимая
Земля,
Тихо так потрогаю
на ощупь.
2002
ТАК МЫ ШЛИ К ВОЙНЕ…
252
Хавас Акбиев
Депортация: архивы памяти
На ненависть человек
права от неба неполучил,
она – порождение земного ада
Алесь Адамович
Я жил в последние годы митингами и войной, войной и ми-
тингами. Видел кровь и смерть, начало, разгар и конец войны. А
когда услышал о трагедии Самашек, подумал: нет, не закончи-
лась война! Она отзывается во мне скорбью Хатыни, Хайбаха, а
теперь вот и Самашек!
Белорусский писатель Алесь Адамович поведал миру но-
вые факты трагедии не только Хатыни, но и Хайбаха. Он заявил
во весь голос, что Хатынь сожгли не фашисты, а наши сооте-
чественники. Очень часто обреченным не на немецком языке
командовали: «Ложись! Все на пол! Ниц!»…и автоматная оче-
редь. В карательных операциях участвовали белорусы, украин-
цы, русские, латыши, литовцы. Особенно «отличились» в этих
акциях украинцы – «западники», 118-й украинский батальон…
Судьбу белорусской Хатыни повторил чеченский Хайбах.
Адамович рассказывает: « Вайнахов выселили с родины в ночь
с 23 на 24 февраля 1944 года, а из аулов через два-три дня со-
брали больных, стариков, детей, одиноких путников на дорогах,
отставших от своих семей, тех, кто пас домашний скот в лесах,
и пригнали всех в аул Хайбах. Обложив сеном конюшню, загна-
ли туда. Там и сожгли.… Там погибли: Гаев Тута – 110 лет, Гаева
Сари – его жена,100лет (еще шесть человек этой семьи), семья
жителя этого аула Газаева Гезмахмы: Зано-жена,55 лет, Мох-
дан – сын, 17лет, Тайхан-дочь,3 года…»
Так было загублено 700 душ – семья за семьей!
Спустя полвека, этот скорбный список пополнили жители
Самашек. Хотя в Чечне каждый населенный пункт остается
святым местом скорби, Самашки войдут в историю как второй
253
Избранное
Хайбах, где покоится пепел сотен сожженных заживо мирных
людей, ни в коем случае не представлявших опасности москов-
ский государственности.
Под видом наведения «конституционного порядка» на Чеч-
ню двинули войска самых различных родов, состоящих в основ-
ном из контрактников. 205-я бригада, к примеру, была набрана
со всей России,50 процентов уголовников,шпана,преследовав-
шая цель на крови выхватить большие деньги и ретироваться.
Целые армии, батальоны, взводы направили на ополченцев, а
по сути – на уничтожение населения. 6 апреля 1995 года подраз-
деления МО, ВВ и ОМОНа окружили Самашки и потребовали
от населения невозможного – сдать 264 автомата, 5 пулеметов
и 3 бронетранспортера.Немощные старики, больные, женщины
и дети (оставшиеся в селе после ухода части жителей в наибо-
лее безопасные места) не смогли выполнить ультиматум -у них
не было этого оружия. Тогда7-8 апреля, после артподготовки и
нанесения удара авиацией, группировка генерала Литякова «За-
пад» беспрепятственно вошла в беззащитное село.10дней пья-
ные солдаты чинили бесчинства и инквизиторские экзекуции.
Они сожгли и расстреляли свыше 300 самашкинцев, 183 жиз-
ней покалечил Моздокский концентрационный лагерь. Бэтээры,
танки, тяжелая военная техника «утюжили» дома. Места ско-
пления людей забрасывались гранатами, затем сжигались огне-
метами «Шмель». Есть семьи, которые лишились в одночасье
25-30 родственников…
Этой «героической операцией» руководил генерал Анатолий
Романов, каравший чуть раньше карабахцев под псевдонимом
Антонов. Карательная операция в Самашках сделала его Героем
России. Высокая награда затем дала и высокий пост-командую-
щего группировкой российских войск в Чечне, что едва не стои-
ло ему жизни после покушения…
Как известно, федеральные войска штурмовали Самашки
трижды: 31 января 1995 года, 7-8 апреля 1995-го и 15 марта
1996-го.
254
Хавас Акбиев
Из рассказа девочки из Самашек, одиннадцатилетней Мади-
ны Байсаевой, приведенном почти дословно в девятом номере
газеты «Импульс» за 13-20 марта 1997 года: «Мы еще спали,
как что-то загудело. Только-только светлело. Мы подумали, что
это котел гудит. Мы встали, и люди кричат: «Бэтээры! Русские
зашли!»... Нам дали час выходить из Самашек. Кто вышел, а
кто не вышел, остался дома. А потом БТР встал в воротах. Нас
вывели, мы все стояли у стены. Они сказали: «Стойте, пока мы
все, что нам нужно, не возьмем». Они взяли вещи, которые им
были нужны, а ненужное раскидали, порвали. Они говорили:
«Смотри, год прошел, а они уже, суки, наелись, столько добра
завели»… «Здесь дети и старики, здесь нет молодых ребят», –
сказала моя мать, русская. Они ей сказали: «Зачем ты за чеченца
вышла? За какого-то козла. Тебя надо первую убить»… Во дво-
ре они все, что им не нужно, собрали и огнеметом подожгли, и
вещи наши из дома сгорели. Они закрыли ворота и забросали
нас гранатами. Я видела, как умерла одна соседская бабушка и
еще девочка…Они сверху смотрели во двор и видели, что мой
дядя ранен. Один сказал: «Серега, давай добьем». А другой от-
ветил: «Не надо, они и так подохнут». Соседка наша, чтоб дядю
не убили, легла на него. А снохе из автомата ногу прострелили.
Другая лежала – ребенка накрывала, и когда она пошевелилась,
хотела его унести оттуда, ей из автомата в спину дали. Потом
наша соседка, старенькая Бакисат, стала звать на помощь. Она
кричала: «Дайте руку, поднимите меня!» Ее осколком сильно
ранило. Я побежала, хотела ее поднять, и мне попал в это время
в глаз осколок.… Эта бабушка умерла, и тетя моя умерла, Зита,
ей в сердце осколок попал… Ночью мы спали в сарае… Ми-
нометы били, что только не было, мы боялись выходить, дума-
ли – сейчас взорвется, и мы вообще умрем. Самолеты мимо нас
летали, бомбы бросали…»
Рассказ девочки из Самашек это всего лишь фрагмент,
выхваченной из «чеченской» войны. Книга Игоря Бунича «Хро-
ника чеченской бойни» не оставляет камня на камне от аргу-
255
Избранное
ментов, которыми кремлевская верхушка пыталась объяснить
народам вынужденность своих действий. «Шел седьмой месяц
чеченской войны, а если быть совершенно точным, ее 187-й
день… четыре месяца длился штурм Грозного… Артиллерия и
авиация методично сносили квартал за кварталом вместе с жи-
телями, подавляющую часть которых составляли русские. На
город падали бетонобойные и вакуумные бомбы. Он засыпался
термитными, шариковыми и игольчатыми снарядами, обливал-
ся напалмом. Но, несмотря на всю эту адскую поддержку, ар-
мия продолжала топтаться на месте, уступая чеченским бойцам
в боевой подготовке на всех уровнях – вплоть до дивизионных
структур командования и управления в реальных боевых усло-
виях».
Затем автор продолжает, что в Грозный были брошены эли-
тарные части: «Морская пехота со всех трех флотов – Северно-
го, Балтийского и Тихоокеанского, лучшие части воздушно-де-
сантных войск и знаменитой дивизии, все еще насящей имя
Дзержинского. Яростные бои вспыхнули с новой силой». В бра-
тоубийственной бойне гибла и эта, и та сторона, земля облива-
лась кровью. «Офицер морской пехоты, не стеснясь телекамер,
истерически кричал, что если выйдет живым из этого ада, бро-
сит службу к чертовый матери. Полковник воздушно-десант-
ных войск Морев сошел с ума, когда за пять минут боя было
уничтожено 80 десантников его чести. Сам генерал-полковник
Подколзин с растерянным лицом…Штаб генералов Рохлина и
Бабичева напоминал о самых худших днях обороны Сталингра-
да: осунувшиеся, небритые лица; земля, сыплющаяся с потол-
ка; непрекращающийся гул кононады. Снова завыла и застонала
земля России от похоронок…»
Геноцид чеченского народа-продолжение все той же ста-
линско-бериевской дьяволиады. Семена прорастают из времен
жестокого сталинского гнета над социальными и расовыми
группами населения. Потому «наши» оказались сегодня готовы
уничтожить, и так зверски, своих!
256
Хавас Акбиев
Депортация вайнахов 1944 года, война с чеченцами 1994-96
годов, а также и вторая война – одно к одному…
Геноцид в 1944 году был сотворен в то время, когда тысячи
воинов из числа вайнахов наравне с другими народами герои-
чески сражались на фронтах Великой Отечественной войны…
И творился геноцид под грифом « Совершенно секретно»,
когда война прокатилась на запад, миновала опасность оккупа-
ции немцами Чечено-Ингушетии. Вот несколько документов
в подтверждение фактам Алеся Адамовича, перед которыми
блекнут не только фашисты, но и инквизиторы средневековья:
1. «Совершенно секретно.
Наркому Внутренних Дел
СССР тов. Л. П. Берия.
Только для Ваших глаз.
Ввиду нетранспортабельности и в целях неукоснитель-
ного выполнения в срок операции «Горы» вынужден был
ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах.
Полковник Г.Б. Гвешиани.»
2. «Грозный, УВД Гвешиани.
За решительные действия в ходе выселения чеченцев в
районе Хайбах Вы представлены к правительственной на-
граде с повышением в звании. Поздравляю.
Нарком Внутренних Дел СССР Берия».
3. « От имени ВКП (б) и Комитета обороны СССР объяв-
ляю благодарность всем частям и подразделениям РККА и
войск НКВД за успешное выполнение важного правитель-
ственного задания на Северном Кавказе.
И. Сталин».
(«Непокоренный народ» Сборник материалов,1993).
За зверскими, чудовищными откровениями в телеграммах –
злодеяния сатрапов, сожженные живыми не только жители Хай-
257
Избранное
баха, но и Зумсоя, похоренные заживо немощные люди в боль-
нице Урус-Мартана, утопленные в озере Кезеной- Ам, гибель
тысяч и тысяч переселенцев на чужбине!
* * *
Подготовка к депортации, как подчеркивает публицист Ма-
гомед Ульбиев, началась задолго до 1944 года. « В ночь с 31 июля
на 1 августа 1937 года, – пишет он, – вся территория.Чечни бло-
кируется формированиями НКВД. По составленным спискам
была проведена по всем селам и районам печально известная
нам «зачистка». Вся республика в эту ночь превратилась в чи-
стилище… После того как были заполнены две тюрьмы НКВД в
Грозном, арестованные были размещены в центральном гараже
«Грознефти» – 5 тыс. человек, в клубе имени Сталина – 3 тыс.,
в ДПЗ республиканской милиции – до 300 арестованных. При-
чем районные ДПЗ милиции и НКВД постоянно пополнялись
новыми партиями арестованных в порядке ликвидации «контр-
революционных остатков». Всего в июльскую ночь в ходе «ге-
неральной операции» было арестовано в республике до 14 тыс.
человек, то есть около 3% от общего населения республики».
Далее публицист описывает как чрезвычайная «тройка»
НКВД в составе первого секретаря областного комитета ВКП
(б) Егорова, шефа НКВД Дементьева и «спецпрокурора» НКВД
ЧИАССР Порубаева судила по спискам одних к расстрелу, дру-
гих – к длительным срокам заключения без права на переписку.
«Число расстрелянных установить невозможно, но в каждую
ночь под гул заведенных моторов автомашин в подвалах НКВД
происходили массовые расстрелы по новому методу… В под-
вале с северной стороны здания Грозненского НКВД (сторона
ближе к берегу Сунжи) была «оборудована» специальная «зала
расстрелов» большими группами… Внутри камеры, как с кры-
ши, так и с боков были установлены вращающиеся огневые точ-
ки, из которых огнем из автоматов и производили массовый рас-
стрел… Коба Джугашвили, позаимствовавший у своего кумира
258
Хавас Акбиев
Ивана Грозного «поистине азиатское коварство, недоверие к
людям, параноическую склонность бороться против заговоров»
планомерно уничтожал инакомыслящих «в порабощейнной им
стране».
По архивным данным, в конце сентября 1937 года в газете
«Правда» появилась разгромная статья под заголовком «Бур-
жуазно – националистический клубок в Чечено-Ингушетии»,
смысл которой сводился к тому, что партийное руководство и
правительство ведут чеченцев и ингушей по антисоветскому
пути. И не замедлили последствия. Вот что пишет по этому по-
воду политолог с мировым именем Абдурахман Авторханов в
своей книге «Убийство чечено – ингушского народа»: « В нача-
ле октября 1937 в сопровождении большого чекистского шта-
ба в Чечено-Ингушетию прибыл кандидат в члены Политбюро,
председатель партколлегии при ЦК ВКП (б), заместитель Ежова
Шкирятов… 7 октября был созван расширенный пленум Чече-
но-Ингушского областного комитета… Шкирятов дал приказ об
аресте всех чеченцев и ингушей, являющихся членами Чечено –
Ингушского областного комитета. Они были арестованы тут же,
в зале пленума. Потом приказ Шкирятова был распространен и
на всех чечено-ингушских работников, от председателя респу-
бликанского правительства до председателя сельского совета.
Под прессинг НКВД попадают председатель правительства
республики А.Горчханов, зампред правительства республики
А. Саламов, II секретарь обкома партии Х.Вахаев, завкульт-
промом областного комитета ВКП (б) М. Мамакаев, нарком
земледелия А. Мальсагов, нарком здравоохранения С. Казали-
ев, нарком местной промышленности К. Ужахов, нарком фи-
нансов Г.Гойгов, нарком просвещения Х.Окуев, председатель
Верховного суда М.Ханиев, прокурор республики Х. Мехтиев,
председатель плановой комиссии М.Исламов, директор научно-
исследовательского института С. Арсанов, председатель респу-
бликанского радиокомитета Ш. Айсханов, председатель Союза
Советских писателей С. Бадуев, отвественный редактор газеты
259
Избранное
«Ленинан некъ» Х. Арсанукаев, директор Драматического теа-
тра Х.Яхшаатов, директор Государственного музея Э. Шерипов,
директор филармонии, композитор Г. Мепурвов, председатель
коллегии адвокатов Д. Шерипов, директор Водоканалтреста
М. Шатаев, ответственный секретарь исполкома республики
З. Межидов, управляющий торговлей А. Эльдарханов, управля-
ющий банком М. Чекуев, начальник управления « Заготзерно»
К. Арсанукаев; авторы фундаментальной «Научной грамматики
чеченского языка»- профессор Х.Яндаров, доценты Д. Мальса-
гов и А.Мациев; писатели – А.Нажаев, М Сальмурзаев, А.Дудаев
и другие; секретари районных комитетов партии – Шахгириев,
Бектемиров, Эдиев, Плиев, Азиев, Ханиев, Гугаев, Н.Казалиев,
Г. Гугаев, Окуев, Сальмурзаев, Джабраилов, Ведзижев, Омаров,
Чапанов, Эльдарханов, Джафаров, Гамурзиев, Зармаев, Мунаев.
Арестованы 28 председателей районных исполнительных коми-
тетов, почти все председатели сельских советов, колхозов и их
партийные организаторы. Были арестованы чиновники всех ре-
спубликанских, городских районных и сельских учреждений».
Таким образом, весь цвет нации за короткий период прекра-
тил свое существование. Не стало людей, которые могли отста-
ивать свою точку зрения, свободно мыслить, творить, выдумы-
вать, пробовать…
Выселение готовилось обдуманно, планомерно. В 1942 году,
несмотря на то, что война еще в разгаре, не ликвидирована
опасность поражения страны, прекращается мобилизация че-
ченцев и ингушей с мотивировкой сохранения малочисленных
народов. Военные топографы составляют карты сел, хуторов с
указанием количества дворов и численности населения. Сле-
дом, в октябре 1943 года, прибывают целые воинские форми-
рования армии и НКВД под видом подготовки к военной опера-
ции в горных условиях. Готовится операция выселения народов
под кодовым названием «Чечевица». Комиссары госбезопасно-
сти Кобулов, Чернышов, Мильштейн и Аркадьев вырабатыва-
ют план «Мероприятий по обеспечению специальных людских
железнодорожных перевозок с Северного Кавказа (Орджони-
260
Хавас Акбиев
кидзевская ж.д.)». В первом пункте документа обозначено: «В
целях обеспечения людских перевозок порожными вагонами,
по согласованию с НКПС организовать с 23 января по 13 мар-
та планомерное питание порожняком Орджоникидзевской жел.
дор, ежедневно направляя с Южно-Донецкой жел. дороги: с 23/I
по 23/ II по 350 крытых порожних вагонов, с 24 /II по 28 / по 400
крытых порожних вагонов и с 4 по 13 марта по 100 порожних
вагонов и по 100 платформ. Всего для обеспечения перевозок
спецконтингентов и воинских частей НКВД сформировать и
отправить на Орджоникидзевскую и Северо-Кавказскую доро-
ги 152 маршрута по 100 вагонов в каждом, общим количеством
14200 крытых вагонов и 1 тыс. платформ». 26 января 1944 года
план утверждает с пометкой «Совершенно секретно» Народный
комиссар внутренних дел СССР, Генеральный комиссар Госбез-
опасности Л.Берия. Он же будет руководить формированием и
оборудованием эшелонов, обеспечением их погрузки, отправкой
и продвижением составов. Выселение осуществлялось самым
бесчеловечным образом. В печально известном местечке Хай-
бах, в тогдашнем Галанчожском районе, по приказу полковника
Гвешиани, специально направленном из Дальневосточного кра-
евого управления НКВД для участия в чудовищной операции,
было сожжено в конюшне колхоза имени Лаврентия Берин (!)
дети, женщины, старики. «Но Хайбах не исключение, а один из
фактов зверства НКВД. В высокогорном селении Ялхарой сол-
датами были расстреляны 86 чеченцев, в селении Хьахилг – 32
человека … в озере Кезеной -1ам было осуществлено массовое
затопление «нетранспортабельной» части населения. Точное
число неизвестно. В Ножай-Юртовском районе солдаты клали
чеченцев в кукурузные сапетки и, облив бензином, заживо сжи-
гали… 72 больных из Урус – Мартановской центральной боль-
ницы живыми были сброшены в овраг и засыпаны мусором…
недалеко от поселения 1амие, что вблизи Галанчожского озера,
расстреляно и брошено в озера 600 детей, женщин и стариков.
А сколько таких фактов, неизвестных нам, о которых мы, может,
261
Избранное
и не узнаем никогда» (М.Ульбиев « Депортация вайнахов: ложь
и факты»).
Эта кровавая арифметика продолжилась в длинном пути сле-
дования в условиях холода, голода и сыпного тифа. По архив-
ными данным от 13 марта 1944 в пути следования в 125 эшело-
нах умерло 528 человек и госпитализировано 348;14 марта в 140
эшелонах – 659 (госп. 469); 15 марта в 152 эшелонах – 728 (госп.
482); 17 марта в 177 эшелонах-1025 (госп.650); 20 марта в 179
эшелонах – 1074 (госп.684) и т.д. В Киргизской ССР по справке
смертности спецпереселенцев с момента расселения в первом
квартале 1944 года умерло 400 человек, во втором- 2323,в треть-
ем – 4313,в четвертом- 3143 человек; в первом квартале 45-го –
5465, во втором – 6081 человек. Да и из госпитализированных,
по всей вероятности, мало кто выжил. Тому могли способство-
вать отравления. Как пишет Ульбиев, по данным российского
государственного архива (фонд 9478,дело №1375) в годы де-
портации чеченцев «подкармливали» отравленными продукта-
ми питания, называемыми «пищевыми сюрпризами». Умирали
целыми семьями…За 13 лет пребывания в Казахстане погибло
свыше 300000 человек».
Но палачам Берии и Сталина не удалось сломить дух и волю
выселенцев. В «Архипелаге ГУЛАГ» великий русский писа-
тель, диссидент Александр Солженицын писал: «Но была одна
нация, которая совсем не поддалась психологии покорности –
не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это – чеченцы…
Чеченцы нигде не пытались угодить или понравиться началь-
ству – но всегда горды перед ним и даже открыто враждебны…
И вот диво – все их боялись. Никто не мог помешать им так
жить…»
После 23 февраля репрессии по переселению продолжились
поодиночке. В апреле 44-го из Сталинградской области выслали
3 чеченцев, Краснодарского края – 12, Азербайджанской ССР –
21, Грузинской ССР – 2741, Армянской ССР – 6. В тот же пери-
од были лишены обжитых мест также 52 ингуша.
262
Хавас Акбиев
Рабский труд переселенцев был заранее расписан в плане
размещения. К примеру, 4 января 44-го в Карагандандинской
области пометили расселить 1000 человек, используя их на ра-
ботах в промышленности черной металлургии, на предприяти-
ях местпрома, «Карагандауголь», «Коунрадский рудник». Де-
шевые рабочие руки нужны были во всех областях Казахстана
и Киргизии. Вот документальное подтверждение: «… пересе-
ленцы будут заняты на колхозных работах по обработке зерно-
вых культур, а также в животноводческих фермах. В районах,
прилегающих к Караганде – Тельмаковском, Ворошиловском,
Осокоровском, кроме основных видов сельского хозяйства,
значительная часть переселенцев будет использована на выра-
щивании овощей для снабжения Карагандинского угольного
бассейна». Большого количества рабочей силы требовалось в
Казахстане и Киргизии на посевах сахарной свеклы, крупяных
и бахчевых культурах. Садам и огородам тоже нужен был забот-
ливый хозяин…
И наши люди делали все, что было не по силе аборигенам.
Советская депортация стала хорошо организованной силой, ко-
торая с честью отстаивала право на жизнь, несмотря на то, что
кремлевские вожди наполняли ее среду своими агентами и про-
фессиональными убийцами. Растила в своих рядах ученых, пи-
сателей и артистов, трудами которых, к сожалению, Россия не
спешила воспользоваться. Несмотря на лишения, неописуемую
бедность, голод и холод, мораль выселенцев неизменно была
очень высокой. Не погасла вера в Бога и не покидала надежда
скорого возвращения на родину. Потому не только выживали,
но и выигрывали. Писали в Москву о том, что «…враг народа
Берия и его банда, издавая специальные законы, наносили «опе-
ративные удары» по сокращению переселенческого континген-
та, производили массовые аресты, нарушая социалистическую
законность». На местах старательно приводились в действие:
Закон 1944г. «О свободе» с санкцией необоснованных арестов;
Закон 1948г. «О нарушении границ переселенцами» с санкци-
263
Избранное
ей 20лет каторжных работ; Закон 1951г. «О неработающих» с
санкцией 8лет лишения свободы. Переселенцы, даже временно
не работающие, считались социально опасными элементами…
Но время брало свое. И настал момент вернуться на Кавказ!
9 января 1957 года был подписан Указ Президиума ВС ССР «О
восстановлении Чечено-Ингушской АССР в составе РСФСР».
Народ осознал свою мощь, забыл неурядицы, объединился в
мощное российское национальное движение.
Так мы шли к войне…
В декабре 1994 года в 45-м номере еженедельника «Север-
ный Кавказ» были опубликованы хронологические сведения о
том, как «Чечня из первых рядов в параде суверенитетов пере-
шла в первую линию окопов». По свидельству Аналитического
центра «СК», акция террора готовилась день за днем, год за го-
дом, в конце концов, адская машина разрядилась огнем, уничто-
жающим всё и вся.
Вместе с Аналитическим центром еженедельника «Север-
ный Кавказ» проследим драматическую политическую хро-
нику:
1990 год, ноябрь. Одной из первых в РСФСР и союзе ре-
спублика отменяет статус АССР. Принята Декларация о госу-
дарственном суверенитете в рамках России, идет работа над
введением поста президента в Чечено-Ингушской республике
(ЧИР). На смену Народному фронту содействия перестройке
ЧИАССР приходит общенациональный конгресс чеченского на-
рода (ОКЧН), чьи первые печатные органы выходят на поли-
графбазах Латвии и Эстонии, тогдашних оплотов национал-де-
мократии в СССР. Цель ОКЧН на том этапе – уравнение Чечни
в правах с союзными республиками, подписание нового Союз-
ного договора. Обоснование: экономический потенциал респу-
блики, численность населения со ссылкой на пример Эстонии,
264
Хавас Акбиев
из города Тарту которой в декабре в Грозный прибывает гене-
рал-майор стратегической авиации СССР Джохар Дудаев, из-
бранный тут же лидером ОКЧН.
1991 год. Провал августовского путча. ОКЧН обвиняет пар-
тийное руководство республики в пособничестве путчу. В те-
чение двух недель глава ЧИР Д. Завгаев дважды объявляет о
готовности уйти в отставку и дважды отказывается уходить –
Москва не дает на это свое добро.6 сентября Верховный Совет
ЧИР, под нажимом непрерывных митингов, объявляет о саморо-
спуске. ОКЧН берет власть в свои руки. На 27 октября назначе-
ны выборы президента и парламента независимой Чечни.
В Грозном идет формирование как первых вооруженных от-
рядов ОКЧН, так и отрядов антидудаевской оппозиции. Воору-
жение, поначалу, – из арсеналов, захваченных МВД и КГБ.
Ноябрь. Верховный Совет РСФСР признает выборы в Чечне
незаконными.8 ноября вечером Москва объявила о вводе здесь
ЧП. Ночью на военном аэродроме Ханкала близ Грозного при-
землились два военно-транспортных самолеты ВВС СА с отря-
дами спецназовцев на борту… Ханкала блокирована гвардей-
цами Дудаева, выход из самолетов невозможен. Утром 9 ноября
стало ясно, что ввод ЧП провален. Самолеты улетают. 10 часов
утра-триумфальное принятие присяги Дж. Дудаевым в качестве
президента ЧР. Он объявляет в здании грозненского драмтеатра,
что запасы нефти сделают из Чечни «второй Кувейт; «в каждом
доме будет по «золотому кранику с верблюжьим молоком».
Ноябрь-Декабрь. Нарастают антиармейские настроения.
Грозненский гарнизон (один из крупнейших на Юге России,
имел в составе одну мотострелковую дивизию в 2/3 штата, плюс
оружие, техника и имущество для быстрого развертывания еще
одной дивизии на случай войны) объявлен оккупационным. К
концу года почти все солдаты и сержанты срочной службы раз-
бежались.
1992.Январь-февраль. Части российской армии и МВД в
Грозном окончательно зависают в воздухе. Резолюция офицер-
265
Избранное
ского собрания тех дней: «Сверху предали, снизу убивают». 5
февраля-разгромлен и подожжен военный городок внутренних
войск, разграблены склады оружия и боеприпасов. Военнослу-
жащие объявлены заложниками на случай новой попытки Мо-
сквы ввести ЧП.
Март.12-е. Парламент принимает Конституцию Чечни. По
Основному закону она становится парламентской республикой.
Март.31-е. Первая попытка переворота в Грозном силами
оппозиции. Бои у телецентра. Гарнизон РА заявляет о своем
полном нейтралитете.
Апрель-май. В Грозном идут переговоры о судьбе россий-
ских войск.1-й зам.командующего СКВО генерал И.Строгов
говорит, что вооружение гарнизона будет, вероятно, поделено
поровну между Россией и Чечней. Власти Грозного считают это
фактическим признанием независимости.
6 июня. Спешная эвакуация остатков российских войск.
Ими оставлено по некоторым подсчетам 42 танка,153 пушки
и миномета, около 250 учебно-боевых самолетов, 18 устано-
вок «Град»,2 ракетные пусковые установки без ракет,130 тысяч
ручных гранат, более 17 млн. патронов к стрелковому оружию
довольно, чтобы перестрелять все население Северного Кавка-
за. Общая стоимость оставленного – около 8 млрд. рублей по
ценам 1991 года.
1993 год. Январь. В республике нарастает кризис власти.
Премьер Мамодаев привозит из Москвы проект «разумной кон-
федерации» с Россией, у парламента есть свой проект, Дудаев
против того и другого. По приглашению парламента, на перего-
воры в Грозный прилетают С.Шахрой и Р.Абдулатипов. Дудаев
встречаться с ними отказался.… Готовится проект договора о
разграничении полномочий между РФ и ЧР.
Февраль. Дудаевым назначен референдум по проекту новой
Конституции. В соответствии с ним ЧР остается президентской
республикой. Парламент отказался признать итоги голосования
и обсуждает процедуру отстранения Дудаева от власти и ликви-
дации поста президента.
266
Хавас Акбиев
Март-апрель. Дудаев распускает парламент, конституцион-
ный суд и городское собрание.15 апреля на Театральной пло-
щади начинается митинг профсоюзов. Требования выплатить
зарплаты и пособия, остановить распад экономики. С 17 апреля
митинг переходит под руководство оппозиционных сил Чечни.
Лидерами движения стали С.Хаджиев, Ю.Сосламбеков (пред-
парламента), Б.Гантамиров (мэр столицы).
Май. Оппозиция готовит референдум по отмене поста пре-
зидента ЧР, о взаимоотношениях с Россией. Голосование наме-
чено на 5 июня.
3-4 июня. Вооруженные сторонники Дудаева («афганцы»,
«абхазцы») штурмом взяли мэрию и ГУВД. Есть жертвы (около
50 с обеих сторон). Референдум сорван, штаб распускает ми-
тинг на Театральной. Оппозиция уходит в подполье. Надтеречье
и Урус-Мартан приступают к формированию своих ополчений.
Сходит на нет идея создания на базе Надтеречного района Тер-
ско-Вайнахской республики в составе РФ.
6 сентября. 2-я годовщина объявления независимости Чеч-
ни. На празднествах в Грозном присутствует лидер ЛДПР В.
Жириновский, «… талантливый, по словам Дудаева, человек…
Он или его талантливая команда или вылечат больную Рос-
сию… Или она погибнет».
Октябрь. Указы Б. Ельцина, отменившие большую часть
постановлений распущенного ВС РСФСР РФ, оставляют в силе
постановление о незаконности выборов в Чечне в октябре 1991г.
Декабрь. Новая Конституция России числит Чечню в спи-
ске объектов федерации. В госбюджет РФ на 1994г. включены
дотации для ЧР наравне с прочими областями, краями и респу-
бликами.
1994г. Март. Постановление Госдумы: переговоры Мо-
сква-Грозный могут начать лишь после проведения в Чечне сво-
бодных выборов под международным контролем.
Апрель-Май. Закулисные маневры в Москве вокруг руко-
водства переговорной комиссии. Вице-премьер С.Шахрай снят
267
Избранное
с поста министра по делам национальностей, но оставил за со-
бой ведение переговоров.
27 мая. Попытка покушения на Дж. Дудаева. Грозный об-
виняет Москву в терроризме. Переговоры кончаются, не начав-
шись.
4 июня. В Чечне создан Временный Совет, объединивший
основные силы оппозиции. Дудаев обвиняет ВС в подготовке
ввода российских войск. Москва молчит.
Июль. В Грозном с визитом находится глава русского наци-
онального собора генерал КГБ А.Стерлигов. По его словам, им
найден общий язык с Дудаевым насчет будущего Российского
государства и места в нем Чечни.
Август. Временный Совет ЧР объявляет Дудаева низложен-
ным. В Чечню приехал Р.Хасбулатов. В Знаменском, Урус-Мар-
тане, Толстой-Юрте формируются вооруженные отряды оппо-
зиции. Москва выделяет 150 млрд. рублей, по официальным
данным, для выплаты пенсий и зарплат через каналы ВС.
1-5 сентября. Первые столкновения сил оппозиции с вой-
сками Грозного…
…Всполохи гражданской войны…митинги… митинги…
И вообще, на тогдашней митинговой волне к власти пришли
скалозубы – солдафоны и доморощенные митрофанушки. Они
выдвинули на первый план закон, основывающийся не на эти-
ке, а на вседозволенности. Для достижения своих алчных ин-
тересов использовали все средства, не обременяя себя такими
понятиями как совесть, порядочность, благородство. Брали за
основу правовой беспредел, нравственное растление части об-
щества. Этим и держали в страхе народ.
Накануне президентских выборов на ТВ развернулась ком-
пания запугивания населения землетрясением. Будущий прези-
дент и его окружение денно и нощно вещали о близком конце
света повсеместно или в отдельно взятом регионе. Видимо, ге-
нерал был знаком с «рукотворным» спровоцированным земле-
трясением. Ведь начиная с 1958 года, в Министерстве обороны
268
Хавас Акбиев
СССР работала секретная сейсмологическая служба, выдавае-
мая официально за службу иного назначения. И кадровый воен-
ный не мог не знать секреты вызова серии подземных толчков в
случае «ослушания» народа.
Многие семьи покидали тогда неблагополучные в сейсми-
ческом отношении дома, жили в палатках. Бросали на произвол
судьбы квартиры, уезжали в аулы к родным и близким, чтоб не
пропасть поодиночке.
Но, несмотря на запугивание, народ не весь пошел на из-
брание «Божьего посланника». Трижды пересматривались ре-
зультаты выборов, и всякий раз они противоречили друг другу.
Мизерные вначале, на третий раз поползли неимоверно вверх за
90 процентов в пользу президента.
Признав выборы, недействительными, в республике нача-
лась подготовка к новым демократичным. Но ввод Москвой
чрезвычайного положения в республике объединил противобор-
ствующие стороны .И пошли годы беззакония под прикрытием
«кумира».На него молились нечистые на руку старцы, бывшие
и будущие уголовники, для которых нормализация отношений
с Россией – гибель. « Набожный» президент, уверовав в свою
непогрешимость, призывал совершать в день три намаза. Упер-
шись в «абсолютный суверенитет», президент не желал вести
какие-либо переговоры с Москвой. Окружил себя большин-
ством вооруженных «волков», среди которых абсолютно непри-
емлемы цивилизованные взаимоотношения.
Дальше – больше. Раздирая республику на части, обкрады-
вая народ, «вожди» дворцового переворота требовали от Рос-
сии политической независимости, не отказываясь при этом от
единого экономического и финансового пространства. Вот это
и было сверхнаглостью: требовать суверенитета, а став сувере-
ном, выкачивать из российского кармана деньги, вменить Мо-
скве в обязанность давать республике электроэнергию, нефть
на переработку, безраздельно господствовать над воздушными
и железнодорожными перевозками и т.д. Президент со свой-
269
Избранное
ственным ему жаргоном пояснял, что Организация Объединен-
ных Наций незаконная и недееспособная, следует ее разогнать.
Долго посмеивался, когда к границам так называемой ЧРИ ста-
ли подтягиваться федеральные войска, дескать, на них хватить
и двух десятков вооруженных «волков»!
И ему верили. На волне мракобесия ему пели хоралы, по-
бывавшие в хадже, которых он цинично называл матросами.
Салютовали ему «гвардейцы», начиненные водкой и наркоти-
ками. Молились на него даже тогда, когда он откровенно зая-
вил о своей готовности уничтожить половину народа , чтобы
с другой половиной зажить свободно, независимо. Наплевал
на референдум. В день всенародного опроса на избирательных
участках стояли «добры молодцы» в намордниках с автоматами
и пулеметами.
И президент гужбанил (гужбан, по его словам,- гулять так,
гулять), летал над территорией России и по заграницам. И ни-
кем не был остановлен. Экономическая, финансовая и воздуш-
ная блокады не помешали ему гнать нефть в дальнее и ближнее
зарубежье по российским лицензиям. Окружив себя людьми,
души которых не обременены совестью, порядочностью, бла-
городством, он привел народ к резкой поляризации. Малая его
часть действительно зажила роскошно, превратившись в князь-
ков. Большая же часть обнищала, влача голодное существование.
Президент же при этом утверждал, что в республике остановлен
спад производства в основных отраслях, все в ажуре (газета
«Мегаполис экспресс» за 20 января 1993 года). Желаемое выда-
ется за действительное. Объем промышленного производства за
январь составил тогда по отношению к соответствующему пе-
риоду предыдущего года на 52,3 процента. Спад, а точнее обвал
производства довели до 47,7 процента. Это показатели периода
расцвета президентского правления. В дальнейшем показатели
Госкомитета республики мало обнародовались.
…Участники митинга на Театральной площади Грозного
(противоборствующая сторона новоявленному режиму) гро-
270
Хавас Акбиев
могласно заявляли, что за 1,5 года правления генерала Д.Дуда-
ева разрушены промышленность, сельское хозяйство, наука и
образование, парализованы управленческие структуры. Пират-
ская внешняя политика, гангстерские заявления руководства
привели к тому, что мир характеризует Чечню как «бандитское
государство». Самое страшное, что генерал Д.Дудаев… стре-
мится уничтожить народ физически через разжигание граждан-
ской войны» (газета «Гумс»,12 мая 1993г.№19).
В том же номере газеты пресс-центр митинга на Театраль-
ной площади ставит вопрос ребром: «Кто ты, Джохар?» Ми-
тингующие прямо говорят: « Одни называют тебя «посланцем
Аллаха». Другие называют тебя «агентом тех, кто против нашей
республики и народа». Давай посмотрим, что сделал ты для на-
рода хорошего. Во-первых, ты расколол народ. Во-вторых, ты
расколол веру. В-третьих, ты ограбил народ и республику, как
никто еще до тебя не смог этого сделать… Ты блестяще спра-
вился со своей задачей… Аллах тебе судья, Джохар, но и народ
по – достоинству оценит твои деяния и воздаст соответственно
им. Час расплаты близится, готов ли ты к ответу?»
А вот «Диалог» народа с президентом…
Из выступлений на театральной площади: «Народ доведен
до нищеты, до отчаяния…»
Из выступлений президента на площади Свободы: « Там со-
брались коммунисты, им власть нужна…»
Из выступлений на Театральной площади: «Требуем немед-
ленной отставки президента, Кабинета министров, досрочно
провести выборы…»
Из выступления президента на площади Свободы: «Я вы-
полнил все их требования, они сами не знают, чего хотят…»
Из выступлений на Театральной площади: «Будьте бди-
тельны, не допустите провокации, не дай Бог, пролиться капле
крови…»
Из выступления президента на площади Свободы: «Там раз-
дают оружие, которое я с огромным трудом сохранил от россий-
ской армии для республики».
271
Избранное
Из выступлений на Театральной площади: «Мы за свобод-
ную, суверенную Чечню».
Из «Резолюции» общереспубликанского митинга на Теа-
тральной площади от 3 мая 1993г.: «1 мая 1993 года по местному
телевидению и радио неоднократно передавалась официальная
информация о том, что ряд уважаемых в республике религиоз-
ных и других деятелей объявлены дудаевско – яндарбиевской
кликой и ее приспешниками врагами народа, в частности: Арса-
нукаев М –Б – муфтий ЧР, род Арсановых (потомки шейха Де-
ни Арсанова), Хасбулатов Р. – председатель ВС РФ, Аслаха-
нов А. – депутат ВС РФ, Хаджиев С. – академик, лидеры обще-
ственно – политических движений Л.Умхаев, А.Бугаев и другие.
…Большинство чеченского народа знает своего врага, може-
те в этом не сомневаться, господа Дудаев, Яндарбиев и те, кто за
вашими спинами. За ежедневно проливаемую кровь безвинных
людей, за слезы и горе, за нищету и невзгоды этого народа по-
следует возмездие…Народ прозревает. Отщепенцам, выродкам,
наймитам российского генералитета не скрыться от возмездия».
Возмездие последует.…Но до этих вещих слов будут 410
дней и ночей кровопроличных боев. 6 декабря 1994 года при
встрече в станице Орджоникидзевской РИ с министром России
Павлом Грачевым Дж. Дудаев заявит: «Я ехал на встречу с ми-
ром, и удовлетворен ее результатами. Военные всегда догово-
рятся, если политики не будут мешать. Никто на Северном Кав-
казе не собирается воевать с Россией, войны не будет». Лживые
слова двуликого Януса. Через несколько дней с российским ге-
нералитетом он кинул народ в братоубийственную бойню. Ему
было не привыкать к кровавым расправам. По признанию Гра-
чева, у него с Дудаевым «… состоялся обстоятельной разговор.
Я ему напомнил, что мы оба офицеры, оба закончили советские
военные академии, вместе воевали Афганистане. А там Джо-
хар бил своих братьев-мусульман куда сильней, чем кто- либо.
Ведь именно он был автором знаменитых «ковровых бомбарди-
ровок». Это когда тяжелые бомбардировщики в особом строю,
272
Хавас Акбиев
как-будто транспортером, сбрасывали бомбы. Они уничтожали
все живое по «зеленке» от Баграма до Кабула и дальше до вхо-
да в Панджшерское ущелье…» («Аргументы и факты» №20,
2000г.).
Забегая вперед скажу, что Грачев, обещавший взять Грозный
за два часа силами одного парашютно-десантного полка, поте-
рял при его штурме в январе 1995 года по справке «АиФ» 1800
солдат и офицеров. Всего в первой чеченской войне погибло
свыше 6 тысяч военнослужащих, около 15 тысяч боевиков и бо-
лее 70 тысяч мирных жителей. Война разбросала людей по всем
неуютным городам и весям России, многие оказались в странах
дальнего и ближнего зарубежья. В1958 году в Грозном прожи-
вали 240 тысяч человек, из них 78% составляли русские, а еще
9,2% – украинцы, армяне и татары. Это было время возвраще-
ния чеченцев и ингушей из депортации. Чеченцев тогда было
зарегистровано 16 тысяч 854 человека. По результатом Всерос-
сийской переписи населения 2002 года в Грозном проживали
210 562 человека, из них 95,7% – чеченцы. Русских в городе
было 2,5%, 1% составили ингуши, 0,8% населения пришлось на
долю других граждан.
…Обстоятельства гибели Джохара Дудаева 21 апреля 1996
года туманны и загадочны. Журнал «Кавертэкшн Куотерли»
утверждает, что российский СУ-25 был наведен с американских
военных спутников. Автор статьи «США помогли убить Дуда-
ева?» Л.Семенов («Северный Кавказ» № 31,август 1998г.) кон-
статирует, что Дудаев 21 апреля выехал из штаба в селении Гехи
«…чтобы из безлюдного места связаться по спутниковому теле-
фону с королем Марокко и своим посредником в Москве Кон-
стантином Боровым…» В 29 ч.00 мин. вызвал Борового «…и
посоветовал ему на время выехать из Москвы». Поняв, что го-
товится нападение на здание МВД, Боровой говорит: « Об этом
не может быть и речи, Джохар Мусаевич…» И далее: «… за не-
сколько секунд до окончания этого разговора истребитель-бом-
бардировщик СУ-25 получил точные координаты главы Чечни
и выпустил две ракеты лазерного наведения «Воздух-Земля».
273
Избранное
Осколок одной из них попал прямо в голову генерала, и он рух-
нул замертво». Затем Семенов цитирует заявление преемника
Дудаева Зелимхана Яндарбиева польским журналистам: « Я
был одним из тех, кто похоронил Джохара Дудаева, а до этого
день и ночь находился у его тела. О месте, где похоронен Ду-
даев, знают еще несколько человек». «Но ему, – заключает ав-
тор, – до сих пор верят не все…»
Так или иначе, Дудаев сошел с арены. Грязное его дело про-
должили другие бандиты в лице Масхадова, Яндарбиева, Баса-
ева, Гелаева и других, развязавших в Чечне вторую, более губи-
тельную войну.
…Море слез… море крови… Россия во мгле. Кто виновен?!
На ком лежит главная ответственность за все несчастья?
Ясный ответ на этот вопрос дала Комиссия Госдумы РФ по
отрешению президента от должности. В феврале 1999 года в но-
мере 7 еженедельник «Северный Кавказ» сообщил, что Б.Ель-
цин виновен по пяти пунктам. Вот эти обвинения Комиссии
Госдумы: 1. Подписание Беловежских соглашений, повлекшие
распад СССР, признано изменой Родине.2. За расстрел Белого
Дома, за разгон Конституционных органов власти комиссия об-
винила Ельцина в государственном перевороте. 3. Развязывание
войны в Чечне оценено, как злоупотребление должностным по-
ложением, вызвавшее огромные человеческие жертвы.4. Был
пересмотрен и четвертый пункт обвинения. В начале он зву-
чал так: государственная измена, выразившаяся в развале сил и
ППК в интересах Запада. Окончательное заключение в связи с
малочисленностью улик, подтверждающее измену – злоупотре-
бление должностным положением, вызвавшее развал армии и
оборонного комплекса.5. Геноцид российского народа. За этот
пункт проголосовало девять членов комиссии из тринадцати.
Два человека были против, два воздержались.
Комиссия вынесла вердикт: «Ельцин виновен». Падение
ВВП за 1991- 1998 годы составило 250 %. Потери валового вну-
треннего продукта за восемь лет «реформ» равны потерям от 10
274
Хавас Акбиев
Великих Отечественных войн. Время Ельцина – это годы неви-
данного в мире падения экономики, снижение жизненного уров-
ня, рекордного роста смертности и сокращения населения…
Треть населения оказалась за чертой бедности… Убийственнее
всех оценил результаты деятельности ЕБН Билл Клинтон: «Раз-
рушив идеологию Советов, мы добились большего, чем намере-
вался Президент Трумэн. Но в отличие от него мы получили не
разрушенное атомом государство, а сырьевой придаток…»
В бой идут… «акушеры-гинекологи»
Середина января 1996 года. Неуютно, как и год, назад, ког-
да 14 декабря в Гудермесе заговорили автоматические и круп-
нокалиберные орудия, трассирующие пули прошили снежное
утро… За Гудермесом был Кизляр… спустя ровно месяц после
14 декабря 1995-го.
В статье «Их язык лжив, действия-преступны» («Российская
газета» в Чечне, 19 января 1996 г.) журналист Владимир Янчен-
ков справедливо отмечал, что «…дьявольский план переноса
террористических актов за пределы Чечни, о котором открыто
оповещали в течение всего прошлого года мировое сообщество,
Дудаев, Басаев и их подельники, стал страшной реальностью.
Вслед за Буденновском жертвой насильников и убийц стали да-
гестанские населенные пункты Кизляр и Первомайское. И тот
факт, что объектом террора оказались уже соседи – мусульма-
не, убедительное свидельство тому, что знамя ислама, кото-
рым размахивают дудаевцы,- не более чем ширма, призванная
придать бесчинствам бандитов флер некой идейной респекта-
бельности». И далее приводит приказ, отданный обезумевшим
генералом своему зятю Радуеву: «Вы ОМОН весь зря сразу
не расстреляли. Это неправильное решение, с нашей точки
зрения. Начиняйте детьми и женщинами автобусы, покажи-
те им пример... Ждите нашей команды для боевых начал.
275
Избранное
Расстреливайте мирных жителей. Погибнуть должно боль-
ше женщин, чем мужчин. Проявите хладнокровие». Такова
была подлинная физиономия воителей за так называемую «ич-
керийскую государственность».
Иезуитская, коварная сущность маньяка в генеральских по-
гонах, грохот боев, гибель ни в чем не повинных людей, сле-
зы и муки женщин и детей гневом и болью отозвались тогда
в сердцах чеченцев, дагестанцев, всех россиян. В Москве 15
января собрались представители чеченской, дагестанской и
других диаспор. Они назвали действия дудаевцев чудовищным
террористическим актом, сравнимым только с фашизмом. Было
принято заявление, подписанное генерал-майором Асланбеком
Аслахановым, членом контактной группы «круглого стола» об-
щественно – политических партий и движений ЧР Ихваном Ге-
рихановым, директором Института Кавказа имени Расула Гам-
затова Магомедом Исаевым и другими. В нем говорилось, что
представители национальных и культурных центров северокав-
казских народов считают события в Кизляре «беспрецедентной
трагедией в многовековой истории Северного Кавказа, противо-
речашей горскому кодексу чести». А по Чечне и Дагестану гу-
ляло ядовитое прозвище, прозвучавшее экспромтом в эфирном
обращении к бандитам, захватившим роддом в Кизляре: « аку-
шеры-гинекологи…» Страшное позорное зло в самом постыд-
ном варианте, совершенное бандитами, забывших о том, что
родившую женщину 40 дней мужчины не должны даже видеть.
Внимание всего мира было приковано в январе 1996 года к
селу Первомайскому, где бандиты удерживали более ста залож-
ников, захваченных во время рейда на Кизляр, а также сотруд-
ников МВД России, плененных на блокпосту. Руководство ФСБ
предложило боевикам утром 15 января освободить заложников
и сдать оружие в обмен на гарантию по сохранению их жизни.
Но последовал отказ. Вот радиоперехват приказа из штаба Ду-
даева «акушерам-гинекологам»: «…Никаких уступок не долж-
но быть. Чем больше врагов, тем интереснее война. Держитесь
до конца. У вас нет другого пути…»
276
Хавас Акбиев
Тогда последовала войсковая операция. После артподготов-
ки и авианалетов в наступление пошли бронетехника, внутрен-
ние войска и спецподразделения. 18 января операция в Перво-
майском была завершена. В ходе ее освободили 82 заложника,18
пропали без вести, не считая погибших с обеих сторон. А сколь-
ко пало мирных людей от насильников, убийц, человеконена-
вистников!
1.
Когда они вошли почти что маршем,
Минуя все кордоны и посты,
И пуля, и осколок были наши,
Смерть уносила горожан простых.
Палили пушки, рвались, сатанея,
Гранаты, мины, плавился гранит…
Ах, чья же, чья же та была затея?
Кто дал команду Гудермес спалить?
Нам в кровь ладони камнями
растерло,
Шалили нервы, ноги затекли,
Когда в воде подвальной затхлой,
мерзлой
Искали мы клочок сухой земли.
Прямой наводкой били федералы,
Да и с другой досталось стороны.
О, как ходили ходуном завалы,
Где были мы почти погребены!
Но все ж пробились, все же мы
продрались
На белый свет с кромешного того.
В полуживых по случаю остались,
Войны подранки – только и всего.
А надо бы навеки там остаться,
Чтоб с подлым продолжением
не знаться.
277
Избранное
2
А продолженье, гнусное оно,
Коснулось Дагестана заодно.
За Гудермесом рейд был на Кизляр,
Куда все мы бежали – мал и стар
От злой и необъявленной войны,
Лишившей нас и сна, и тишины,
Еще прошедшей стылою зимой
Кизлярцы заслонили нас собой,
Дав кров и пищу.
В сырость и туман
Раскрыл свой объятья Дагестан.
Но оборотни в облике людском,
В святых святая, ворвались в роддом,
Запрет Аллаха под сапог подмяв.
Достоинство мужское потеряв,
Дом потрошили, кинув лбами ниц:
Сестричек, акушерок, рожениц.
За спины прячась женщин и детей,
Вели огонь из корыстных затей.
Хотели бросить в разъяренный бой
Чечню и Дагестан под волчий вой.
Не получилось!
Нас не разлучить,
Дружили, будем дружбой дорожить!
3
Желаю людям море ласк,
Лишь красотой цвести.
Прости, Кизляр и Первомайск,
Весь Дагестан, прости!
278
Хавас Акбиев
Тень Петра,
или Зловещее завещание императора
Вчера была война. Наш дом полон памяти о ней. И она, эта
память, входит в нас, в души наших детей ощущением неми-
нуемой грозы, какой-то постоянной опасности, порождаемой
выстрелами. Ор и гогот вооруженных молодых бездельников,
не нюхавших еще пороха, но изрядно накачанных водкой и нар-
котой, раскаты грома из нависшей свинцовой тучи над домом
отдаются в его обугленных стенах странным протяжным эхом.
Это звенят застрявшие в его бетонном теле кусочки металла
от снарядов дальнобойных орудий, вертолетных обстрелов и в
упор бэтээрами комендатуры с расстояния 50 метров. В разру-
шенных и обгоревших квартирах пятиэтажки нет живого места
от осколков. Копнешь стену – и металл выходит из него, словно
из тела раненого человека.
В первую войну пятиэтажка горела дважды. Сначала – в
апреле 95-го, когда на Пасху пьяная солдатня военной коменда-
туры расстреливала мирных горожан. Кому-то, у кого от страха
глаза велики, почудились на крыше дома под боком у коменда-
туры снайперы, и пошла пальба из всех видов оружия. Что не
смогли сделать с земли, доделали с воздуха вертолеты. Потом,
в декабре 95-го, с Гудермесского хребта велся массированный
обстрел города из установки «Град», тяжелых орудий и стрел-
кового оружия.
Пуля, посланная в меня, застряла в подушке, в завитках ее
перьев. Но не пощадили она более 400 гудермесцев. В нашем
68-квартиром доме остались четыре вдовы с сиротами, самой
старшей из которых, русской,70лет, младшей, чеченке Лейле-23
года. Муж русской был ветераном Великой Отечественной, как
и Герой Советского Союза Алейников, которого незадолго до
вакханалии весь дом хоронил с почестями.
Дом с первых дней захода федералов был почему-то облю-
бован собровцами с собаками. Он не раз оцеплялся ими то ли
279
Избранное
потому, что в нем жили служащие (дом в списках значился «ис-
полкомовским»), то ли от близости с комендатурой. Во дворе и
на крыше педучилища были установлены пулеметы, нацелен-
ные в его окна, на балконы. И, судя по всему, дом со всем ми-
крорайоном разделил бы трагическую участь Хайбаха, если б
не так называемое Хасавюртовское перемирие...
Но налеты авиации не прекращались и в дни урегулиро-
вания. 9 августа 96-го (в день инаугурации Б. Ельцина) два
сверхзвуковых истребителя появились в небе над Гудермесом.
Обойти город, потерявших близких и кров, переживших бом-
бежки и обстрелы, испытавших холод и голод, российские лет-
чики не собирались. На полевой дороге они в упор расстреля-
ли из пулеметов и ракетами колонну беззащитных беженцев.
Оставшиеся чудом в живых свидетели видели звериный оскал
«сверхчеловеков» в кабинах за пуленепробиваемой облицовкой.
Семьи братьев Вашаевых и Бухадиевых оплакали 9 августа 96-
го своих погибших детей. Бывший мэр города Рамзан Вашаев
лишился дочери Айны 15 лет и сына Ризвана 8 лет. И стар и
млад, оплакивали в кровавое утро сына богобоязненного старца
Аманды – Аюба , дочерей Аюба –Хеди и Макку 5 и 10 лет. Его
старости хватило сил похоронить внука Сайд-Ахмеда, его жену
Зарему и их годовалого сына, своего правнука Османа, племян-
ника Сулеймана. Летучая смерть унесла из жизни благородного
юношу, сына Вашаевой Элизы – Магомеда,18-летнего студента
двух вузов. В возрасте 9 лет оборвалась жизнь Исы, по 7 лет
было Марет и Аминат… 13 могил упокоили души убиенных из
одной семьи в один день, в одночасье…
Всего в то утро воздушные пираты расстреляли на этой до-
роге 21 человек, среди которых были малые дети, юноши, зре-
лые мужчины, беременные женщины…
Наемные убийцы умертвляли всех, кто попадался под горя-
чую руку, не разбирая пол и возраст, прикрываясь, как щитом,
фразой: «Я здесь для того, чтобы отомстить чеченцам за своего
друга». Мстили не в открытом бою (мало кто решался идти на
280
Хавас Акбиев
контактное сближение с вооруженным чеченцем), врывались
в беззащитные семьи; убивали детей, стариков, женщин; жгли
дома; приводилась в действие страшная угроза российских во-
енных – пять расстрелянных за раненного солдата, десять – за
убитого. «Как только не убивали нас! – вспоминает с дрожью в
голосе Малика Мурзабекова из совхоза «Аргунский», мать 12
детей. – Против нас применяли какие-то химикаты, от чего гор-
лом шла кровь, речь детей делалась невнятной, они разучились
нормально разговаривать…»
При сопротивлении Бамута зло военные срывали опять же
на мирных жителях. Ракетами обстреляли новый дом жителя
села М.Сычоева. Двоих родственников убило, дом развалился.
Из тела тяжелораненого Сычоева врачи извлекли более 50 оско-
лов. 30 – летнего водителя автобуса А.Асхабова солдат ударил
по голове прикладом автомата, и прострелили ногу 80-летне-
го, Асхата Алиева забрали в филитрационый лагерь за мнимую
связь с боевиками. Во избежание расстрелов раненых доставля-
ли в больницу окольными путями, минуя блокпосты.
Трагедия станицы Ассиновской началась тогда, когда она
объявила себя нейтральной зоной. Убедившись в том, что здесь
нет боевиков, федералы арестовали всех мужчин с 15 лет и во-
дворили их в Моздокский фильтрационный лагерь, откуда поч-
ти нет возрата, разве что калекой…
Недавно я встретился с моим знакомым Ибрагимом С.(фа-
милию не называю, потому что его спас на свой страх и риск
российский офицер, вывез его на нейтральную полосу, куда за-
тем доставил и паспорт), который провел в этом концлагере два
месяца и 10 дней. Здоровый, некогда сажень в плечах парень
передвигался старчески, весь осунулся, исхудал. Увидев меня,
он кинулся ко мне с криком: «Здорово, старик!» На мой вопрос,
как там, махнул рукой. Через полчаса мы снова встретились, а
он опять, как и первый раз: «Здорово, старик!» Я ему: «Ты что-
то забываться стал, мы же только что виделись». В глазах его
мелькнул здоровый блеск, и он виновато произнес: «Понима-
ешь, старик, мне там не только ноги, почки, но и память отбили.
281
Избранное
Впервые сожалел, что я такой здоровый. При пытках хотелось
сжаться в комочек, низкорослых мягче били…» Мы разошлись,
но при встрече, будь это через час, полчаса – всякий раз повто-
рялось: «Здорово…» Я понял, что «конституционный порядок»
угробил хорошего парня… Порядок этот-порождение тьмы,
несущей в себе диалектическое начало собственного уничтоже-
ния.
Но вернемся к Ассиновке. Произведя аресты, федералы за-
нялись грабежом. «КамАЗами» вывозили из домов мебель. Очи-
стив дом сироты Олега Мачиева, мародеры затем расстреляли
его в упор. Сигаури, верившего, что «это наши солдаты», нашли
с переломанной челюстью, вырезанным половым органом и
языком. И что самое страшное – приехавшие вскоре члены Ев-
ропарламента никакого нарушения прав человека в Ассиновке
не обнаружили! Ни в ком не заговорила совесть сказать прав-
ду. Действовали по хотению и велению российской верхушки:
«Это и не война вовсе, а внутреннее дело страны».
И как тут не вспомнить слова вице – президента Ингушетии
Бориса Агапова: «России нужна территория Чечни, но… не ну-
жен чеченский народ. Нужны нефть и другие полезные ископае-
мые, но только не люди, которые живут на этой земле» ( «Общая
газета» №1,1995г.).
Я не знаю, о чем думают сейчас офицеры расквартирован-
ных вокруг Чечни дивизий. О чем они спорят, о чем говорят,
убивая наших мам, сестер, братьев, отбирая наше солнце. Но я
знаю твердо: их никогда не пригласит в свою кунацкую чеченец,
не сядет с ними за один стол, как и те русские, разделившие с
нами горечь утрат, полной мерой хлебнувшие с нами беспеч-
ность и циничность убийц.
Защитник Сталинграда гудермесец Юлиан Коптев бросал в
лицо оккупантам: «Вы изверги! Прекратите издевательства над
людьми! Из-за вас ненавидят нас. А ведь когда-то любили… Мы
воевали, зная, кто наш враг, что он жесток и силен, позарился на
чужие земли. Мерзли в окопах, шли в атаку, защищая свою Зем-
282
Хавас Акбиев
лю. А против кого идете вы? В своих же стреляете. Во что пре-
вратили Грозный? Сталинград не кажется мне страшнее, чем он
сегодня. Кончите плохо!»
Он смотрел на вещи с беспощадной трезвостью, как и Ми-
хаил Булгаков, который, описывая борьбу армии с чеченцами в
гражданскую войну близ Шали-аула, предрекал: «Голову даю на
отсечение, все это кончится плохо». А когда неотвратимо следо-
вала месть, заключал: «И поделом – не жги аулов».
Мне часто снятся те ребята, которые погибли под гусени-
цами танков и бэтээров. Мало найдется тех, кого не коснулась
дикая бойня. У одного семья вырезана, у другого дом разорен,
третий сам подвергался насилию… Долго избивали средь бела
дня во дворе педучилища гудермесца Индерби Садыкова, тре-
буя признать, что он боевик. Вопрос – удар, ответ – удар. Слов-
но соревнуясь, били прикладами, ногами, кулаками под пьяные
выкрики: « Кто еще не ударил?! Вмажь, это же всего-навсего
чурка!»
Не приходя в сознание, скончался в больнице избитый кон-
трактниками-наркоманими друг игрищ и забав наших Вахит
Дутаев. Живьем сгорели в этом аду влюбленные в свободу и
демократию, наичестнейшие мои соплеменники Болдырькова,
Яковчук, Норенко, Могомедов,Ягудин и многие, многие другие.
Думаевтся, на трагедии чеченцев лежит зловещая тень импе-
ратора России, Его Величества Петра I.
Его завещание обнародовал в татарском журнале «Независи-
мая Отчизна» публицист Ахмет Закир. В своей статье «Отголо-
ски завещания императора России», опубликованной в первом
номере журнала за 1996 год, он пишет: «Пора лидерам, народам
Запада очнуться от гипноза «демократических» реформ, декла-
рируемых Москвой, идущей стремительно под антикоммуни-
стическим камуфляжем к тоталитаризму, пережитому Европой
в 1935-45 годах, венцом которого стал Нюрнбергский процесс…
История, грядущие поколения не простят ныне живущим повто-
рения этой трагедии.
283
Избранное
Основанием для этого предупреждения является трагедия
чеченского народа, оставленного мировым сообществом один
на один с чудовищной военно-репрессивной колониальной ма-
шиной «демократической «России».
Вчитайтесь и вдумайтесь в зловещее завещание Его Вели-
чества Петра Алексеевича, написанное в последнем для него
1725 году:
«Приумножая и наследуя, наш Род станет в будущем повели-
телем европейских стран, ибо все государственные устройства
в Европе устаревшие, ветхие. Только царство русское пребыва-
ет в росте, коего мы достигли своим умом.
Завещание написано грядущему Роду моему, дабы послужи-
ло оно им путеводной звездой.
1. Во имя развития державы Русского государства сознатель-
но и постоянно готовить условия возникновения войн.
2. Во время войн по возможности привлекать в Россию из
Европы военачальников, а в мирное время – образовательных
людей
3. Между европейскими странами сеять вражду, разжигать
конфликты, а с началом военных действий вмешаться и принять
одну из воюющих сторон. Особенно следует держаться актив-
ной и определенной политики по отношению к происходящим
волнениям и мятежам в среде немецкого народа. Потому что
они с нами сопредельны – касаются границ нашей державы.
4. В Польше надо создавать беспорядки. Кроме того, воз-
держаться от скупости для подкупа лиц, заслуживающих вни-
мания, и, разлагая силы, нанести ущерб их государственным
делам. Размещать там войска из Московии. Если другие госу-
дарства выступят против этой меры, «успокоить» их, отдав им
часть Польши. По завершению дела отобрать ее и более усилить
Русское царство.
5. Швецию и Норвегию по возможности превратить в опор-
ный край. Ибо когда их правители в наших руках, то посев зерен
вражды между ними и Данией еще более облегчится.
284
Хавас Акбиев
6. Русские аристократы должны постоянно помнить, что
родство с немецкими аристократами, правителями и влиятель-
ными персонами через их дочерей всегда принесет пользу.
7. С английским правительством, будучи в единстве, укре-
плять связи, что даст возможность получить большую пользу в
торговле и в управлении государством. Необходимые материа-
лы для строительства можно брать у них. Эта связь весьма по-
лезна и для вооружения, и для корабельного дела.
8. Граница Российского государства на севере Европы – до
Балтийского моря, а на юге – до Черного моря. Сохранить эти
владения и дальнейшее расширение границ Руси-задача моего
Рода.
9. Для превращения Русского государства в мировую дер-
жаву непреложным условием является перенос его столицы в
Стамбул, являющийся ключом к азиатским и европейским со-
кровищам. Не откладывая и действуя без ошибок, овладеть и
стать хозяином западных земель Стамбула. Несомненно, царь
ставший хозяином Стамбула, станет небесным в мире. Для до-
стижения этой цели надобно постоянно сеять зерна вражды
между Турцией и Персией, создавать конфликтную ситуацию и,
наконец, войну между ними. Решающим оружием и непобеди-
мым войском здесь послужат противоречия между последова-
телями суннитского и шиитского толка в исламе. Для широкого
проникновения России в Азию суннито-шиитскме противоре-
чия – самое лучшее средство.
Устойчивый мир между Турцией и Персией надо испортить
так, чтобы они никогда не смогли достичь взаимопонимания.
Не давать возможность ни Персии, ни Турции налаживать связи
с европейскими странами. Если мусульмане этих стран откроют
для себя истину, это обернется для нас самой тяжелой бедой.
Надо религиозных деятелей держать в руках и через них усили-
вать суннито-шиитские противоречия. Ислам отделить от Азии,
а христианскую религию и культуру распространить физически.
Ко всему сказанному надобно применять и другие спосо-
бы, дабы Персия с каждым днем нищала и теряла способность
285
Избранное
торговать. Короче, держать Персию в постоянной отсталости и
зависимости, чтобы Россия в удобное для себя время могла сра-
зить ее без особых затруднений. Однако до уничтожения Тур-
ции убивать Персию не советую.
Грузия есть центральная жила Кавказа, следовательно, и
Персии. Если могучая рука России перерубит эту жилу, то серд-
це жалкой Персии так истечет живой кровью, и она так обес-
силится, что приход даже тысяч оживших родов не смогут уже
поставить ее на ноги. В этом случае Персия, подобно верблюду,
будет послушна русскому царству, а после гибели Турции у нее
уже навсегда погаснет пламя жизни.
Завершив дело с Турцией, являющейся предметом матери-
альных интересов, появится возможность легко уничтожить
Персию, обезглавить ее. Для этого вы, не теряя времени, поко-
рив Грузию и Кавказию, превратите персидских правителей в
зависимых и послушных. А затем -обратить взор на Индию. Сие
государство является полем для торговли. Ежели посягнуть на
нее, то можно заиметь товаров более чем Англия имеет доходов
от торговли с Индией. Ключ от Индии – столица Турции. Обход
пустынь Киргизии, Хивы и Бухары приблизит вас к цели. Не
теряйте времени, но и берегитесь спешки.
С Австрийским государством внешне надлежит быть в друж-
бе. Но только при этом следует предпринять соответствующие
меры, в результате которых Австрия и Германия должны посто-
янно терять могущество.
Изоляция Турции от Европы должна приносить пользу Ав-
стрии. В этом деле есть два пути: один – занять Австрию делами
на другом месте, второй – прирезать Австрии кусок турецких
владений, позже могущих быть легко отобранными.
10. С греками пребывайте в мирных и дружественных отно-
шениях. Во время войны они вам помогут, ибо греки от Турции
постоянно убыток имеют.
11. После захвата Швеции, Норвегии, Турции, Персии и
Польши установите единый союз с Италией и Францией. Ежели
286
Хавас Акбиев
никто из них не примет нашу дружбу, тогда при благоприятном
случае захватите их земли, государство уничтожьте. После за-
нятия этих земель будете властвовать миром.
12. Если одна из перечисленных стран откажется от войны,
тогда между двумя правительствами (Италия и Франция) надо
будет создавать обстановку раздора. В этом случае одна из них
неминуемо погибнет. Торгуя награбленным у поверженных
стран, установите власть над всей Европой. Постепенно присо-
единяя остальные страны мира, вы станете повелителем мира».
В этом завещании таится порок, он способствует торжеству
зла, удерживает от доброго поступка грядущих престолонаслед-
ников, призывая их к агрессии, предательству, насилию, грабе-
жам. Для воинствующего императора хороши все средства ради
достижения мирового господства. И на любой « горячей точке»
сегодня, где полыхают пожары войны, видится зловещая тень
императора России. Где бы ни пролилась кровь, «…из гроба
тогда император, очнувшись, является вдруг…»
Он в свое время установил формы свободы железного по-
рядка, прорубил «окно в Европу», расширил границы русской
империи от стен Московского Кремля до берегов Балтики. Ре-
форматор-просветитель непокорным боярам бороды стриг, лил
пушки из церковных колоколов, на болотах и топях, на костях
своих подданных Санкт-Петербург воздвиг, по Дону плавучие
качели пускал с повышенными смутьянами, искоренял демо-
кратическое устройство, мало – мальски терпимые формы об-
щественного существования. В назидание потомству прозор-
ливым глаза выжигал, преклонялся перед иноземным образом
жизни, муштровке солдат в париках, рейтузах и башмаках пред-
почтенье отдавал. Заботясь о великодержавности русского го-
сударства, мечтал «пробить ворота» на Балканы и Стамбул. Но
не успел, потому оставил завещание, открыто призывающее к
разжиганию вражды и созданию военных конфликтов между
государствами.
Предсмертные заветы Петра были засекречены, доступны
только наследникам рода его. Но тайное становится явным.
287
Избранное
Снимая сегодня завесу государевой секретности с завеща-
ния – зловещего документа империи, хочу, чтобы читатель по-
нял смысл двуличной политики ельцинистов; чтобы он вник в
продолжающую веками колониальную политику «разделяй и
властвуй»,проводимую правящими кругами за ширмой «миро-
творческой деятельности в горячих точках», чтобы Запад пе-
рестал считать изуверства контрактников внутренним делом
России. К этому взывают десятки тысяч убитых, замученных,
покалеченных мирных жителей Чечни, превращенные в руины
ее села и города!
В России развелось жириновских, которые не прочь сегодня
омыть сапог в Индийском океане. Военщине к тому не привы-
кать. По свидельству «НГ» (№7,97), она воевала после 1945 года
в 20 странах мира: почти 10 лет в Лаосе,13 лет во Вьетнаме,
около 6 лет в Мозамбике. Военная карта пестрит названиями
стран, где армия наводила порядок. Это: Сирия, Ливан, Кувейт,
Сомали, Египет, Кипр, Камбоджа, Афганистан… Чечня в этом
списке остается «внутренним делом России». «…Откровенное
народоубийство, массовое мародерство и политический цинизм
авторов сей бойни – ну кто же все это признает войной, да еще
запишет в скрижали истории?! Только самоубийцы…» («Им-
пульс»№8,97).
Но если суд людей может быть призрачным, суд истории-ве-
чен. Настанет время, и российским «демократам» придется дер-
жать ответ за кровь и слезы моего народа, за рознь и недоверие,
отравляющие взаимоотношение простых, нормальных, разум-
ных людей, за то, что принуждают нас глядеть друг на друга
волком…
Кстати, о волках. В горных аулах, говорят, от них нет спасу
домашней живности. Недавно загрызли корову моей свояче-
ницы у самой околицы. Серые разбойники размножились, об-
наглели. Но мне кажется, это и не волки вовсе, а невры-народ,
который, по утверждению древнегреческого историка Геродота,
раз в году на несколько дней обретает волчий облик. Так вот,
288
Хавас Акбиев
и мы с затуманенным разумом превратились в грызущих друг
друга зверей. Иначе чем объяснить все ненастья и напасти, ко-
торые лавиной обрушились на наш дом?
Пора людям доброй воли вернуться в человеческий облик,
взяться за обустройство отчего дома, отдавая сегодня предпо-
чтение одному труженику, чем дюжине храбрецов и генералов.
Мы не обойдены добротой, силой. Это о нас сказал публи-
цист Н.Исмагилов: «Если придешь к ним с миром, то лучше
тебя гостя для них не будет. Придешь с войной – ответят тем
же».
1996
Апокалипсис,
или Средние века уже начались?
Хочется успокоения, но нет его. Далеко заполночь вдруг раз-
дастся взрыв, и сквозь прерванный сон родится ужасная мысль:
«Неужто опять война? Ведь если снова повторится, негде будет
ни укрыться, ни спрятаться…» Отгремевшую войну кое-кто в
России вовсе не считает таковой. Виктор Черномырдин, перед
погубленными и покалеченными судьбами сотен тысяч людей
может сказать: «Никакой войны не было. Были вопросы». В по-
нятии отдельных чиновников это обыкновенное явление – воо-
руженный конфликт немеждународного характера в Чеченской
Республике. А раз так, не мешает и повторить карательную ак-
цию против бандформирований точечными бомбометаниями,
как об этом замышляет министр ВД РФ А.Куликов.
В правдивости народной мудрости, что злые языки страшнее
пистолета, я убеждался не раз. Но с этим случаем столкнулся
впервые: 7 января перед телеэкраном скончался молодой чело-
век. Услышав в новостях злые высказывания Куликова в адрес
чеченцев, он только успел крикнуть: «Мама!» Испытав все ли-
шения военного лихолетья, его сердце оказалось бессильным
289
Избранное
противостоять новым катаклизмам. И вообще, опаленное вой-
ной, легко ранимое, слабо защищенное от жизненных невзгод
поколение в одночасье уходит в мир иной. В каждом населен-
ном пункте почти ежедневно умирают 2-3 человека в расцвете
сил. Людей не успеват хоронить.
В сумятице дней в душу невольно закрадываются сомнения:
«Не движемся ли мы постепенно к своему концу, ускоряя свои-
ми действиями космические сроки начала светопреставления?»
Если же отбросить пророчества о конце мира: «Как говорить
о нашей эпохе? Как о новом средневековье?». И апокалипси-
ческое начало, и понятие средневековья представляются сегод-
ня аксиомой. Констатация факта говорит в пользу той и другой
стороны.
Наша жизнь, наша «интересная эпоха» развиваются почти
по сценарию итальянского писателя, ученого и профессора Ум-
берто Эко. В своем эссе « Средние века уже начались» он описы-
вает, как в Соединенных Штатах из-за автомобильной пробки и
аварии на железной дороге сменный персонал аэрофлота не по-
падает на работу. По вине переутомленных диспетчеров проис-
ходит столкновение двух авиалайнеров, которые падают на вы-
соковольтную линию – новая авария. В офисах в зимнюю стужу
жгут костры для обогрева, возникают пожары. Но пожарные до
них добраться не могут из-за снежных заносов и чудовищных
скоплений автомобилей. Всюду хаос. Вдоль дорог двигаются
пешие процессии, оставляя за собой на снегу мертвых. «Лишен-
ные каких бы то ни было средств к существованию, – пишет
Эко, – путники пытаются захватить чужое жилье и продукты
питания. Десятки миллионов единиц огнестрельного оружия,
проданные в Америке, начинают стрелять, вооруженные силы
захватывают власть, но и сами становятся жертвами всеобщего
паралича». Дальнейшую картину автор вкратце рисует так: су-
пермаркеты грабят, растет число умирающих, появляется пси-
хоз «распространения заразы», наступает кризис политического
устройства, начинаются крупные миграции, не признается сила
290
Хавас Акбиев
закона... В итоге «…мы окажемся уже полностью в феодальной
системе, союзы между местными властями будут опираться на
компромисс, а не на закон, взаимоотношения отдельных людей
будут основываться на агрессии». Создавая модель средних ве-
ков, писатель дает нам понять то, что происходит в наши дни.
Развал Великой империи (СССР) вверг народы в пучину кри-
зиса и неуверенности. Крушение ее создало благоприятные ус-
ловия для развязывания войны в Чечне, отбрасывая ее к «сред-
невековым условиям жизни». Разрушена вся инфраструктура,
необразованные варвары завладели тем, что смогло уцелеть в
бойне, у них свое видение мира, свои обычаи. На фоне дефи-
цита власти и экономического кризиса возникли различные во-
оруженные формирования, у которых задействованы даже свои
разведслужбы. Тейповая и клановая раздробленность общества
красноречиво символизируется тем фактом, что даже священ-
нослужитель вооружен автоматом, а кто посановнее, имеет и
личную охрану в шикарных лимузинах. Необходимость в поли-
цейском как бы отпала. На своем посту он напоминает о симво-
лическом присутствии власти. Каждому формированию вполне
хватает своих гвардейцев. Бок о бок с ними процветают Робин
Гуды, берущие в полон людей «с той стороны», ища выкуп или
обмен на пару своих веселых друзей – зэков. С равнодушием
взирают на них в бинокли и стереотрубы генералы многоязыких
армейских частей, расквартированных на сопредельных терри-
ториях, жаждущих повоевать, пустить большую кровь.
Средневековое государство разрушило и опустошило города
и села. Многие квартиры, дома, целые микрорайоны непригод-
ны для жизни. Загрязнена атмосфера, горы мусора уродуют и
лишают чистого воздуха окружающую среду. В сельской мест-
ности гибнут леса, остаются заброшенными заминированные
поля, в горах оползни. Стихийные рынки переполнены канце-
рогенными продуктами опасными для здоровья, гнилым китай-
ским ширпотребом, своими и приезжими нищими. Человек на
Земле – существо бесценное. Ни с чем не сравнимы его способ-
291
Избранное
ности, наука, созданная им с помощью природы. Но когда че-
ловек, докатившись до средневекового варварства, занимается
куплей и продажей людей, он теряет свой облик, превращаясь
в Люцифера-шайтана, в зверя хищнической натуры, принося-
щего кровь, мучение, разрушения. И самое страшное, что жен-
щина принимает эту мерзость как смену погоды, как обычное
явление.
Совсем недавний случай. Из особняка за высоким забором
сбежал невольник-очередная жертва купли – продажи. Накану-
не месяца Рамазан ему бросили в подвал ножницы: мол, приве-
ди себя в порядок к началу поста. Воспользовавшись острым
предметом, он ночью сбежал и скрылся в чужом доме. Утром по
следам на снегу жена процветающего людокрада навела сюда
вооруженную банду. Но гостеприимный хозяин оказался не из
робкого десятка, что и спасло пленника.
Разве может быть терпимым такое явление в исламском го-
сударстве, где, образно говоря, на каждого селянина приходится
по несколько хаджей? Правда, вместо прежних паломников, ри-
сковавших в пути быть ограбленными разбойниками и растер-
занными зверями, последних именуют туристами. Не нависает
ли над нами снова атеистический топор в руках воинствующе-
го невежды, и не становимся ли мы в своих кланах как в сред-
невековых кварталах-контрадах, идолополклонниками? Пора
бы уяснить всем нам великую истину: «Если мы делаем доб-
рое – мы благословенны, если плохое – мы прокляты Все-
вышним». Ведь в Коране сказано: «Я не творю людям плохое,
но произошедшие от Адама люди начинают делать зло прежде
всего себе, а потом людям, забыв, что они от Адама-Человека».
Пойдем дорогой, ведущей в Храм, а не в бездну мрачного
Средневековья! На глазах матерей не высохли еще слезы горя,
редкий дом обошла боль утрать. И мы, живые, обязаны облег-
чить эту боль, продолжить жизнь. Вырвавшись живыми из зем-
ного ада, мы тоже совершили Великий подвиг. Не зря сказал
поэт:
292
Хавас Акбиев
И как вровень с подвигом,
самым большим,
Как за великий труд,
Я поставил бы памятники живым –
За то, что они живут.
Конечно, памятник тем живым, которые берегут память пав-
ших, созидают новое, не оставляя места для зла.
Жизнь прекрасна, удивительна и интересна в поколениях!
1997
Кома
1. На крови и слезах народа
Кома – медицинский термин. Это – тяжелое патологическое
состояние, характеризующееся глубоким расстройством созна-
ния с отсутствием или резким ослаблением реакции организма
на внешние раздражения. Когда же мы выйдем из этого состоя-
ния? И выйдем ли вообще? Ведь, как и год, и два, и три… и пять
лет назад, мы не видим никаких перемен к лучшему. Переста-
ли удивляться бедам и ужасным катастрофам, которые с начала
90-х годов сыпятся на нас как из рога изобилия.
Еще до войны с десяток руководящих жуликов, спекулируя
«национальной идеей и религией», разграбили всю экономику
республики, разрушили все государственные структуры. Под-
няла голову тейповщина, давшая мощный заряд грандиозному
бесконтрольному и безнаказанному грабежу. Стало пострели-
вать оружие в руках откровенно лютующих формирований.
И в этой обстановке 8-9 ноября 1991 года по инициативе Рус-
лана Хасбулатова делается попытка ввода войск в Чечню и объ-
явления «ЧП» на территории республики. О чем свидельствуют
стенографический отчет заседания президиума Верховного Со-
вета России от 8 октября 1991 года и бюллетени заседания ВСР
от 10 и 11 ноября того же года.
293
Избранное
Попытка эта была явной ошибкой. В то же время она углу-
билась, переросла в преступление. Заблокировали финансовые
взаиморасчеты России с Чечней. Они «перекрыли кислород»
населению и открыли пути обогащения кучке «новых чечен-
цев». По их алчной прихоти миллиардные суммы российской
задолженности Чечне за нефтепродукты, промышленное обору-
дование, различное сырье стали оседать на счетах различных
коммерческих структур и предприятий дальнего и ближнего за-
рубежья. Мафиозным дельцам глубоко было наплевать на обни-
щание народа. На его крови и слезах создавался образ чеченцев,
как «носителей зла», что, в конце концов, вылилось в геноцид
против всего народа.
Лавина боевой техники с бесчисленными множеством ар-
мейских подразделений ринулась в места, где некогда все ды-
шало обилием, где стремительно неслись горные потоки, тону-
ли в вишневых рощах хутора, было вольно и кормно зверю и
птице. Поднялся ураган, нет, не ураган, а смерч. Всех смело в
пучину: мать, ребенка, отца, брата, сестру, пожилых и молодых,
только что входящих в мир, и, честное слово, я видел, как па-
дая ниц, улыбался с философским смирением повстанец, как с
именем Аллаха на устах шла на последний редут юность. Нас
оглушали ракетно-бомбовые удары, тонны металла обрушивали
на нас «солдаты удачи», мы захлебывались в крови, полуживые,
несчастные, старались уползти куда-нибудь в безопасное место,
но его было так мало, что нас швыряло взад и вперед, словно по
палубе тонущего корабля.
Над нами взошло зло, посеянное злыми людьми. Никогда не
подумал бы, что может подняться такой ураган. Описать его,
значит, описать кошмар. Но он неописуем, и с таким же успехом
можно описывать все случившееся с нами. Мы испытали холод
и голод. Ураганный ветер срывал с нас одежду, бил наотмашь,
валил в окровавленный снег, раздувал огромные костры, на ко-
торых полыхали наши кости…
Порой и не верится, что все это было. Невозможно испытать
на себе этот свинцовый ураган и остаться в живых. Я выжил,
294
Хавас Акбиев
потеряв многих. Это было что-то чудовищное, и ужас заключал-
ся в том, что ураган и в дни урегулирования не прекращался, а
все усиливался.
Великое множество снарядов, гул орудийных и ракетных
установок, рев на сотни децибелл сверхзвуковых штурмовиков
и самых современных боевых вертолетов, слитых воедино, по-
родили сверхъестественный рукотворный смерч-бедствие, кото-
рый всосал в себя лучшие людские жизни, и заметался в том
пространстве, где прежде был воздух, радовались солнцу дети,
а ныне – гарь, смрад, тлен и уныние. Смерч войны, полнейшего
хаоса, анархии, преисподняя обезумевших страстей!
Двадцать месяцев кружился он в танце смерти надо мной,
над тобой, над всеми нами! 600 дней и ночей стонала она от не-
выносимой боли! 600 дней, и ночей топтала ее мразь! Лютовала
мразь, пока не была с позором вышвырнута.
Теперь бы, уже сегодня, всей президентской рати идти в
низы, издавать постановления, подкрепленные финансово, под-
нять доверие людей. Шведский король, к примеру, после войны
ездил на велосипеде, не позволяя себе роскошь среди бедствую-
щего народа. Вместе со всеми «тянула лямку» английская коро-
левская семья, не зажигая камин. И это в послевоенный период
сближало власть с народом.
Хватит, наверное, жить эйфорией от победы. Пора сдать ору-
жие в арсеналы и приниматься за мирный труд. Вокруг столько
разрушенного, столько дел, ждущих наших добрых рук. Мы же
все еще продолжаем разрушать даже то, что случайно уцелело.
В Гудермесе в ночные часы идет самая настоящая война со зда-
ниями. Не так давно ночной город потряс мощный взрыв в па-
рикмахерской, построенной железнодорожниками еще в оные
годы. На нее, как на частную собственность, позарились двое
алчущих. Не поделили. И подложили взрывчатку по принципу:
«Сам не гам и людям не дам!»
В другой случае мощным зарядом продырявили нотариаль-
ную контору на первом этаже многоквартирного здания. В по-
295
Избранное
ловине третьего горожане повыскакивали из домов от взрывно-
го толчка большой силы. Сработала взрывчатка, подложенная
под стену суда, означенного на днях шариатским. Само здание
под самым козырьком получило небольшую трещину, выбило
несколько кирпичей – всего работы на час, два.
А вот квартиросъемщикам придается приложить немало
усилий, средств и материалов, чтобы восстановить выбитые
окна и двери. Зияют вдребезги разбитые окна средней школы
№ 3, детсада, где временно разместился учащийся контингент
сожженной ранее гимназии. Взрывной волной нанесено немало
ущерба городскому хозяйству… Кому-то неугодно наше мирное
сегодня, в ком-то еще бродит черная кровь Герострата.
И все это происходит в Гудермесе, прозванном местными
острословами «Особым районом Ичкерии», при наличии ко-
мендатуры, городской и военной прокуратур, ДГБ, милиции,
шариатского и светского судов, таможни, различных армейских
соединений, стреляющих по поводу и без днем и ночью.
Никто не защищен от вооруженной расправы. На посту в
городе убили и ограбили двух милиционеров. То есть, людей,
умеющих постоять за себя. Что уж говорить о мирных селянах!
Хотя слово «мирный» здесь не очень-то и уместно – оружием
напичканы буквально все. В Курчалое прилюдно торгуют разно-
образным убойным товаром. На выбор – автоматы, пистолеты,
гранатометы, пулеметы, боеприпасы, обилие гранат. По жела-
нию клиента товар могут доставить без особых хлопот на дом.
Болезнь прогрессирует. Находятся нувориши, которые за-
хватывают людей с целью выкупа. При этом не имеет значе-
ния – местный ли он толстосум или заезжий гость. В омерзи-
тельный промысел втянуты журналисты и граждане иностран-
ных представительств.
Месяца три назад некий господин из Герменчука, называю-
щий себя чеченцем, заманил к себе «в гости» из Сургута трех
русских парней на автомашине «Москвич» последней модели.
Его хозяина Саню (Александра) с напарником злоумышленник
296
Хавас Акбиев
высадил в Гудермесе. Затем в Аргуне выкинул в зимнюю стужу
и третьего. Носильные вещи и пожитки парней остались в ма-
шине.
В Гудермесе их приютила добрая семья Балиевых, два с
лишним месяца обхаживала. Помогли найти уже проданную
машину и вернуть ее хозяину.
В беседе со мной Саня недоумевал: «Как же так, я одевал и
обувал его (угонщика), в течение двух лет он жил у меня, кор-
мились с одного стола… Кто мог подумать, что он способен на
такое?» «Выродки, Александр, не перевелись», – ответил я.
2. Чечню за борт. Границу на замок
Отщепенцам, недругам нашим на руку, что о нас идет недо-
брая молва. Кому-то тяжело видеть мчащиеся по нашим рель-
сам поезда, плывущие по нашему небу пассажирские лайнеры,
едущие по нашим дорогам автомобили. Рельсы и шпалы по-
тихоньку и прочно становятся достоянием подворий. Лучшего
строительного материала и желать не приходится. Разбираются
целые железнодорожные полотна, тащут дефицитные очень и
дорогостоящие контактные провода, просто-напросто разбива-
ют семафоры, потому подвижной состав дышит на ладан, уежа-
ют железнодорожники.
Нельзя забывать о том, что разрушенное сегодня, придется
восстанавливать завтра самим же; что и свет, и газ, и магистраль,
и госавтотрасса, и нефтепровод могут оказаться в ближайшем
будущем за пределами Чечни; что окончание строительства об-
ходной ветки Кизляр-Карланюрт лишит республику жизненно
важной роли в транскавказской железнодорожной магистрали.
А она прокладывается ускоренными темпами.
Особенно возросли они после разбойного нападения 14 ян-
варя на станциях Терек и Наурская на скорой поезд «Махачка-
ла – Москва». На строительстве задействовано свыше 500 чело-
век и 200 единиц техники. С опережением графика вводятся в
строй 2 больших моста,2 автопровода,18 стрелочных переводов
297
Избранное
с сооружением более 3 млн. кубометров земляных валов. К лету
по ветке пройдут первые поезда.
Эти цифры я привел, чтобы показать, что люди работают,
у них есть какие-то обязанности перед своим отечеством, они
созидают. А у нас…
А у нас и свет погас. Мало того, что мы выбиты из единой
энергосистемы России, Дагестан по-братски подпитывает нас
по нескольку часов в сутки энергодефицитом, наши нечистые
на руку соотечественники без особого зазрения совести раста-
скивают неохраняемые ЛЭП.
На широкую ногу поставлена торговля дефицитными про-
водами и железобетонными опорами. Гудермес, Шали, Аргун
неделями погружаются по этой причине в темноту. Недавно с
высоковольтных опор был содран электропровод протяжением
4 километра. Один похититель вспыхнул синим пламенем под
высоким напряжением.
И не мудрено, что от нас шарахаются, как от чумы. В обход
Чечни намечено до конца года ввести в строй действующих вы-
соковольтную линию электропередач Буденновск-Кизляр-Ма-
хачкала общей протяженностью 407 километров и напряжени-
ем 330 киловольт.
Нас обходят, объезжают, по окончании авианалетов не ви-
дать и пассажирских лайнеров. Может, где-то трасса их и про-
легает, но только не в небе надо мной. И поезда не бегут мимо
окон. Лишь изредка рабко прогрохочет пустопорожний товар-
няк, которому до смерти наскучил тупик-отшельник. И снова
наступает тишина, нарушаемая разве что автоматными очере-
дями и детскими шалостями с петардами, да новый сосед по-
стучится с просьбой присмотреть за немудреным скарбом в его
отсутствие.
Он еще не перевез из села семью. У него там отчий дом, свой
очаг. Но захотелось пожить в городе. Он якобы служил. Он яко-
бы воевал. А настоящий хозяин мыкается где-то, получив статус
беженца. Вернется он или нет – нового жильца не волнует. Это
298
Хавас Акбиев
его собственность, даже с чужими вещами. Сколько таких вы-
нужденно оставленных или отнятых квартир и домовладений!
И почему никому из таких людишек не придет в голову, что если
не на этом свете, то на том придется держать ответ за злодеяния?
Тяжким грузом ляжет на душу сворованное, отнятое, убиенное!
И в жуткой наступившей тишине вспоминаются угрозы
ставропольских казаков: если хоть одну корову чеченец уведет
из стада, то они станут бомбить чеченские села. Губернатор
края Александр Черногоров занят формированием собствен-
ного совета безопасности, потому что «… быстро растет кри-
миногенная напряженность в районах, близких к Чечне». Идет
регистрация Терского казачьего войска, чтобы закрыть на замок
границу с Чечней.
Во избежание ночей длинных ножей, край покидают чечен-
цы, проживающие здесь десятки лет. Приежают тихо, без жалоб,
глубоко понимая, что переселение народов – кем-то запланиро-
ванная акция. Им, как и всем нам, надо заново обустраиваться, и
не дай бог в этом строительстве грянуть новому взрыву!
А пожар, если мы ошибемся, может вспыхнуть с новой си-
лой. Войска, выведенные из Чечни, отошли от ее условной гра-
ницы всего лишь на 5-6 километров. Если дадут команду, они
вернутся. Тем более, есть кого «усмирять». По данным Центра
оборонной информации и фонда Совета национальной оборо-
ны США, Чечня фигурирует в списках «горячих точек» наряду
с Балканами, Таджикистаном, Афганистаном, Ближним Вос-
током, Северной Ирландией, регионом Центральной Африки,
Корейским полуостровом, Кипром, Шри-Ланкой и районом Ин-
до-Пакистанской границы.
Большое внимание уделяет контролю границ РФ с Кабарди-
но-Балкарией, Ставрополем, Северной Осетией, Ингушетией
и Дагестаном министр внутренних дел России, вице – премьер
А. Куликов. На одном из совещаний в Моздоке он заявил, что
контроль на границе ужесточается за счет усиления постов, пе-
рекрытия полевых дорог и троп мобильными группами, осна-
299
Избранное
щенных средствами связи и приборами ночного видения. По
официальным данным, под бюджет решили выделить на эти
цели 50 млрд. рублей. Высшим руководством предусмотрены
мероприятия и по защите экономических интересов блокадой
Чечни. Поставлено вето на ввоз в Россию из Чечни бензина и
других нефтепродуктов без особой на то лицензии. Сторонни-
ком экономической блокады стал и заместитель секретаря Со-
вета безопасности Леонид Майоров. Он говорит, что вообще не
стоит ни на каких условиях поднимать вопрос о восстановлении
экономики Чечни, о выплате каких-либо контрибуций. «Воева-
ли две стороны. Можно представить, сколько потерял Ставро-
польский край за эти 5 лет, когда все артерии были перерезаны.
Так что мы еще должны посчитать, кто кому должен»,- заявил
он.
В поддержку античеченских настроений высказывается и
его сподвижник, секретарь Совета безопасности Борис Березов-
ский. Он ратует за вооружение казачества против врага в лице
чеченца. Его позицию, выступление на заседании совета каза-
чьих атаманов юга Рамазан Абдулатипов назвал «… грубой про-
вокацией официальных властей, определенных сил в Кремле,
которые ввергли Чечню и всю Россию в войну, а теперь хотят,
чтобы Россия на долгие годы завязла в конфликтах и противо-
речиях».
3. Не даст нам турок избавленья
К блокадам различного рода нам не привыкать. Пережили
финансовую, воздушную, идеологическую… и, самое страш-
ное – войну. И теперь опять хотят ввергнуть нас в пучину бед-
ствия, убедившись, что тупым вводом войск ничего не добить-
ся, экстремисты решили прибегнуть к спецоперациям, именно –
к жестокой (жесткой) экономической блокаде путем отделения
Чечни от российского бюджета, создания реальной границы.
Словом, загнать нас за колючую проволоку, в резервацию, по-
ставив человеческую жизнь в рублевую зависимость. Что-де это
300
Хавас Акбиев
проще и дешевле – обустройство кордона обойдется в пределах
триллиона рублей, тогда как на восстановление разрушенного
хозяйства республики уже истрачено 6 триллионов. Но никто
не хочет,не может или не желает ответить на вопросы: « Где эти
деньги?» «Кто их видел?» «Что на них построено?» Их просто
не было. Весной и летом 1995 года в Грозный действительно
понаехало с разных концов России много строительных бригад.
Началась очистка города от руин, мусора, разбитой военной тех-
ники. Руководители турецких фирм подрядились восстановить
бывшее здание Совета министров, гостиницу «Кавказ» и другие
объекты, общили их пленкой, оградили высокими заборами из
листового железа. Словом, повеяло мирным созидательным тру-
дом. И был он высокооплачиваемым… на бумаге. В этом я убе-
дился в беседе с группой каменщиков. На вопрос кто и сколько
получает, был ответ: «Подрядились на 2,5 – 3 миллиона рублей
(тогда ходили миллионы) в месяц. Но уже пошел третий никто
из нас ни рубля не видели». Вот вам и триллионы! Необходимые
и желанные, по сути разворованные сторонниками криминаль-
но – коммерческой войны, которая финансировалась Россией и
его же оснащалась современнейшим оружием, исключая лишь
ядерное. На фоне драчек, происходящих в стране и передела
собственности, действия эти в мировом масштабе сочли вну-
тренним делом России, и не вызвали они особой тревоги у ми-
ротворцев. А между тем и у Запада, и у США, и у Турции были
в этой бойне свои интересы, свои далеко идущие цели.
Особую привалирующую роль в этой трагедии занимает Ту-
рецкая республика, живущая в постоянных территориальных
ссорах с Грецией, ведущая многолетнюю войну со своим на-
родом – курдами. После развала СССР, ее экспансионистская
политика взяла свой курс на Балканский полуостров и Азер-
байджан.
Постсоветский Азербайджан интересует Нагорный Кара-
бах – ближайший путь в Турцию – можно будет проложить не-
фтепровод и другие транспортные коммуникации. Чеченской
301
Избранное
же войной, распространениям ее на весь Северный Кавказ и в
Закавказье ставилась цель ослабить Россию, изгнать ее из этих
регионов. Тогда нефтепровод, который проходит через Чечню
к черноморскому порту Новороссийск, можно будет повернуть
вспять прямиком на Турцию. А Каспий богат на запасы – при-
мерно 25 млрд тонн нефти по подсчетам специалистов. Этот
нефтяной бассейн соизмерим лишь с резервуаром Персидского
залива.
В своем стремлении Турция опирается на экономическую,
политическую и военную поддержку НАТО во главе с США. Те,
в свою очередь, также преследуют цель контроля над нефтью
и транспортными коммуникациями. И еще. Западом ставится
задача на примере развала СССР расчленить Россию, привести
ее граждан к безработице, обнищанию, вызвать массовые бес-
порядки путем навязывания определенной модели экономики.
Эта цель уже достигнута. Возросший экспорт сырья и импорт
товаров народного потребления деградировали отечественное
машиностроение и высокотехнические производства. Высвобо-
дились тысячи и тысячи рабочих рук, народились изгои обще-
ства, которым, как пролетариату, ничего терять, кроме своих це-
пей. Назревает революционная ситуация, а пока идут митинги,
забастовки, накалена криминальная обстановка.
И в части реализации этого плана экстремисты стремятся
всецело использовать Чечню в своих интересах. Углубив чечен-
ский кризис и распространив его на всю территорию Северного
Кавказа, легче влиять на Москву, выступающую за эскплуата-
цию Каспийского нефтяного бассейна совместно с государства-
ми, прилегающими к морю, а не явочным порядком, как это
делают Азербайджан и Казахстан. Очень проще продолжить по-
литику утверждения в Азербайджане, в районах Центральной
Азии, Поволжья и Крымском полуострове протурецкого влия-
ния, где в большинстве своем население туркоязычное, турец-
кой национальности.
И не хотелось, чтобы мой народ стал козырной картой в ру-
ках тех, кто ведет борьбу за передел мира, которым, чем хуже
302
Хавас Акбиев
нам, тем им лучше. Официальная Турция никогда не поднимала
по-настоящему свой голос в защиту чеченцев, без личной вы-
годы турок и нальцем не пошевельнет. Когда в 1864 году Алек-
сандр II депортировал в Турцию чеченцев, воевавших против
царской армии, их даже не признали по национальному призна-
ку, жестко решив, раз ты в Турции – ты турок! И на преподава-
ние национального языка наложили вето. Запрет этот вписан в
конституцию.
Сегодня она ведет в отношении чеченцев двуличную по-
литику. С одной стороны на поточный конвейер поставлена
атрибутика из Чечни, с другой заявляют: «Чечня – неотделимая
часть России». Попытки открыть здесь посольство и предста-
вительство провалились из-за несогласия руководства России.
Поступи Турция иначе, ее можно попрекнуть Курдистаном, бо-
рющемуся за свою самостоятельность. А там можно перейти
и к экономическим давлениям: прикрыть краны гозораспреде-
лителей, на которых работают турецкие ТЭЦ. Могут прервать
торговые отношения и челночный бизнес, от которых Турция
выигрывает ежегодно свыше 4 -5 млрд долларов.
Так что, турки и росчерка пера не сделают без соответству-
ющей мзды! Не понимать этого, значит, все глубже погружаться
сознательно в омут.
4. Нас мало в битве уцелело
Госкомстат республики подвел демографические итоги. Сра-
зу договоримся, неутешительные.
Итог главный: всего нас к началу 1997 года 860 тысяч че-
ловек. 267 тысяч из них – граждане пенсионного возраста, 380
тысяч – трудоспособное население. Среднемесячный доход на
одного жителя составил 130 тысяч рублей – почти в 3 раза мень-
ше общероссийского показателя.
Горько вчитываться в эти цифры, вспоминая не столь давние
времена, когда мы песней возвестили мир о рождении милли-
онного чеченца. Вместе с нами компактно проживало более 400
303
Избранное
тысяч русских – более 35 % от общего населения. Чеченская и
русская речь перемешалась с говором ингушей, татар, греков,
молдаван… Город Грозный приближался к полумиллионному
жителю. Но война убила его, не пощадила ни женщин, ни де-
тей, а уцелевших раскидала по белу свету. Кто насильно пере-
менил место жительства, кто ударился в бега от нашей общей
трагедии, кто в поисках лучшей доли. Люди оказались вышвы-
рнутыми из родных мест бурей невзгод, военным лихолетьем.
Но на чужбине они нежеланные гости. Рабочих рук – избыток,
практически исчерпаны резервы жилья, средств в местном бюд-
жете для обустройства беженцев практически нет. Так во всех
уголках неуютной России. И отношение к «русскому чечену»
плевое, и смотрят на него, как на врага.
Поэтому всем нам, оставшимся в живых, следует сегодня
стремиться изменить к лучшему экономическую и политиче-
скую ситуацию, оправиться от шока, начать новое строитель-
ство, новую жизнь, поднять рождаемость. Надо заполнить опу-
стевший людской вакуум новыми гражданами Чечни. Кому-то
покажется это не по нутру, как, скажем, социологу из Ставро-
полья Б.Иванникову. В одном из своих выступлений («АиФ» –
СК»№ 4,1997г.) он негодует, что количество чеченцев увеличи-
лось за советский период по отношение к русскому в 4 раза.
Дискутируя с ним, социолог, кандидат филологических наук
Г.Подгорный пишет: «Это верно, что и число возросло, но вер-
но и то, что у женщин – чеченок на 100 родов- 32 аборта, а у
русских женщин на 100 родов – 135 абортов (это на 1.01.1997 г.).
Факт статистический» («АиФ» – СК» № 10,1997 г.). Иванни-
ков негодует о расселении чеченцев в крае, придирается к на-
званиям их фирм. И тут тоже Подгорный в том же номере не со-
глашается с ним: «Чеченец, родившийся в изгнанной из родной
земли семье-депортированной в Каракумские пески, в Ставро-
полье (после реабилитации) организовал свою фирму и назвал
ее в память своего детства – «Каракумы». Скажи, читатель, чем
он тебя обидел? Названием фирмы близким ему словом (а глав-
304
Хавас Акбиев
ное-памятным)? Мне думается – нет!» Таких честных и благо-
родных ученых, как Подгорный, с нами больше, чем иванни-
ковых. И главное видится в том, что нас понимают, уважают,
ценят в нас мужество и честь. А отщепенцев в нашей жизни
всегда хватало. Для них должно быть припасено слово убежде-
ния, слово кремень, слово, выманивающее даже змею из норы.
Сегодня нам надо говорить больше о мире, выйти из разру-
хи. Жить в мире, быть вместе с Россией мы заслужили кровью.
И не просим отпустить нас в Гималаи, не собираемся взлететь и
перебраться на Канарские острова. Просто хотим жить со своей
экономикой, со своим укладом, со своими бедами и страстями.
А малых государств разве мало? Тот же Ватикан, к примеру,
площадь которого составляет 44 гектара. На долю государства
Монако приходится всего лишь 5,61 километра береговой ли-
нии.
1997
Чечня
в «Королевстве кривых зеркал»
Старик-чеченец опустился рядом со мной на скамейку на
перроне железнорожного вокзала. С минуту он осматривал из-
решеченные пулями и снарядами стены и крыши корпусов ло-
комотивного депо, а затем, обращаясь ко мне, сказал: «Я ведь из
этих стен. Сколько раз проходил через деповскую проходную,
что в люди вывела меня. А теперь вот… Должно быть, много
злобы и ненависти накопилось в человеке, если в одночасье
разрушил то, что вчера еще жило, работало, радовало». К раз-
говору присоединилась женщина в годах, которой, как и стари-
ку, хотелось выговориться, поведать о сокровенном. В войну
у нее убило сына. «Жестоко, ох, как жестоко обошлась с нами
судьба!»
Я понимаю эту боль людей, горечь их утрат. Им выпало в
жизни столько, сколько иным хватило бы на две. И у них, и у
305
Избранное
каждого из нас был в Чечне свой Брест, свой Бамут, своя Хатынь
и свой Хайбах… Были сторонники и противники чеченской во-
йны. Но мало было патриотов, подобных Иосифу Кобзону, ко-
торый сказал: «Я видел, что показал Невзоров: «… как они тор-
жествовали, как отрезали носы, уши и делали себе коллекцию.
Это же дикость!.. Мы ведь ничего не сделали, чтобы этой войны
не было».
Чем дальше уходим от войны, в СМИ и по ТВ все больше
и больше нагнетается психоз о возможности повторного наше-
ствия армии в пределы непокорной Чечни, чтобы «отомстить
за поруганную честь». И мало что делается, чтобы война не пе-
рехлестнула, огородить Чечню и чеченский народ от возможной
агрессии. Страшное наследие геноцида – менталитет людей,
участвовавших в конфликтах, их психическое состояние, разгул
преступности – кажется мизером поклонникам «большой кро-
ви». Не помешало бы им вчитаться на страницах «Северного
Кавказа» в слова вдовы погибшего в Чечне старшего лейтенан-
та: «Меня все время мучает вопрос, что я отвечу детям, когда
они повзрослеют и спросят: «Мама, а за что папа погиб?» За
чьи-то денежные интересы, наверное. Знаю твердо одно: после
гибели мужа я сына в армию ни за что не пущу. И никакие слова
о высоком долге не изменят моего решения».
Многие средства массовой информации писали с сожале-
нием, что «Чечня празднует победу в 400 –летней русско-че-
ченской войне». Тот же еженедельник «Северный Кавказ», к
примеру, отметил, что по этому поводу эйфория захлестнула
всех жителей Чечни, и никто не задается вопросами: что за во-
йны, если «угнетатель» – царская Россия, а затем и «империя
зла» – вместо гетто и резерваций развивал здесь промышлен-
ность, транспорт, сельское хозяйство, науку и высшее образова-
ние. Закавыченные «угнетатель», «империя зла» «побежденная
Россия» с умилением возводятся в степень благодетелей за то,
что она, Россия, принимала у себя десятки тысяч беженцев, да-
вая им крышу и пропитание.
306
Хавас Акбиев
Далее аналитическая служба еженедельника в том же 37-м
номере задается вопросом: « Сможет ли победившее государ-
ство выжить в отрыве от российской экономики?» И тут же
прогнозирует: чтобы возвратить мятежную республику, новой
войны не требуется. Для этого достаточно, наряду с обходной
железной магистралью, лишить ее и нефтепровода, а затем
«…закрыть свободное государство плотным пограничным по-
ясом…» Что такое «железный занавес»- говорить не нужно:
российские пограничники имеют прекрасный опыт по охране
«священных рубежей Родины». А о немыслимых трудностях,
ожидающих Чечню и говорить не приходиться. Это и отсут-
ствие электроэнергии и металла, мяса и молока, хлеба, плюс ко
всему разрушенные заводы и фабрики, десятки тысяч уехавших
русскоязычных специалистов, на которых держались эти пред-
приятия, массовая безработица и т.д.
В Москве сегодня проживет около 200 тысяч чеченцев. Это
в основном старожилы, для которых жизнь не разграничена на
«до войны» и « после войны». Они не видели воочию смерть,
кровь, страдания людей. С одним из таких я разговорился в
ожидании поезда «Грозный-Москва». Полковник внутренних
войск, служивший в самых отдаленных уголках Сибири и Даль-
него Востока, он говорил, что не смог сдержать слез при виде
разрушенного города, усталых людей, мечтающих только о еде
и ни о чем другом. «Каким надо быть извергом, чтобы так уни-
зить народ, плюнуть ему в душу, – возмущался он. – И какие
права могут быть у ельцинистов на Чечню после всего этого!
Что они сделали с ней – цветущей , гордой. Знаю – чувства
мои разделяют тысячи московских чеченцев. Они мало знают
об этом геноциде, многие не видели этого разрушенного госу-
дарства, измученных стариков и женщин с тачками, корзинами,
«мешочников» в поношенной одежде, нищих.… Расскажу – не
поверят».
Правда о чеченской войне колола глаза. Ее апологетами вся
вина кровавых разборок валилась на чеченцев. И если для тех,
307
Избранное
кто знал о войне из скупых, а нередко и лживых теленовостей,
она закончилась год назад, в Чечне же она стала миной замед-
ленного действия. Разбитые вагоны и эстакады на заросших
железнодорожных путях, груды развалин в городах и селах,
обугленные стены домов, окна с полиэтиленом вместо стекол,
разбитые памятники и скверы – все это напоминает о ней, кро-
вавой, жестокой, немилосердной.
Для желающих отгородиться от нас «железным занавесом»
хороши все средства. Скажем, в соседнем Дагестане увели
из дома кого-то, и сразу же в этом усматривается «чеченский
след». Сразу же «на замок» автотрассу, ведущую на Герзельский
пост. Тогда машины, едущие в Чечню, ищут окольные пути че-
рез Первомайское на Азаматюрт или же через Тухчар на Ишхой.
Местная ГАИ взвинчивает поборы с пяти до 50 тысяч рублей,
соответственно возрастает плата за проезд. Как хорошо! И слух
пущен, оскверняющий чеченцев, и мощна скалозубов набива-
ется! На проверку оказывается, что похищенный – должник
похитителя за проделанную некогда обоюдную сделку. Или же
разбойные непримиримые группы совершают теракты – опять
виноваты чеченцы. Не чеченцы, а чечены! Это оскорбительное
слово для моего слуха входит в лексикон московской «братвы»
и прессы. Хоть словом – да надо унизить, ужалить!
Мало кто из чиновников не скупится в отношении Чечни на
словесные оскорбления, домыслы, бесовские прогнозы. Гене-
ральный прокурор РФ Юрий Скуратов считает: «Чечня захлеб-
нется от собственной самостоятельности даже в рамках Консти-
туции РФ». Прокурор КБР Руслан Абазов, прежде чем на себя
оборотиться, утверждает, что похищениями людей в республике
в основном занимаются граждане Чечни. Министр внутренних
дел этой же республики Хачим Шогенов до сих пор не может
успокоиться от того, что «войска вывели, а боевиков не разо-
ружили». Борис Ельцин в очередном радиообращении с подачи
своего МВД протрубил на весь мир: « В городе Златоусте Челя-
бинской области была ликвидирована преступная группировка
308
Хавас Акбиев
во главе с депутатом областной Думы. Этот депутат водил друж-
бу с чеченскими террористами. Они лечились в одном из домов
отдыха области. Так сказать, поправляли здоровье и набирались
сил для новых «подвигов»… Что называется – дожили!»
… Есть обида у бойцов Сопротивления и к северокавказ-
ским республикам. Войска на них шли через Кабардино-Балка-
рию и Северную Осетию. С гражданского аэродрома Нальчика
осуществлялись боевые вылеты на Чечню. Здесь, на живых ми-
шенях, использовалось новое оружие, которое отрабатывалось
на высокогорном полигоне КБР. На крови чеченцев отметились
также местные омоновцы и казачьи сотни…
Все это не забыто. Потому очень важно наладить нормаль-
ные добрососедские взаимоотношения в экономике, торговле,
образовании, здравоохранении, совместными усилиями добить-
ся скорейшего восстановления растерзанной республики.
И вечной бой, покой нам только снится
На рассвете 17 сентября 2001 года пришло сообщение о том,
что боевики, прибывшие на грузовиках с большим запасом ору-
жия, окапываются в садах и огородах жителей северо – восточ-
ной части города. На замечания хозяев угрожают расстрелом,
говорят, что выполняют приказ Масхадова, боевая операция
необходима для ускорения переговоров с ним. Многие жители
сожалеют о том, что нет оружия, чтобы схватиться с ними в от-
крытом бою.
Трагедия началась в 6 часов утра. В войсковой части, расквар-
тированной в поликлинике у рынка, последовал один взрыв, за-
тем второй, третий.… Заговорило крупнокалиберное и стрелко-
вое оружие. По двору нашего дома просвистели первые пули.
Дождавшись небольшого затишья, детей и женщин переправ-
ляем в Аул Гудермес -в это святое место, где находим приют и
убежище в дни наших бед. Молодежь отправляем в подвалы. В
зависимости от интенсивности стрельбы, меняю комнаты. Если
309
Избранное
снаряды ложатся гуще с одной стороны, перебегаю на другую.
Самое надежное место в передней, у кладовой. Здесь же и те-
лефон, который звонит беспрерывно. Друзья, родные и близкие
интересуются обстановкой, поддерживают душевным словом.
Получаю информацию о ранении в том же районе 13 бое-
виков и двух убитых. Ичкерийские торговцы пушечным мясом,
охватив от зарубежных террористов крупное вознаграждение,
сулили им легкую победу. Но надежда не оправдалась, и бое-
вики обращаются в бегство садами, бросив боеприпасы и по-
гибших. В кармане одного из них паспорт на имя российского
гражданина (чеченец), живущего в Гудермесе по улице Махач-
калинской (фамилию не называю в интересах следствия).
Но до конца бесславного рейда еще часы и часы. Очаги бой-
ни возникают то там, то здесь. По телефону женский голос:
«Слышала, что боевики перебазировались в общежитие педу-
чилища, правда ли это?»
Отвечаю: «Нет. В окно не видно ни души». Но вскоре убе-
ждаюсь в обратном…
А пока идут обстрелы, приносят свои смертоносные грузы
«вертушки». По другому звонку выскакиваю во двор, чтобы уз-
нать, что делается в соседнем подъезде. Он закрыт. Тороплюсь
обратно. Хлесткий выстрел грянул в спину, прижал к стене.
Снайпер, значит, выследил. Выжидаю момент, по стенке забе-
гаю в свой подъезд. Поднявшись в квартиру, подхожу к окну.
Высоко в небе над общежитием летит вертолет. Когда он по-
равнялся с разрушенными еще в первую войну коробками, по
нему боевики открыли шквальный огонь, по последним же – пу-
леметчики засевшие на крышах домов. Вертолет улетел, а сна-
ряды и трассирующие пули продолжают рваться. Один снаряд
угодил в только что обновленную квартиру, разнесло спальню.
Летят стекла, дом, кажется, ходит ходуном…
Поступают сообщения, что в районе 107-й школы убиты
трое мужчин, есть раненые, погублен скот…
Утром начинается зачистка развалин педучилища. Автомат-
ные очереди перекликаются короткими командами, которые
310
Хавас Акбиев
выполняются безукоризненно. Прощупывается каждая руина.
Есть информация, что бывший сотрудник МВД утром 17 сентя-
бря сообщил по телефону силовым структурам о террористах,
окапывающихся по ул. Шоссейной. Но не приняли должных
мер, и случилось то, что должно было случиться.
Затем начинается зачистка дома. У отсутствующих хозяев
двери вырываются с корнем. Когда подошла очередь квартиры
соседа на третьем этаже, сын просит у командира разрешения
пробраться через балкон в комнату и открыть внутренний замок
(таким способом он уже спас три квартиры). Получив добро,
сохранил и эту.
Во дворе раздается женский плач. Меня просят связаться с
чеченской милицией – забирают ни за что, ни про что детей. Зво-
ню в дежурную часть ГОВД, объясняю ситуацию, хоть и говорю
не с чеченским милиционером. Не получив должной поддержки,
иду сам на сборный пункт, что на горке за трассой Ростов-Баку.
Может, встречу знакомых, попрошу за ребят. Иду сквозь строй
«зачистчиков». Их много, все в основном из Ханкалы. Мест-
ные армейцы и милиционеры, воевавшие с масхадовцами двое
суток, ими недовольны: «Помощь в бою не оказали… пришли
на готово…проливают материнские слезы…» Прошу знакомых
вступиться за ребят, спасти их от ям Ханкалы. Ко мне относятся
с пониманием. Благодаря им, ребят вскоре отпускают.
Иду обратно по изрытой гусеницами улице. Всюду множе-
ство гильз от патронов. Почему не подбирают? Говорят, они в
цене, как цветмет, а на сплавы из них падка заграница.
Всюду гримасы войны: сгоревшие строения, подбитый БТР,
разрушенное и разграбленное детское отделение поликлиники,
другие отделения.… Вот так и живем. Не ждем тишины. Покой
нам только снится…
* * *
Чудовищные теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне как бы
вдохновили ичкерийские незаконные вооруженные формирова-
ния на активные боевые действия. Пример тому – их нападение
311
Избранное
на Гудермес 17 сентября, теракт в Аргуне, сбитый над Грозным
вертолет с комиссией Генштаба Вооруженных сил России. Но
на этот раз нападавшие не ушли безнаказанно. В Гудермесе 15
боевиков убиты, остальные позорно бежали. В то же время,
в угоду прозападным СМИ, «пресс-секретарь» А.Масхадова
М.Вачагаев, окопавшийся в Грузии, вещал: «Штурмовые бата-
льоны моджахедов ворвались в Гудермес и захватили город…
Над Гудермесом вывешен флаг независимой Ичкерии».
Ложь во имя спасения утопающих! Конечно же, акция бое-
виков провалилась, но в очередной раз его заложниками стали
мирные жители. Имеются среди них убитые, раненые, также
многие лишились домашнего очага. И этого ичкерийским зу-
боскалам оказалось недостаточно. Они на днях опять начали
нагнетать слухи, что боевики опять вернутся и тогда…
Занятия в школах с 24 сентября были сорваны. Утром того
же дня мужской голос по телефону сообщил в гимназию, что
здание заминировано. После недельного перерыва, связанного
с нападением боевиков, пришлось отправить детей домой и вы-
зывать минеров. Такие же звонки раздавались в СШ №№ 2,7. И
все они оказались ложными.
Отморозкам хочется, чтобы наши дети, как и они сами, ока-
зались неучами. Но их грязные потуги лишены всякой перспек-
тивы. Мракобесие агонизирует, а его носители в очередной раз
стали адресатами народных проклятий.
Расстреляны на рассвете
Она говорила отрывисто, плача, не в силах сдержать сле-
зы. Я слушал ее с комком в горле, включив диктофон. Паль-
цы не держали перо, их свела какая-то непонятная судорога
при виде слез на чистом женском лице. Мне была близка и
понятна ее боль…
Мысли невольно уносились в дни, когда на мой народ, на
мою землю совершенно нежданно нагрянула беда, ворвалась
312
Хавас Акбиев
кровью и трауром, когда в одночасье вся жизнь оказалась иска-
леченной. Горе навалилось, в основном, на мирных людей. Вот
и спрашиваешь себя, кто же они, эти люди, пресыщенные зло-
бой? И люди ли они вообще? Скорее – нелюди! И фактом оста-
ется то, что ими: как бы своими нуворишами, с одной стороны,
и наемниками в пиратских косынках- с другой, попраны честь и
свобода простых людей. Они – потенциальные убийцы, насиль-
ники и мародеры, умершвляют людей без разбора, невзирая на
пол и возраст…
Братья Цукаевы долгое время жили в Ногайском районе Да-
гестана. Незадолго до начала военных событий, продав хозпо-
стройки и жилье, переехали в Шелковской район, чтобы быть
ближе к своему народу, начать новую жизнь. Купили овец, ко-
ров, лошадей и устроились на кошаре местного совхоза. Была
задумка подзаработать, купить дом, обзавестись семьями (чет-
веро братьев еще жен не имели). Для всех готовила пищу и за-
нимались обстиркой жена Салмана – Малика, которой война
уготовила мученическую смерть…
Никаких бед не предвещало утро 10 июня 1997 года. Коша-
ра жила обычной жизнью, трое братьев и Малика занимались
хозяйством. Салман с другим братом выехал с отчетом на цен-
тральную усадьбу совхоза. « Они-то и остались в живых,- ска-
зала женщина. Отъезд спас их, когда на кошару нагрянули неу-
становленные лица и расстреляли троих моих братьев и сноху.
По характеру содеянного я смею утверждать, что это были ле-
гионеры – наемники, в представлении которых чеченец, если
даже не вооружен, -бандит. По всей ферме были разбросаны
головы, ноги и внутренности забитых животных. Увезли только
туши, что характерно для налетчиков: есть мясо-остальное ни к
чему, некогда возиться. Я даже не знаю, как их назвать. Банды
живодеров? Мародеры? Грабители? Но ведь и воры имеют свои
законы, а эти – нет».
Жестоко. Бесчеловечно. Убийства ни в чем не повинных лю-
дей требуют реакции властей и мирового сообщества без дав-
313
Избранное
ности срока. Находки изувеченных трупов дают основания по-
лагать, что они стали жертвами внесудебных расправ. Главная
особенность произвольных казней – нарушение прав человека.
В условиях, когда следствие по таким фактам не проявляет на-
стойчивости и не приносит результатов, жестокость остается
безнаказанной…
Малика была матерью двух детей – Саламбека (2,5 лет) и Са-
лавди (1,5года). Ее застрелили на глазах малышей, едва успев-
шую затолкать их под нары. «Малика после ранения в голову
и брюшную полость, видимо, еще некоторое время оставалась
живой, – сказала женщина. Об этом свидельствует многочис-
ленные кровавые следы ее рук на стене расстрелянной комнаты.
Жаль, что никто не подоспел на помощь».
Причина смерти братьев Цукаевых-Султана (32 года), Ризва-
на (24года), Руслана (20лет)- одна и та же – пулевое ранение
в голову. Убивали хлоднокровно, расчетливо одиночными вы-
стрелами. Точно работали бывалые палачи.
Вернувшись на кошару через сутки, Салман ужаснулся уви-
денным. Четыре бездыханных трупа родных людей, малыши
Саламбек и Салавди на окровавленной груди матери, напуган-
ные и полуживые от жажды, вмиг состарили 30-летнего муж-
чину. Он навсегда утратил свою веселость, умение развеять
напряжение доброй шуткой, обнадеживающими словами. С
тех пор он остался без своего угла, в съемной барачной кварти-
ре – свинарник бывает куда приглядней. Сестры попробовали
его женить, дескать, народится еще ребенок. Но нет в его ис-
терзанной душе успокоения. Чего ждать, коли перестала быть в
цене сама человеческая жизнь?
Саламбек и Салавди, лишившись в самом нежном возрас-
те матери, фактически остались и без отца. Сегодняшние дни
их тяжелы еще и психологически – ежедневно перед глазами то
утро 10 июня 97-го.
1997
Любое дело, что свершилось тут,
Постыдным оно было или славным,
Бог неизбежно призовет на Суд,
Все тайное однажды станет явным!
(Из Екклезиаста)
ИСПОВЕДЬ В МИНОРЕ
316
Хавас Акбиев
Когда начнешь вспоминать…
(Из дневника, март 1999г.)
Поссорить с Альбионом…
В ноябре 1994 года страницы газет и журналов многих стран
обошел снимок с тремя отрубленными головами. Крупным пла-
ном были показаны и по всевозможным телеканалам. Чья голо-
вы? По какой причине произошло зверское убийство? Они, по
свидетельству прессы, принадлежали политическому противни-
ку Дудаева – двоюродному брату Руслана Лабазанова, его дру-
гу – казаху Булату,и одному из боевиков. Свершилась же крова-
вая месть над лабазановцами за похищение парня из богатого
рода, за освобождение которого был затребован крупный выкуп.
Это злодеяние вспомнилось (а чем больше помнишь, тем
больнее), когда спустя четыре года многострадальную чечен-
скую землю облетела более страшная весть. В начале декабря
1998 года были обезглавлены трое граждан Великобритании и
гражданин Новой Зеландии.
Кому понадобилась эта смерть? Если вышеупомянутая исто-
рия была связана с кровной местью, то чем объяснить насилие
над четырьмя мирными иностранцами, приехавшими в истер-
занную войной Чечню наладить независимую спутниковую
связь?! И почему гильотинировали именно англичан? Чтоб до-
садить нашим праведникам, верившим, что мир и процветание
в Чечне будет прирастать Англией? Может, через инвесторов,
нефтяных магнатов или иным путем, но они связывали наше
будущее, наш «золотой век» именно с этой великой державой. А
предсказания шейхов сбываются и во времени, и в пространстве
с завидной точностью.
Демонстрируя по ТВ отрезанные головы, возможно, пресле-
довали цель поссорить Чечню не только со старой Англией, но
и со всем цивилизованным миром – посмотрите, мол, с кем име-
ем дело. Запятнать, таким образом, волю, непокорность, сводо-
любие, назвать чеченца матерым волком-оборотнем, насильни-
317
Избранное
ком, убийцей, людокрадом… Развязать языки Черномырдиным,
утверждающим, что в Чечне «никакой войны не было. Были во-
просы». И Березовскому даны карты в руки, который на вопрос
«Аргументов и фактов»: «Мы проиграли эту войну вчистую?» –
ответил: «Не войну, а свое понимание политической стратегии
России. Та, что опробовалась в Чечне, оказалось бесперспек-
тивной».
«Та, что опробовалась», дорого обошлась чеченцам и рус-
ским, на алтарь «…политической стратегии России» были по-
ложены тысячи и тысячи человеческих жизней… Палачам не
по нутру свободный расцвет нации, помощь ей со стороны ин-
весторов. Они используют все недозволенные средства, чтобы
мир испытал лишний раз страх перед Чечней и чеченцами. Сви-
детельство тому – убийство иностранцев, приехавших в Чечню
установить сеть дружеских и деловых контактов.
Плач руин
Сказать сегодня, что Чечня вплыла в полосу густого серого
безнадежного мрака – оскорбить лучшую населяющую ее часть
и оскорбиться самому. Но, видя сожженные мосты, обугленные
коробки зданий, впадаешь в какую-то безысходность, от чего
становится еще больнее. И невольно задумываешься над изло-
манностью чеченской судьбы: каждые пять десятков лет новый
этап, новая система. Построенное вчера нынче уничтожено. И
всякий раз приходится начинать с нуля, с первой борозды. Но
на сей раз мы возрождаться не торопимся, продолжаем унич-
тожать ценности, потеряв способность к пониманию того, что
творимое нами – варварство.
В города нахлынуло сельское население, увлеченное мира-
жами лучшей жизни, соблазном получить престижную работу и
продвинуться в перспективе по социальной лестнице. Большин-
ство из них-люди с низкой экологической культурой, чуждые го-
родским традициям, засоряют канализации, дворы, подъезды и
318
Хавас Акбиев
улицы бытовым мусором. Мигранты закупают по баснословно
низким ценам квартиры и усадьбы. Зажиточные сельчане-ми-
гранты предпочитают, правда, держаться родной калитки.
Людей этих, снявшихся со своих мест в надежде на лучшую
долю, постигает разочарование. Их запросы на хорошую работу
и высокую зарплату не находят своего удовлетворения. Разоча-
рованные во всем, они идут на любые крайности, чтобы набить
карман.
В доходные промыслы превращены сегодня разбор обстре-
лянных домов на кирпичи и железобетонные перекрытия, кража
цветных металлов, проводов электропередач, телефонных кабе-
лей, крышек дорожных люков и теплотрасс. Каждая украденная
вещь имеет свою цену: крышка люка, например, 85 рублей, же-
лезобетонная плита – 360 рублей и т.д. Более ощутимые плоды
дают нефтяные провинции, железнодорожные и трамвайные
линии, обращенные в авантюристический Клондайк. Цветной
металл и рельсы, минуя посты, вывозят в Дагестан и Ингуше-
тию, нефтяные маршруты пролегли еще дальше. Толстосумы,
подверженные законоослушанию, ищут и находят рынки сбы-
та, несказанно обогащаясь. Они давно обратили свои взоры на
обстрелянные здания, разбирая их на кирпичи и бетонные пере-
крытия. Из старого кирпича возводятся особняки. Он крепкий,
прочно слежавшийся. Бой такого кирпича при транспортировке
к кладке сводится к нулю. Не щадятся даже дома, подлежащие
восстановлению, обнесенные некогда высокими оградами из
листового железа, облепленные удуговскими надписями « Ис-
ламский порядок» из несмываемой краски. Железо и опоры
растащили, потихоньку исчезают фасады дореволюционной ар-
хитектуры.
Незавидная участь постигли: учебный корпус, общежитие,
спорткомплекс, пищеблок, столярный цех и складские поме-
щения Гудермесского педучилища. Снаряды мало коснулись
их, кроме аварийного еще до войны учебного корпуса. Но под
общий шумок разграбили и порушили все. В холода пожгли
столы, стулья, окна и двери, дислоцировавшая здесь военная
319
Избранное
комендатура и другие военные службы, длительное время нахо-
дившиеся на постое.
С уходом их пришли с ломами и топорами другие варвары.
Уничтожили все зеленые насаждения (кроны деревьев настила-
лись у оснований зданий, чтобы сбрасываемые со стен пятиэта-
жек кирпичи имели «мягкую посадку»,не разбивались).Разод-
рали до основания и утащили все, что можно, оставив после
себя умирающие как в фильме ужасов руины. Они плачут и чу-
дится, что развалины эти держатся одной только волей к жизни,
длящей их агонию.
Такая же участь постигла и многих домов, находящихся в
ведении Грозненского отделения железной дороги. Обращения
граждан в домовладения и властные органы отметались словно
речь шла не о разрушениях и махинациях, а о шикарной теа-
тральной постановке. Здания разбирались быстро,решительно,с
ураганной силой, набивая карманы «ломовиков» и власть пре-
держащих. Разрушительный таран действует и сегодня, днем и
ночью, обрекая на смерть то, что созидалось человеком годами.
Не стало жемчужины зодчества 20-х годов прошлого сто-
летия клуба железнодорожников. В начале ею захватили само-
званые эмиры с их гвардейцами (ваххабиты),которые в период
своего засилья пожгли ценнейшие издания технической и худо-
жественной литературы, музыкальные инструменты и кар-
тинную галерею, разломали скамейки и бордюры, уничтожили
клумбы и газоны, превратили территорию культурного очага в
своеобразную крепость…
Тени исчезают на… рассвете
В Гудермесе давно зрело это зло, посеянное движением,
использующим ислам в достижении своих политических и ко-
рыстных целей, прираставшее с каждым днем смертью, разру-
хой, местью и отчаянием. За войну город дважды бомбили. Даже
320
Хавас Акбиев
в дни «урегулирования» не прекращались обстрелы мирного
населения. В то же время правительство республики информи-
ровало Кремль о том, что все спокойно, в течение восьми дней
на территории не прозвучал ни один выстрел. Обидно было слу-
шать эту клевету по ОРТ, когда над головой с воем проносились
истребители и падали снаряды. Недоумение вызвало и сообще-
ние о том, что гудермесцы активно проголосовали на выборах
за новое правительство, когда с 14 по 25 декабря 1995 года здесь
шла настоящая война, людям было не до урн. Они прятались по
щелям подвалов от выстрелов гранатометов,пулеметов,обстре-
лов из установок «Град» и снайперского глаза. За эти дни смерть
настигла более 460 безоружных гудермесцев… Но и «наступив-
ший мир» не принес живым облегчения. Печальный этот спи-
сок пополнялся по вине ваххабитов.
Гонимые отовсюду приверженцами традиционного ислама,
они превратили город в отстойник. «Закамуфлированные»,с
безобразными бородами и подвернутыми штанинами, они из-
брали своим «постоянным местом жительства»детские садики,
квартиры, самовольно захватили клуб и окопались здесь. Под
видом наведения «исламского порядка» эти гвардейцы творили
насилие. Народ терпел, но чаша гнева переполнилась. И снова
заговорило стрелковое и крупнокалиберное орудие. Целые сут-
ки гудермесцы находились под усиленным огнем, не имея воз-
можности хоронить убитых, оказать помощь раненым…
Первый удар приняли на себя ребята из 52-го штурмового
полка. Вечером 14 июля 1998 года задержали на посту машины
с нефтепродуктами. Сопровождавшая их вооруженная группа
неожиданно открыла огонь, ранив А.Абурахманова. Завязался
бой. Начальник штаба полка майор Магомед Гусейханов рас-
сказывает: «Сигнал к нам о вооруженном нападении на пост
поступил в 17 часов 20 минут. Сразу же в район кирпичного
завода, откуда доносились автоматные очереди, направили мо-
бильную группу под командованием подполковника Сейд-Ах-
меда Исмаилова. Она заняла круговую оборону. Но силы с воо-
321
Избранное
руженным формированием были неравны. Пришлось направить
в район боевых действий новый отряд штурмовиков…»
Жители города эту ночь провели без сна в поисках безопас-
ных мест от взрывов мин и гранат. Люди в эпицентре боевых
действий ночевали в затопленных водой подвалах многоэта-
жек.Еще труднее пришлось больным и медперсоналу первой
горбольницы,которых ваххабиты взяли в заложники. Больных
охватила паника. Позабыв о своих недугах, они выскакивали в
окна и двери, чтобы бежать или ползти в тень, мрак, подальше
от этого ада. От взрывов лопались барабанные перепонки, дро-
жали стены лечебного учреждения.Огонь,дым и гарь застлали
глаза. В ночной темноте ярким пламенем вспыхнул вагон-кафе
у входа в больницу, мигом снесло крыши с нескольких зданий.
На рассвете многих жителей пятиэтажек и железнодорож-
ного общежития ваххабиты выгнали на улицы, заняв там обо-
рону. Захватили двухэтажное здание службы нацбезопасности,
горпищекомбинат, окопались в поселке мелиораторов, во дворе
ГАИ, заняли трудноступные места в юго-западной и восточной
части города. На крышах домов засели снайперы. Каждый дом,
каждая улица центра города стали их мишенью. Прямо на улице
убывают Хамзата,сына Анды, тяжело ранило врача, его детей
и рабочего. Двух юношей, рискуя жизнью, спасает от ваххаби-
тов русская женщина Нина Лукашик,пряча их в своей квартире.
Другой русский дает приют беглой семье из «горячей точки»….
Штурмовикам полка Ямадаева все труднее и труднее выби-
вать из укрытий, превосходящего силой и количеством против-
ника (называется от 600 до 1000 человек). Но помощь приходит
вовремя. Наурский батальон, шалинский полк, гвардейцы Сал-
мана Абуева военизированная охрана Мусы Чараева вместе с
52-м освобождают дом за домом, огнем выметают ваххабитов
со дворов, из больницы…
Крепким «орешком» оказывается здание СНБ.Засевшие
здесь семеро ваххабитов не принимают никаких условий сдачи,
объявив себя «воинами газавата». Перехватывается радиограм-
ма некоего эмира шариатской гвардии Абдель-Насера, повеле-
322
Хавас Акбиев
вающая «воинам газавата» сражаться до конца, если же отхо-
дить, то только забрасывая гяуров гранатами. Тогда инициативу
берут на себя командир ударной роты Ильяс Дукуев,комбаты
Арби Мадагов и Усман Салангириев.После нескольких зал-
пов по зданию гранатометами раненый и истекающий кровью
Ильяс врывается на первый этаж. Но повязанные газаватом не
складывают оружие. Храброе безумство (газават-борьба против
неверных, а не брата) обходится им тремя трупами и четырьмя
ранеными. Погибает в этом бою и штурмовик 52-го полка Рам-
зан Адамов…
15 июля в 2.45 приходит из Грозного приказ о прекраще-
нии огня. «Наши сразу подчинились ему, – говорит Гусейха-
нов. – Противная сторона прекратила братоубийственный огонь
только в шестом часу».И то, когда начали подходить к городу
ополченцы со всех сторон с переполненным гневом сердцами
против ваххабитов, разрушающих веру во Всевышнего. В борь-
бу против них вступили даже женщины. С крыши пятиэтажного
дома они вытащили трех снайперов и обратили в бегство…Ба-
саев дал всем ваххабитам коридор на Урус-Мартан.16 июля на
рассвете тени…исчезли.
В то же утро я посетил здание СНБ.Кровь человеческая по-
всюду. Она подлепляет подошвы ботинок. В нишах, в которых
складывали трупы, растеклись целые лужи. На плите ограды –
следы кровавых рук, окровавленных частей человеческого тела.
В луже крови нахожу страницы детектива. Название книжки
прочесть невозможно- оно искромсано.
Рабы обстоятельств
И от наших душ остались одни обломки. Утратив способ-
ность воодушевлять сердца, многие из нас ударились в то-
тальную бездеятельность. И в этой обстановке постоянного
стремления ничегонеделания человек превращается в раба об-
стоятельств. Он как бы становится слугой неотвратимого рока,
323
Избранное
смиренно принимающий указания и импульсы из окружающе-
го мира. Воспротивиться року-значит совершить величайший
грех,святотатство.Рок –табу, всемогущая сверхъестественная
сила.
Не потому ли так мало увидишь сегодня людей на полях и
заводах, на строительных лесах, на ремонте высоковольтных
линий, лишь искореженные опоры которых только и напоми-
нают о былом размахе технической цивилизации. Зато похоро-
ны собирают сотни и сотни людей, среди которых множество
не знавших умершего. О том, что свадьбы «новых» чеченцев
поют и пляшут тысячи весельчаков, сорящих деньги направо и
налево, я уже не говорю. Забывается традиция, когда в таких
мероприятиях, как и во всем мире, должны участвовать самый
минимум ближайших родственников.
…Несанкционированные митинги против власти-эдакий
бунт общества, находящегося на низкой ступени развития-так-
же напрочь отметают борьбу с невежеством, неустанный труд
в поте лица, активную производительную деятельность. Сюда
также люди валят толпами. Возможность ничегонеделания, воз-
никающие тут же стихийные базарчики с заморским ширпотре-
бом-отвлекают от дел даже женщин.
Хлопотливый муравейник, где сонмы безымянных существ,
снуя туда-сюда, пытаются создать общественно мнение. Это
очередной вояж человека-компромисса. У него есть оружие, но
нет выхода. И вот он скликает свой клан, команду свояков. Видя
их, невольно задаешься вопросом: «Есть ли у них личные пла-
ны, оправдано ли их «я есмь», «я буду»? Нет. Поведение их вы-
дает ничтожность всего того, что в корне утратило значение,о-
боснованность,смысл.Каждый твердит свое: кто возбужденно
и яростно, кто тихо, самонадеянно. И получается не дискуссия
о политике, а винегрет категорических суждений. Вот на чем
свет стоит поносит кого-то малохольный.От его матерных слов
со «стеснительным» смешком шарахаются в сторону девицы.
Старичок вот, сидя на корточках, вполголоса разговаривает сам
324
Хавас Акбиев
с собой, погруженный в свое внутреннее «я». А другой громко
ссорится со своей раздвоенной личностью, но вдруг перевопло-
щается в руководителя сходки множества строптивцев, которых
с пеной у рта пытается утихомирить. Но его невероятные затра-
ты пыла и красноречия тонут в гвалте и шуме. И не услыхать
визгливого голоса среди проклятий, оскорблений и брани. И в
конце концов хаотичное сборище этих пылких темпераментов
распадается на раздраженных, разгоряченных и злых индиви-
дов. И когда наступает период относительного успокоения, они
расходятся; митинг уменьшается час от часу, точно орех, усыха-
ющий в скорлупе.
Ничего не добившись, группа заговорщиков организует свой
штаб на телевидении, откуда стремится господствовать над ду-
шами магией света и звука, изображения и движения. Человек
оказывается под большим телегнетом.И это вселяет уверен-
ность в тех, в чьих руках телевидение, что они, и только они,
управляют страной. Зло торжествует. Не поспеши добро в лице
законной власти, оно воплощается в наглое высокомерие и на-
силие, подлость и страсть к унижению и к уничтожению.
По разные стороны баррикад
Деление общество на кланы и тейпы-общая деградация жиз-
ни, сталкивание народа на низкий уровень существования. Эти
планы вынашивали еще в 40-е годы германские нацисты. До-
статочно обратиться к Меморандуму от 27/7 – 1942 г. Доклад-
ная записка «О преобразовании Кавказа», «Вопрос о кавказских
воинских частях», «Краткий отчет о работе организационного
штаба «К» и т.д. составляют содержание так называемой «Кав-
казской папки» Розенберга. Она наглядно раскрывает заговор
нацистов против наших народов. Согласно этим документам,
Дагестан, Чечено-Ингушетия, Северная Осетия, Караногайская
область распадутся на ряд зондеркомиссариатов. Данное деле-
ние не может рассматриваться как исчерпывающее и точное.
325
Избранное
«Надо полагать, что после занятия всего Кавказа отдельные на-
ции или племена выдвинут те или иные требования, которые в
интересах империи необходимо будет удовлетворять. Так, воз-
можно деление Чечено-Ингушетии «на Чечению и Ингушетию»
(«Нюрнбергский процесс, т.2,изд-во «Юридическая литерату-
ра», М-1966г.). Это деление двух братских народов состоялось
с помощью своих нацистов, ельцинистов-сионистов. И раздор
теперь внутри одной нации тоже на руку им же – Березовским,
Ходорковским, Удуговым, Басаевым, Хаттабам…
После первой войны началась идеологическая обработка.
Нахлынула бесплатная, прекрасная в полиграфическом испол-
нении литература ваххабитского толка с Востока. Иностранные
эмиссары с безобразными космами и бородами, с подверну-
тыми штанинами и, как юбка, длинными рубахами навыпуск,
принялись оскорблять вековую религию чеченцев, что-де она
не является истинной, что почитание устазов и исполнение зик-
ров – святотаство.
Экстремисты, говоря,что только они избранники Аллаха, бо-
рющиеся за чистоту ислама, на самом деле выступают за воз-
врат к средневековым нормам существования. По их толкова-
нию Корана, можно похищать людей и торговать ими, убивать
иноверцев и осквернять их могилы. Призывают не признавать
авторитета государства, власти и закона, если в чем-либо расхо-
дятся с ними.
Решив взять Чечню не мытьем так катаньем, нам стали навя-
зывать чуждую веру, чуждые обычаи, поганя мужество, честь и
человечность мудрецов.Имеено арабские экстремисты с чечен-
скими прихлебателями, обрабатывающими их деньги, постара-
лись сразу же после войны ввести на территории Чечни шари-
атские суды во главе с неподготовленными, малограмотными
и социально-аморальными личностями. Первые суды никак не
могли стать эталоном законности и справедливости, оправдать
возложенную на себя обязанность вершить судьбу человека. И
в конце концов, вольно или невольно способствуя уголовному
беспределу, стали на путь беззакония. Когда в республике от-
326
Хавас Акбиев
казались от таких судей, они в отместку выпустили из тюрьмы
особо опасных уголовников-рецидивистов.
И по сей день агрессивные и вооруженные группы терро-
ризируют население. Отщепенцы, ставшие изгоями среди сво-
его народа, днем прикидываются миротворцами вежливыми и
благородными слугами Аллаха, а по ночам принимают образ
оборотней, совершая разбои и похищая людей. И что обидно,
хищения эти не вызывают ни у кого шокового состояния, вос-
принимаются как нечто привычное и обывателями, и силовыми
структурами, объясняющие подобные факты как результат оче-
редных разборок. Но за этими «разборками» стоят богатые рос-
сийские воротилы. Один из них – исполнительный секретарь
СНГ Борис Березовский, чей капитал эксперты американского
журнала «Форбс» оценили в один миллиард долларов с неболь-
шим. Вот он-то и потворствует людокрадам, выкупая у них оче-
редного чиновника или рядового гражданина за баснословные
суммы. Если бывший в правительстве Черномырдина первым
вице-премьером А.Чубайс финансировал убийство тысяч лю-
дей в Чечне, то Березовский не жалеет денег для работорговцев,
действует по принципу сионистов: «Вы там наведите беспре-
дел, крадите людей, а я приеду и выкуплю».
По свидетельству «АиФ – Северный Кавказ» (№51,декабрь
1998г) за освобождение представителя Президента России в
Чечне Валентина Власова им заплачено «два мешка денег»,
т. е. два миллиона американских долларов. На счету «ухаря-куп-
ца» несколько десятков солдат и офицеров, за свободу каждого
который заплатил по десять тысяч долларов. Щедро платя за за-
ложников, Березовский способствует процветанию такого биз-
неса в послевоенной Чечне.
Для пущей убедительности сошлемся на заметку «Есть ку-
пец, будет товар» («Северный Кавказ» №43,ноябрь 1998г.), в ко-
торой подчеркнуто: «…Березовский в обход чеченского прави-
тельства приезжает с чемоданами денег и кучей компьютеров…
Компьютерами от Березовского особняк одного чиновника ос-
нощен лучше иных спецслужб России». Комментарии излишни.
327
Избранное
И что самое удивительное, похищают их в отдаленных ме-
стах. Освобождают же на территории Чечни без ведома и вме-
шательства спецслужб.
К примеру, по сообщению ОРТ, в октябре 1998 года Березов-
ским были вызволены из плена 23 военнослужащих российской
армии, а 12 ноября еще 10. Среди них В. Юринский, В. Афа-
насьев, М.Степанов, И. Алеев, С. Свинолупов, А.Иванов были
захвачены в Дагестане. Из Ставропольского края и Северной
Осетии оказались Ш. Кутлиахметов, Е. Накольский и А.Медков.
Наряду с Березовским, часто выступают инициаторами пе-
реговоров с бандитами губернатор Красноярского края Алек-
сандр Лебедь и замминистра МВД РФ Владимир Рушайло. На
проверку террористами оказываются гастролеры арабской на-
циональности, похитителями далеко- не чеченцы. Какая только
не делалась попытка свалить вину на чеченцев за похищение
14-летнего В.Муратханова из села Эдиссия Курского райо-
на Ставропольского края и убийство милиционера. Жителя-
ми блокировались автотрассы, писались писания в Москву со
слезными просьбами отгородиться от Чечни, как от чумы. Про-
курор края Алексей Селюков сделал сенсационное заявление:
« Настало время провести инженерное обустройство админи-
стративной границы Ставрополья с Чечней, установить самый
жесткий контроль за ее пресечением людьми и транспортными
средствами «на всем ее 14-километром участке» ( «Северный
Кавказ»№50,декабрь 1998г.). Совершили же все это совсем не
чеченцы. Милиционера похитили и убили пятеро русских и но-
гайцы-уроженцы Ставрополья. Был, правда, среди них один из
Шелковского района, но тоже русский.
В 1998 году в 38 номере «Аргументов и фактов» писатель
Эдуард Тополь обратился с открытым письмом к другим ев-
рейским олигархам, в чьих руках оказалась вся финансовая
власть России. Писатель-еврей призывает Бориса Андреевича,
оказавшегося при распаде СССР и развала советского режима
ближе всех к пирогу, употребить деньги на благо людей, предо-
стерегает его от погромов, подобных тем гитлеровским. Ведь,
328
Хавас Акбиев
когда все немецкие деньги оказались в руках еврейских банки-
ров, думавших лишь о приумножении своих богатств, у власти
в Германии появился Гитлер, и кончилось это Холокостом. На
тучной ниве российской беды выходят новые русские чернору-
башечники и фашисты. И это чревато последствиями для тех,
кто потакает мародерству чиновников и бандитов. Писатель
подчеркивает: «Всевышний не станет спрашивать, что плохого
или хорошего мы совершили на Земле. Он задаст нам только
один вопрос, Он скажет: « Я дал тебе такой-то талант, а на что
ты его употребил? Ты употребил его на приобретение к циви-
лизации народа, к которому я тебе послал, к его процветанию и
гуманности или ты воспользовался моим даром для того, чтобы
набить свой сейф миллиардом долларов?..»
За этими долларами, за счетами в швейцарских банках – горе,
беды, кровь и слезы людей, которые для Березовского ничего
не значат. Когда А.Лебедь замирялся с Чечней, к нему прибегал
Березовский и взывал: « Что же вы делаете?! Какой бизнес раз-
валиваете?! Ну, убивают там немножко, ну стреляют! Ну, ведь
всегда же убивали!» («Аргументы и факты»№6,1999г.). В этом
же номере с появлением его в кремле А.Коржаков говорит так:
«Жалкая сутулая личность вечерами караулила у кабинета Илю-
шина. Вид – просящий, заискивающий».
Почувствовав вкус власти, овладев ею, эта «жалкая лич-
ность» построила свою жизнь на злобе, желчности, злословии,
кознях и жульничествах.
Вера нас хранила и спасала
Наш народ вышел из война расстроенный и изнуренный.
Много фронтовиков и беженцев умерло в первый послевоенный
год. Голодные и холодные, с подвальной дистрофией, они ока-
зались бессильными бороться с психологическими страдания-
ми. Дни идут, а сознательность того, что ты-ничто, еще больше
329
Избранное
оскорбляет. И это тихо умертвляет людей без громких сканда-
лов и репрессий.
Сегодняшняя дикая разобщенность, плохие условия быта и
жизни, недочеты в образовании, ухудшение здравоохранения
деградируют личность. Доминирует человек с ружьем, подвер-
женный мракобесии (в нашем случае арабесии), взявший за
основу пагубный для нации принцип: «Нельзя допустить воз-
рождения Чечни, лучше мы ее разворуем». Хватает и тех, кто,
приняв обличие священнослужителей, нападают на ученых му-
жей, и тех кто, самоуглубившись в ожидание конца света, уда-
рился в полную самоизоляцию от дел земных. А ведь не так
завещал жить Пророк (мир ему).Он возвестил: «Занимайтесь
земными делами так, как будто бы бессмертны, и старайтесь
ради потусторонней жизни так, будто бы умрете завтра».
Проводимые сегодня реформы выглядят в такой обстановке
пустым блефом, который нужен, чтобы скрыть истинные цели
общественно-политических движений, властных структур,
множества людей, снарядившихся в тогу религиозных руково-
дителей, – разграбить Чечню, нажиться любой ценой, даже за
счет вконец обнищавшего народа.
Мы испокон веков жили и живем по канонам шариата. Из-
за неотступной приверженности к вере в Аллаха наших дедов
и отцов гнали на верную смерть к мерзлым болотам Дальнего
Востока, в район Беломорканала, в Якутскую тайгу и тундру
Крайнего Севера, к барегам Печоры, Игарки и Амура. В годы
разлуки с Родиной их косили голод, холод и цинга, пули и при-
клады сталинских садистов. Но и в лихолетье никто не отрек-
ся от своей религии. Вера в Аллаха привела народ к победе в
последней войне. Отвоеванная в неравной схватке свобода не
должна стать свободой от чести, от совести, от сострадания, к
чему стремятся люди, напялившие на себя одеяния талибов и
бедуинов, клевещущие на традиционный ислам за щедрые воз-
награждения, получаемые из-за рубежа. Даже иной руководи-
тель не прочь «блеснуть» сегодня одеянием дервишей. Попрана
культура одежды и поведения. Такое впечатление, что вокруг
330
Хавас Акбиев
одни ишаны, халифы, евнухи, эмиры, кадии и еще какие-то
чужеродные нам элементы из мрачного средневековья! Не по-
вернул ли наш караван назад?! А надо бы помнить блестящую
истину: « Если караван поворачивается обратно, первым стано-
вится хромой верблюд».
Не лучше ли было на опыте цивилизованного мира объеди-
нить с фундаментальными ценностями Корана и сунны совре-
менные демократические нормы и принципы рыночной эконо-
мики, стать тем самым динамично развивающимся обществом,
сохранив и упрочив свои духовные корни?
На пути к нормальной жизни общества, как не уставал по-
вторять патриарх нашей литературы Абузар Айдамиров, стоят
четыре столпа – знание, здоровье, культура, экономика. Вот на
них и надо нам держать равнение в своем развитии. Иначе рас-
четливость людей, диктующих нам, как жить, может перейти
в цинизм и жестокость, что для души губительно. Нам нужно
не слепое поклонение иноземцам, а жизни. Все должно иметь
разумное объяснение на основе национального детерминизма.
Ведь мы – чеченцы, «заведомо обречены быть чеченцами». И не
станем никем другими ни по-своему хотению, ни по желанию.
Плач при луне над бездной ада
(Из дневника. Октябрь-ноябрь 1999г.)
Почему наши величавые некогда горы, наши девственные
леса, реки и степи сегодня в унынье, окутаны пеленой тумана,
который застил людям свет белый, уронил в их души страх и
безысходность?
Потому что подорвана вера в целостную и чистую истину о
Едином и Всемогущем Боге – творце, единокровными братьями
начисто перечеркнуты тезисы Священного Корана – свобода,
равенство, братство; потому что нефтяными остатками кустар-
ных перегонщиков пропитана почва, ядовитый дым рассеивает-
331
Избранное
ся по склонам гор, пастбищам, лесам, смогом нависает по доли-
нам рек и озер, чем наносится наравне с войной тягчайший вред
природе и человеку, дети появляются хилыми, гибнет генофонд
нации.
Над нашими городами и селами проклятой тучей нависла ат-
мосфера страха, невежества и недоверия, в людях проснулись
самые дремучие инстинкты, превращающие их в зверье. По-
чему?
Потому что нашими согражданами брошен клич «невер-
ный», сеющий между мусульманами, христианами и иудеями
раздор и ядовитую ненависть. Вопреки Священному Корану пе-
речеркнуты все человеческие законы. Процветают грабеж, кра-
жа людей, голод, смерть.
Почему, словно в Судный день, наши дни и ночи исполнены
мраком, гневом и злобой?
Потому что сарынь идет – черный люд с великой верой в
человеческое бессилие. Люд этот – сам носитель несчастья и
жертва его одновременно, бряцая оружием, дал повод заблоки-
ровать соседям все наши ходы и выходы, превратить республи-
ку в гарнизон.
Когда речь заходит о кражах людей, экстремистских вылаз-
ках, братоубийственном безумии, всяческих неожиданных ката-
строфах, зарубежье Чечню называет первой. Почему?
Потому что не все мы участвуем в истории как люди, спо-
собные думать и отыскивать, чем пользуются и чужеземцы, и
отечественные нелюди, ненавидящие Чечню и жадно ожидаю-
щие ее гибели. Они уверены в закономерности происходящего.
Гибель, хаос, ужас, творимые ими сегодня в бредовом их вос-
приятии, – начало великого начала, этакая заря всеобщего воз-
рождения.
Почему, вопреки всему этому, брезжит свет из волчьей ямы
и в душах людей, сохранивших еще человечность, жива вера в
то, что придет освобождение от гнета?
Потому что зло не может властвовать безнаказанно и не ему
господствовать в мире, а добру.
332
Хавас Акбиев
* * *
Я проснулся в каком-то предчувствии беды. И через какой-то
миг она воплотилась в реальность. Хмурое утро грохнуло взры-
вом мин, истребители, с диким воем прошившие небо, нанесли
ракетно-бомбовый удар по мирному населению. Это было на-
чало войны, войны бесчеловечной, вероломной, слепой и раз-
рушительной, несущей смерть всему живому по хотению и ве-
лению военно – промышленного комплекса, решившего отмыть
деньги на слезах моего народа.
...Из тумана проступало мрачное лицо войны с кровавыми
глазами мерзкого и гадкого насильника.
* * *
Истребители обычно прилетают ночью. Их дикий вой нано-
сит удар прямо по сердцу, сжимая его в прединфарктный комок,
а у кого оно ненадежное, разрывая на части. Нас уничтожают не
только физически, но и психически.
* * *
Истребителям открыто воздушное пространство. Им ничто
не угрожает, против них нет противоядия.
Ночному разбойнику СУ-27, безнаказанно убивавшему нас,
как проклятье, шлю эти строки, вынеся в подзаголовок слова –
«Лучше ужасный конец, чем ужас такой без конца»:
Ночная летучая смерть
С названием «сверхзвуковой»,
Тебе бы в аду том сгореть,
Что нам приготовлен тобой.
Тебе б задохнуться в пике
В свинцовой метели живьем...
333
Избранное
Он друга узнал по руке,
Спаленного вместе с жильем,
Детишек собрал по кускам,
Ничто не нашел от жены...
Проклятья твоим небесам
Шлют мирные жертвы войны.
Дадут тебе орден за спесь,
За рабскую верность твою...
Не спеть лебединую песнь
Тебе в равноправном бою.
...Летит, сатанея, стервец,
Сжимая в комочки сердца...
Уж лучше ужасный конец,
Чем ужас такой без конца!
Ужасный этот конец я предрекаю хищному ястребу, безжа-
лостному, коварному. Ведь наказал же Высший Судия пилотов,
бомбивших в августе 1945 года Хиросиму и Нагасаки. Амери-
канский майор Клод Изерли сошел с ума, пилот другого бом-
бардировщика покончил жизнь самоубийством. Возмездие не-
отвратимо!
* * *
Если в XVIII столетии войны велись в теплое время года, а с
наступлением холодов войска отправлялись на «зимние кварти-
ры», то нынче в их безраздельное пользование отданы все 365
дней и ночей. Чечня оккупируется уже который раз с наступле-
нием холодов, когда опадает листва с деревьев, облысеют горы
и ущелья, тропы становятся непроходимыми. Напрочь стерто
понятие «фронт» авиацией и дальнобойными орудиями. Он
везде: во дворах, в каждом доме, селе, на окраинах, отгонных
пастбищах, в ущельях... На уничтожение людей, наряду с вой-
334
Хавас Акбиев
ной, работают свет, вода, газ. Их нет и не ожидается. Холодно и
голодно. Малоимущих душат еще и базарные цены. Чем гуще
и ближе ложатся снаряды, тем они злее, почти недоступные. Не
гнушаются ничем: торгуют даже мясом, павшей под снарядами
недорезанной скотины.
Отсутствуют какие-либо атрибуты гражданской обороны.
Об авианалетах узнаем лишь по дальним разрывам или по
ужасному вою несущегося прямо на нас сверхзвукового стер-
вятника. Еле успеваем заползти с детьми в сырое, затопленное
гнилой водой подземелье. Таимся в темноте и в неудобстве,
тревожно ожидая, на кого при очередном налете выпадет роко-
вой жребий.
* * *
Гудермес бомбят уже пятый раз. Только при одной вылазке
наемников, выпущенных из тюрем, и своих нуворишей было
уничтожено 462 мирных жителя.
В день вторичного восшествия на цараский престол Ельцина
два сверхзвуковых истребителя появились в небе над Гудерме-
сом. На полевой дороге они в упор расстреляли из пулеметов и
ракетами колонну беззащитных беженцев. 13 могил упокоили
души убиенных из одной семьи в один день, в одночасье…
И сегодня город в кольце с нацеленными на его жителей все-
возможными установками наземного базирования. Нанесены
первые ракетно-бомбовые удары по несуществующим базам
боевиков на заводе медицинских инструментов, кирпичном за-
воде и другим объектам, ранены трое жителей города. «Человек
в маске» по ОРТ (пилот, якобы бомбивший город) признался,
что по заданию он должен был ударить смертельным грузом по
рынку и гимназии. Но не выполнил приказ из гуманных челове-
ческих соображений. Спасибо и на том! Если можно не убивать,
не убивай!
335
Избранное
* * *
Ночью город превращается в призрак. Вместе с естествен-
ным освещением он исчезает, становится невидимкой, погру-
зившись в кромешную темь. Кое-где в окнах заметны огоньки
свечек, лампочек на солярке. А кто смог обзавестись мини-гене-
ратором, включает его по ночам на период показа новостей по
телевизору, к экрану которого стекаются люди из близлежащих
кварталов в надежде услышать в свой адрес хотя бы доброго
слова. Но нет его, есть одни угрозы: что-де ВПК еще не полно-
стью развернулся, в Чечне будет использовано новейшее ору-
жие, вплоть до ядерного. Это-новые сверхзвуковые самолеты,
ракетно-пушечные танки Т-90С, сверхмощные вертолеты «Чер-
ная акула», «Аллигатор», реактивные установки залпового огня
«Смерч», «Ураган», огнеметы «Шмель» с дальностью стрельбы
1000 м и т.д. Не скупятся на угрозы и масхадовские опричники.
Они вооружены, опасны для безоружных людей. У человека,
взявшего в руки автомат, другая психология.
Но надежда умирает последней. Город и горожане находят
силы в этом аду существовать – смеяться, верить, любить, рас-
тить детей, выживать.
Это ли не геройство?!
* * *
Я преклоняюсь перед мужеством наших женщин, которые
стеной стали против ваххабитов, организовавших штаб в цен-
тре города. Выдворенные с позором из Гудермеса чуть больше
года назад, они вновь вернулись, чтоб пролить невинную кровь.
Матери напомнили им, что не дадут во второй раз развязать бра-
тоубийственную бойню. В ответ стали строчить поверх голов
женщин из автоматов, угрожать расстрелом.
Они пошли во второй и в третий раз. Префект накричал
на них. Изрыгая звериным оскалом бранные слова, пообещал
уничтожить их вместе с семьями, если не угомонятся.
336
Хавас Акбиев
Расстрелы миротворок уже были. Но не это испугало их, а
взяло беспокойство за своих неоперившихся сыновей. Там, где
ни государства, ни армии, а тысячи и тысячи бородатых косма-
тых людей, возможен любой беспредел. Народ ими превращен в
безропотное стадо, стерты великие страницы истории. Челове-
ческой ненавистью их втаптывается в грязь героика вчерашнего
дня, она исчезает, как завесы декорации, как туман.
Это и не люди вовсе, а клеточки распавшегося организма. С
ними невозможен разумный диалог.
Всю жизнь знавший, что я – чеченец, я засомневался в том,
увидев евнухообразные существа, именующие себя эмирами,
ишанами, кадиями... Неужели я тоже из их породы? Нет. Среди
них – я чужой.
Эти нелюди кормятся разбоем, вооружены до зубов, но у них
нет выхода.
* * *
На дворе середина осени. Ни жары, ни зимней стужи. Но
квартиры из-за отсутствия газа и света постепенно отсыревают.
Еду готовят в приспособленных во дворах печурках. В топку
идет все: старый штакетник, парковые и садовые насаждения,
окна и двери разбомбленных домов, идут под топоры и вековые
деревья. Газовая блокада опустошает леса Чечни, под бомбо-
выми ударами гибнут ценнейшие породы деревьев: бук, граб,
чинара, дуб. Иные нечистые на руку граждане вырубают их для
краснодеревщиков, баснословно наживаясь.
Разбираются даже нетронутые войной здания, воруется
нефть, рушится добро отцов, потом и кровью нажитое. Видя
свой народ в бедности, обуреваемый враждой, ненавистью и не-
насытной жаждой разрушений, президент палец о палец не уда-
рил, чтобы облегчить его злую долю. Наоборот, он и его окру-
жение обрекли народ на заклание, втянув в кровавую авантюру.
337
Избранное
И многие люди, забыв прекрасные традиции народа, обычаи и
нравственность, встали на путь пещерного человека, для кото-
рого грабить, рушить, жечь, сиротить детей все равно, что про-
глотить свежатинки мамонта, забитого им дубьем и каменьем.
* * *
Рекой, морем растрачивается богатство, которое собиралось
по капелькам. По улице моей день и ночь движутся бензово-
зы – кучкой бесчестных идиотов разворовывается отторгнутая
от народа нефть. Разбой этот не прекращается даже под раз-
рывами снарядов, летящих методично из-за Терека. Люди без
стыда, чести, совести, без будущего крадут в этой обстановке в
Дарбанхах главного врача психбольницы.
В чьи-то имения, приватизированные «новыми» чеченца-
ми кварталы, везут и везут нефтеналивные цистерны, цветные
металлы. В одном многолюдном микрорайоне долго простояли
две огромные алюминиевые емкости с нефтеперерабатывающе-
го завода имени Анисимова, предназначенные для резки и рас-
продажи в Дагестане. Теми же расхитителями были вывезены в
Гудермес с предприятия два якоря из цветного металла, стоимо-
стью по госрасценкам 34 млн рублей каждый. Завод этот, как и
многие другие, с позволения военизированной охраны (а может,
и правительства) был разграблен в одночасье.
В такой ситуации закричать бы во весь голос, обратить свой
взор к Всевышнему, спросить: «Господи, мы ли это?! Кем ста-
нут наши дети, гонимые из школ за неуплату учителям выку-
па?» Мы в свое время, обучая детишек, стеснялись даже брать
от них открытку к своему дню рождения. Сегодня же с них за
неполноценные знания учителя с неоконченным образованием
дерут деньги. Не знания они дают, а формируют у детей патоло-
гическое отношение к рублю...
А война все ближе и ближе. От бомбовых разрывов и артоб-
стрелов дрожат стекла в окнах. Войска уверенно продвигаются
338
Хавас Акбиев
в глубь Чечни, оставляя за собой сгоревшие дотла дома и выж-
женную землю. Нарастает отчаяние. Народ с его израненным,
разбитым сердцем загнан в угол, брошен на произвол судьбы.
В десять часов вечера начинается комендантский час, после
чего город вымирает, жители, словно заживо погребенные, за-
пираются в своих неотопленных квартирах. Бродят только от-
дельные вооруженные группы, точно злые и нечистые духи. В
глубокой ночи с диким ором они методично разряжают в воздух
автоматы. В их наглом поведении ощущаешь агонию, страх пе-
ред надвигающейся расплатой.
* * *
Группы эти – остатки некогда большого боевого отряда.
Растаял, рассыпался отряд на множество мелких шаек со своим
мировоззрением, честолюбием, со своими главарями, ставшими
бичом законопослушных граждан. Они, как вихрь на реке, раз-
бившийся на тысячу мелких вихрей, кружатся и кружатся, неся
людям грабеж, голод, смерть. Стремясь все и вся подчинить сво-
им звериным законам, они пробуждают в нас ненависть к себе.
Она вот-вот выплеснется наружу и сбросит нечисть в бездну.
Видя все это, я с горечью думаю о погибших три года на-
зад юношах. Разве за такую свободу боролись они? Разве им
не хотелось, как всем нам, смеяться, верить, любить? Хотелось,
но им было невдомек, что после них появятся подонки, ненави-
дящие свой народ. Ушли в мир иной с верой в наше разумное
исцеление.
Хотя на каждом кладбище установлены символические па-
мятники бойцам и жертвам геноцида, я думаю, что все погиб-
шие не оплаканы как должно, что мы, пока еще живые, в нео-
платном долгу перед ними. Нам беречь их память и сделать все,
чтобы не повторился геноцид, воздвигнуть мощную плотину
против народоубийц.
339
Избранное
* * *
Символические памятники-чурты в малых и больших селах,
в поселках и городах на кладбищах – это мир, которого больше
нет, это великая драма одного народа, трагическая география ко-
торого продолжается.
На улицах и перекрестках самых оживленных районов роют
окопы. Проезжие части загромождены всяческим хламом, же-
лезобетонными плитами, покореженным металлом. Эти му-
сорные кучи, траншеи и брустверы в один миг могут разнести
массированным ударом истребители, вертолеты и артиллерия,
что доказывалось на практике не раз. Не помнящие и не пони-
мающие этого неизлечимо больные люди, страдающие слабоу-
мием.
На лицах гудермесцев, смотрящих на весь этот бедлам, вижу
укор, боль и разочарование. Они не верят в своих «защитни-
ков», которые за три «мирных» года не возвели ни одно здание,
а занимались строительством своих особняков, работорговлей и
добычей нефтедолларов. И эти заграждения – блеф, самообман,
как и словесное бахвальство о геройстве и непобедимости коз-
лобородых вояк.
Днем и ночью над городом проносятся истребители и верто-
леты. То тут, то там падают бомбы и ракеты, ураганным огнем
сметается на земле все живое. Никакой противозащитной обо-
роны. После вторжения на территори Дагестана утром 7 августа
Международных отрядов террористов Хаттаба-Басаева в соста-
ве, афганцев, негров, чеченцев, прибалтов, таджиков, узбеков и
туркменов военная авиация РФ безраздельно завладела воздуш-
ным пространством «независимой» Ичкерии. Над ней лихо про-
носятся эскадрильи, неся смертельный груз на территорию со-
предельной республики. Когда же интербанды с позором ушли
в глубь Чечни, сюда же перенесли свои удары и воздушные пи-
раты. Но ни один негр или прибалт не пал от их снарядов. Зато
каждый день пополняет списки мирных жертв.
340
Хавас Акбиев
* * *
Массированные налеты истребителей на Гудермес начались
27 сентября. С10 часов в течение 30 минут бомбили промыш-
ленные объекты. Первый удар получил завод медицинских ин-
струментов, который совсем недавно снабжал медикаментами
не только всю Россию и СНГ, но и 27 стран мира, где первым
был освоен аппарат Илизарова...
Над городом проносится одна эскадрилья за другой. Кажет-
ся, что это никогда не кончится. Минута – целая вечность. И в
эту минуту в адовом вое гибнет от разрыва сердца женщина.
Весь октябрь город в ожидании массовых разрушений. Се-
веро-восточная часть его сотрясается от разрывов. Под шкваль-
ным огнем село Дарбанхи. Спасая своих троих малолетних
детей, гибнет от осколков молодая мать. Хоронят ее на чужом
кладбище – родное под обстрелом.
Самые свирепые налеты воздушных ястребов на город при-
ходятся на 1, 7, 9,16, 25, 27 и 29 октября. Эти дни и ночи отме-
чены слезами, кровью, руинами. В пригороде расстреливаются
с воздуха два брата – один на смерть, другой лишается ноги. Из
лесополосы везут три трупа.
В одном случае СУ-27 пикирует прямо на проезжего мото-
циклиста и «снимает» его одним выстрелом, в другом – обры-
вает жизнь 15-летнего мальчика и мужчины на автоостановке в
Илсханюрте. В Цоциюрте гибнет девчонка с веточкой осенних
ягод в руке, сорванной ею в саду. В райцентре Курчалой ракет-
но-бомбовым ударом снесено целое домовладение. В образо-
вавшейся воронке можно закопать целый «КамАЗ». Дом этот
приютил 30 беженцев, из которых многие получили увечья. А
по РТР передали, что разбомблен объект связи со штабом Ба-
саева.
Идет истребление простого населения под видом уничто-
жения террористов. Вся огневая мощь ложится на безоружных
людей и их имущество. Так, обращены в руины села Ишхойюрт,
Замиюрт, Дечиг-г1ала, Мескеты, много разрушений и человече-
ских жертв в Гудермесе, Грозном, в Ножайюрте и Джугурты...
341
Избранное
Рядовые боевики рассказывают, что авиация обходит их сто-
роной. В местечке Дечиг-г1ала непримиримая сторона устроила
кровавый забой беззащитного противника. Прилетевший верто-
лет, вместо того чтобы взять под защиту пленных солдат, засняв
на видеокамеру зверскую резню, преспокойно улетел. Видимо,
кто-то заказал это малоприятное зрелище, чтобы очернить весь
народ, вызвать к нему антипатию всего мира.
В Урус-Мартане истребители на бреющем полете расстре-
ляли 21 человек. И когда два самолета постигло возмездие, по
ОРТ было объявлено, что они не сбиты, а бесследно исчезли. Не
правда ли как в Бермудах? Чечня Бермудский треугольник?
… Мне никогда не забыть стеклянный невидящий взгляд бе-
женца из горного аула. Он подал мне синеватый, острый, с зазу-
бренными, рваными краями осколок. Сказал, что этим осколком
убило его мать, омыть и снарядить которую в последний путь в
селе не нашлось ни одной женщины. Все убежали или попря-
тались. В том же авианалете погибли и два его брата. Голову
одного из них вообще не нашел. Раненого отца повез в Грозный
в 9-ю горбольницу, где дежурили одна только медсестра. Едва
удалось переправить его в Назрань, а вот куда девать детей-си-
рот братьев, не знает. И ему жить негде, и им тоже.
* * *
Многие боевики, осознав, что война ведется в чьих-то инте-
ресах, возвращаются домой. Не хотят строить счастье на несча-
стье других. Постепенно отходят от доморощенных лизоблю-
дов, сделавших шариат своей визитной карточкой, кричавших
по-петушиному, что «мы – нация избранных». Они, как петухи,
вменили себе в обязанность прокукарекать, а за наступление
рассвета не несли никакой ответственности. Отвлекали людей
от проблем, душивших Чечню, и пышными празднествами,
культивируя жертвоприношение.
342
Хавас Акбиев
...Боевики уходят. Опустевший вакуум заполняют детьми в
униформе и наемниками всех мастей. Сбежав из-под родитель-
ской опеки, или же гонимые алчными папашами и мамашами
из глухих горных аулов на захват чужого имущества, усадеб и
квартир, как это было в прежней войне, мальчишки эти особо-
го сопротивления федералам не оказывают. Перебегая из села
в село, подвергают своим присутствием смертельной опас-
ности население, варварским обстрелам и бомбежкам жилые
дома. Или же замерзают и гибнут на позициях, брошенные на
произвол судьбы главарями-дезертирами. Зачастую, плутая по
незнакомым местам, нарываются на минные заграждения, раз-
рываются на куски. Иные трупы волокут бэтээрами по грязи и
мерзлым комьям на посты, где их продают за доллары родствен-
никам, обменивают на пленных. Солдатик (даже мертвый) – на
вес золота. Разбазаривание такого военного добра считается ха-
латной расточительностью...
Все общество встает против произвола вооруженных банд.
И дай бог, чтоб стало так, как сказал А.Чехов: «Когда общество
ограждает себя от преступников, психических больных и вооб-
ще неудобных людей, то оно непобедимо».
* * *
Сегодня в моем доме светло. Пришли два друга, с которы-
ми и радость пополам, и горе – на троих. У одного из них день
рождения. Собираем на стол немудреные припасы. Деликате-
сом стала 50-граммовая баночка с красной икрой. Закусываем
по очереди, боясь перебрать лишнее зернышко.
А война не признает никаких праздников. Бухает артилле-
рия, эскадрилья за эскадрильей наносят ракетно-бомбовые уда-
ры. Ходят слухи, что вот-вот задействуют ракеты массового
уничтожения «Земля-земля». И они становятся фактом.21ок-
тября после 6 часов вечера чудовищное изобретение разметало
все на Центральном рынке Грозного. Огненный смерч разрывал
343
Избранное
людей на огненные клочья, носил по воздуху, словно ночных
бабочек.
130 трупов было погребено под обломками, 200 человек ра-
нено, из которых 100 – в безнадежном состоянии, из 21 посети-
теля кафе не вышел ни один.
Такова страшная статистика злосчастного вечера. Думаете,
она остановила мародеров? Тут же, в кровавом месиве, начался
дикий грабеж, раздевание трупов. А утром, еще на не высохшей
человеческой крови, настелили полиэтиленовую пленку и раз-
вернули торговлю награбленным. Господи, неужели мы сошли
с ума?!
В Аргуне такой «гостинец», пущенный со стороны Каспий-
ского моря, уложил в одну секунду 19 человек. Раздирали душу
стоны раненых, для которых в тот момент смерть была наимень-
шим злом.
В Элистанжи крылатый разбойник расстрелял похоронную
процессию и отправил на тот свет вместе с усопшим 35 старцев,
женщин, детей.
На свекловичном поле вертолетчик устроил охоту за четырь-
мя женщинами. Он доставал их из укрытий, обращал в бегство,
а на зов о милосердии строчил под ноги несчастных из пулеме-
та. В конце концов изможденных плакальщиц застрелил пооди-
ночке. По такому же сценарию были расстреляны две женщины
и в Аллерое. Когда на помощь им с поста бросились российские
солдаты, вертолетчик прошелся по ним пулеметной очередью...
На сердце печаль и гнев. 29 октября командование велико-
душно дало беженцам свободный проход на Назрань. Но потом,
когда люди тронулись в путь, «коридор» спешно был перенесен
на 31 число. Поднялась суматоха. Вперед хлынула волна неор-
ганизованной толпы. Тогда по хвосту очереди открыли огонь.
Подожгли автобус, в котором сгорели заживо дети. 30 человек
расстались в этот день с жизнью, сотни получили увечья.
Одни говорят, что огонь открыла российская сторона, дру-
гие – ичкерийская, чтобы вызвать неприязнь к войскам. Так или
344
Хавас Акбиев
иначе, Ичкерия вершит самоубийство своими и чужими руками.
Богиня истории Клио вынесла смертный приговор нежизнеспо-
собному режиму с его патриотизмом, повальной эпидемией глу-
пости, с его верноподданными, не хотевшими шагать в ногу со
временем.
Агония... Нет числа убитым в Ичкерии военщиной, умерщ-
вленным чеченцам своими вероотступниками.
* * *
Ичкерийский «генералитет», когда еще войска находились
за Тереком, вещал по телевидению о своей неслыханной воен-
ной мощи. Бывший вице-президент Арсанов разглагольствовал
о той сумасшедшей работе, которая ведется, чтобы перейти от
обороны к наступлению, о том, как будут лететь куски от разо-
рванных тел неверных. С блаженной улыбкой и смехом рисовал
ужасные сцены расправы над врагом. При этом все захватившие
телеэфир бородатые физиономии грозились учинить жесто-
кую расправу над перешедшими на ту сторону реки, устроить
над противниками существующего режима кровавую тризну –
«ночь длинных ножей». «Мы вас будем вытаскивать из-под кро-
ватей и резать», – говорили они.
Я знал, что и меня не минует эта кара. 19 июня 1997 года
в подвалах Службы национальной безопасности я получил
предостережение «О недопустимости нарушения конституци-
онных норм Чеченской Республики Ичкерия». Для «истории»
эта акция демонстрировалась по ичкерийскому телевидению. В
подвале СНБ Гудермесе лишили журналистского удостовере-
ния. Четыре раза доставлялся в шариатский суд за публикации о
самоуправствах ваххабитов, о моем несогласии называться «ич-
керийцем», за снимки женщин в газете с обнаженными руками,
полуприкрытой головой и т.д. Даже досталось за прекрасный
портрет родственницы Саддама Хусейна на первой полосе «Им-
пульса». Я оказался повинен в том, что изображенная на снимке
красавица была в сорочке и с распущенными волосами.
345
Избранное
Пришлось выслушать и словесное обвинение в осознанно
сотрудничестве с оккупационными силами – коллаборациониз-
ме. До суда чести дело не дошло лишь потому, что закон «О
люстрации граждан ЧР» от 13 февраля 1997 года еще не был
задействован в полной мере, а редакцию разогнали. Занесенный
в «черный список», на долгое время лишился работы. Помочь
такому человеку, как я, в трудоустройстве – рискованное меро-
приятие. И это вынужденное безделье кончится только вместе с
войной. Так, когда же прекратится междоусобица? Не знаю, не
видно. И никто не может ответить толком на этот вопрос.
Но я хорошо знаю одно, что историки когда-нибудь сполна
воздадут ичкерийскому «генералитету». Черноюморная, мало-
приглядная история. Мир узнает, как можно стать бригадным
или дивизионным генералом, минуя вузы и академии. История
расскажет, как малограмотные генералы-недоноски с вернопод-
данными идиотами, уподобившись волкам-оборотням, разлага-
ли и грабили Чечню. Как они, храня верность своему веролом-
ству, вели «чужую» войну. Как, очутившись у пирога, грызлись
между собой, стараясь отхватить кусок побольше, крали лю-
дей, угоняли скот в свою вотчину. Как они, сами непревзойден-
ные убийцы и работорговцы, ставили себе подобных на руко-
водящие посты по принципу: «хороший убийца может стать
прекрасным имамом, дипломатом или банкиром». Как им по-
зволяла совесть признать терроризм богоугодным делом, а убийст-
во – целесообразным с точки зрения государственной политики.
Уделом, нацепивши эполеты самозванцев, были: ложь, не-
справедливость, коварство, насилие и бесчестие!.
1997
СОСНА, КОТОРАЯ СМЕЯЛАСЬ…
(Лирическая повесть)
348
Хавас Акбиев
1. Кот Виктор
По заснеженному двору бродил кот Виктор. Ничейный.
Бомж. Когда он появлялся в нашем дворе, все коты и собаки
разбегались. Сумей собака запрыгнуть на обугленное абрикосо-
вое дерево, омытое всевозможными грозами и зноем, засохшее
и почерневшее, не поддающееся мужичку с пилой, которую он
без особого труда водружал на свое куриное плечико, она не-
пременно это сделала бы. Мужичок пилил любые деревья под
самый корень. Но и сам он, и его пила были бессильны против
этого вороненого дерева, на которое и птица редко садилась.
А собакам, тем более, там было делать нечего. Да к своему, в
данный момент несчастью, они просто не могли запрыгнуть на
дерево. …Бегали по двору и кормились объедками из ящиков
для отходов. Но когда Виктор и Пес не первой молодости (они
были друзьями) обходили свои владения, их единокровная бра-
тия разбегалась кто – куда, чтобы по морде не схлопотать и не
быть вывалянными в огромной серо-грязной помойной яме.
Виктор презирал котов зрелого возраста, а к подрастающему
поколению относился снисходительно. Но, когда кот или коте-
нок переступал порог дозволенного, получал увесистую опле-
уху. А лапа у нее была тяжелая, как у рыси, хвост такой же об-
рубыш, торчком кверху, уши всегда на слуху, но без рыськиных
кисточек.
Русь – не рысь, а это был огромный серо-грозный кот. И в
руки никому не давался. Только в дружбе со мной и находил
успокоение. Но и она у нас была странной. Лишь очень прого-
лодавшись, он приходил в мой подъезд и поднимал ор у самой
двери и угрожающе требовал что – то вкусненькое. К хлебу он
не притрагивался, к вареному мясу – тоже. А вот вареные кури-
ные головы, которые домочадцы покупали для нашей кошки на
рынке, трескал, не оставляя косточки. Он мне и на руки давался.
Засунув раз в пакетик, попробовал Виктора взвесить на безме-
не. До 10 килограммов он не дотянул, но было где-то около.
349
Избранное
Дальше наши пути разошлись – мои и Виктора. Я уехал
учиться в парусиновых ботинках, в холщовой рубахе, прихва-
тив единственный баул с несколькими тетрадями. Авось, все в
пути приложится, есть дядья, тети, помогут.
2. На Искирг – речушку к детству моему
Улица жила своей обычной жизнью: пела, смеялась, несла
на своей груди потоки вечно спешащих, вечно занятых и веч-
но недоразумевающих людей. Она любила их. Особенно ули-
ца любила маленьких детей. Этот озорной народец отвечал ей
полной взаимностью и не пропускал случая встретиться с нею,
побегать, порезвиться. Она прощала детям все шалости и, как
старая, добрая бабушка, рассказывала бы им сказки, если б де-
тям был доступен ее язык. Она ведь тоже была маленькой. Мно-
го-много лет назад по ней прошел человек. Она против своей
воли цеплялась тогда человеку за ноги плющом, преграждала
ему путь густым терновником и болотцами. Но человек оказал-
ся сильней. Он спускался с высоких гор в долину, на плодород-
ные земли. И прошел.
За человеком потянулась целая вереница людей. Они-то и
протоптали длинную, извилистую, как змейка, тропинку. Это
были доброе люди. Но были и злые. Осторожными, кошачьи-
ми шажками пробирались они по ночам в аул и, сделав свое
недоброе дело, убирались прочь. Тогда тропинке становилось
больно. Но она молчала. Ей суждено было в равной мере пре-
терпевать добро и зло. По вечерам, озаренная лунным светом,
тропинка любила вдыхать аромат поцелуев двух нежных су-
ществ. Она знала – это любовь. Она и сама была влюблена в
большую дорогу на краю аула и жила в едином порыве – вы-
расти, чтобы слиться с нею в вечном обятьи. И она росла. Уже
большая, помнит, как по ней проехала первая подвода. Рядом с
ослихой, впряженной в подводу,вприпрыжку бежал осленочек,
тыча мягкие, нежные губы в розовое вымя матери…
350
Хавас Акбиев
А потом ее ранило. Большая дорога на краю аула, тоже изра-
ненная, слышала стоны, исходившие из самой глубины сердца
своей подруги. Огромное зло, нависшее над миром, прервало
надолго их любовные объятья. Ушли люди из обжитых мест.
По-ослиному плакал осленочек, положив мордочку на разорван-
ную грудь матери-ослихи. Затем все стихло. Развороченную до-
рогу постигла новая рана. Она стала зарастать бурьяном. Только
осленочек, верный своему долгу и уже возмужавший, оставлял
на ней следы маленьких копыт. Он утратил былую резвость, а
большие иссиня – черные глаза выражали испуг и немой укор.
…Люди вернулись. Посуровевшие, пропахшие гарью и ды-
мом. Дорога обрадовалась, но она не понимала одно – поче-
му вернулись не все … где они были так долго … эта загадка
для нее осталась неразгаданной. Люди на своем сходе сказали:
«Начнем жить по-новому!». Они стали воздвигать вдоль доро-
ги высотные здания, ее одели в бетон и дали ей красивое имя
«Аленушка».
И снова дороги заключили объятья. Осленочка люди отпра-
вили высоко в горы, на волю, где он мирно околел, оставив в
наследство глазастого, как и сам он, сыночка.
На Искирге, речушке моего детства, я провел с мамой два
неполных года. И это после здравницы в Киргизстане, в которой
я прожил три с половиной лежачих года моего санаторного дет-
ства. История попадания моего туда невероятно трагическая, и
не знаю, возьмусь ли за эту тему, и сможет ли сердце выдержать
до конца печальное повествование. Чего стоил один изолятор с
койкой, а на ней я в гипсе, прикрученный фиксатором, и ногой,
подвешенной через деревянные колесики-блоки к мешочкам с
песком, которые вытягивали ее?! Уезжая, мама в окно кричит,
что устроила меня в первый класс, что я лежа, буду читать, счи-
тать и писать…
И вот после «семилетки», другой в селе не было, я подался в
интернат, опять в казармы с «печками-буржуйками», где в холо-
да порой зуб на зуб не попадал.
351
Избранное
3. Алешка
Она была единственной девчонкой среди нас, интернатских
мальчишек – сорванцов. И имя у нее было мальчишье – Алешка.
В журнале классном писалась «Алешина». Настоящего имени
ее, кроме меня, никто, наверное, не знал. А звали ее Дитой. Мне
почему-то она доверяла больше, чем другим. Почему? Видимо,
потому что ее грусть была моей, смех и слезы – тоже.
То ли мальчишеский норов, то ли нежелание называться в то
время нарицательным «синий чулок», она наряжала себя в по-
лумушкетерское одеяние и, будь у нее усики, непременно слыла
бы за Арамиса. Иногда мы устраивали дуэли с «гвардейцами» с
соседней улицы, и тут она действительно показывала свое ма-
стерство. Ее самодельная шпага била прямо в цель. Она была
заправилой наших игр и забав.
Жила Алешка с молоденькой нашей воспитательницей Нел-
ли Александровной по прозвищу «Робкий Отрок» в небольшой
комнатушке, отведенной когда-то под кладовку. Под полом у них
скулили щенята нашей всеобщей любимицы собачки Лизки. В
комнатушке обычно горел керогаз, над которым всегда курился
сизый пар от чего-то домашнего, и становилось не до нашей
обыденной перловой каши. Над кроватью Робкого Отрока висел
портрет Моцарта. Да и все стены были залеплены, обвешаны
картинами киноактеров, художников, был здесь и портрет Есе-
нина из серии последних лет жизни поэта. На тумбочке, разде-
лявшей кровати Нелли Александровны и Алешки, разместилась
в самодельной рамочке маленькая фотография человека с воле-
вым и умным взглядом в генеральской форме – отца Алешки,
следы которого бесследно затерялись на войне с иноземцами…
Наступала сиреневая пора, дни праздников. Несколько ком-
сомольских отрядов решили устроить факельное шествие по
ночной брусчатке большого города, посвятив его молодежи
мира. Место для ночевки определили в палатках и охотничьих
домиках. Я видел счастливые, одухотворенные лица ребят. Сре-
352
Хавас Акбиев
ди них была и Дита в белых босоножках, в белом платье в горо-
шек. Ниспадали с плеч русые волосы, а в голубых ее глазах еще
голубее отливалась вечерняя синева.
Шествие было на удивление красивым. Сияло все нагорье
большого города. Надо отметить, что местечко нашей ночлежки
изобиловало бесчисленными ручьями, оврагами, болотцами…
Рано утром на побудку проиграл горн. Стали собираться в
назначенном месте. Все были в сборе, кроме Диты-Алешки. По-
иски не заставили себя долго ждать. Дита лежала в небольшом
овражке на спине, откинув голову, ослабшую от потери крови.
Я бы без всякого сожаления отдал ей свою, и гордился бы этой
честью, но она в ней уже не нуждалась. Утренний ветерок слег-
ка шевелил залитую кровью русую прядь, а голубой взор был
устремлен в бесконечно доброе небо…
Я не пошел на похороны, не бросил горсть земли в ямку. А
хотелось, а думалось: « Как хороши, как свежи были б розы,
моей рукой ей брошенные в гроб». Уехал я из этих мест, не по-
прощавшись даже с Робким Отроком. Поступи иначе, мог до-
пустить оплошность, которая непременно превратилась бы в
хроническую боль.
4. Марима
Сегодня школьная практика, и я могу еще с часок подремать
и даже больше, на свое усмотрение. К двенадцати отнесу кор-
респонденцию в редакцию, и весь день мой. Я теперь нештат-
ный корреспондент и имею прямоугольную книжечку, где на
обложке красивым оранжеватым шрифтом выведено « Удосто-
верение». В нем написано, что я, Савва Катаев, действительно
являюсь членом нештатного отдела редакции газеты «Рассвет».
Я самый счастливый человек на свете. Счастливый, потому что
имею эту книжечку и каждое утро слышу сперва далекую, еле
уловимую, потом громкую, заполняющую каждый нерв, каждый
353
Избранное
мускул музыку. Звуки все нарастают, и уже грозные, дьяволь-
ские, они больно отдаются в сердце, как вдруг резко все стиха-
ет и устанавливается мертвая тишина, словно чей-то властный
жест заколдовывает поднятую кисть, готовую неумолимо опу-
ститься на перламутровые клавиши. Еще минута, и я, кажется,
постигну волшебную таинственность звуков! Но, увы, больше
ни звука. Суровый гений не пожелал, наверное, чтоб еще кто-то
постиг чудесный мир звуков, тем более я, ничем не примеча-
тельный повеса, да, да, повеса. Можете убедиться в этом у моей
«крестной» Светки, которая лучше меня знает мою биографию
и провожает каждый вечер домой. Ой, и будет же мне, если уз-
нает, что я откровенничаю с вами. Больше не проводит. Тихо. Я
хочу уснуть. Сон не идет. Свет медленно, но уверенно вступа-
ет в свои права, выхватывая из тьмы предметы, и придавая им
форму и цвет. На столе груда бумаг, раскрытый томик Есенина,
альбом для стихов.
На стене противоположного трехэтажного дома вырисовы-
ваются первые лучи солнца. Я никогда не вижу восхода солнца.
Окно моего кабинета выходит на запад. Но зато каждый вечер я
смотрю розовый закат. И снова навстречу вечерней заре несутся
плавные мелодии из раскрытого балкона второго этажа. Как это
все красиво: и звуки, и закат… Кто этот гений, который приво-
дит в трепет каждый нерв? Не та ли девушка, стройная, как бе-
резка, с тяжелой, черной, как ночь, косой? Да, это она, Марима.
Произношу вслух это имя, и передо мной встают бесценные
черты чистого девичьего лица. Осмелюсь ли их описать? Нет.
Один неудачных штрих, и ляжет изъян на чистоту. Я бы не по-
жалел сил, чтобы на полотне запечатлеть всю ее стройность и
юную красоту. Но, увы, мне не дано владеть кистью Рафаэля,не
наделен и участью великого Микеланджело объять необъятное.
Я встаю. В открытую форточку врывается утренняя прохла-
да. Я подставляю лицо струйке и стою так две-три минуты.
Обычно, застав меня в такой позе, брат выразился бы:
354
Хавас Акбиев
– Беспечен, как мотылек.
Но он в командировке. Беспокойная жизнь у строителя, ин-
тересная. Это он, и тысячи таких, как он, трудятся, даря людям
ключи от счастья. Я горжусь братом-тружеником.
– Доброе утро, мальчик, – доносится из смежной комнаты
голос Ани.
Ани – жена брата. Я люблю эту хрупкую молодую женщи-
ну, заменившую мне и мать, и сестру. Неугомонная, она целыми
днями трудится, непокладая рук.
Я иногда помогаю Ани по хозяйству, нянчу Кису, племянни-
цу. Особенно достается в воскресные дни, когда Ани уходит за
продуктами. Тогда целых два часа, а то и больше тонкий свист
и улюлюканье переплетаются с громким плачем Кисы. За это
время я очень устаю. Я прыгаю, кувыркаюсь, играю на гита-
ре «Очи черные», но от этого слезы не унимаются. С приходом
Ани мы оба в изнеможении затихаем и смотрим друг на другу:
она с боязнью, а я, со свойственной только мне, ненавистью. Я
не умею ненавидеть. Она у меня может выражать, что угодно:
упрек, просьбу, укор, обиду… но только не ненависть в прямом
и переносном смысле этого слова…
Улица звала к себе как хороший друг, с кем приятно побол-
тать, поговорить о самом сокровенном без утайки. Я любил ули-
цы. Я любил дороги. Я мог часами бродить по ним, не замечая
окружающего мира с его стоголосым гулом, и думать до тех
пор, пока чья-то дружеская рука не повисала в воздухе, упорно
требующая пожатия. Опомнившись, я долго тряс ее без всякого
на то основания. Может, от этого, а может быть, и по совсем
другим причинам, я прослыл среди сверстников рассеянным.
Я увлекался живописью, немного писал стихи, удачные, по
словам друзей. Незаменимым критиком всех моих творений
была Светка, друг, спортсменка и забияка. Ее редко можно было
видеть без синяков. Она не только не прощала личную обиду, но
и всячески оберегала меня от стычек. А если что и случалось,
мой напарник оказывался в самом незавидном положении. Ку-
355
Избранное
лачки Светки творили свое дело, я же вознаграждался очеред-
ным прозвищем. Но ни одно из них ко мне не пристало. При
случае я бы мог постоять за себя и за нее, но Светка почему-то
считала это своим долгом, и я вынужден был держать нейтра-
литет. Поступи я иначе, моментально и надолго лишался ее об-
щества. В такие дни она не разговаривала со мной, но всегда
ухитрялась быть рядом.
Каждое мое удачное стихотворение Светка встречала гром-
кие восклицанием: « В печать его! В печать!» Но незавидная
участь ожидала «мятых», по ее словам, стихов. Она властно тре-
бовала, чтобы я выбросил их в мусорницу. Я не делал ни то, ни
другое. Выбрасывать было жалко, предлагать их редакции не
осмеливался.
Улица пела гимн счастья доброму дню поздней осени. Не-
затаенной радостью светились лица прохожих, готовые вот-вот
расплыться в щедрой улыбке. По-южному светило солнце, и
присутствие осени ощущалось только по увядшим багрово-зо-
лотистым листьям да по клекоту журавлиных стай высоко в
небе. Ни шуршанье шин, ни гудки паровозов, казалось, не на-
рушали покоя и величия этого несказанно тихого утра. Дыша-
лось легко. И было хорошо и, в то же время неловко наступать
на листья и травы, устлавшие мягким ковром аллеи и тропинки
парка. Листьям не давали залежаться. Дворничихи огромными
мешками сгребали их в кучи и тут же сжигали. Внезапно я очу-
тился на одной из них, навзничь опрокинутый резким толчком.
Больно ударившись локтем и опалив шевелюру, я вскочил.
– Ах, простите… я нечаянно… спешила, и вот, – послышал-
ся приглушенный рыданиями очень знакомый мне голос.
Обернулся. На меня в упор смотрели подернутые водяни-
стой пеленой, черные Маримины глаза из-под агатовых ресниц,
окаймленных двумя длинными кистями темных бровей.
– Спешила на занятия по музыке… и вот.
– Да мне совсем не больно, – соврал я, – стараясь перевести
разговор на другую тему. Но он не получился. Глаза Маримы
356
Хавас Акбиев
от лучей солнца, падающих косо на аллею, еще больше потем-
нели, а щеки налились кумачом. Она убежала. А потом просто
исчезла из нашей двухэтажки, унеся с собой « Лунную сонату»
Бетховена, ушли звуки, тревожившие меня, берущие за сердце,
сузился окружающий меня мир. Нашли ее в отдаленном ауле.
Юное дарование просто умыкнули…
Идя по улице, я прятал глаза от прохожих. Ведь во мне
все-таки жила надежда: писать и музицировать вместе, даже по-
ступил в музыкальную школу по классу фортепьяно. Теперь все
кончено. Я рад, если она счастлива, если у нее толковый муж.
Но и все же почему-то очень болит сердце.
5. На теплой моей земле
Я лежу на берегу рукотворного озера в земной траве. Надо
мной плывет солнце, рядом качаются белые, желтые, синие цве-
ты. Надо мной, над пахучей моей травой проплывает пушистое
облако, унося в далекое детство, где я другу Толику все нашеп-
тываю:
Как нелепо, неправда ли,
Толька,
Прозябать здесь до этаких пор?
На земле неоткрытого столько
Нам оставил Колумб Христофор.
Так давай же, презрев Америго,
В поиск пустимся в стужу и в дождь.
И захватим с собою мы Грига,
И Серегу Есенина тож…
Так, давай, заводи «Наутилус»,
Из веселой команды парней.
По-пиратски на черта я кинусь
И разделаю сотни чертей…
357
Избранное
Только с первого нас полустанка
Приводили скорее домой.
Нас встречала уныло шарманка,
И шарманщик Никита – хромой.
Он хихикал: « А где ж баобабы,
Ну-с, извольте ответить мне враз.
Будь на вас моя волюшка кабы,
Я бы вас, чертенят, я бы вас…»
Отболело, отгрустило наше детство. Мы венчались «в поле
с зоренькой алой», пили «живую воду» из вечных ледников. И
всамделишне: «взойдя на капитанский мостик, могли встать за
разобранный штурвал, оттряхнуть без жалости и злости клочья
пены с форменных ботфорт».
Пусть проходят даты, годы. Читаю немеркнущие строки Со-
колова-Микитова и из глубины памяти всплывают ритм и пе-
чаль, потрясающие сердце сказки:
А-аленушка,
Се-стрица моя…
Мы с тетей вместе плакали, когда она рассказывала мне эту
печальную сказку:
Огни го-орят го-рючие,
Котлы кипят ки-пучие,
Ножи то-очат булат-ные…
Судьба Аленушки и братца Иванушки так потрясла меня, что
я с отроческих лет не расстаюсь с картиной босоногой девушки
у лесного омута, ставшей оберегом моей юдоли. И мучительно
представляются мне и сегодня слова:
Ах, братец мой Иванушка!
Тяжел камень ко дну тянет,
358
Хавас Акбиев
Шелкова трава ноги спутала,
Желты пески на грудь легли…
…Тепло родной земли моей уводит меня к сосне, которая
смеялась. Я начал понимать ее, как цельное живое существо,
когда она даже зимой оставалась зеленой. А сосны крепкие,
сильные. Михаил Пришвин, к примеру: «Видел, как в лесу со-
сны спорили с ветром: спорили, советуясь друг с другом, как
спорят гордые в правде люди с сильными мира сего, не сдаваясь
силе, но стараясь ее убедить».
Моя сосна росла на самом берегу пруда, убежав от сухо-
верхих сосен, высоко оглядывающих кругом над лесом. В от-
личие от своих подруг, она опустила книзу свои ветки-крылья,
не стремилась унести их в небо, сбрасывая с себя хвою. Когда
раскрывались ее тесно сжатые смолисто-желтые пальчики, они
становились, как свечи. И давала тень молодой елочке, словно
охраняя ее летом от жгучих солнечных лучей, а зимой от лютых
морозов. Прирост веток у моей сосны поднимался вверх канде-
лябрами.
Она была святой. Слушая разговор ее веточек, мне думалось,
стоять ей вечно, и я жаждал сближения. И, в сущности, наши
отношения определились сразу. Сама она для этого вольно го-
ворила с ветром. Шептались друг с другом верхние и нижние ее
ветви. И сосна эта мне показалась лесной Нимфой, смеющейся
девочкой. И я нарисовал фломастером на листе блокнота смею-
щуюся сосну с растрепанными косами-ветками, ищущей ласки
Золотой Рыбки в пруду прямо у своих ног. У них были друже-
ские, открытые отношения, они были общительны. Я с некото-
рой грустью прятал возникшую нежность к сосне и рыбке. Их
никто не трогал. Золотую Рыбку ловили сачком, который стоял
тут же прислоненный к сосне, и сразу же выпускали. Она стала
почти ручной, и будь, как в сказке, у меня бы к ней была един-
ственная просьба оживить сосну, которая смеялась. Но и без
этого она для меня оставалась живой, жаждущей прекрасного.
359
Избранное
В смехе смеющейся сосны отражалась белозубая улыбка Алеш-
ки, грустный взгляд Робкого Отрока, огромные глаза Маримы и
Светки. Даже Виктор проявлял несвойственную ему нежность
к божьей коровке, вертевшейся перед его носом. Ласки со всеми
искал и Пес не первой молодости.
…Я снова иду по своей теплой земле к своему недалекому
прекрасному. Надо мной плывут белые, пушистые облака, как и
тогда, когда я в последний раз был на пруду. К ужасу своему не
застал на месте сосну. Мужик с куриными плечиками убил мою
сосну, которая смеялась. И Рыбка Золотая в пруду не плавала.
Может, мужик сварил ее на уху. Может… не знаю. Не знаю, куда
подевался и домик на островке, напоминавший чеховский «Дом
с мезонином» . Почему навсегда запало мне в душу повествова-
ние о любви грустной, чудесной и милой девушки Мисюсь? Не
ведаю… Не знаю.
Знал же я тогда только одно, что больше на пруд не приду.
СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ
ВОКЗАЛЬНОЙ И ПОЕЗДНОЙ
СУМАТОХИ
(Эссе)
362
Хавас Акбиев
Дождь местного значения
Утро более чем хмурое. Нависшее грозовое облако над пер-
роном вокзала, готовое вот-вот разрядиться стрелами молний
и загрохотать громовыми раскатами, которые в дни бедствий
наших сподобились выстрелам из реактивных установок, про-
тивостоянию темноты и света, дурного и хорошего, все разрас-
талось, заполняло пространство. Ветер с Каспия трепал рваные
лоскутки облака, придавая им свинцово-бурые оттенки, завы-
вал, приглушая стоголосый вороний и сорочий грай. И только
щенок был ко всему равнодушен: и к сквозному ветру в раз-
бомбленных проемах окон станционного здания, и к торопли-
вым гудкам пригородной электрички, приглашающих пассажи-
ров занять свои места, и к огромному, цвета слоновой кости,
сорочьему клюву, дерзившему стащить корочку хлеба из – под
его самого щенячьего розового носа. Он самозабвенно возился с
тряпкой. Подбрасывал ее, хватал на лету и швырял из стороны в
сторону. Порой, как бы прячась от предмета своих вожделений,
уходил под лавку и, понаблюдав за ним украдкой, снова прини-
мался за дело с прежней резвостью. И сороке-воровке не стоило
труда стащить корку, о которой щенок-игрун давно забыл…
Равно в 6.15 раздается длинный прощальный гудок локо-
мотива. Трогаемся. Но тут же чья-то торопливая рука срывает
стоп-кран, и вагоны, лязгая буферами, подпирают друг друга.
Скрежет букс сковывает виски, шало пульсирует нерв. Вторая
попытка сдвинуться с места пресекается выстрелом из автома-
та над кабиной машиниста. Оказывается, группа вооруженных
людей, спросонья, прозевала время отправления поезда. Пото-
му срывом стоп-крана, угрожающим выстрелом постарались
заполнить собой пустующий вагонный вакуум. Не опаздывать
же на совещание!
Ох, уж эти совещания, съезды, заседания, переговоры! Не
так ли у нас получается, как у племени из рассказа Джека Лон-
дона «Сила сильных». Они совещались утром и днем, вечером
363
Избранное
и ночью. И времени почти не оставалось у них «… добывать
пищу… вечно возникали какие – нибудь дела: то назначить на
перевал новых стражей, то решить, какую долю добычи отда-
вать тем, кто всегда носил при себе оружие и не мог поэтому
добывать пищу».
…Наконец-то, люди при оружии, являвшие собой экзоти-
ческое зрелище: косматые, небритые, в кедах и кроссовках, не
отличающиеся особой дисциплиной, высочайшей своей волей
дали машинисту «зеленый». Поехали. В окна, вчера еще целые,
но уже вдребезги разнесенные хулиганами, врываются косые
струи дождя, холодно, не по-летнему жалит нездешний ветер.
Наш старенький плацкартный вагон менее доступный дождю
и ветру. Не столь побиты окна, кое-где сохранились даже столи-
ки, сиденья. Особая же достопримечательность моего отсека то,
что над обшарпанным сиденьем рундука, у сломанной вешалки
какой-то вундеркинд – пачкун начертал режущим предметом «
собственность Палестины», внизу, но уже другой рукой выведе-
но: «Ты прав, братан!» Им, конечно, не откажешь в остроумии.
Но зачем портить имущество, на которое палестинец и не поза-
рится, да и курд не отдаст за нее свою саклюшку-завалюшку!
И зачем же так пренебрегать своим исконным, кондовым? Не
отрекаются, любя!
«Доцент»
Едем. Наш состав озяб под дождем, выглядит со стороны
намокшей вороной. Дизель больше стоит, чем двигаемся. Ча-
стые остановки, помимо них, кому, где надо выйти, не возбра-
няется срывать стоп-кран. На это мало реагируют кондукторы,
сопровождающие. Прикинуть если, с какой средней скоростью
двигается дизель, кажется, при хорошей ходьбе его можно и
обогнать. На сорок с небольшим километров дизель каждый раз
затрачивает почти два часа. Так что, у меня есть время и пораз-
364
Хавас Акбиев
мыслить, и пробежать опусы «доцента» под кодовым названием
«Действия», которые он мне любезно дает в пути почитать…
Скоро поезд въезжает в залитую солнцем долину. За нами
остались ветер и дождь местного значения. Мерно стучат колеса
на стыках рельс, в окна несет свежестью, навевая хорошее на-
строение. Но все меркнет под визгливым криком кондукторши,
требующей от пассажирки оплату за проезд. Та клянется, что
на обратном пути расплатится с ней в двойном размере, что на-
кануне ничто не наторговала, продала лишь « Сникерс» на три
тысячи рублей. Вместо того, чтобы войти в положение бедной
торговки, грузная кондукторша срывает у нее с головы косынку
под залог и удаляется, кляня гудермесцев. Говорит, что они и
не люди вовсе, переплюнули и джалкинцев, которые рождают-
ся c проездным билетом. Двое парней успокаивают себя тем,
что они не из Гудермеса, а из Кундухово (микрорайона города).
Упрек же в адрес джалкинцев заключается в том, что многие из
них в свое время имели проездные, работая на железной дороге,
но бывало среди них немало и «зайцев».
С дисциплиной и порядком в пригородном натянутое от-
ношение. Бесконтрольность за работой кондукторов породи-
ли панибраство.Пассажиры разнятся по категориям: «свои»
и «чужие», «любимые» и просто «недостойные» даже добро-
го взгляда кондуктора. Не воспринимается всерьез:шум,гам в
вагонах,лузганье семечек, курение, игра в карты под жеребий
гогот, беготня детворы, шалости со стоп-кранами… В один из
рейсов из Грозного из вагона выпал мальчик лет десяти. Про-
пажу обнаружили не сразу. Отъехав на приличное расстояние,
попробовали подать состав назад. Но по ржавым рельсам, давно
не видавшим путейцев, сделать это оказалось не так-то просто.
Снарядили на поиск людей, которые нашли и привели мальчиш-
ку,отделавшегося,к счастью, легким испугом.
«Никто не заметил пропажу бойца, и «Яблочко»-песню до-
пел до конца»… И я хочу досказать о «доценте».При первом
знакомстве он мне и вправду показался доцентом. Чисто вы-
365
Избранное
брит, одет с иголочки, при галстуке, с дипломатом, хоть сейчас
за кафедру. На поверку оказалось, что он мелкий торговец, про-
мышляющий на одном из многочисленных грозненских базар-
чиков.Он уверен: если его «действия»(каждое «действо»имеет
строгий порядковый номер) собрать воедино, получится книга
века. Придаются подробному описанию конфликты его с тол-
пой,коллективом, с женой. Всякого несогласного с его мнением
он выносит на суд Москвы, откуда снаряжаются комиссии. Ма-
лейшая уступка в его сторону воспринимается очередной побе-
дой, и голова кругом о своей значимости, что он един в своем
роде.
«Доцент»уверен в том, что он доктор всех наук. Он преду-
преждал в доперестроечный период Горбачева и правительство
о грядущих катаклизмах. У него есть своя программа обустрой-
ства Чечни и России, ключ от которой у него в тайнике, но все
равно утечка какая-то происходит, и мыслями его, с пользой для
себя, распоряжается «враждебная сторона».
С женой у него самая непримиримая позиция. Это она сде-
лала из него бирюка, имевшего в цвете лет пышные усы, ко-
торые,распутив,опустив книзу или завернув за уши, он мог
представиться либо Чапаевым, либо Тарасом Бульбой или же
Буденным.
Когда же наступает срок сбора черешни или орехов в саду,
супруга выпроваживает его в психбольницу, чтобы распоря-
диться урожаем и заниматься любовью. Амурные дела ее, где,
когда, и с кем, благоверный описывает со всеми подробностя-
ми. При этом не злобствует, далек от ревностных потрясений,
от мысли принудить соперника стать к барьеру.
В поведении его нет ярко выраженной психической неурав-
новешенности. Но элементы величия и мании преследования
в нем присутствуют. Ему чудился смотрящий через плечо его
сержант советской милици,когда в укромном и потаенном месте
писал прошение в ООН о политическом убежище. Но передать
письмо так и не смог. Иностранка, которую он намеревался со-
366
Хавас Акбиев
блазнить в качестве дипкурьера, не разобралась в его притяза-
ниях и убежала. Это он предрек крах ГКЧП, знал, что империя
рухнет, будет множество потрясений, впереди человечество
ожидает еще не то адище…
Говорун он, которого еще надо поискать. Заговорит так, что
ты делаешься дурак дураком, пытаясь вникнуть в суть его суж-
дений. Все для него просто, понятно, в розовом цвете, нет для
него ничего сокрытого за туманной завесой. Живет человек.
Клондайк вдоль железки
Поезд наш уже в черте Грозного. Проехали разъезды и пере-
езды, железные мосты, искореженные снарядами минные поля,
заросшие лебедой, другими всевозможными сорняками. Въез-
жаем в поселок имени Мичурина. Воздух загазован.Ветер до-
носит запах выдыхающихся паров, слегка кружится голова. По
обеим сторонам дороги, особенно по правой, каждый квадрат-
ный метр земли изрыт глубокими ямами. Колодцы стоят во дво-
рах, на приусадебных участках, огородах. Полоса отчуждения
вдоль железной дороги вытоптана тяжелыми машинами. Неког-
да зеленые островки рощ, садов и кустарников залиты наносной
грязью, замазучены. Желтая глина губит зелень. Вонючие пото-
ки и мусорные отходы подступили к самой железке… Картина,
конечно, удручающая. Но она нисколько не волнует людей, ра-
ботающих на зависть великому преобразователю природы.
На нефтеносную жилу вдоль железки натолкнулись случай-
но. Кто – то рыл в огороде нужник и дорылся до сырой нефти.
Начал добывать ее ведрами, не выходя из дома. А затем приоб-
рел насосы и стал продавать «черное золото» цистернами. При-
меру «везунка» последовали соседи, застолбив участки. Роют
самозабвенно, несмотря на то, что случаются обвалы, кружится
голова в глубоких ямах от выдыхающихся паров и газов, и уже
имеются жертвы. Но, когда техника безопасности напомнила о
367
Избранное
себе, приобрели противогазы. И целые бригады копателей хо-
дят по дворам, предлагая свои услуги. Берут, как рассказыва-
ют, за яму с хозяина по тогдашнему курсу 4-5млн. рублей (до
массового психоза эта сумма равнялась одному миллиону). Но
для собственника «безопасной» ямы эти расходы нисколько не
обременительны. Только за одни сутки он может накачать из
золотоносных пластов бензин или конденсат на 1 млн рублей.
За литр бензина владелец выручает 1000-1500 рублей. Нефть и
конденсат вывозятся в укромное место для перегонки на бенза-
ин и дизтопливо.
Десятки бензовозов, большегрузные машины с емкостями
на сотни тонн снуют от ямы к яме. Идет «золотая лихорадка»,
освобождение пластов от их кладовой, опустошение земных
слоев. Если нефтяники после каждой проходки закачивают в
образовавшиеся пустоты земной коры воду, чтобы хоть как-то
сохранить равновесие в природе, то эти люди действуют агрес-
сивно. Берут, но взамен ничего не дают, отвечают на законы при-
роды активным неприятием. Раз люди настроены агрессивно, от
опустошенных глубин можно ожидать все что угодно: осадки,
провалы, колебания… Жаждущие обогатится за счет собствен-
ных нефтеносных ям не застрахованы от опасных заболеваний,
летальных исходов, разрушений. Не так давно был случай, ког-
да от электрического переключателя взлетело на воздух целое
домовладение, в подвале которого находилась еще с советских
времен нефтеустановка. На вспыхнувший свет газовые пары от-
ветили взрывом.
Говорят, что добытчиков халявного бензина, как и у золото-
искателей когда-то на Клондайке, свои жесткие законы. За каж-
дым из них стоит вооруженная охрана, не так-то просто войти
в их круг. На пути сбытчиков продукции встречается несколь-
ко контрольных постов, с которыми они по-свойски расплачи-
ваются. Если же силовики осмеливаются отобрать у водителя
удостворение или задержать груз, возникает угроза применения
оружия. Грозненская земля, как губка, пропитана нефтью из-за
368
Хавас Акбиев
утечек из подземных коммуникаций. Они, как и весь нефтяной
комплекс, требуют оздоровления. По подсчетам специалистов,
ремонт их обойдется республике в 10 трлн. рублей.
Необходимое отступление
Приехали. Пассажиры спешно покидают вагоны. К воору-
женным тут же присоединяется один из местных служивых. Он
одет в спортивные брюки и в майку, поверх которой кобура с пи-
столетом под мышкой. На ногах босоножки. Чем-то напоминает
Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке».
От вокзала в центр надо ехать в автобусе с пересадками.
Плата за проезд в общественном транспорте 500 рублей, в част-
ном – 1000. Но эта грань между государственным и частным по-
степенно стирается. В некоторых автобусах с отметкой на сте-
кле «500» цифра 5 либо перечекнута, либо залеплена какой-то
кляксой или же перевернута.
Некоторые водители ездят с женщинами. В основном они с
хорошими манерами и ногами. С улыбкой берут тысчонку, а на
500 смотрят «как в афишу коза». У иных сборами занимаются
дети. Только рассчитаешься с ними, как на остановке тебя уже
поджидают курдские детишки, тоже просят.
Во многих автобусах небезопасно ездить. Однодверные, без
запасных выходов. В салонах грязно, высокая концентрация
выхлопных газов. Не очень-то соблюдается график, проезжа-
ются остановки. Стараясь перехватить пассажиров, водители
на линии обгоняют друг друга. Одна из таких гонок обернулась
трагедией. Превысив скорость на повороте и не справившись с
управлением, наш водитель сбил стоящего на обочине с гаиш-
никами своего коллегу.
Создается впечатление, что в израненной войной столице
совершенно отсутствует система контроля за движением авто-
транспорта. Почему эта сфера ускользает из поля зрения вы-
369
Избранное
сокопоставленных чиновников? Ведь должно быть интересно
побывать среди людей, посмотреть, как работает городской
транспорт. Иные губернаторы краев запросто садятся в трол-
лейбус или автобус и едут на работу. Пример! Да, пример. И он
достоин подражания.
Бич и Бомж
Грозненский перрон. На часах 13.30. До отправления поезда
«Грозный-Москва» остается полчаса. Идет посадка. Пассажиры
не очень-то спешат занять свои места. В стоящих вагонах еще
душно, и люди ищут спасение в тени от палящего солнца. Оно
какое-то оранжевое от зноя и безветрия. Все кажется оранже-
вым: и длиннющий состав, и киоски, и люди, и джипы, подка-
тывающие с новыми пассажирами, вся эта вокзальная толчея с
ее известной суматохой…
В тени на скамейке сидят двое мужчин. На одном футбол-
ка, мятые неопределенного цвета брюки, на толстых опухших
ногах тапки, лицо испитое. На втором износившийся костюм,
помятые ботинки. Оба без головных уборов, с короткими при-
ческами. Тот, кто в костюме, потрогав на лице щетину, говорит:
– Надо бы в парикмахерскую сходить, завтра в министерство
как явишься с такой ряхой?
– Если не ошибаюсь, вокзал в Кизляре похуже, чем этот,-
произносит мужчина с испитым лицом не в такт сказанному на-
парником.
– На черта тебе, Николай, вид того вокзала, тебе, что ли,
наводить там марафет? Тебе срочно надо выбраться отсюда к
больной жене. Не то опять заберут в дежурную часть. Забыл,
как ты там вчера ишачил?
– Нет, Казбек. Целый вечер бычки за ними подметал. А они,
как на зло, курили все больше и разбрасывали окурки.
370
Хавас Акбиев
– Ну вот. Не узнай меня там мой старый сослуживец, разве б
мы здесь сейчас находились? А вот где, показал Казбек на паль-
цах решетку, – в каталажке.
Вид замызганных мужчин накануне привлек внимание па-
труля, и они оказались в дежурной части вокзала. Казбек, до-
верившись, а может быть, ища во мне какую-то поддержку,
рассказал, как долго Николая «шмонали», искали за каждой
подкладкой заначку. Когда же принялись за него, он на чечен-
ском языке пристыдил парней, мол, это не по-мужски ковырять-
ся в чужом белье. Этот разговор услышал капитан. Вглядевшись
в Казбека, он признал в нем старого коллегу, тогдашнего лейте-
нанта советской милиции.
«Бог ты мой, что делает с нами жизнь!» – с горечью выпалил
он. Приказал освободить их милостиво позволил переночевать
в вагончике.
От Казбека я узнал, что жена Николая находится в городской
больнице Волжска с ампутированными ногами, что он продал
однокомнатную квартиру за 100 баксов, чтобы поехать к ней.
Но остался без денег, то ли их у него отобрали, то ли растерял,
толком не знает.
– Как же так, привезешь жену, жить-то где будете? – спросил
я у Николая.
– Ждите, я ее привезу. Там она и подохнет. Я на нее, комму-
нистку, бывшую в свое время похлеще, чем Ельцин, семь лет
батрачил. Не приедет. Подохнет.
– А 100 баксов это много… в рублях? – как бы опомнившись,
спросил меня Николай.
Я ничего не ответил. Не знал. Но подумалось, что за кварти-
ру, пусть и однокомнатную, это небольшая сумма. Ведь помимо
этой комнатки, в ней должны быть: прихожая, кладовка, ванная,
туалет, кухня, антрессоли, наконец, не исключая балкон… На-
дули человека. Одним человеком без определенного места жи-
тельства стало больше…
Ровно в 14 часов поезд «Москва-Грозный» отходит от вок-
зала. В вагонах чисто,уютно,сияют белизной занавески на ок-
371
Избранное
нах, в купе-ковровые дорожки, свежее крахмальное белье. По
мнению пассажиров, долгое время проводящих в пути, скорый
мало чем уступает по своему сервису и обслуге поезду «Мо-
сква-Хельсинки» 70-х годов.
Рядом со мной разместилась женщина бальзаковского воз-
раста со взрослым сыном и дочкой-дошкольницей.В соседнем
плацкарте потягивает из бутылки «Тархун» закавказец.К нему
подходит группа охраны, тщательно проверяет документы, ос-
матривает вещи, постельное белье, заглядывает в рундук. Види-
мо, чем-то насторожил охрану, раз такой интерес к его персоне.
Он немного навеселе, и проводница просит его отдать лишние
деньги на сохранность, мало ли что может случиться в пути.
Закавказец отсчитывает и протягивает шуршащие бумажки, ко-
торых проводница тут же отправляет за лиф… Оказавшуюся
без билета «бальзаковку»,она соглашается довезти до Ростова
за 250 тысяч рублей вместо 300 тысяч, запрошенных ею по пер-
вому разу.
Я не осуждаю проводницу. Может,от этих денег ей что-то
и перепадет. Но она спасла семейную женщину, оказавшуюся
в последний момент без билета, предостерегла закавказца-мота
от возможности лишиться последнего рубля…
Следующее утро тоже выдалось с ураганным ветром. Низко
стлались над землей густые тучи, рассветная мгла разрывалась
вспышками молний…
Я ехал в неизвестность. Накануне был сигнал, обязывающий
меня явиться к высокопоставленному господину, со взглядами
которого мои не всегда совпадают, мысли мои ему кажутся кра-
мольными.
По приезду меня ждали. Поговорили. На повышенных то-
нах. Предостерегли. Но я не враг. Я люблю родину. В дни, ког-
да ее раздирают распри, глупцов называют мудрыми, а мудрых
забрасывают камнями, печалюсь, но верю-это не навсегда. Ро-
дина возродится. Не забудутся павшие сыновья за ее рассвет.
А оставшиеся в живых готовы данковской рукой вырвать свои
372
Хавас Акбиев
сердца за мирные рассветы над ней, за ее молодость, красоту и
неизбывную нежность.
И я с ними. С теми, оставшимися в живых.
Честь имею!
Штурм Грозного в январе 95-го
Перед началом войны 11 декабря 1994 года министр обо-
роны России Павел Грачев обещал «взять Грозный одним пол-
ком». Огненным смерчем прошла она по каждой семье (имеется
в виду – и чеченских, и русских, и украинских…) Каждый день
с железнодорожного вокзала Грозного поезда увозили наспех
собранных и плохо одетых наших сограждан, которым никогда
не вернуться на прежнее место жительства…
В те самые дни в Кремле шло «генеральское сражение» по
проекту – как ввергнуть своих солдат в кровавую бойню. В пер-
вых числах ноября 1994 года в Кремле собрались на экстренное
заседание члены Совета безопасности России – президент Бо-
рис Ельцин, премьер Виктор Черномырдин, глава Госдумы Иван
Рыбкин и председатель Совета Федерации Владимир Шумейко.
Здесь же руководители всех силовых ведомств и спецслужб. По
свидетельству электронных СМИ тех дней, высокопоставлен-
ные мужи решали всего один вопрос: «Начинать войну в Чечне
или нет?» С докладом на заседании выступал министр обороны
Павел Грачев, заявив, что «мы там наведем порядок». За ввод
войск в Чечню проголосовали все присутствующие, кроме Гра-
чева. Он впоследствии так и подтвердил: «Я был единственным,
который выступил на том злосчастном Совете безопасности
против военных действий в Чечне».
Тогда Черномырдин предложил Ельцину поменять министра
обороны. Но Ельцин решил оставить Грачева в своей должно-
сти и поручил ему «в двухнедельный срок составить план ввода
войск в Чечню». Грачев принял правила игры, чтоб остаться в
373
Избранное
кресле министра обороны и взвалил на себя ответственность за
войну. Ельцин после секретного заседания Совбеза подписал
Указ «О мерах по укреплению правопорядка на Северном Кав-
казе». В нем же он предложил всем боевикам двухнедельный
ультиматум – сдать оружие до 15 декабря 1994 года. Это про-
извело эффект разорвавшейся бомбы, и боевики начали не сда-
вать, а закупать оружие. Тогда, не дожидаясь срока окончания
ультиматума, 11 декабря российские войска получили приказ
входить на территорию Чечни.
…Поспешность операции была вызвана тем, что оголтелые
дудаевские информаторы протрубили на весь свет: «Чечня го-
товится выйти из состава России». В Кремле знали, если это
случится, страна просто развалится на куски. С Дудаевым пы-
тались договориться почти все ключевые политики и генералы.
Среди них был и командующий ВВС, генерал армии Петр Дей-
некин, под руководством которого на протяжении нескольких
лет служил Джохар Дудаев. Командир тяжелых бомбардиров-
щиков, Дудаев считался одним из лучших офицеров. Но встреча
не принесла успеха. Дейнекин так и доложил Верховному: «Ду-
даев принял меня с почтением как в прошлом своего начальни-
ка. Но категорически отказался вернуться в армию, мотивируя
это тем, что избран чеченским народом, и он не может пойти
против его воли». Грачев в Грозном тайно побывал 6 раз, но
тоже безуспешно. Последняя их встреча произошла, когда Ген-
штаб России уже разработал план ввода войск в Чечню. Война
нужна была верхушке, компромисс уже не устраивал.
Теперь встал вопрос, кто возглавит операцию. Предпочли,
что на эту роль более подходит генерал армии Владимир Се-
менов, занимавший тогда пост главнокомандующего сухопут-
ными войсками. Женатый на чеченке, к тому же уроженец Ка-
рачаево-Черкесии, по словам Грачева, он более всех подходил
на эту роль. Семенов отказался, и был уволен «…за действия,
порочащие честь и достоинство военнослужащего и несоот-
ветствие занимаемой должности». Не только Семенов, но де-
374
Хавас Акбиев
сятки генералов отказались возглавить эту бесчеловечную опе-
рацию. По свидетельству Грачева, один не захотел из-за того,
что был с первой минуты против ввода войск, другой сослался
на усталость, третий сказал, что с сердцем плохо стало еще в
Афганистане… За невыполнение приказа Верховного Главноко-
мандующего в 30-е и даже в застойные 70-е годы прошлого сто-
летия с такими «отказниками» обошлись бы круто. Но в 1994-
м, в разболтанном государстве с его гнилой «верхушкой», было
возможно и не такое. И тем не менее, нужно воздать должное
честным генералам, не пожелавшим проливать кровь в своем
отечестве. Отказался командовать войсками Северо-Кавказско-
го военного округа и генерал-полковник Алексей Митюхин, не
подписавший за свою бытность ни одного боевого распоряже-
ния. Его примеру последовал и заместитель командующего су-
хопутными войсками Эдуард Воробьев, заявив, что войска не
подготовлены. Отказ его Грачев расценил как предательство…
К началу операции 11 декабря 1994 года армия фактически
оказалась обезглавленной. Министр обороны уволил всех сво-
их заместителей. Рядовые солдаты и офицеры не могли не вы-
полнить приказ. Жившие под командованием своих генералов,
докладывавшие им об учениях и стрельбах, об успешной бое-
вой и политической подготовке, перед штурмом Грозного они
просто не знали под чьим началом идти в бой. Грачев при таком
положении в армии делал вид, что все в ажуре. А раз так, то
по плану, разработанному Генштабом, 11 декабря в Чечню рос-
сийские войска вошли с трех направлений: Моздокского – через
Осетию, Владикавказского – через Ингушетию и Кизлярско-
го – с территории Дагестана… Накануне штурма Грозного 31
декабря войскам определили маршрут: «Восток, Запад, Севе-
ро-Восток и Север». В группировке войск «Север» самарский
полк 1-й штурмовой отряд возглавлял подполковник Семен
Бурлаков. Заняв аэропорт «Северный» и разминировав несколь-
ко мостов, отряд двинулся к центру Грозного, но неожиданно
попал под шквальный огонь боевиков. Для того, чтобы сломить
375
Избранное
их сопротивление, командование решило обработать квартал
артиллерией, отдав колонне приказ «Полный назад!»
В моем журналистском блокноте сохранилась запись того
периода, когда офицер по Центральному телевидению с горечью
говорил: «Мы всю колонну оттянули назад. На доукомплектова-
ние получили абсолютно необученных механиков-водителей,
которые умели только заводить машины и трогаться с места.
При маневрировании машина наезжала на машину, получилась
страшная давка. Тем временем по приказу бывшего полковника
СА, полевого командира Аслана Масхадова боевики подтяну-
лись к центру Грозного и заняли выгодные позиции».
Бурлаков же, выйдя из «пробки», продолжил движение к же-
лезнодорожному вокзалу с истребительным отрядом. Здесь уже
занимала оборону майкопская бригада с комбригом Савиным.
В привокзальных строениях заняли оборону, когда с масхадов-
цами завязался кровопролитный бой, который не прекращался
почти сутки. На помощь не пришли ни один танк, ни один БМП,
не прилетела авиация. Все тот же офицер говорил: «Если бы
тогда генералы не переваливали друг на друга ответственность,
выполнили то, чему их учили в академиях, бессмысленного но-
вогоднего штурма быть не могло. Празднующие новогоднюю
ночь не услышали комбрига Ивана Савина, чей голос звучал в
радиоэфире: «Ведем огневой бой… я – 10-й… ранен, БМП вы-
веден из строя, прием… я – 10-й… я боевой…»
Зная, что поддержки уже не дождаться, уцелевшие бойцы в
зале ожидания вокзала решили прорываться к своим на остав-
шемся БМП. Но попали в засаду боевиков. Погибли, труп Сави-
на со снятым скальпом обнаружили только в марте…
Баранову повезло больше. Раненый, он выпал из горящего
БМП и оказался в овраге. Его подобрала русская женщина, две
недели выхаживала, после чего сумела вывести на российский
блокпост. Большинству же участников новогоднего штурма не
суждено было выбраться из Грозного. Погибли 81-й самарский
полк и 131-я майкопская бригада…
376
Хавас Акбиев
Изложенное можно дополнить данными из досье «Комсо-
мольской правды» от 6 января 1999 года: «На 1 января 1995 года
общая численность личного состава всех силовых структур, за-
действованных в операции по установлению конституционного
строя в Чеченской Республике, достигла пяти дивизий. Почти
восьмикратное превосходство над вооруженными отрядами Ду-
даева. А Грозный еще не взят. И это – на 21-й день операции!
За полтора месяца боев здесь было убито около 700 российских
военнослужащих и 300 бойцов и офицеров МВД». По другим
источникам военной хроники российская армия потеряла в но-
вогоднюю ночь 95-го убитыми и ранеными около 5 тысяч сол-
дат и офицеров…
В моем архиве сохранилась страничка «Комсомольской
правды» от 6 января 1999 года со статьей «Штурм Грозного: как
это было». В ней военные корреспонденты Сергей Прокопенко
и Виктор Баранец пишут: «Когда командир Краснодарского кор-
пуса, генерал Пуликовский вышел к Грозному, разведка доло-
жила о странной ситуации: «Противник не наблюдается». Осто-
рожный комкор долго стоял в размышлении, не решаясь войти в
город. Доложили о ситуации в штаб Объединенной группиров-
ки в Моздоке, где, как выяснилось позже, полным ходом шло
праздничное виночерпие. Оттуда практически вслепую распо-
рядились: «При напролом!..» И Пуликовский попер. В авангар-
де шла 131-я майкопская бригада его корпуса… Молодые, необ-
стрелянные ребята. За сутки их перестреляли…»
Авторы статьи пишут, что в те горячие дни один из них
пробрался в штаб генерала Бабичева, оборудованный в под-
вале ресторана «Кавказ». «Никаких интервью давать я не ста-
ну», – заявил генерал. Военкора выручил коллега с ОРТ, сунув
под нос генералу включенный диктофон. Здесь же, у радиостан-
ции, осипший капитан-морпех пытается докричаться через рас-
стояние и радиопомехи: «Сколько «двухсотых» (трупов. – Прим.
Авт.)? Не понял тебя, не понял?!.. Давайте сразу договоримся
никаких фамилий. Мне эта реклама ни к чему…»
377
Избранное
Бывший командир роты десантников Александр Ильин гово-
рит: «Я никогда не встречал такой неразберихи… Десантники
не знали о дудаевцах ничего, и все разведданные добывали це-
ной собственной крови…»
Жесточайшей проверке подвергла контрразведка боевого
офицера, раненного в голову и сумевшего вывести из окруже-
ния двенадцать солдат! Он десять дней пробивался к своим,
их все считали погибшими. Вместо благодарности ему пред-
ложили перед допросом сдать оружие. А говорят, что нравы
«СМЕРШа» – в прошлом…
Никто не понес ответственности за кровавую бойню. Мини-
стра обороны Павла Грачева за проваленный штурм Грозного не
уволили, ему даже не объявили выговор. Его освободили от по-
ста только тогда, когда это потребовалось предвыборному шта-
бу. Ельцину, идущему на президентские выборы, нужна была
громкая отставка. Потому он подал рапорт: «Прошу освободить
меня от занимаемой должности в связи со сложившимся обсто-
ятельством». Но и тогда его не уволили, одев в тогу секретаря
Совета безопасности России.
Но память живет. Командир части десантников, полковник
Александр Ленцов в той же статье признается: «Я часто вспо-
минаю новогоднюю ночь 1995 года. И вспоминаю ее с чувством
стыда за Отечество! Ночь. Кромешный ад. Горят танки. Мы вы-
носим убитых и раненых. А Россия, забывшись в новогоднем
бреду, забыла о нас, посланных погибать».
Такое не забывается!
P.S. Павел Грачев будет долго работать в окружении Ельци-
на. Уволят его ровно через два дня после смерти последнего.
Бывший главком сухопутных войск Владимир Семенов будет
избран президентом Карачаево-Черкесии. Его заместитель Эду-
ард Воробьев станет депутатом Госдумы РФ. Константин Пу-
ликовский, уволившись из армии, станет представителем пре-
зидента РФ на Дальнем Востоке. Заместитель командующего
СВО Геннадий Трошев погибнет в авиакатастрофе.
378
Хавас Акбиев
Командир Кантемировской танковой дивизии генерал-майор
Б.Н.Поляков подал рапорт об отставке, отказавшись от участия
в контртеррористической операции на территории Чеченской
Республики.
За отказ возглавить военную операцию в Чечне указом пре-
зидента РФ Ельцина отправлены в отставку: генерал-полковник
Борис Громов, генерал-полковник Георгий Кондратьев, гене-
рал-полковник Валерий Миронов. Более 500 кадровых офице-
ров ушли из армии без выходных пособий и права на пенсию.
Честь и слава офицерам Российской армии!
Первые 10 дней войны в Чечне обошлись России в 400 млрд.
рублей.
В период первой войны из 428 чеченских сел 380 были под-
вергнуты бомбардировкам. Уничтожено 70% жилья, полностью
или частично разрушены 50 сел, свыше 46 тысяч домов.
По некоторым оценкам, в этот период погибли 120 тысяч
мирных жителей, в том числе 5 тысяч детей, 650-700 тысяч че-
ловек стали беженцами.
Вторая война по масштабам разрушений и числу невинных
жертв превзошла первую. Она была бесчеловечной и веролом-
ной, слепой и разрушительной, несла смерть всему живому по
хотению и велению военно-промышленного комплекса, решив-
шего отмыть деньги на слезах моего народа.
Трагедия в Герзельаульский крепости «Внезапная»
Более 190 лет минуло со дня Герзельаульской катастрофы.
Подробно об этой черной дате изложил в своей книге «Чечня
и Ермолов» президент Академии наук ЧР Ш.А. Гапуров. В до-
машнем архиве дарбанхинца Магомеда Бакарова также немало
сведений об этой трагедии.
Герзельаульская трагедия – одна из черных страниц в исто-
рии кавказской войны сатрапа А.П. Ермолова, который «…в
379
Избранное
отношении горцев был ни чуть не лучше самого худшего из
худших военачальников царизма на Кавказе». Так утверждал
историк И. Карайли в далекие 20- е годы. Гапуров в своей кни-
ге тоже отмечает: «Зубной болью для Ермолова, его Ахиллесо-
вой пятой была Чечня. На « примирение» Чечни, на подавление
антиколониальных выступлений чеченцев он потратил больше
всего времени. Чеченцы были предметом его особой заботы во
весь период его наместничества на Кавказе (1816-1824гг.)».
Но и до, и после Ермолова политика «разделяй и властвуй»
была превыше всего в действиях высших российских военачаль-
ников. Одним из таких примеров может послужить штурм Гер-
менчука, описанный журналом «Русский вестник» (1869,№3)
во время экспедиции в Большую Чечню. Когда войска заняли
большую часть селения, его последние защитники укрылись в
мечети, которую подожгли. Чеченцам предложили сдаться, в от-
вет прозвучало: «Пощады не хотим, одной милости просим у
русских – пусть дадут знать нашим семействам, что мы умерли,
как жили, не покоряясь чужой власти… ни один чеченец не дал-
ся живым: семьдесят два человека кончили жизнь в огне». «Для
чего все это? Разве для всех, без разбора языка и веры, нет места
на земле?»- вопрошал автор статьи, потрясенный увиденным.
Одним из ярких фигур в движении чеченского народа был
Бей-Булат Таймиев, служивший в одно время в русской армии.
Гапуров проводит в книге эпизод встречи Бей-Булата с испол-
нителем воли Ермолова в Чечне генерал-майором Грековым.
По словам офицера Н.А.Волконского, когда Ермолов назначил
Бей-Булата «начальником линии», он явился в Грозную «засви-
детельствовать» Грекову свое почтение. Греков не только не по-
дал ему руки, не усадил и не угостил, как это делали многие
офицеры и даже начальники… принял его сурово, презрительно
и оскорбительно… Бей – Булат вскипел от негодования за не-
заслуженное, по его мнению обхождение с ним Грекова и тут
же дал клятву отомстить за причиненную ему обиду… После
недружелюбного свидания с Грековым, Бей-Булат перестал яв-
380
Хавас Акбиев
ляться в нашем офицерском кругу и весь отдался интересам сво-
их соплеменников…Пять лет, с некоторыми перерывами, мучил
нас этот отважный бунтовщик, всегда избегая нашей кары и не
давая возможности угомонить его никакими способами».
Бей-Булат готовил открытое вооруженное восстание против
российских властей. К Бей-Булату в Майртуп стали прибывать
из гор вооруженные люди, к нему присоединились аксаевцы и
качкалыковцы. Под руководством Бей-Булата оказались около
6 тысяч человек. О готовящемся восстании Грекова известил
старший кумыкский князь Муса Хасаев. Но Греков не предал
этому большого значения, пребывал в «убеждении, что народ
устрашен и притих». А Ермолов обратился к чеченцам с обыч-
ными своими угрозами: «… Я приду смирить изменников и на-
рушителей клятвы…за укрывательство его (Бей-Булата), запла-
тите собственной кровью, жизнью жен и детей ваших; увидите,
что трус Бей-Булат не подвергнется опасности и первый оста-
вит вас. Даю вам время опомниться и прекратить возмущение и
разбои, искать моего прощения или жестоко накажу гнустых и
презрительных мятежников».
Несмотря на угрозы, Бей-Булат и мулла Майртупский про-
должали готовить восстание. В июле 1825 года Бей-Булат всту-
пил в Аксай и сжег дома, принадлежавщие М. Хасаеву и ли-
цам, ему приверженным. Открыто приняли сторону повстанцев
ингуши и карабулаки. Восставшие вошли в Герзель-Аул. Как
отмечали дореволюционные историки: «В кровавой борьбе,
вызванной чеченским мятяжом 1825 года, защита Герзель-Аула
представляет собой блестящий эпизод, достойный занять лучше
страницы в летописи Кавказской войны».
Но российские власти не собирались смириться с этим. Па-
дение Герзель-Аула могло привести к тяжелые последствиям
для власти в Чечне и Дагестане. Большая часть Кумыкской рав-
нины оказалась бы в руках восстановших и более умножились
бы их ряды. Хорошо понимая создавшуюся обстановку, коман-
дующий войсками на Кавказской линии генерал Лисаневич и
381
Избранное
Греков, собрав сводный отряд, двинули войска к Герзель-Аулу
и 15 июля нанесли удар в тыл постанцев. Бей-Булат вынужден
был отступить.
На следующий день, 16 июля 1825 года в Герзельаульском
укреплении произошли события, подробно описанные исто-
риками. По приказу Лисаневича (при подстрекательстве князя
Хасаева) было собрано 318 старшин из Аксая и окрестных се-
лений. Несмотря на то, что накануне им была обещана непри-
косновенность и безопасность, Лисаневич приказал разоружить
и арестовать всех. Эпизод этот описан Н. Волконским: «Лисане-
вич стал в оскорбительных выражениях упрекать гнусною из-
меною, грозить истреблением виновнейших и начал вызывать
некоторых по представленному им списку. Объяснялся без пе-
реводчика, который бы мог смягчить выражения. Первые два,
которых вызвали, выступили беспрекословно, сдали свои кин-
жалы и были арестованы. Когда же очередь дошла до третье-
го и самого главного, некого Учар-Гаджи, то он добровольно
не вышел и был выведен переводчиком Соколовым. Это непо-
слушание взволновало Грекова, вспыльчивый и самолюбивый,
недопускавший, по своим понятиям, такой дерзости со сторо-
ны «негодяя», нанес ему удар и приказал отобрать оружие на-
сильно».
Если обратиться к изданию «История народов Северного
Кавказа» картина трагедии становится более ясной. Ни Лисане-
вич, ни Греков, уже много лет проведшие на Кавказе, не отдава-
ли себе отчета в том, что стоящие перед ними старики в потре-
панной одежде – не «сброд» и «босяки», как они привыкли их
считать, а люди, чрезвычайно дорожащие своим достоинством
и готовые оплатить защиту этого достоинства своей и чужой
жизнью. Высшие российские военачальники не учли, что «че-
ченцы нетерпеливы, горды и чрезмерно самолюбивы. Грозные
речи Ермолова, его обещания истреблять аулы, вешать амана-
тов, вырезывать жен и детей, как выражение силы, были им по-
нятны, и они не подчинялись. Ни один чеченец не перенесет
382
Хавас Акбиев
обидного или презрительного лично к нему отношения… Но, к
сожалению, эта сторона дела игнорировалась людьми ермолов-
ской эпохи…»
Бесцеремонность, хамство и грубость генералов привели к
плачевным результатом. Лишь только первая рука протянулась
к поясу чеченского старейшины Учара-хаджи, он неожиданно
выхватил кинжал. «Кинулся на генерал- майора Грекова,и сей
в мгновение кончил жизнь под его ударом,- значится в записке
А. П. Ермолова. – И затем моментально повернулся к Лисане-
вичу и нанес ему две раны». Греков пал безнадежным, Лисане-
вич, смертельно раненый, еще оставался жив. По его приказу
солдаты устроили самое настоящее побоище. По утверждению
В.А. Потто: «Началось истребление всех, кто был в укрепле-
нии… В числе погибших были и люди ни в чем не повинные,
отличившиеся испытанной преданностью русским…» В своих
воспоминаниях Э.В. Бриммер побоище описал так: «Солдаты
бросаются к ружьям, казаки вынули шашки и все, что было рус-
ского, бросились на толпу кумыков. Они бегут к воротам, их
преследуют и колют и рубят, бьют чем попало… Ожесточение
наших доходило до исступления и потому… кумыки пали почти
все в крепости и у ворот».
Герзельаульская трагедия 16 июля 1825 года во многом была
следствием «неблагоразумия» Лисаневича. Еще 15 июля ку-
мыкский пристав Филатов доложил ему, что аксаевцы просят
пощады. Греков поддержал его. Но Лисаневич их не послушал-
ся. Ермолов тоже назвал генерала виновником катастрофы. Он
подчеркивал: «Истребили убийцу, но это не заплата за достой-
ного Грекова…Судьба в гневе дала мне генерала Лисаневича,
который, по чрезмерной ограниченности своей, думал, что он
всех лучше других знает, и потому, не следуя примеру Грекова,
человека умного и опытного, взялся сам распоряжаться всем…
Еще один на линии начальник, подобный Лисаневичу,-и дела
наши надобно будет поправлять не малыми пожертвованиями».
А.С. Грибоедов также был о нем невысокого мнения: «Лисане-
383
Избранное
вич человек храбрый, но опрометчив, умер геройски, жил без
толку».
Герзельаульская бойня вызвала взрыв возмущения в Чеч-
не, Ингушетии и Северной Кумыкии. Вместе со своим кадием
большая часть аксайских кумыков ушла в лес. Оттуда была на-
правлена делегация к Бей-Булату, которая обещала ему поголов-
ное восстание кумыков.
Но это уже другая история.
Орлы Кавказа
В архиве Магомеда Бакарова из села Дарбанхи бережно хра-
нятся высказывания общественных и государственных деяте-
лей Европы и России о Чечне и чеченцах в период новейшей
истории. В его обширном наследии сохранилась и телеграмма
императора Николая II генерал-губернатору Кавказа Флейжеру
от 25.08.1916 г. В ней говорится: « Как горная лавина обрушился
Ингушский полк на Германскую дивизию. Он незамедлительно
поддержан Чеченским полком. В истории русского отечества,
в том числе и нашего Преображенского полка, не было случая
атаки конницей врага вооруженного артиллерией:4,5 тыс. уби-
тыми, 3,5 тыс. ранеными.
Менее чем за 2 часа перестала существовать «Железная ди-
визия», с которой боялись соприкасаться лучшие воинские ча-
сти союзников, в том числе и русской армии!..
Передайте от имени Царского Двора, от имени Русской
армии братский привет отцам, матерям, сестрам, женам и не-
вестам этих храбрых орлов Кавказа! Положившим своим бес-
смертным подвигом начало конца германским ордам!
Никогда не забудет этого подвига Россия! Честь им и хвала!!!
С братским приветом император России Николай-2».
Как пишет публицист Саид-Хамзат Гериханов, Кавказская
туземная дивизия, или, как ее прозвали позже, Дикая дивизия,
384
Хавас Акбиев
была сформирована 100 лет назад. Состояла главным образом
из добровольцев, ведь по закону Российской империи мусуль-
манское население Кавказа и Средней Азии не подлежало при-
зыву на военную службу. Но это не помешало ей стать одним
из уникальнейших воинских подразделений в истории русского
военного дела.
Кавказская туземная конная дивизия была сформирована
летом 1914 года на Северном Кавказе. В его состав входило 6
полков: Чеченский, Ингушский, Дагестанский, Кабардинский,
Татарский и Черкесский. В дореволюционной Россиии слово
«туземцы» обозначало принадлежность к какой-либо стране
или земле. В названии дивизии оно указывало на ее кавказские
корни. Принимали в нее исключительно добровольцев в возрас-
те от 18 до 40 лет со своими лошадьми, снаряжением и оружи-
ем, физически здоровых с безупречной репутацией. Имеющих
судимость не принимали. Шахид Борщиков, житель села Шали,
был первым, кто предложил властям создать отдельную воин-
скую часть из чеченцев. Пожелал по примеру своих предков
послужить Царю и Отечеству, на поле сражения шашками до-
казать верность долгу. Слово сдержал. Он и его племянник Аб-
дул-Муслим стали полными кавалерами Георгиевского креста.
25 августа 1916 года в городе Подольске приказом № 41 по ар-
мейскому корпусу № 913719 всадник Хизри Дохтукаев из Кур-
чалоя был награжден Георгиевской медалью 4 степени…
Командиром Дикой дивизии высочайшим приказом в 1914
году был назначен младший брат царя генерал-майор великий
князь Михаил Александрович Романов. Он слыл великолепным
всадником и кавалеристом, горцы, которые одним своим видом
новодили на неприятеля настоящую панику, гордились им. Во-
енный корреспондент « Нового времени» так писал: «Появле-
ние людей в папахах среди неприятелей сразу же производит
должное действие. Достаточно одного-двух безудержно смелых
натисков горцев, и австрийцы бросают свои позиции, орудия,
раненых и бегут». Когда они шли в атаку в своих папахах и
385
Избранное
бурках с криком « Я Аллах!» с шашками наголо, нагоняли на
австрийцев и немцев, неуверенность и ужас. Когда же первые
всадники приближались к окопам, враг не выдерживал. В ближ-
нем бою даже у самых опытных европейских солдат и офице-
ров не было никаких шансов выжить в схватке с российскими
горцами. Наши джигиты с юных лет были обучены виртуозно
владеть всеми видами холодного оружия, и в считанные минуты
могли расправиться с несколькими неприятелями.
26 ноября 1914 года Кавказская туземная конная дивизия
проходит по улицам Европы. Среди тех, кто наблюдал за этим
событием, был и сын Льва Толстого: журналист и писатель,граф
Илья Толстой. Свое отношение к этому действу он выразил в
очерке «Алые башлыки»: «60 лет тому назад эти люди упорно с
нами воевали. А теперь настолько слились с Россией, сами до-
бровольно пришли сюда, чтобы вместе с нами встать на защиту
независимости не только нашей Родины, но и всей Европы от
губительного нашествия новых варваров. Я видел их в боях без-
удержно отважных..» И далее: «… полки проходили один за од-
ним, один красивее другого, и весь город в продолжение целого
часа любовался и дивился невиданным дотоле зрелищем… Под
скрипучий напев зурначей, наигрывающих на своих дудочках
народные воинственные песни, мимо нас проходили нарядные,
типичные всадники в красивых черкесках, в блестящем золо-
том и серебром оружии, в ярко – алых башлыках, на нервных,
точеных лошадях, гибкие, смуглые, полные гордости и наци-
онального достоинства. Что ни лицо, то тип; что ни выраже-
ние – выражение свое, личное; что ни взгляд – мощь и отвага…»
В истории сохранилось много подвигов горцев в первой
Мировой войне. 22 мая 1916 года началось самое успешное на-
ступление русской армии. В историю оно вошло под названием
«Брусиловское направление». Войска Юго-Западного фронта
под командованием генерала Алексея Брусилова нанесли не-
сколько мощных одновременных ударов по всей линии фронта.
За первые 3 дня наступления были взяты в плен более 40 тыс.
вражеских солдат и офицеров…
386
Хавас Акбиев
В тот период весь русский фронт облетело известие об уди-
вительном подвиге всадников чеченского полка. В ночь на 30
мая, благодаря отчаянной храбрости, они сумели первыми из
наших частей захватить плацдарм на правом берегу Днестра.
Атака была внезапной и дерзкой… 62 всадника в темноте пе-
реплыли полноводную реку и под огнем австрийцев и немцев
ворвались в их окопы. Чеченцев абсолютно не смутило то, что
врагов было во много раз больше. За полчаса они перебили
всех, кто оказывал сопротивление и взяли в плен 250 враже-
ских солдат. Это позволило нашим войскам навести понтонную
переправу, и начать успешное наступление. Когда Верховному
главнокомандующему Николаю-2 доложили об этом, он прика-
зал наградить 62 отважных всадника Георгиевскими крестами.
Это было поразительно – наградить всех за массовый общий
подвиг. Это дало повод военному корреспонденту «Нового вре-
мени» написать; «Дела Кавказской дивизии у всех на устах. Ка-
ждое ее выступление это сплошной героический подвиг и про-
явление высшего мужества».
Во всей истории Кавказской конной дивизии нигде не было
межнациональных столкновений. Если на собраниях было
больше мусульман, то все офицеры оставались в головных убо-
рах; если больше православных, то мусульмане в знак уважения
снимали головные уборы. Такое было уважение друг к другу.
Военкор журнала «Нива» сообщал, что каждая сотня Дикой ди-
визии – это настоящая дружная семья, поскольку многие всад-
ники являются друг-другу родственниками или соседями из од-
ного и того же аула. Он писал: «Это тесная сплоченная дружба
особенно ярко сказывается в минуту опасности. Каждый счи-
тает священным долгом поддержать другого в беде, заслонить
своей грудью, принять удар на себя и молодецки отразить его».
После Февральской революции, Дикая дивизия осталась
одной из немногих боеспособных частей русской армии. В ее
полках не было ни одного случая оскорбления или убийства
офицера, исключены были также дезертирство и мародерство.
387
Избранное
Знаменитый генерал Корнилов летом 1917 года был потрясен
образцовым видом дивизии. Обращаясь к горцам, он сказал:
«Орлы Кавказа! Я не ожидал, но я счастлив видеть вас в таком
изумительном порядке. Когда вернетесь к себе на Кавказ, пе-
редайте от меня поклон и большое спасибо вашим отцам, что
сумели воспитать и вдохнуть в вас ту внутреннюю дисциплину,
что предохраняет вас от развала!»
Однако, когда Корнилов двинул дивизию на революционный
Петроград, горцы, поняв в чем дело, наотрез отказались воевать
с народом. Как пишет Саид-Хамзат Гериханов: «Дивизия погру-
зилась обратно в эшелоны и отправилась домой, на Кавказ, где
горцы разошлись по своим аулам. Представить, что было бы,
если бы «Орлы Кавказа» вошли в Петроград, нетрудно. Но это-
го не случилось».
Кровавый хаос Гражданской войны навсегда развел бывших
однополчан по разные стороны баррикад. Герои первой Ми-
ровой войны были надолго преданы забвению. Но наш народ
помнит о них. Осенью 2015 года в центре Грозного открыт па-
мятник воинам Чеченского полка Дикой дивизии. На четырех
гранитных стелах выбиты имена 860 офицеров и всадников, ко-
торые прославились себя ратными подвигами на полях первой
Мировой война в составе Российской императорской армии. По
словам историков, это далеко не полный список тех, кто воевал
в составе Чеченского полка…
Магомед Бакаров не перестает изумляться героизмом чечен-
цев в своих домашних мемуарах. Он приводит в них высказы-
вания великих людей о нас. Вот как говорил Император России
Петр-1: «Если бы этот народ имел понятие о военном искус-
стве, тогда ни одна нация не была бы в состоянии взяться за
оружие против него…»; «Народы, учитесь у них, на что способ-
ны люди, жаждущие остаться свободными!» (Карл Маркс); «Я
топтал снега Кавказа и дрался с сынами его…Как искусно и до-
блестно они умеют сражаться, как героически умеют умирать!
За горцев стоят их горы» (А. Бестужев); « Все, чего достаточно
388
Хавас Акбиев
поработить всякий другой народ, едва поколеблет нескольких
чеченцев: упорство их неимоверное-на подобии гранита!» (ге-
нерал Греков).
– Все эти и другие великие люди едины во мнении, что че-
ченцы умственно развитый, физически крепкий, закаленный с
детства народ, – говорит Бакаров.
С ним трудно не согласиться.
2000
Взрослело детство у Искирга…
Махну в Майртуп
я в отпуск летом,
Тихонько детства
прикоснусь,
Где было много
солнца, света,
Легко снимались.
боль и грусть.
Где в речке маленькой
в обрыве
С луной плескались
пескари,
И лягушата так
надрывно
Ночами пели.
до зари,
Где рано с петушиным
криком
Свей свет гасили
светлячки…
Взрослело детство.
у Искирга –
389
Избранное
Речушки с норовом
реки.
Она бурлила
в половодье,
Подобно Тереку,
средь скал.
Деревья царственной
породы
Искирг с корнями.
корчевал.
Несли их бурные
потоки-
Для них все было
трын-трава…
Пни доставали
со сноровкой
Баграми люди
на дрова…
Искирг смирялся
белоструйно,
Упав в овраг
и мураву.
И я с гитарой
семиструнной
Врывался в лета
синеву.
Туда, где речка
начиналась
Упрямо, прямо
с родника.
Усталость, как рукой,
снималась
Всего лишь с одного
глотка.
390
Хавас Акбиев
Там травы в росах
медовели,
Росли кизил
и мушмула.
Под молодые
птичьи трели
Земля неистово
цвела…
Вот и сегодня
здесь простора
Так много, есть
что воспевать
Во весь свой голос,
и с восторгом
Здесь повторяюсь
я опять.
Я буду на песке
валяться,
Как в годы оные,
как встарь.
Здесь разрешу
себе остаться,
Я здесь господь
и государь.
Вхожу по щиколотки
в воду,
А дальше – в заводь,
в камыши.
Мне так легко
под небосводом
В желанной этакой
глуши.
Воды прохлада
родниковой
391
Избранное
Бодрит и силы
придает,
С рекою слит я
и с природой,
Брусника рядышком
цветет.
Здесь дух заводит
с прежней силой,
Былое с памятью
срослось.
Скажу спасибо
речке милой
За все, что видеть
довелось.
За то, что смех
задорный слышал,
За отголосок
прежних дней…
Перед отъездом
звезды вышил
Рассвет над
речкою моей.
……………………
Уеду. Пусть.
не старятся
Места родные,
пусть.
Искирг со мной
останется –
Любовь моя
и грусть.
8.07.15.
392
Хавас Акбиев
Старые дворы
Я помню
гудермесские дворы
С оградками из
узеньких дощечек,
Беспечный смех
дворовой детворы,
Их развлеченья,
игры «в чет и нечет».
За нашей
двухэтажкой лопухи –
Репейники
с широкими листами –
Роняли свой
зеленый малахит
В траву-муравку
с нежными цветками.
За старенькой
скамейкою сирень
Росла, красуясь
цветом васильковым,
С ее дыханьем
исчезала лень,
Мечталось о
таинственно – высоком.
Сушилось
на веревочках белье…
Там во дворах
все улыбалось взору…
Да все, что было
поросло быльем.
Все скрыто нынче
за глухим забором.
9.07.016
393
Избранное
* * *
От ястребов
не спрятаться никак,
Гранитный берег
не спасет фиорда…
Сомкну глаза на миг,
услышу как
На крыльях смерть
на нас несется с норда.
Туман рассвет
невероятно скрыл
И утро задохнулось
в сгустках дыма.
В том вихре пара
разноцветных крыл
Прошили небо
каменное зримо,
27 октября 2015
Песнь о собаке
О ногах, о трех приковыляла
В тихий двор в осенний листопад.
Прилегла под дерево устало,
Ливнями омытом под и над.
С визгом рану на ноге лизала
Розово-кровавым языком…
Запекалась струйка крови ало
Под ее дрожащим животом.
Добрый житель подстелил рогожу
И похлебку в мисочке подал…
Был он чем-то на меня похожий,
В нем себя я близко узнавал.
394
Хавас Акбиев
Как и он, не бил я братьев меньших,
Их любил, приветливо ласкал.
Если кто им был врагом зловещим,
Я ему руки не подавал.
По-людски с дружками вместе жили,
«Белым Бимом» был нам каждый пес.
Но года метельно закружили,
Жизнь щенят пустили под откос…
Изуверы палками калечат –
Мопс ли он, барбос иль волкодав…
На своем, на изуверском вече,
Всех и вся анафеме предав…
А она назло им выживала –
Добрый житель Айболитом слыл…
Не скулила больше, не дрожала,
Потехоньку набираясь сил.
Изувер же пришлый, злой и дикий
Приговор ей смертный заказал…
От луны засеребрились блики
В тускло-угасающих глазах.
2015
Марима
Ни вьюги, ни снежной
пороши,
Продрогли деревья
насквозь.
Зима на себя
не похожа,
Дождем исходила
до слез.
Я видел
воочию зримо
395
Избранное
Как ветер
полощет белье.
И губы щептали:
«Марима» –
Хорошее
имя твое.
Марима, Марима,
Марима
В Шатое
советском жила.
С Аленой
из сказки сравнима,
Чудесной
девчонкой росла.
Горели глаза
с поволокой,
Еще не воспетых
никем.
Была она песней
далекой,
Далекой
и близкой совсем.
Румянцем
окрасились щеки,
Светилась
и в стужу, и в зной –
Мечтой
окрылялась высокой
На скалах, над
горной рекой
Ей, нежной,
дарила прохладу
На зорьке
Аргуна волна.
396
Хавас Акбиев
Идя по-весеннему
саду,
Цвела и сама,
как весна.
Меня чуть
с ума не сводила
Ее расчудесная
стать.
Она в свою
юность входила,
Готовясь
поэзией стать.
1970
Тоскую по снегу
Я зряч, но снегом этим ослеплен,
Он шел всю ночь
и перестал под утро.
Потом поплыл по небу солнца челн
Навстречу облаком из перламутра.
И в блеске солнц
искрились снеги так,
Что чернь воронья
глохла в пору эту…
Легко давалась за верстой верста
Изгнаннику, скитальцу и поэту.
По белу свету, белизне такой,
По росстаням дорог
легко шагалось.
За дальним логом, за рекой, за той,
Родная деревенька затерялась.
Ушла в снега, как в тополиный пух,
397
Избранное
В невестиной фате
чуток взгрустнула.
И голосит под окнами петух,
Ребячась, после снежного загула.
Да так поет, что золото лучей
Полдневных солнц
кружится в снежном вальсе,
И льдом еще не тронутый ручей
Бежит, петляя в белоструйном
трансе…
Сезон снегов, его всего на день.
Сошли снега в реку забвенья Лету.
Но улыбнулась зимняя сирень
Изгнаннику, скитальцу и поэту.
2000
Сижу за решеткой
в темнице сырой…
А.С.Пушкин
Сижу и я в коморке за решеткой,
Смотрю на всех, пылящих тротуар:
Техничка вот с какой-то
дранной щеткой,
А вот старик, наверно, на базар.
Вот молодец при галстуке
чуть ниже
Ширинки, даже, может быть,
с лихвой,
Он кем-то, чем-то, кажется, обижен,
Потряхивает лысой головой.
Вот школьница не в мини и
не в макси –
398
Хавас Акбиев
В тунике, ниспадающей с пупка.
А вот малец,
весь в камуфляжной маске,
И не солдатик, и не сын полка.
Вот сорванец, со сверточком
под мышкой,
Вчерашний, может, бывший пионер.
Куда-же так расторопился слишком,
Проехавший шлагбаум БТР?
Вот женщины с каким-то
дац-цзы бао,
Они кого-то просят выгнать враз,
А мне бы в миг домчаться
до Бильбао,
Да вот мешает комендантский час.
Вдруг полечу и возвращусь
не скоро
В тот час, что мне нельзя терять,
как честь:
Вот скорая беспомощность
от «Скорой»
Лишь крест остался,
классно-красный крест.
«Пожарник» Коля, нет,
не тот, кто тушит,
А тот, кто может сделать « петуха»,
Шагает в сандалеках и не тужит,
И на губах от семечек труха.
Ему б подать из котелочка кашу,
Он – ничего, он в доску
парень свой…
Чихнул в простора синенькую чашу
Над головой стоящий часовой.
2000
399
Избранное
В суде
К Л.Б.
Угрюмая, подтекшая
стена.
Решетка из стальных
зеленых прутьев.
Свет лампочки единой,
из окна
Сочится сумрак щупальцами
спрута.
Здесь глухо так. Судейская
скамья.
И я на ней истасканный
и грубый
Сижу. А дома ждет
меня семья,
И морщат боль
искусанные губы.
Ждут доченьки
красивые меня,
Мои кровинки,
с весточкой хорошей…
Встать! Суд идет!
Затворами звеня,
Во фрунт охрана
со смертельной ношей…
Судья идет. Да нет,
она плывет
Из расчудесной детской
сказки павой…
В какой же попаду
я переплет,
Какой суд будет:
правый иль неправый?
400
Хавас Акбиев
Вопрос, который мучает
и злит
И день, и ночь не за свое
злодейство,
Наверняка, не скоро
отболит
Моих врагов предраматично
действо.
Был черным год.
Допросов череда
Свалила с ног – без
лишних откровений.
Мои враги не знали:
никогда
Моих им не дождаться
извинений…
Оклеветали, не услышав
крик,
Загнали в угол, чтоб
в себе замкнуться…
Какой судья свой
вынесет вердикт?
Быть на щите, иль
со щитом вернуться?
Судья унять сумела
сердца боль,
И в одночасье вылечить
на диво…
Она была похожа
на Ассоль,
Была она божественно
красива!
2005
401
Избранное
Стихи из детства
Валера, Сашка, Витька,
Лебедята –
Близняшки – братья
с нашего двора,
Курносые, босые
пацанята,
Дворовая шпана
и детвора.
Без « москвичей» мы
обходились просто,
Их скорость в путь – дорогу
не звала.
Поездка на телеге
дяди Кости
Мечтой заветной
каждого была.
Его лошадка
с шелковистой гривой
Паслась у кромки
ближнего пруда.
Была, как мы,
игриво-шаловливой,
Пускалась вскачь,
встречая поезда.
И мы носились с нею
сумасшедше,
Не замечая
под собою ног.
И пассажир со «скорого»
сошедший,
Ту суматоху разуметь
не мог.
Мы пили воду
из колонки с воем,
402
Хавас Акбиев
Из уличной, простуды
не боясь,
По радио с приставкой
с пацанвою,
Аульскою, держали
крепко связь.
А помните, как поздно
возвращались
Мы, наигравшись,
в темноте домой
Кому-то доставалось
от папаши
За синяки, за «уличный
разбой»,
Мы из одной бутылки
выпивали
Фулидинский превкусный
лимонад.
Не заражались
и не умирали,
А получали бодрости
заряд.
Какое чудо пирожки
с капустой
За три копейки
в лавке за углом!
Из рук самой доярки
тети Гути
Мы угощались свежим
молоком.
От райских яблок
из чужого сада
Такой плыл запах,
аж слюна текла.
Набеги за колючую
ограду
403
Избранное
Нелегкою утехою
была.
Со вкусом ели
с косточками вишни,
И вишня в животе
не проросла.
Взбирались ночью
на крутые крыши,
Где ведьма в ступе
с пестиком жила.
Водили хороводы,
так играли,
Что шла у взрослых
крутом голова.
Мы потихоньку
в детстве узнавали,
Как прорастает
сквозь асфальт трава.
Так тянет из
граненого стакана,
Из одного на всех,
воды попить,
Бежать в ближайший
дом к телеэкрану,
Чтоб мультиков
начало захватить.
Почистишь зубы
порошочном мятным,
Штиблеты тоже –
тем же порошком,
И в школу прямо
по траве примятой,
В саду пришкольном
думать ни о ком.
404
Хавас Акбиев
Или из старых
медицинских шприцев
На переменке
брызгаться водой,
А на уроке мигом
измениться,
В науку окунуться
с головой.
Учились. Жили.
Наше поколенье
Умело рисковать
и созидать,
Взаправду, не по
щучьему веленью,
И горн горнить,
и горе горевать.
Шли без охраны, шли
победным маршем,
Желая жить без страха
и войны…
Нам повезло, что
детство, юность наши
Закончились до гибели
Страны.
2009
Листья осени
Листья осени
Слезы капали
Оземь.
В звездной просини
Птицы плакали
405
Избранное
В осень.
Сырость с веточек
Кап-кап капала
В сердце,
В каждой клеточке
Песня плакала,
Солнце!
Путь мне озари
Ярко-яростным
Светом,
Счастьем одари,
Сладко-сладостным
Летом.
Пусть не осенью
Грусть усталая
Дышит,
В звездной просини
Зорька алая
Свищет
Стеньки Разина
Атамановом
Свистом,
Не замаяна
Светит во поле
Чистом.
Манит алая
В даль туманную
Кличем,
Песней шалою,
Первозданною,
Птичьей
Сердце полнится.
С ветром к солнышку
Мчусь я,
406
Хавас Акбиев
Следом гонится
Тень, во полюшке
Гнутся
Тополиные
Ветки сирые
Ой ли!
Журавлиные
Песни милые,
Что ли,
Сердце тронули?
Может, мамина
Сказка
Про Аленушку
Да Иванушку
Лаской
Растревожила
Ненадежное
Сердце?
Сколько прожито
Да не дожито.
Солнце!
Путь мне озари
Ярко-яростным
Светом,
Счастьем одари
Сладко-сладостным
Летом.
Пусть не осенью
Грудь усталая
Дышит.
В звездной просини
Песнь венчальная
Свищет.
Обвенчаюсь я
407
Избранное
В поле с зоренькой
Милой,
Опечалится,
Пригорюнится
Мила.
Да не встретится
Добрый молодец
В поле,
Не аукнется,
Не откликнется
Боле.
Слезы просинью
Буду лить свои
В осень.
…Листья осени
С веток ясеня –
Оземь.
1960
Смерть гения
Он беден был и был он загнан в угол
Надежный, чем отъявленный бандит.
И умер он средь огородных пугал –
Непонятый никем, устало спит.
Стреляли пушки, били сатанея,
Сверхзвуковые «ястребы» в закат.
А он писал, лукавить не умея,
Стихи свои с названием «Набат».
В них горн горнил, играли светотени,
Руины зарастали лебедой…
Не человек скончался – умер гений
На переправе, на реке на той,
408
Хавас Акбиев
Где в ночь страдала скрипка Страдивари,
Услышанная им и только им,
Где Терек, незлобивый и не старый,
Устал от бед людских и стал седым.
Где, содрогаясь в стане полудиком,
Надежда все еще не умерла,
Гроза грозилась градом и улыбкой,
Метала громы, молнией цвела.
Когда его одели в белый саван,
Снесли на необстрелянный погост,
Из мрамора из белого изваян,
Ударил град во весь огромный рост.
2000
Верность
Тамаре Акбиевой, матери
Хасмагомеда и Саидмагомеда
Зимой ли, летом,
осенью, весною,
В белесый вспург ли,
в зной бегущим дням –
Она спешит
походкой неземною
К своим безгрешным,
милым сыновьям.
Они давно,
не распростившись с детством,
Уйдя в войну,
в бессмертие ушли.
И не успев
на Солнце наглядеться,
Сердцами стали
горестной Земли.
409
Избранное
А мать о них,
как о живых, волнуясь,
Который год
все ходят на погост.
Они, ей мнится,
по земле тоскуя,
Лежат в тиши
в мальчишеский свой рост.
Могилы их
нежнейшими руками
Ухожены
и святости полны…
Пусть будет
путь их райскими цветами
В том мире
устлан в радостях весны.
Им здороветь
под вечным райским сводом,
И позабыть, что
в жизни не сбылось.
Им в мире зла
осенней непогоды-
Увидеть
бессердечье привелось.
Родная мать
живет заботой ихней,
Всю жизнь
отдав мальчишеской судьбе.
А ей бы жить
всегда заботой мужней,
И стало бы
подумать о себе.
Как трудно ей –
не вскрыкнет, не расскажет.
410
Хавас Акбиев
Мечтой о детях
дни ее полны…
Мы будем жить,
никто нас не накажет –
Пока вот так
нам матери верны!
2.09.2015
Я хочу, чтобы человек которого
я люблю, не боялся открыто любить
меня
Чингиз Айтматов
И ПОЭТ, И ГРАЖДАНИН
412
Хавас Акбиев
О моем первом наставнике
Своей родной газете «Гумс» Хавас Акмирзаевич отдал
много лет жизни, ни разу не изменив выбранной профессии.
Он – член Союза журналистов СССР (а сегодня и России), член
Союза писателей России, Заслуженный работник культуры Че-
ченской Республики. В газете всегда поднимает проблемные во-
просы, касающиеся общественной жизни. Он всегда отличал-
ся и отличается своей принципиальной жизненной позицией.
Особенно это проявилось в годы правления режима Дудаева,
когда во многом «благодаря» острым публикациям Х. Акбиева,
изобличающим антинародную сущность этой власти, в 1993г.
по политическим мотивам была закрыта гудермесская газета.
Хавас Акмирзаевич и сегодня строю. Его публикации поль-
зуются успехом у читателей. Несомненно, один из самых про-
фессионально подготовленных журналистов республики.
Это было в далеком 1981 году. Как-то в минуты вдохнове-
ния я изложила свои мысли в стихотворной форме на бумаге.
Получилось как бы поэтическое письмо в 36 строф безадрес-
ному читателю. По правде говоря, я тогда не владела законами
стихосложения, никогда не думала, что всерьез буду заниматься
поэзией, но, тем не менее, набралась смелости и однажды пере-
ступила порог редакции.
Все случилось по наитию души, неожиданно для меня са-
мой. Открыла дверь одного их кабинетов, страшно волновалась:
ведь все-таки – незнакомая обстановка, люди, которых я знала
только заочно, по газетным публикациям…Я себя ощущала го-
довалой девочкой, делающей первые робкие шаги по земле…
Меня встретил известный в Гудермесе журналист и поэт.
Он внимательно ознакомился с моими поэтическими опытами.
Наконец оторвался от письма и сказал: «Хорошо написано. Од-
нако ограниченная площадь газеты не позволяет печатать объ-
емные произведения, ведь есть и другие авторы. И обязательно
пиши…» Я возвращалась к себе на квартиру (тогда я училась в
413
Избранное
Гудермесском педучилище), а голову сверлили только что услы-
шанные слова: «Обязательно пиши… пиши…пиши…» В ком-
нате никого не было. Я была в таком состоянии, будто должна
была срочно сесть за стол и исполнить волю маститого поэта.
Недолго думая, села за стол, взяла карандаш и чистый лист
бумаги, на котором на самом верху аккуратно вывела: «Буду пи-
сать!» Строки ложились сами по себе: карандаш едва успевал
за моими мыслями. Вроде бы получилось стихотворение в не-
сколько строк…
На следующий день я побывала в редакции газеты «Красное
знамя» еще раз (так называлась тогда газета «Гумс»)…Как вы-
яснилась потом, не зря. В одном из ближайших номеров было
опубликовано мое стихотворение, которое так и называлось
«Буду писать!» Меня особенно радовало то, что газетный вари-
ант совершенно не отличался от рукописи…
После этого уважаемая мной газета еще не раз публиковала
мои стихи. Увидели они свет и в республиканской газете «Дай-
мохк», и в журнале «Орга», и отдельной книжкой издавались,
но для меня самым дорогим остается именно мое первое сти-
хотворение, опубликованное в «Красном знамени» 23 года на-
зад, а дверь кабинета Хаваса Акбиева (это он настоял, чтобы
я продолжала писать), оказывается, я тогда открывала, чтобы
войти в неизведанный мир поэзии.
Я очень благодарна Хавасу, с помощью которого сделала
свои первые творческие шаги. Этот скромный человек, лишен-
ный всяких амбиций, никогда не изменял Правде, какая бы вы-
сокая у нее ни была цена. Менялись направления политических
ветров, трансформировались характеры и жизненные воззрения
людей, но никогда не изменял своим принципам Хавас Акбиев,
и он никогда не жил двойной моралью.
Хавас дорожит связью со своим читателем. Как умелый со-
трудник в своей газете, он мог частенько злоупотреблять слу-
жебным положением и регулярно занимать газетную площадь.
Но в «Гумсе», да и раньше в «Красном знамени», его стихи пу-
414
Хавас Акбиев
бликовались не чаще других авторов. Он в шутку иногда заме-
чает в кругу своих учеников: «Вы уже имеете свои книги, куда
мне до вас…» Позже при активной помощи директора Гудер-
месской типографии Вахи Аюбова увидели свет два его сбор-
ника, на подходе – третий…Это большой подарок поклонникам
таланта Хаваса Акбиева.
Я себе часто задаю вопрос: «Что меня особенно привлекает
в Акбиеве как поэте и гражданине?» И у меня есть на него один
твердый ответ: « В наше непростое время он нашел в себе силы
до конца оставаться Человеком и Гражданином, хотя и Поэт он,
как говорится, от Бога». Я выражаю искреннюю благодарность
Хавасу, моему первому творческому наставнику, за то, что он
успел сделать на поэтической ниве, и за то, что подарил мне
уверенность в преодолении пути в страну под названием Поэ-
зия.
2004
Малика Дагалаева, поэт
Он остался собой
Вышел в свет сборник стихотворений гудермеского поэта
Хаваса Акбиева под названием «Остаюсь все тем же…» К изда-
нию данной книги автор был готов еще четверть века назад, но
его стихи так и не стали достоянием широкого круга читателей.
Причин может быть несколько, но одна из них мне точно из-
вестна: Акбиев никогда не любил «работать локтями», и нахра-
пистость – не его удел. А потому одна за другой выходили в
печати книги менее одаренных авторов, когда как отпечатанные
листы с его стихами день ото дня, год от года желтели в редак-
торских папках в книжном издательстве.
Он работает в журналистике, хотя по образованию является
юристом. Видно, такова судьба была, и выбор пал « на беско-
нечные хлопоты эти».
415
Избранное
…Свою книгу автор посвятил дочерям – Зайнап, Альбине
и Заире. В этом перечне не хватает имен двух его сыновей, по-
гибших в военное лихолетье. Сначала от рук федералов погиб
старший сын, затем спустя 4 года не стало младшего: он пал
от рук бандитов. Такой удар судьбы может сломить любого, но
Хавас Акбиев выстоял, выдюжил, стал намного требовательней
по отношению к самому себе.
Он уверен, что…
…Жизнь – ничто,
коль живешь для себя,
Без печали,
душевных тревог.
В этой жизни,
где счастье – борьба,
Есть немало
хороших дорог…
Такая дорога для Акбиева – его творческие искания в поэзии
и журналистике.
Сегодняшний читатель – поклонник поэзии Акбиева 90-х
годов, может удивиться, не понять, может быть, и не принять
то, что предложил автор в обозримом издании. Ранний Акбиев
больше тяготел к тонкой лирике, в его стихах того времени чув-
ствуется есенинский дух.
…Выйду в зеленые травы,
В горсть, собирая росу.
Звонкие песни в дубравы
Птицы на крыльях несут.
Уроженец села Майртуп – он давно не живет в отцовском
доме, но никогда не забывает о нем в своих поэтических воспо-
минаниях.
416
Хавас Акбиев
…Вернусь по
тропинке примятой
В мой сельский
простой уголок.
Услышу так
с детства приятный
Цветов полевых говорок.
В сборник вошли стихи автора, датированные 1961-1981
годами, Акбиев – яркий представитель своего времени. Он ис-
кренне верил в светлые идеалы человечества. Будучи романти-
ком по духу, творил жизнеутверждающую поэзию. Спустя годы,
в последнее десятилетие прошлого столетия, он категорически
не приемлет реалии ельцинской демократии, и лихое время под-
вергнет поэта жесткой творческой трансформации.
2004
* * *
Хавас Акбиев 45 лет отдал любимому делу – журналистике,
являясь асом газетного дела. Говорят, журналистка «убивает»
поэта. Но мы имеем дело со счастливым случаем, когда в одном
лице сочетались профессионалы с большой буквы: газетчик и
лирик-поэт. Более того, они дополняли друг друга.
Особенно здорово проявился творческий дар Хаваса в шаль-
ные годы предвоенного и военного времени, когда от масте-
ра пера требовались такие качества, как мужество, стойкость,
гражданственность, сомообладание. Эти «атрибуты» его вну-
треннего мира и характера помогли выдать блестящую серию
поэтических произведений. Он самый яркий след в чеченской
поэзии в период шального лихолетья: так продуктивно и смело
не творил никто!
2015
Х.Борхаджиев, писатель
417
Избранное
Доброго пути «Русскому другу»!
Книга Хаваса Акбиева с весьма «говорящим» названием
«Русскому другу» начинается с вынесенного в эпилог четверо-
стишья:
«Я не пойду покорно к покаянью
За все, в чем не был в жизни виноват…
Чеченец я, зовущий к созиданью.
Я – боль,
я – гнев,
я – выстрел,
я – набат!»
И далее – монолог автора вместо предисловия: «Русскому
другу» – это раздумья о горестях России и моей малой Отчиз-
ны. Переживания, рожденные трудностями борьбы на изломе
человеческих судеб в период развала Великого Союза, органи-
чески выливаются в стихи гражданского звучания и сатириче-
ские строки. А «Память с комком в горле» (эссе) – это песнь
о матери, прошедшей большую жизнь, познавшей радость по
крупицам, но много утрат…»
Поэзия Акбиева – это проникающая до самых потаенных
глубин души своей изысканной утонченностью лирика. Скажу
не тая, что влюбился в нее с первого раза, с первых же про-
читанных строчек, как влюблялся когда – то, в далеком теперь
уже отрочестве, в поэтические творения Есенина и Пушкина,
Лермонтова и Фета. В поэзии Акбиева, без сомнения, есть «есе-
нинская стать». Только вчитайся, уважаемый читатель, внима-
тельно в эти строки:
«Везет же мне – живу в уютном доме
С балконом, кухней, окнами на сад.
Зимой в саду – метель, покой и воля,
Дворняжки две в конурках чутко спят.
418
Хавас Акбиев
По тропке белой след ведет к избушке,
Девчонка там ничейна живет.
Порою к ней заходят две подружки,
Тогда она весняночкой цветет.
Наколет дров, углем растопит печку,
И в неба синь струит белесый дым.
Ах, как бы так при печке и при свечке
Беспечным быть, здоровым, молодым.
В золе картошку, кипяток из кружки,
Щепотку соли, хлебушка кусок,
Уют почти заброшенной избушки…
Прожить бы так хотя б один часок.
Стоят в саду в чарующей истоме
Деревья после вьюги вихревой…
Везет же мне – живу в уютном доме,
Но не везет, что не в избушке той».
По силе нежности, трогательной проникновенности, про-
стоты и гармоничности чувств и образов эти строчки сродни
и Фетовскому: «На заре ты ее не буди…» В целом в творчестве
Акбиева очень многое проистекает из классической русской ли-
тературы. Я бы даже осмелился называть его одним из самых
русских по духу и звучанию в сонме «русскопищущих» лириков
современности.
Пафос гражданственности поэта звучит в стихотворениях
«Русскому другу» и «Остаюсь все тем же…»:
Встает рассвет. Повеяло весной.
Заказан путь винчестерному лаю.
Быть одиноким волком под луной
Ни другу, ни себе не пожелаю.
419
Избранное
Готов я вырвать волку волчью пасть.
Царьку не стану в пояс поклоняться.
Тебе, мой русский брат, не дам упасть,
Нам вместе жить, дружить, не расставаться.
Жаль только пал великий наш Союз,
Не слышно больше гимна на рассвете.
И потому на сердце мглистом грусть,
И ветер глух, и солнце тускло светит.
Да будем мы, да будет наш союз,
Ему не сгинуть в Беловежской пуще…
Я смугловат, ты ликом светло-рус,
И в жилах кровь, которой нету чище.
* * *
Остаюсь все тем же, остаюсь
Весь открытый солнцу и ветрам,
Полюбившим и Чечню, и Русь,
С ними радость, горе – пополам.
С ними в бой иль в омут с головой,
На покос, во все людские страсти,
В несказанный мир девчонки той,
Что когда – то мне сказала: «Здравствуй!»
Мне бы с нею у истока дней
Зоревать и горевать в ненастье…
Прошлое с годами все родней,
Знать тогда б, что это было счастье.
Пыль дорог и запах ковыля,
Свет луны, засеребривший омут…
Всем, чем дышит и живет земля,
С каждым разом до слезинок тронут.
420
Хавас Акбиев
Мчатся дни, проселками пыля,
Ветры стяги красные полощут…
Я тебя, родимая земля,
Тихо так потрогаю на ощупь.
Поэтична и проза Акбиева. Она читается с упоением, на од-
ном духу. И здесь – сплошь овеянные романтическим ореолом
слова и образы, метафоры, полные первозданной душевной чи-
стоты и искренности. В них чувствуется дыхание богатейшего
внутреннего мира автора, океан бурь и страстей его пережива-
ний. И… огромная, «нездешняя», бесконечная грусть, нашед-
шая себе воплощение в неземной, космической по звучанию
лире.
К сожалению, из-за издержек в работе типографии, наруше-
на очередность (последовательность) выхода в свет книг данно-
го цикла Акбиева, а в последней из них, как принято говорить,
«в силу технических причин», отсутствуют целые страницы,
оборвана нить повествования, прерван филигранный ход мыс-
ли. Но это нисколько не умаляет достоинств творений Акбиева
и не послужит, уверен, препятствием на пути к сердцам поклон-
ников его писательского дара.
2007
Арби Падаров
Все тот же самый чеченец, зовущий к созиданию
«Люблю лирику Пушкина, героизм Лермонтова, нежность
Есенина!» – признается Хавас Акбиев – поэт, журналист, граж-
данин.
Даже если бы не это откровение, читатели сами, без подсказ-
ки, догадались бы связать его творчество с вышеназванными
светилами русской литературы. Действительно, вся его поэзия
насквозь проникнута и лирикой, и героизмом, и нежностью тех
421
Избранное
гениев своей эпохи. Надо иметь огромное сердце, чтобы вме-
стить всю нежность, восхищение, любовь к своему отечеству и
человечеству в целом. Сердце, которое вместе с тем вместило
бы и всю боль своего народа, перенесшего столько страданий
и мук. Человек с таким сердцем должен обладать и сильным
духом, чтобы противостоять вселенской трагедии человеческой
жизни. Всевышний наделяет таких людей прекрасной душой,
которая умеет созерцать и созидать красоту, служить людям све-
том неиссякаемой доброты. Чтобы, пройдя долгий тернистый
путь жизни на земле, не сломленный и не озлобленный, вос-
кликнуть на весь свет: «Остаюсь все тем же!..»
Хавасу Акбиеву, с таким великодушным сердцем и твердым
духом, удалось заслужить право сказать о себе:
Я не пойду покорно к покаянью
За все, в чем не был в жизни виноват…
Чеченец я, зовущий к созиданью.
Я – боль, я – гнев,
я – выстрел, я – набат!
Читая и перечитывая поэта, когда его размышления (со все-
ми нежными и грустными чувствами, порою оглушаемые вы-
стрелами гнева), пронзают твою душу, то невольно приходишь
к выводу, что с тобой только что поделилась своими пережи-
ваниями – душа чеченского народа. Ведь мы знаем свою исто-
рию с древнейших времен, полную кровавых лишений, но, тем
не менее, нашедшая в себе силы «остаться все тем же…» – на-
родом с прекрасной душой, с прекрасной мечтой о достойной
жизни и месте в этом огромном мире.
Это великий дар – обрести глас народа и говорить его ус-
тами.
И эта ассоциация не выдумана. Жизнь самого поэта, в кото-
ром его душевная боль наслаивалась как четки прожитых лет (не
слишком ли много испытаний на одну человеческую жизнь?!),
удивительно напоминает саму судьбу чеченского народа.
422
Хавас Акбиев
Каждая строка, каждое слово поэта набатом отзывается в
сердце читателя. Он требует не забывать прошлое, ценить на-
стоящее и сеять добро во имя прекрасного будущего.
Мы живем в сложную эпоху, когда стремительно идет пе-
реоценка ценностей. Мы презрительно относимся к новоявлен-
ным олигархам, награждая их язвительной репликой «из гря-
зи – в князи»! Но острее ранит другое, когда благородное пле-
мя, по своему происхождению обязанное служить маяком сове-
сти, справедливости и питать божественный дух человеческой
сущности, принимает рабскую оболочку. Бессмертный дух дает
трещину, ослабляется иммунитет народа, что чревато печаль-
ным концом.
Хавас Акбиев напоминает нам, читателям, кто мы такие, ка-
кими были наши предки и что они нам завещали.
Его голос протеста раздавался еще в самом разгаре чечен-
ской трагедии.
Врагам было не до него – они творили свое зло на священ-
ной земле поэта. Позже они устроили травлю на дерзкого сво-
бодолюбца.
Абузар Айдамиров при жизни услышал и поддержал его, дал
высокую оценку гражданскому мужеству журналиста и поэта.
В последние годы в чеченской литературе появилось мно-
жество имен писателей и поэтов. Но острая проблема недоста-
точности профессиональной критики не позволяет читателям
узнать действительно талантливых творцов от бога. Обычно
они чрезмерно скромны и не требуют для себя ни венца, ни лав-
ров славы. А убеждение поэта Есенина: «Надо стараться, что-
бы твое имя все время мелькало – либо под стихами, либо под
скандалами, иначе проживешь всю жизнь Пастернаком», не для
всех подходит.
Не подходит есенинский второй вариант и Хавасу Акбие-
ву – «чеченцу, зовущему к созиданью», который чтит свое гене-
алогическое древо, берущего истоки из священной жизни Про-
роков.
423
Избранное
Я не знаю в чеченской литературе поэта равного Хавасу Ак-
биеву, пишущего на русском языке так совершенно и вдохно-
венно. Более того, не зная национального происхождения авто-
ра, русский читатель ни за что не догадается, что на их родном
языке пишет чеченец.
Мудрые люди и жизнь свою проживают тихо, скромно. И
уходят также в мир иной – тихо и скромно. Но уход таких лю-
дей оставляет тяжелый отпечаток в сердцах людей, которые при
жизни не успели сказать им слова признательности за ту тепло-
ту, поддержку и свет, которые бескорыстно от них получали.
Мы еще не научились любить и ценить друг друга.
А призыв Чингиза Айтматова, поддержанный Хавасом Ак-
биевым: «Я хочу, чтобы человек, которого я люблю, не боялся
открыто любить меня», обязывает нас прислушаться к этим му-
дрым словам и отдать дань уважения поэту, журналисту, граж-
данину, человеку – Хавасу Акбиеву, и склонить голову перед его
героизмом и гражданским мужествои за слово, сказанное им во
имя своего народа. Выразить ему благодарность за незабывае-
мые чувства и ощущения, подаренные нам его пушкинской ли-
рикой и есенинской нежностью. И пожелать ему в дальнейшем
оставаться все тем же Хавасом Акбиевым, которого мы знаем,
любим и ценим.
Машар Айдамирова, писатель
Поэт на войне – больше, чем поэт. . .
В далекие 70-е годы прошло века, когда я еще учился в шко-
ле, часто доводилось читать в районной газете статьи Хаваса
Акбиева. Их можно было узнавать по почерку и затрагиваемым
специфическим для автора темам, и были они меткими, содер-
жательными, злободневными. Сейчас Хавас является одним из
ведущих журналистов не только в нашем районе, но и респу-
424
Хавас Акбиев
блике. Знают его еще и как поэта, состоящего в Союзе журнали-
стов России. Это свидельствует о том, что Х.Акбиев талантли-
во владеет пером. Он принципиальный и творчески мыслящий
интеллектуал. Из – под пера Акбиева вышло шесть сборников
стихов на русском языке. Последняя его книга издана в сентябре
2009 года и называется « Ах, война, что ты сделала, подлая…»
Книга, как нетрудно догадаться, посвящена теме войны. В ней
автор стихами и прозой показал жестокость и бессмысленность
военных событий в Чечне 1994-96 и 1999-03 годов и негатив-
ность их последствий.
Известно, что война не рождает сыновей, она убивает их.
Хавас потерял в связи с указанными драматическими событи-
ями двоих сыновей. Когда был убит сын-первенец, испытывая
горе, поэт писал:
Я еще без тебя поживу
В крае этом омытом слезами.
Выйду в поле, былинку сорву,
Посмотрю мир твоими глазами.
Он жесток и безмерно красив
Переполненный чашей
страданий –
Где печаль, где веселье,
где взрыв.
Мир надежд, мир любви,
расставаний…
Война – это продукт и порождение грязной политики. Про-
явление такой политики, не отвечающей интересам народа, по-
казано в коротких, но до слез печальных и точных рассказах Ак-
биева о судьбах своих соотечественников, когда «говорила сила
войны, а не закон», «балом правил» не разум, а невежество и
жестокость ослепленных людей с оружием. Автор описал пья-
ный разгул «освободителей» Гудермеса в день Православной
Пасхи 23 апреля 1995 года, в результате чего погибло 15 мирных
425
Избранное
граждан города, в том числе Светлана Болдырькова, ветеран во-
йны и труда А.Истомин, рабочий Х.Межиев, стражи правопо-
рядка Николай Норпенко и Борис Мутаев. Чуть раньше ушел
из жизни Герой Советского Союза Александр Алейников. Серд-
це не выдержало! Родственники этих людей успокаивали себя
тем, что размах трагедии здесь по количеству жертв не достигал
уровня некоторых других населенных пунктов Чечни, где число
погибших равнялся сотням человеческих жизней, а разрушения
были сравнимы с разрушениями Сталинграда и Дрездена вре-
мен Второй мировой войны.
То ли залпы поутихли,
То ли не было войны,
Гибли люди в этом вихре,
Пропадали без вины.
Шли по воле супостата
На разбойный газават.
Сват на свата, брат на брата,
А за что – не разобрать.
Так метко определил поэт вакханалию по «наведению кон-
ституционного порядка». И эта вакханалия во втором по вели-
чине городе Чечни повторилась еще раз, когда в декабре 1995
года вновь заговорило оружие, а не разум и совесть: якобы со-
рвать назначенный федеральным центром выборы, минуя все
кордоны и блокпосты российских войск, в город вошли боеви-
ки и заняли жизненно важные объекты. Более трех суток они
хозяйничали в Гудермесе. Город в равной мере терзали боевики
и федералы… Люди были предоставлены сами себе, со свои-
ми горестями и бедами. Акбиев в своей книге так вспоминал об
этом: «Нас убивали на улицах, мы замерзали в подвалах, вме-
сто воды пили грязный топленый снег… Трагедия затронула
всех… Идрис Мусаев при переправлении семьи в Илсханюрт, в
середине пути потерял трех близких людей: три могилы вырыл
426
Хавас Акбиев
он – для сына, матери и тети… Три смерти принесла в самую
мирную семью проклятая война… в которой нет ни победите-
лей, ни побежденных».
В Чечне, реально, шла не война с вооруженными формиро-
ваниями, а шла борьба за обладание властью над ее территори-
ей и обеспечение возможности распределения экономического
благосостояния и национальных ресурсов. Являясь хорошим
наблюдателем, находясь в гуще жестоких и трагических собы-
тий, Х. Акбиев стал невольным очевидцем тех событий и прав-
диво описал, как художник слова, «битву» одиозных ястребов и
то, как страдал от нее его народ, как равнодушно относились к
этому власть предержащие, когда простому человеку не на кого
было опереться. «У меня четыре рода войск. И ни один другому
не подчиняется»,- приводит автор слова бессилия тогдашнего
военного коменданта города, кому горожане доложили о бесчин-
ствах военнослужащих .Противостояние федералов и боевиков
продолжалось более трех суток. С гудермесского хребта велся
артобстрел, вертолеты наносили ракетно-бомбовые удары. Про-
исходило это даже после того, когда боевики покинули город.
Гудермес находился в кромешном свинцовом аде. Погибло бо-
лее 400 невинных граждан. Подлая война не пощадила ни ста-
риков, ни женщин, ни детей. Жертв было бы еще больше, если
бы не смелые действия директора СШ№3 Малики Гезимиевой
и заместителя начальника Гудермесского ГОВД А.Молостова.
Они, рискуя жизнью, закутавшись в белые простыни, ползком
добрались до командного пункта на высотке Гудермесского
хребта и довели до «хозяев» высотки о необходимости прекра-
щения огня по городу, т.к. его покинули боевики. Их диплома-
тические действия повлияли на федералов и огонь по мирным
жителям был прекращен…
Судьба Хаваса Акбиева трагична, как и судьба его народа.
Он пишет, что убегал два раза от войны и боится, что не полу-
чится в третий раз.
427
Избранное
Не пыли, военная дорога,
Сгинь, война, навеки на войне!
Я прошу вас, люди, ради бога,
Помолитесь о моей Чечне,
Вымолите Веру и Свободу
Маленькой замученной стране,
Чтобы не сгореть всему народу
На ужасной собственной войне, – просит поэт всех людей
доброй воли. Эти слова свидельствуют о том, что поэт сильно
переживает трагедию собственного народа, но не сломлен. Он
живет и трудится на благо народа, он борется на ниве восхвале-
ния добра и справедливости. В этой борьбе его оружие – перо,
которым он воспевает вечнозеленое «Древо жизни», просит
Всевышнего, чтобы не иссякло журчание животворящего исто-
ка жизни в родной Чечне.
У него есть ученики и свои поклонники. Хочется верить, что
у Хаваса будут еще стихи о прекрасном, благородном и высо-
ком. Так пожелаем же ему успехов и творческой жизни.
2010
Саид-Альви Лулуев, писатель
«Просто стихи» поэта
Увидел свет очередной сборник стихов члена Союза писате-
лей и Союза журналистов РФ Хаваса Акбиева. В небольшой по
формату книжке Акбиева (ксати, она у него не первая) собрано
более 100 поэтических творений.
Самоирония автора доходит почти до самоотречения. «
Просто стихи» – своего рода прием, которым он хочет наве-
сти мысль читателя на то, как девальвировалась ценность вы-
сокохудожественного слова в наш жестокосердный век рынка,
в котором довелось жить и творить таким, как он, настоящим
подвижникам слова. И это Хавасу удалось в полной мере. Если
признанный мэтр поэтического слова подобный образом выра-
428
Хавас Акбиев
жается о собственных творениях, то чего стоят вирши так рас-
плодившихся в наши дни пиитов-однодневок, не гнушающих в
своем ремесле даже использования труда литераторов-найми-
тов ради достижения мнимой славы и социальных благ?!
Антивоенная риторика, пафос гражданственности поэта на-
чинают звучать с первых же прочитанных строк.
2012
Не быть успокоенным
Новой книге Хаваса Акбиева дано символичное название
«Остаюсь все тем же…» Хавас на протяжении долгого твор-
ческого пути пытается и сохраняет жизненную и творческую
идентичность, свою писательскую и журналистскую позицию.
С первых же строк содержания и до самого его завершения он
шаг за шагом, каждым написанным словом подтверждает, что
стоицизм жизненного и творческого в полной мере присущ ему
не только декларативно, а осознанно сквозь призму художе-
ственного слова, высокой поэзии, объективного журналистско-
го взгляда и принципиальной гражданской позиции.
Акбиев рассказывает о своем нелегком пути становления на
стезе журналистики, о деятельности в этой сфере, в которой им
взяты практически все высоты профессионального становления
и мастерства. И все же ему, больше 40 лет отдавшему любимо-
му делу, хватает самокритики написать следующее: « А то, что
перо всегда остро, сказать не берусь. Его надо каждый раз отта-
чивать. Главное – не быть успокоенным».
Акбиев – журналист говорит о себе: «Не приемлю ни пра-
вую, ни левую, ни центристскую позицию, а признаю только
журналисткую. Как журналист, пытаюсь разобраться в нашей
действительности…» И далее – человеческая позиция автора:
«Я бы отдал предпочтение одному труженику, чем дюжине ге-
нералов с их оруженосцами…» Согласимся, что это, пожалуй,
фундаментальная основа гуманизма, на которой и стоит истер-
429
Избранное
занное кровавой бойней на многострадальной чеченской земле
сердце поэта, не погрешившего против совести.
Книжная новинка включает в себя почти 300 страниц пре-
восходной поэзии, очерков, эссе, написанных богатым по звуча-
нию и стилистике языком.
В его книге очень много утонченной, изящной лирики, не
высокопарного, а именно возвышенного пафоса патриотизма,
не риторики, а осознанной и прочувствованной гражданствен-
ности. Акбиев поэт и журналист – ярко выраженный пацифист
и гуманист. В то же время он пейзажист и фольклорист, умелы-
ми мазками передающий в очерках, и зарисовках колорит род-
ных гор и весей, их « седое прошлое».
Эссеистика Акбиева – сплошь боль военного лихолетья, где
его собственные потери, переживания переплелись неразрыв-
ной единой нитью с потерями, лишениями и болью всего чечен-
ского народа. Стоит отметить и еще одну грань творчества авто-
ра – он убежденный интернационалист, порой ставящий боль и
переживания обездоленных в войну не только соплеменников,
но соотечественников, их чаяния – превыше собственных.
Главы книги: «Песня спящей девочке», «В горах мое серд-
це», «Сатира дней моих суровых», «Окаянные дни», «По пе-
пелищу своей биографии» и «Исповедь в миноре» призывают
окунуться в зачаровывающий мир. Желаем автору еще много
лет радовать нас плодами своих зрелых, своевременных и очень
нужных читательской аудитории произведений, призывающих
в наш неспокойный и абсурдный век к миру и братству всех
людей, населяющих прекрасную в своей божественной красоте
планету под названием Земля!
Голос огненной Чечни
«Я из огненной Чечни», пожалуй, первый большой опыт ав-
тора в публицистике, когда он пишет именно о войне.
Как журналист-хроникер тех событий, Акбиев – максималь-
но объективен и апеллирует к фактической стороне драмы.
430
Хавас Акбиев
Отдельные главы новой книги достойны занесения в хронику
«чеченского конфликта». А лирике Акбиева свойственны эссе-
истические ремарки при описании ужасов и безумства той че-
ловеконенавистнической бойни, что лично пережили он и его
родные, собратья по перу, просто рядовые граждане – так назы-
ваемые мирные жители, по которым, собственно, и прошлись в
основном жернова Молоха той трагической круговерти на изло-
ме исторических судеб чеченского народа.
Перейдем, чтобы не быть голословными, непосредственно
к книжной новинке. Формат ее можно обозначить как публици-
стику, со специфическими вкраплениями поэзии автора. Объ-
ем – 320 страниц. Книга эта – свидетельство автора-пацифиста,
гуманиста против любой формы неправедной войны, где бы и
против кого она ни велась. В каждой строке книги вниматель-
ный читатель разглядит, прежде всего, интернационалиста,
придерживающегося традиционного, подлинно народного ин-
тернационализма, выдержавшего кровавые страницы вековых
страшных междоусобиц в родном Отечестве наперекор тому,
что вожди и тираны делили людей по этническим и конфессио-
нальным признакам на «любимых» и «нелюбимых».
«Мрачное лицо войны», « Мы стали мишенью», «Диктату-
ра митинга» «Чеченский синдром», «Расстреляны на рассве-
те», «Дети безвременья», «По праву памяти», «Не пошел где-то
дождичек в четверг…» – вот далеко не полный перечень глав
книжной новинки, которая, надеемся, найдет массового чита-
теля в среде неравнодушных соотечественников, пытающихся
понять мрачные страницы новейшей нашей истории с целью их
недопущения впредь. Мы этого искренне и желаем автору!
Арби Падаров, журналист
431
Избранное
Свой язык, своя форма
Книгу Хаваса Акбиева в прозе и стихах « Остаюсь все тем
же…» читал и перечитывал. И прочитанное родило во мне мыс-
ли, что настроенная гитара не может сфальшивить, она издает
звуки, плавно переводя состояние слушающего из одной гармо-
нии в другую, не отрывая тебя от природы добра. У каждого по-
эта свой язык и своя форма изложения мысли. Особенный язык
и у Хаваса Акбиева – вроде пользуется теми же словами, что и
мы, обыватели, но он умеет создать особенную остмосферу и
запечатлеть этот момент в памяти читающего. Можно привести
много кримеров, но я ограничусь несколькими строками:
…О дай мне, дай прильнуть устами
К твоим нагорным родникам…
Клянусь никто под небесами
С тобою встречи так не ждал…
Так пишет он о Кавказе, встречи с которым ждал 13 лет. Про-
читали строфу? Прочтите еще раз…
Его стихи не надо глотать, в них надо вживаться. Многое,
что пережито Хавасом Акбиевым, пережито и нами, но, чтобы
передать свои чувства, нам не хватает слов, а иногда мы не в
состоянии бываем объяснить то, что чувствуем. Инструмент в
руках мастера создает изваяния, к которым хочется возвращать-
ся вновь и вновь, творить, выдумывать, пробовать, обратиться к
Ней («К Н.К.») пронзительным словом:
Не обедню своей бедой,
Тебя печалью не унижу,
Я предрешенный жребий мой
Сегодня явственнее вижу…
Нельзя стать счастливым, ввергая в несчастье других, позво-
ляя себе брать то, что не принадлежит тебе, нарушая неписаные
законы природы. Для него свят любой, кто пользуется кодексом
432
Хавас Акбиев
чести, установленным самим Творцом. Об этом говорят слова
из его книги: « Я бы отдал предпочтение одному труженику, чем
дюжине генералов с их оруженосцами и сотне «новых» чечен-
цев, набивающих мошну и возводящих хоромы». Слова эти со-
звучны проповеди устаза Кунта-Хаджи. Святые руки труженика
украшают нашу планету, делают ее добрее.
Поэт в своих стихах ругает Россию и Чечню за пороки, со-
вершаемые их сыновьями. Автору не дает покоя насилие по от-
ношению к людям:
Ты что ж, Россия, скопом навалилась
На каплю в море – бедную Чечню?
Иногда напрашивается мысль сравнить произведения Акби-
ева с лирикой Пушкина, Лермонтова, Есенина и других великих
поэтов. Он от них взял все и, одновременно, ничего. Та же гита-
ра, те же струны, но звуки и мелодии акбиевские:
И рад я, что под зыбким небосводом
Выходят мысли, строясь на парад,
Что грудь моя чиста перед народом –
Без орденов и прочиих наград.
Спасибо тебе, Хавас, что ты есть! Твоя поэзия обречена жить
долго.
25.03.2014
Свидельствую…
Пульсирующая боль за родную Чечню сконцентрирована на
страницах новой книги Хаваса Акбиева «Я из огненной Чечни».
Когда начинаешь ее читать, уходит беззаботность и все суще-
ство наполняется извечными мыслями о добре и зле. И хочется
вернуться по пройденному в жизни пути, выправить собствен-
433
Избранное
ные ошибки, попросить прощения у людей, которым вольно
или невольно не воздал когда-то должного…
Тяжкие были времена, что автор описывает в своей книге:
зло огненным катком войны пронеслось по всей Чечне, подми-
ная под себя всех, кто не успел спастись от его безумия. Война
настигала чеченцев даже за ее пределами.
Автора книги невозможно обвинить в предвзятости: он, как
говорится, называет вещи своими именами, невзирая ни на ка-
кие лица. Некоторым иным публицистам, описывающим те со-
бытия, следовало бы обратить на это особое внимание и, быть
может, поучиться у Акбиева, отбросив ложный стыд.
…Хавас не стоял в стороне от описываемых им событий, на-
блюдая отвлеченно за их ходом, а буквально «варился» в них, в
меру сил участвуя в судьбах людей, оказавшихся в безысходной
ситуации. Он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь также и за
жизни своих сыновей, отнятых у него войной, не успевших еще
даже пожить толком, устроенность и счастье которых отечески
считал за святой родительский долг. К огромному сожалению,
ему этого было не дано…
Я еще без тебя поживу
В крае этом, омытом слезами
Выйду в поле, булинку сорву,
Посмотрю мир твоими глазами…
Многое из тематики книги эпохально и глобально в судьбах
чеченского, да и российского народов, и Акбиев ставит перед
собой совершенно ясные цели, выраженные им в следующих
словах:
Я не пойду покорно к покаянью
За все, в чем не был в жизни виноват.
Чеченец я, зовущий к созиданью,
Я – боль, я – гнев, я выстрел, я – набат!
434
Хавас Акбиев
Я думаю, проза понятней, когда пишет ее поэт, она легко ус-
ваивается и человечна. А может, это особый дар, унаследован-
ный в генах особенными людьми?!
Читая Акбиева, немало прольется людских слез, вызванных
жгучей болью памяти – и это не метафора…Желаю автору пи-
сать о добре и чтоб оно заполонило собой всю его непростую
жизнь. Творить – значит идти в ногу с жизнью, даже если пи-
шешь о прошлом. Еще больших творческих свершений автору!
Имран Дудаев
Рожденный творить добро
Широко известный в районе и республике талантливый поэт,
прозаик и журналист Хавас Акбиев, о котором пойдет речь в
статье, получил суровый урок жизни в самом раннем детстве.
Но и суровый урок жизни лучше праздной жизни – он, как тре-
бовательный и талантливый учитель, заставляет нас выложить-
ся: найти в себе силу воли, раскрыться в способностях и пре-
данно служить совести...
Начну рассказ с детства X. Акбиева. Родился будущий поэт
в 1944-м году, перед самой депортацией чеченцев и ингушей,
в селе Майртуп Курчалойского района ЧИАССР. Детство всё,
можно сказать, прошло в больницах, санаториях и интернатах
Киргизии, где лечился от последствий полиомиелита и учился
в них. «Мы лежали в гипсе и фиксаторах, не знали, как шагают
счастливые ноги. Все в «скорлупах», читали, считали, писали
на специальных постельных партах. Пели, устраивали самоде-
ятельность, я солировал. О моих стихах, рисунках и лепке шла
слава по санатории. В 1956-м году, после 3,5 лет заточения в
гипсе и стольких же лет учебы в лежачем положении, произо-
шло событие: я встал на ноги. Сначала учился стоять, держась
за кровать, затем без опоры. Потом в синтетическом корсете
435
Избранное
научился ходить с костылями, затем заменил костыли на тро-
сточку», – пишет счастливый Хавас, обращаясь к стихам Гали
Гампер:
Даже если мозоли и беды,
И от тяжести ломит плечо, –
Вы счастливы!
Вы знаете это!
Улыбнитесь! Шагните еще...
И прошел долгой дорогой, узнал, как в дороге устают. Про-
должал петь, в своем понимании, не хуже, чем Робертино Ло-
ретти... Однажды, в 1961 году, выступая в Шалинском Доме
культуры, без музыкального сопровождения спел песню «Орлё-
нок» («Орлёнок, орлёнок, взлети выше солнца!..»). «После вы-
ступления на сцепу поднялся молодой человек и заключил меня
в объятия. Это был Муслим Магомаев. Когда в Грозном, пройдя
республиканский смотр, вышел на всероссийский, на радостях,
втайне от сопровождающего, съел 9 мороженых разных сортов
и застудил голосовые связки. Голос с трудом восстановился, но
уже был не тот. И песня отошла на задний план, как и фортепья-
но, игре на котором обучался в музыкальной школе в Шалях.
Позабылась и гитара, с которой не расставался в юности. А сти-
хи остались, навеянные ещё в детстве», – пишет Хавас Акбиев.
X.Акбиев, живя долгое время в санаториях, больницах и ин-
тернатах, совсем забывает родной язык, хотя потом и наверста-
ет, но в совершенстве овладел русским. Писатель Машар Айда-
мирова, которая пишет на русском и чеченском языках, о языке
X. Акбиева пишет:
– Я не знаю в чеченской литературе поэта, равного Хавасу
Акбиеву, пишущего на русском языке так совершенно и вдохно-
венно. Более того, не зная национальной принадлежности авто-
ра, русский читатель ни за что не догадается, что на их родном
языке пишет чеченец.
436
Хавас Акбиев
– Хавас Акмирзаевич, что вы начали писать с 8 лет, мне из-
вестно, расскажите коротко о начале трудовой деятельности, –
попросил я его:
– Началась она с должности старшего вожатого. Работал
учителем начальных классов и комендантом общежития. А ког-
да пригласили на должность старшего литсотрудника в газету,
с радостью согласился. Так началась дружба с газетой, которая
превратилась в любовь и продолжается до сих пор. Люблю ро-
мантику этой работы, всё время в гуще масс, с людьми. В газете
открылась широкая дорога моим стихам... В 60-е годы, работая
в редакции поступил учиться заочно на юрфак Орджоникидзев-
ского университета.
Там X.Акбиев слушал курс лекций по философии, который
вел Народный поэт Осетии Георгий Харитонович Кайтуков.
– Увлекшись лекцией, он часто переходил на стихи Пушки-
на, Лермонтова, читая их наизусть с вдохновением,- расказыва-
ет Хавас Акбиев.
На одной из таких лекций студенты похвалились, что среди
них тоже есть поэт, и довольно талантливый. И указали на Ха-
васа Акбиева.
– Ну что ж, – сказал Георгий Харитонович, – удиви-ка ты
меня, как когда-то Пушкин Державина.
Когда Хавас начал читать свои стихи, неожиданно в аудито-
рию вошел Народный писатель Чечено-Ингушетии Идрис Базо-
ркин, друг Кайтукова. Они одобрили стихи молодого поэта. А
Кайтуков через некоторое время подарил X. Акбиеву сборник
своих стихов с надписью «Другу Хавасу с большой любовью».
Встреча эта вдохнула в поэта уверенность в свои творческие
возможности, что в свою очередь возбудило в нем неиссякае-
мую творческую энергию. В эти годы в газете «Красное знамя»
часто появляются его лирические стихи. Почти каждый день
можно было услышать в эфире красивые лирические песни. Гу-
дермесцы и жители района приняли их с большой радостью,
они почувствовали появление талантливого поэта-песенника.
437
Избранное
Акбиев и сам это понял и знал. Он получал и отзывы о своих
стихах.
«Наступила весна. Потепление вызывает прилив новых сил,
бодрости и надежд. Конечно, это относится в основном к лю-
дям такого цветущего возраста, в каком вы находитесь. Одна-
ко рядом с вами становится теплее и нам... Творчество ваше
бьёт через край, чуть ли не в каждом номере газеты новые сти-
хи...», – пишет ему поэт Ал.Петрушко.
Всё это подняло в молодом поэте неуемную деятельность:
успешно продолжая заочное обучение, активно работает в газе-
те: «Очерков, путевых заметок, фельетонов, зарисовок... – ворох.
Целый том наберется, потяну на несколько сборников стихов...
Дважды лауреат республиканских журналистских конкурсов.
От зав. отделом вырос до редактора газеты», – говорит Акбиев.
В годы перестройки работал во многих республиканских
газетах на разных должностях, но всегда оставался преданным
газете «Гумс».
Хавас Акбиев – член Союза журналистов СССР, член Сою-
за писателей и журналистов России, автор книг: « Остаюсь все
тем же…» (лирические стихи), «Песня спящей девочке» (стихи,
проза), «Русскому другу» (стихи, проза), «Чечня, мятежная Чеч-
ня» (стихи), « Ах, война, что ты сделала, подлая…» (стихи, про-
за), «Сосна, которая смеялась» (лирическая повесть), « Просто
стихи», «Остаюсь все тем же…» (стихи, проза), «Я из огненной
Чечни» (проза), «Давайте простимся светло…» (стихи, проза),
коллективных сборников «Встреча в пути», «Стихи, рожденные
войной» и др.
– Хотя имею материал еще на несколько сборников стихов,
не берусь сказать то, что перо всегда остро. Его надо каждый раз
оттачивать.
Моё кредо? Пожалуйста:
Жизнь ничто, коль живешь для себя,
Без печали, душевных тревог.
В этой жизни, где счастье – борьба,
438
Хавас Акбиев
Есть немало хороших дорог.
Только надо свою угадать,
И карабкаться, сил не жалеть,
Стиснув зубы, шагать и шагать,
Человеком простым умереть! – заявляет поэт.
Какая требовательность к творчеству! Какая высокая ответ-
ственность и благородная цель, требующая воли, терпения и
труда ради людей в ущерб личной жизни! Еще конкретнее и в
красивом образе эту идею он подал нам в стихотворении «Ряби-
на у дороги»:
В дорожном непокое, в асфальтовом дыму,
Изведав всё с лихвою, наперекор всему
Цветёт. В плоды вобрала и золото, и медь...
Вот так и нам пристало огнём всегда гореть.
Хавас Акбиев в книге «Песня спящей девочке» пишет:
«Люблю лирику Пушкина, героизм Лермонтова, нежность
Есенина». Данное признание само свидетельствует о наличии
этих качеств в таланте самого автора. Нисколько не умаляя
их, я выделил бы героизм в его творчестве и смелость в самом
авторе, для которого честь, совесть, справедливость – не про-
стые слова, а качества, часть его достоинства. В стихотворении
«Очнись, Чечня!» он, смело критикуя клевещущих на Чечню,
заявляет:
Чеченец Я! В лихие дни и сроки
Не ставший на колени ни за что!
Не смейте мне приписывать пороки
Владык слепых, отступников-святош.
Я не пойду покорно к покаянью
За всё, в чём не был в жизни виноват!
439
Избранное
Дудаевский период он называет сатанинским, ведущим на-
род к заблуждению, самоуничтожению.
– Я хаял, изобличал дудаевщину. Многие удивлялись тому,
что я ещё на свободе, – говорит X. Акбиев.
Так было, пока властные структуры подчинялись Дудаеву.
Как только они отказались подчиняться, началось гонение, их
кредо было: кто не с нами, тот против нас. Дудаевцы обвиня-
ли весь коллектив газеты «Гумс» в предательстве интересов
народа, угрожали всячески. X.Акбиев, М. Осмаев и X. Борхад-
жиев были подвергнуты заточению на определенный срок. Но
неуёмная газета «Гумс» продолжала смело критиковать преда-
тельский курс дудаевской клики. Рассвирепевшие сепаратисты
подожгли здание газеты «Гумс» и типографии, Но смелые жур-
налисты нашли выход: они газету стали выпускать в Махачкале,
в издательстве «Дагестан», и доставляли ее читателям района,
подвергая себя опасности.
Самыми трудными для населения Чечни были 1994-1996 гг.,
когда под лозунгами антитеррористической и потом контртер-
рористической кампаний федеральные войска начали военные
действия против дудаевских бандформирований. Оставаясь в
эпицентре боев противоборствующих сторон,поэт видел ги-
бель безвинных людей. Эту ужасную обстановку Хавас Акбиев
смело и беспощадно критикует в стихотворениях «Блокпост»,
«Люди в горы уходили", "С именем твоим», «Баллада о Легионе
в косынках», «Брагунский хребет», «Всё так же» и др. В сти-
хотворении «Ночная летучая смерть» Акбиев пишет о летчике,
ночном разбойнике СУ-27, который безнаказанно расстреливал
безвинных женщин и детей. Оскорбленный и возмущенный
поэт пишет:
...Летит, сатанея, стервец,
Сжимая в комочки сердца...
Уж лучше ужасный конец,
Чем ужас такой без конца.
440
Хавас Акбиев
Жить в гуще народа делящим радость и горе, защищать удел
его в своих произведениях могут настоящие творцы народа.
В своём красивом, глубокомысленном стихотворении «Оч-
нись, Чечня!» призывает народ включиться в созидательную
деятельность:
Очнись от боли распроклятых дней!
Безрук твоих заплесневели воды,
И грустен взгляд непаханых полей,
А сколько нас в краю осиротело?!
...Чеченец я, рожденный до упаду
Творить добро, молиться на зарю...
Сто и тысячу раз прав поэт, зовущий к созиданию, этому
волшебству, которое делает людей умными, добрыми, талант-
ливыми... настоящими людьми.
В заключение хочу привести высказывание о Хавасе Акбие-
ве главного редактора газеты «Гумс» и собрата по перу X. Бор-
хаджиева, высказанное им на вечере, посвященном юбилею X.
Акбиева:
«Мой коллега и собрат по перу оставил самый яркий след в
чеченской поэзии в период шального лихолетья, так продуктив-
но и смело не творил никто! Хавас Акмирзаевич по праву вошёл
в элитарную энциклопедию лучших журналистов России XX
века. Руководство республики высоко оценило его вдохновен-
ный труд, присвоив звание «Заслуженный работник культуры
ЧР». А самый большой подарок преподнёс он себе и нам в виде
книг, написанных им от сердца...»
В 2009-м году вышел сборник стихов X. Акбиева «Ах, вой-
на, что ты сделала, подлая...», куда вошли стихи военных лет.
Сборник этот напомнил цикл стихов «Моабитская тетрадь» та-
тарского поэта, Героя Советского Союза (посмертно, 1956 г.)
Мусы Джалиля (Джалиев), который был им написан в плену, в
фашистской тюрьме, в 1942-м году. Цикл этих стихов был при-
441
Избранное
нят как гимн стойкости человека, убеждённого в правоте своего
дела. А в 1957-м году за цикл стихов «Моабитская тетрадь» ав-
тору присуждена Ленинская премия (посмертно).
Оба эти подвига – и Джалиля, и Акбиева – совершены в са-
мых опасных для личной жизни обстоятельствах. Единственная
разница в том, что карающая рука палача, к счастью, для Хаваса
и нас, читателей, не дошла до поэта. А могла дойти, потому что
он не только не скрывался от них, а, наоборот, по отношению к
«блюстителям порядка» вёл себя дерзко и вызывающе. К сча-
стью, всеми нами уважаемый Хавас жив и, как всегда, в рабо-
те. Его труд достоин поощрения. Важно поднять нравственный
подвиг писателей, этих инженеров человеческих душ, особенно
в наши дни, когда частная собственность породила больше, чем
«надо», нуворишей! Что ведет к стремительному падению нрав-
ственности в обществе.
Абас Мамаев, писатель, журналист
442
Хавас Акбиев
СОДЕРЖАНИЕ
ОСТАЮСЬ ВСЁ ТЕМ ЖЕ…
Вечер хмарью
Мой
Три
Мой
М. Т… –
Да, для
К Н.
Вы ошиблись,
Мой
На
Дождь, девушка с гитарой и
Бабье
Ах, вечерняя
Белая
Несмеяночка –
«Ой, рыжуха –
Гой вы,
Летний
Август, мой
Обрывают
Ты глядел
Гой, ты,
Хочу твоих я
Вновь
У ночи глаза
Жизнь моя, кем
Ташкентские
Не
443
Избранное
Встреча с
Как чисто, как росно,
Осыпаются
Поезд
Ушел
На
Осени
ПЕСНЯ СПЯЩЕЙ ДЕВОЧКЕ
Рябина у дороги
Везет же мне
Песня спящей
Здравствуй,
Строят
На зорьке – в
Ты
Листья вянут,
В ГОРАХ МОЕ СЕРДЦЕ
Легенда о
1. Короткое альпийское
2.
3. Акаций белых три
4. Пастушка и
1. По крутым
2. Дорога в
3. Ночь у
4.
Зимовье в
444
Хавас Акбиев
РУССКОМУ ДРУГУ
В парке осеняя
А у меня и
Не плачь,
Вчерашний день
Осень, дождь и ветер
Что сталось с
Русскому
САТИРА ДНЕЙ МОИХ СУРОВЫХ
Край нашенский
Кому живется
Городские
В парке
Хворая
Середина
Где
Гужбан, или гулять, так
И гляжу я и думаю,
Собаке Шельме, приблудной и ставшей своей..................................129
Картинки с
Снежок сокрыл
Память с комком в
445
Избранное
ЧЕЧНЯ, МЯТЕЖНАЯ ЧЕЧНЯ!
Не
Вот
В
Девчонкам
Очнись,
На
Я
Не видать
На площади
Кортеж свадебный
Вчера,
Чечня, мятежная
ОКАЯННЫЕ ДНИ
Узник №
Трубка
Да речь не о
АХ, ВОЙНА, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА, ПОДЛАЯ…
По пепелищу своей
Если спросите:
Я еще без тебя
Люди в горы
Ночь ложится
Весна 1995
Брагунский
Все так
Как же без
Горе и отнятая
Баллада о Легионе в
446
Хавас Акбиев
Мы
Он пулей во
Убегу, наверное, в Китай,
Молитва
На
Святой Аул
Я убегал два раза от
День Победы
Счастье
По улице моей
Нам вместе с
Кровавились губы в испуге смертельном,..........................................241
Я не
Мне радостно и в то же время грустно,..............................................247
Остаюсь все тем же,
ТАК МЫ ШЛИ К ВОЙНЕ…
Депортация: архивы
Так мы шли к
В бой идут… «акушеры-гинекологи» ................................................274
Тень Петра, или Зловещее завещание императора............................278
Апокалипсис, или Средние века уже начались?................................288
Чечня в «Королевстве кривых зеркал»...............................................304
И вечной бой, покой нам только снится.............................................308
Расстреляны на
ИСПОВЕДЬ В МИНОРЕ
Когда начнешь
Плач при луне над бездной
СОСНА, КОТОРАЯ СМЕЯЛАСЬ…
1. Кот
2. На Искирг – речушку к детству моему...........................................349
3.
447
Избранное
4.
5. На теплой моей
СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ ВОКЗАЛЬНОЙ
И ПОЕЗДНОЙ СУМАТОХИ
Дождь местного
Клондайк вдоль
Необходимое
Бич и
Штурм Грозного в январе
Трагедия в Герзельаульский крепости «Внезапная» ........................378
Орлы
Взрослело детство у
Старые
От
Песнь о
Тоскую по
Сижу за решеткой в темнице сырой…...............................................397
В
Стихи из
Листья
Смерть
И ПОЭТ, И ГРАЖДАНИН
О моем первом
Он остался
Доброго пути «Русскому
Все тот же самый чеченец, зовущий к созиданию............................420
Поэт на войне – больше, чем поэт. . . .................................................423
«Просто стихи»
Не быть
Голос огненной
Свой язык, своя
Рожденный творить
Литературно-художественное издание
Акбиев Хавас Акмирзаевич
ИЗБРАННОЕ
Стихи, проза
Редактор Ирисханов И.А.
Верстка Пайтаев Х.А.
Компьютерный набор Акбиева А.Х.
Корректор Абзотов Н.И.
Формат 84 х 108 1/32
Усл. печ. л. 28. Тираж 500 экз.
АО Издательско-полиграфический комплекс
«Грозненский рабочий»
ЧР, 364026, г.Грозный, ул.Санкт-Петербургская, 12/35
Избранное
© Copyright: Акбиев Хавас, 2019
Свидетельство о публикации №219091700636
Свидетельство о публикации №219091700636
Рецензии