Голодание, день 12. Второй день выхода

Вместе с возвращением аппетита появляется тоска. Вокруг так много вкусных запахов: горячее хачапури по-аджарски, румяная корочка пиццы, дымящееся картофельное пюре, подмигивающая круглешками желтков глазунья… А у тебя весь день яблочный сок напополам с водой. А завтра будет просто яблочный сок. А послезавтра – яблочный жмых с мёдом. И только через два дня – кефир, через три – творог, через пять – варёное яйцо.
А хочется сейчас.
Хочется бургер. Как я ни не люблю это слово, но нет в русском языке аналога. Нет, это не бутерброд, эта пухленькая рыжеватая булочка с кунжутом, тёмная, близкая к черноте, говяжья котлета, яркие листы салата, фиолетово-розовые колечки лука и насыщенно-зелёный солёный огурчик.
Хочется гуляшевки. О, я помню, как в первый раз познакомился с этим блюдом в самом начале 2000-х в кафе «Ганс» на улице мира! Это запечённое в сметанном соусе мясо, поданное вместо тарелки в полубуханке черного хлеба, из которого вырезали сердцевину, а потом малость запекли в духовке, чтобы «усилить». Потом я ел нечто подобное в Ханты-Мансийске, потом это блюдо подавали в «Козловице». Испортился «Ганс», закрылась «Козловица», да и когда ещё чёрт занесёт меня в Ханты-Мансийск?
Хочется бутерброд с икрой. Чтобы была такая «французская булка», которая вероятно «багет» в первоисточнике называется. Когда корочка такая хрустящая-хрустящая, а когда режешь её чуть тупым ножом – она прогибается под ним, потому что внутри мякиш хлеба мягкий-мягкий. А потом – хрусть! – прорывается корочка, и булка восстанавливает свою форму, поднимается обратно. А потом мажешь на него масло. Впрочем, мазать я не люблю. Отрезаешь тоненький кусочек масла, которое не очень тёплое и не перемороженное. Так, чтобы некоторое усилие при резке приложить, но совсем небольшое. И кладёшь это масло на отрезанный ломоть брегета. А потом маленькой кофейной ложечкой зачёрпываешь из банки икру нерки: такую мелкую, рыженькую, солнечную – и на хлеб её аккуратно выкладываешь.
Да и, что уж греха таить, бокальчик вина ко всей этой радости гастрономической совсем бы не помешал. Не лёгкого, белого, а такого красного, насыщенного, как кровь. Чтобы сначала во рту подержать, а потом глотнуть – и это тепло в живот тебе опускается, а потом из живота по венам разбегается, и хорошо так становится! И сразу и глаза ярче смотрят, и мир вокруг веселее, и люди добрее и лучше кажутся.
Впрочем, недолго осталось. Раз уж за здравие всё начал, то и закончить нужно по-человечески. Я же не городская администрация, которая дороги ремонтирует, я справлюсь.