Крысы в лакированных сапожках

 Каждый раз, когда мы засыпаем, наши воспоминания крадут крошечные белые крысы в лакированных красных сапожках. У каждой из них есть холщовый мешок за спиной, в который они бросают куски нашей памяти.
 Но прежде чем ее украсть, ее надо найти. И тогда когтистые лапки сжимают миниатюрные пилочки и молотки, крысы забираются на твою голову и начинают срезать тонкие полоски кожи, слизывая капельки выступающей крови и дергая усиками в предвкушении пиршества. Добравшись до склизкой корки черепа, крысы радостно пританцовывают, вскидывая лапки в молитвенном экстазе. Они знают – там, в темных влажных серых недрах, спрятаны лакомства.

В это время ты летаешь вместе с волшебным народцем в Райских кущах. Фавны ведут тебя тропами детской мудрости по сказочным странам. Ты там, где родился. В пространстве Всевозможностей. В краю чудес и радости.
 А твоя машина из плоти лежит на кровати в дешевом номере отеля. Сжимает одеяло скрюченными пальцами, потому что боится оголить себя настоящего.
Ты трогаешь крылья ангелов и с удивлением смотришь на свои пальцы. На них осталась небесная пыльца, которая пахнет карамелью.
- Ты был здесь раньше, так почему же покинул нас? – спрашивают феи.
- В его голове много вкусных воспоминаний! – говорит крыса в лакированных сапожках.
Крошечный молоточек бьет тебя по черепу. Бац! И небесные дворцы покрываются трещинами.
- Я не хотел уходить! – кричишь ты.
Но феи уже взрываются облачками перьев. Фавнов засасывает земля. Они погружаются, молча держа палец у своих древесных губ. Когда ты открываешь глаза, тебя встречает темнота.

 Секундная вспышка боли, словно молния прошивает череп.
- Черт! - ты хватаешь себя за голову. И она словно покрыта дырами, через которые ты вытекаешь.
Пустая комната в дешевой гостинице. Одинокая бутылка виски на полу. Толстые шторы, словно саван, закрывающие свет дневной. И твоя покалеченная плоть.
- Что у меня есть? – спрашиваешь ты у пластикового Бога, распятого на стене.
Он молчит. А ты сидишь на мокрой кровати, сжимая гудящую голову в своих трясущихся руках.

Так, крысы в лакированных красных сапожках, утащили еще одно твое воспоминание. А ты этого даже не заметил.

В твоем рюкзаке рисунки сатиров с причудливыми рогами, которые ты готовил для одного издательства. Достаешь и раскладываешь их на кровати. Сотни маленьких лапок прошлись по ним, оставив кровавые следы. Ты не обращаешь на это внимания. Ты этого просто не видишь, потому что давно ослеп. Серый мир Терры выжег твои глаза, заменив их дешевым суррогатом.

Встаешь. Голова кружится. В горле пересохло. Хочется пить. Что было вчера? И наступило ли уже сегодня?
Парочка вялых мыслей-мух лениво кружит в твоей голове, когда твоя рука тянется к ручке двери. Ты открываешь ее, и там… тебя встречает пустыня, изнывающая от жары.
Горящая паленая резина старых покрышек в воздухе. Ржавеющая заправка впереди. И старик в ковбойской шляпе, гоняющий самокрутку между пальцев.
Ты идешь к нему. Жажда толкает тебя вперед, заставляет переставлять отекшие ноги.
- Нет больше смысла просыпаться, дружок. – говорит старик, заметив тебя.
- Почему?
- Потому что все смешалось в одну огромную кучу дерьма. Вот почему!
Старик улыбается фиолетовыми зубами. Он стоит рядом с колонкой. Берет заправочный пистолет и поливает им свою руку. 
- Разве это может быть реальным? – спрашивает он, чиркнув зажигалкой.
Пламя мгновенно покрывает его пальцы, слизывая трухлявую кожу с увядающего мяса.
- Мир переворачивается, сынок! – улыбается старик, с фиолетовыми зубами подкуривая самокрутку от своего среднего пальца.

Ты поворачиваешь назад и видишь, как отель рассыпается, словно карточный домик, за которым нет ничего. Земля начинает дрожать, будто внутри нее растет недовольство.
- Ее можно понять! – кричит старик с огненной рукой, смотря себе под ноги. Земля начинает трескаться, вздуваться нарывами. К тебе подбегает маленькая девочка с зашитым ртом. У нее огромные синие глаза, а вместо носа черная пуговица. Ее кружевное платьице все в бурых пятнах, а в руках игла размером с самурайский меч.
- Только ты сам можешь спасти себя, сынок. Ты же знаешь. Мы больше не можем вернуться домой. Но мы можем пойти дальше. – говорит старик.

Рядом с тобой земляной нарыв. Девочка кивает в его сторону. И ты пробиваешь его своей иглой. День сменяется ночью, словно кто-то нажал на выключатель. Все исчезает кроме бьющей из нарыва струи белоснежных крыс в лакированных красных сапожках. Они разлетаются во все стороны. Падают на землю и лопаются, как перезревшие виноградины. Фиолетовый сок течет к твоим ногам, чтобы утолить твою жажду и даровать обновление. А ты стоишь и думаешь: «Почему старик не чувствовал боли, когда поджигал себя?»