Рассказы моих читателей о войне 5

                РОДОМ ИЗ СТАЛИНГРАДА. Ч. 5

                Автор Анатолий Просняков

На фото: советские пленные в степи, август 1942-го года

 «Посёлок Котельниково, конец августа 1942-го года. Как-то пришли в низы женщины с улицы с новостью, что через дорогу во дворе Горячкиных пригнали танк «Тигр». Мама разрешила выйти Свете на улицу – подышать воздухом. Света вышла с ней наверх – на крыльцо. Звуки непрерывной канонады отдалились, поэтому казалось, что тихо. Это было непривычно. Немецкие солдаты собрались гурьбой и громко смеялись. Напротив куреня – с другой стороны улицы – стоял большой танк.Немцы показывали женщинам на него пальцем:
- Руска, руска, наш Ванюша вашу Катюшу скоро замуж возьмёт!
Немцы были в хорошем настроении. Они говорили – «Сталинград капут!». Видимо, считали, что скоро войне конец, так как Сталинград и Кавказ у них в кармане.
Мама объясняла Свете, что этот танк называется «Тигр», а у наших есть пушка «Катюша», которая их бьёт, вот фрицы и шутят. Немцы разрешали детворе подходить к танку. Некоторых детей даже ставили на танк. Всем было интересно.

 Солдаты остановили парнишку лет пятнадцати. На груди у него был комсомольский значок. Они стали рассматривать:
– О, Ленин! Ленин это хорошо, Сталин – плохо! Иди!
Парнишка пошёл дальше. Значок ему оставили. Немцы продолжали веселиться.
Ночью Свете приснилось, что её поставили спереди на этот танк, а он с грохотом тронулся. Света так испугалась,  что упадёт под гусеницы, что проснулась. Ночной страх был таким сильным, что запомнился на всю жизнь.
В приделе расположилась немецкая кухня, рядом стояла полевая кухня. Для детей интересной была личность немецкого повара. Этот повар заходил во двор, чтобы чем-нибудь поживиться. На нём были бутсы на толстой подошве с высокой шнуровкой. А выше – волосатые ноги, затем – обрезанные штаны с карманом сзади. Такого раньше дети никогда не видели. Он приходил к хозяйскому курятнику и бил пятками этих бутс, крича – «Курки, яйки, млеко!». Светина бабушка пять кур перевела в дровяной сарай, и они сидели там молча. Даже когда неслись – молчали. А ведь в обычных условиях они всегда оповещали, что появилось новое яйцо – «Куд-кудах, куд-кудах!».

 Дети видели, что животные ощущают опасность так же, как люди. Дворовой пёс слышал раньше всех, когда летят бомбардировщики. Он прибегал к окошку низов (прямо на земле), прижимался к нему и скулил. И дети и взрослые уже знали, что надо прятаться. До оккупации мощно бомбили железнодорожную станцию немцы, полностью разбомбили здание депо, много работников погибло.
Во время оккупации делали налёты советские самолёты. Люди прятались в низах или подвалах.
Были слышны вой падающих бомб и раскаты взрывов, от которых тряслась земля.

 В этот период 1942-го года (июль-август-сентябрь) у гитлеровцев всё получалось. Царило настроение близкого конца войны. В течение полугода Красная армия потерпела ряд поражений, которые в послевоенное время замалчивались или их значение и ущерб приуменьшались. Немецкому командованию удалось обмануть противника. Нельзя не отметить, что победа Гитлера над Сталиным уже свершилась. Теперь-то мы понимаем, что схлестнулись два диктатора. Гитлер и его окружение ясно осознавали, что командовать армиями в СССР некому. Пять лет назад весь цвет военноначальников был уничтожен. Кого не расстреляли, смогли в 1941-м году вытащить из лагерей. Но какими стали офицеры – после пыток в НКВД, более жестоких, чем в гестапо, хотя бы потому, что пытали совершенно невиновных, искренне преданных своей родине людей?

 Оставшиеся командиры находились под прессом политработников – замполитов, членов Военного совета, за которыми оставалось последнее слово. А какие они знали слова? Ни шагу назад, в плен не сдаваться, большевистская линия партии, Сталин нас учит. Этими словами они могли изменить любое решение командира. А вот слова «тактика и стратегия военных действий» для них были непостижимы, хотя, разумеется, они могли их регулярно употреблять – для красного словца.
В любом деле нужно быть профессионалом. Невеждам кажется, что они знают. Почему? Они ограничены, как куполом, амбициями и высокой властью. А профессионализм достигается годами учёбы, постижения теории и практикой, которая длится всю жизнь. Потому что знание безгранично. Только абсолютно тупому человеку могла придти в голову фраза – «Незаменимых нет». Автор её – Сталин. Заменить-то можно, но дело пойдёт по-другому. И это наглядно проявилось в годы Великой Отечественной войны. Поэтому в решениях и резолюциях штабов различных фронтов и армий в 1942-м году обращается внимание на отсутствие грамотности в действиях командиров различного уровня.

 Я вообще был ошарашен, узнав, что у нас к началу войны было 12 тысяч танков и танкеток против пяти тысяч с половиной у немцев (не только немецкие, но и со всей Европы – даже чешские, венгерские, французские). То есть, было в количестве преимущество – можно было дать достойный отпор. Качественно немецкие танки в то время  превосходили наших. В чём же дело? Дело только в диктатуре. За полгода до начала войны Сталину докладывали точную дату нападения. Нет, он говорит, у нас же пакт о ненападении. Никто возразить не смог. Берия, его верный пёс, всех возражавших обещал превратить в лагерную пыль. Приказ о полной боевой готовности отдали в войска в два часа ночи 22 июня – за два часа до атаки. Когда самолёты были не заправлены горючим и зачехлены, техника не подготовлена, а бойцы и командиры спали. Что можно сделать? Просто ничего, кроме как, героически погибнуть.

 Прошёл год с начала войны, сумели выдержать ценой немыслимых потерь, даже отогнали от Москвы. Теперь нарыв созрел здесь, между Волгой и Доном. В конце августа сорок второго года в район Сталинграда были направлены генералы Г.К. Жуков и А.И. Василевский, которому, чтобы остаться в армии, пришлось отказаться от своих родителей – церковнослужителей. Ознакомившись с обстановкой, они приступили к разработке плана контрнаступления. Утверждённый план получил кодовое название «Уран».

 На  оккупированной территории готовились к длительной «мирной» жизни. Шла такая работа и в хуторе Красноярский. К Шуркиной тёте пришли немцы за коровой. Корова в военное лихолетье была единственной кормилицей для семьи. Староста объявил – «Евдокия, муж у тебя партийный, да ещё воюет против армии освободителей, поэтому корову у тебя забираем и передаём надёжным людям. Они нуждаются больше тебя. А тебе всё равно не пригодится». «Надёжные люди» уже стояли рядом и приговаривали – «мы будем кушать молочко и есть мясо, а ты будешь висеть». Тётя Дуня сказала в ответ – «Кушайте на здоровье». Забрали «надёжные люди» корову с тёлкой и перевели в станицу Верхне-Курмоярская, где был их дом. Станица располагалась на левом берегу Дона чуть ниже устья Аксая Курмоярского. Тогда её называли по старинке – Верхний Курман. До неё от хутора было около пяти километров, станица была на другом берегу Аксая.

 А тетю Дуню посадили в сарай, как и других неблагонадёжных. В этом сарае было много людей. Немцы с полицаями выявляли коммунистов и пособников партизан. Девятнадцатилетнюю учительницу Клаву Сердобинцеву и мужчину сорока одного года по фамилии Лашеков расстреляли. Семь человек повесили – для устрашения населения.
А дальше произошло следующее. В Верхнем Курмане был гарнизон, который бомбили советские самолёты. Одна бомба попала прямо в погреб к тем самым «надёжным людям», где они в тот момент прятались. Корова, оставшись целой и свободной, пошла к своей хозяйке. Самостоятельно переправилась через Аксай и вернулась домой. Тётю Дуню и других людей через три месяца освободила Красная армия.

 Румыны на лошадях проехали по огородам, вытоптав всю картошку. Немецкое  командование после усиления 6-ой полевой армии (под командованием Ф. Паулюса)
4-ой танковой армией и 8-ой итальянской армией, сюда же направили две румынские армии (3-ю и 4-ю). Когда картошку стали копать, то она оказалась очень мелкой. Шурка с другими детьми носила картошку с огородов в кубышках. Кубышки - это тыквы, из которых делали ёмкости, достаточно крепкие, выращивали их казаки у себя на огородах. Кубышкам отрезали горлышки, привязывали тесёмки, и они были как маленькие ведёрочки, с которыми ходили дети.

 Во дворе стояла машина – радиостанция, с антеннами. Из этой машины выходил немец по имени Ганс и показывал русским фото своей семьи. Он говорил на ломаном языке, но было понятно – «Русские бомбят нас». Со словами «Бомбардёр русиш» он показывал на небо, видимо, отмечая, что русских просто так не одолеть. Шуркина бабушка, как коренная казачка, отвечала ему – «Чёрт бы вас не нёс к нам», добавляя самые крепкие слова. На ругательства он не отвечал.
 Видя, как добывают себе пропитание дети, Ганс, выходя из машины, говорил детям и Шуркиной бабушке – «Швайне вы, свины русише, будете есть эту поганую картошку?». Шуркина бабушка Галя обрушивалась на него с матом. Ганс на такой ответ улыбался и возвращался в машину. Убежит она в леса в конце сентября.

 Дети пасли телят. Коров румыны уже забрали себе на еду. Однажды прискакали на конях румынские солдаты, отобрали всех телят и погнали в хутор. Загнали их в рыбальский двор. До войны был двор для рыбаков, в котором располагались сети, баркасы и другое имущество артели. Шурка с другими детьми, ещё была девочка и пацанёнок, прибежала в этот двор, и они начали реветь так, что весь хутор слышал детский крик. Румыны оказались отходчивыми, отдали детям их телят со словами – «Забирайте, и чтоб мы вас больше здесь не видели».

 Под яром хутора стоял очень толстый тополь. Здесь, в низине, немцы создали лагерь для русских военнопленных. Огородив пространство вокруг тополя колючей проволокой, немцы пригнали пленных. Шуркина мать с тётей Дуней варили пшено, борщ или готовили другую еду и таскали каждый день к лагерю – кормить пленных. Шурке тоже разрешали ходить с ними смотреть, но стояли обычно долго, пока немцы не разрешали передавать еду. Один пленный сунул Шуркиной маме в руку записку, чтобы сообщить родным о своей судьбе. Но мать была неграмотной, и записка впоследствии потерялась. Советские самолёты тоже бомбили местный гарнизон. Но только одна бомба упала посреди хутора, все остальные разрывались за хутором, в степи».

 Продолжение рассказа в следующей публикации.