Рембрандт - великий художник и великий труженик-4

ИЗ МАТЕРИАЛОВ ВАЛЕРИЯ КОЙФМАНА

Два портрета являются немыми, но красноречивыми свидетелями этой «поры весны и любви» гениального живописца. На одном из них миловидная девушка, почти дитя, беспечно и весело улыбается зрителю из-под шляпы, низко надвинутой на чистый лоб. Широкие поля бросают теплую тень на свежее молодое лицо. Глаза полны задорного огня. Это  не красавица в строгом античном смысле слова, но, сколько прелести в наивном взгляде, в шаловливой улыбке, в ямках милого лица. Весело и светло становится на душе, когда глядишь на этот рисунок. На полях рисунка рукой Рембрандта написано: «Так выглядит моя милая хозяйка, какой она была в 21 год, через три дня после того, как мы были обручены».
   На втором портрете (Кассельская галерея) мы видим Саскию уже иной. Она теперь не резвое дитя, беззаботно смотрящее на Божий мир. Перед ней серьезная задача: она избрала новый путь, и многое-многое приходится ей передумать и перечувствовать прежде, чем она вступит на него твердой стопой. Задумчиво смотрят вдаль ее темные глаза; вся фигура полна достоинства и скромной женственной грации. На темном фоне отчетливо, но не резко выделяются тонкие черты ее профиля. Роскошный костюм ее, несмотря на все богатство и роскошь, замечательно изящен и гармоничен.Широкополая шляпа из темновишневого бархата слегка прижимает пышные белокурые волосы. В складках красного бархатного платья с золотисто-серыми рукавами и голубым воротником сверкают и искрятся золото, жемчуг и драгоценные камни. Плащ, подбитый мехом, ниспадает с плеч на поддерживающую его правую руку.
   Эти две картины – поэмы первой, юношеской любви гениального художника. Все  в них совершенно: и красота форм  и волшебный, чарующий колорит. Чтобы так писать, надо было обладать громадным дарованием.
   С водворением юной хозяйки в доме молодого художника вся его жизнь преобразилась. Любимая жена внесла в одинокое жилище художника свет счастья и сердечного довольства. К тому же Саския была богата: она принесла мужу в приданое более 20000 гульденов. Со своей стороны, Рембрандт зарабатывал так много, что мог окружить ее почти княжеской роскошью.

   Все свое счастье Рембрандт, по своему обыкновению, излил в своих картинах, которые служат ценным указателем для изучения его жизни и характера. Одна из них из ДРЕЗДЕНСКОЙ ГАЛЕРЕИ «АВТОПОРТРЕТ С САСКИЕЙ НА КОЛЕНЯХ» (1636) была написана вскоре после женитьбы.
   Молодой художник сидит перед роскошно накрытым обеденным столом. Жену он посадил себе на колени и держит ее, слегка обняв ее стан рукой. На нем богатый шитый золотом кафтан; черный бархатный берет со страусиными перьями, косо надвинутый на густые кудри, придает лицу его выражение задорной удали; на боку большая шпага на парчовой перевязи. Высоко подняв в правой руке бокал с шипучим вином, он смотрит на зрителя, как бы приглашая его принять участие в веселой пирушке. Сколько добродушия, силы и бодрости в его открытом лице; так и слышится его веселый смех. Все улыбается ему: прекрасное будущее, слава, богатство; все эти блага разделит с ним она, его верная и любимая Саския.
   Саския же не вполне отдается настроению мужа. Выражение ее миловидного лица сдержанно и серьезно: она как будто не совсем довольна тем, что изображена в положении, не вполне соответствующем строгим приличиям и достоинству, присущими  матроне, протестантке и знатной гражданке славного города Амстердама. Она едва прикасается к коленям мужа, готовая ежеминутно, при появлении первого посетителя, вскочить и убежать, чтобы скрыть от посторонних глаз свое смущение. Как бы не спорили искусствоведы и исследователи по поводу данной картины, основная идея ее гимн человеческому счастью.

   Суммы, затрачиваемые Рембрандтом в этот период на всевозможные покупки в дом и жене, были так значительны, что вскоре стали предметом городских толков. Родственники Саскии открыто обвиняли Рембрандта в том, что он расточает приданое своей жены на предметы роскоши, которые могут себе позволить разве что принцы крови или придворные вельможи. Зятья и сестры Саскии даже высказывали намерения довести свои обвинения до сведения властей.
   В Голландии тогда  подобная угроза была не пустым звуком: среди протестантских руководителей молодой республики еще не остыл протест против безумной роскоши угнетателей-испанцев. Достаточно жалобы поданной в суд женой или родственниками, чтобы подвергнуть заключению человека, если на суде окажется, что обвиняемый действительно жил выше своих средств или тратил чужое. Это все, конечно, несколько отравляло семейную жизнь Рембрандта, но не мешало его творчеству.