Дачные войны. Бабка на бабку

Часть 1.

  Приобрели мы себе "на радость" кусочек земли, вернее леса, еще вернее - кусок непролазного бурелома, периодически затапливаемого водой. Расчистили полянку, сложили из кривеньких бревнышек времянку и начали жить. Вокруг никого, только по задней границе обжитой участок. Сначала мы подумали, что это мать с дочкой, так они были похожи, но оказалось, что свекровь с невесткой. Причем невестка была от первого сыновьего брака. А похожи они были невероятно: Обе низенькие, на коротеньких толстых ножках, с коротенькими ручками и огромными животами.
  Друг на друга смотрели с нескрываемым обожанием и целыми днями ругали какого-то Юрку, который привез их сюда и бросил отдыхать.
  Был у них еще внучок - здоровенный дитятко, лет четырнадцати, за которым бабка гонялась по всему садоводству, боясь, что он свяжется с дурной компанией и наберется лишнего.
  Бабка, видимо, сильно расслабилась на даче и носилась за внучком в самом экзотическом виде: На голое отдыхающее тело была надета короткая майка с широченными проймами и хорошо поношенные панталоны, схваченные у колен резинками. Голову украшала широкополая соломенная шляпа, сохранившаяся, видимо, со времен чьей-то молодости.
  "Дитятко" в упор никого не видел и делал все, что хотел. А протест выразил украсив времянку надписью: "Бабка, я тебя когда-нибудь убью!!!" Написано было белой краской на синем фоне крупными буквами и хорошо просматривалось со всех сторон.
  Обжились они раньше нас и успели испортить отношения со всеми соседями, которые были в зоне досягаемости. С нами сначала попробовали дружить, но не получилось, так-как я, почувствовав скандальность их характеров, ограничила общение кивками приветствия.
  Но война между нами началась, когда я не поддержала их в борьбе с правлением садоводства. Оставшись в стороне, я получила вечных врагов, а граница участков, проходившая по заднему двору, превратилась в полосу военных действий.
  Ни заборов, ни сеток тогда еще не было, и граница существовала только в нашем воображении, но нарушить ее было пострашнее, чем нарушить государственную границу.
  Наши времянки стояли в глубине участков и, открыв свою дверь, я сразу попадала на поле сражения.
  Война со мной стала смыслом их существования и главным развлечением на даче.
Бабка раньше работала с СЭС и, видимо, насмотревшись всякого, страшно боялась чем-нибудь заразиться.
  Вставали они рано и к моему пробуждению уже были готовы к бою. Бабка, как правило, тяпала вдоль границы очередной пенечек, а невестка сидела на табуретке, опустив живот между ног, держа в руках какой-нибудь огородный инвентарь: то ли для обороны, то ли для нападения.
  Как только открывалась наша дверь, бабка сразу заводилась:

  - Смотри, смотри, выползла... Сейчас начнет трясти своими пылесборниками... Инфекция ходячая!

  Я старалась не отвечать на хамство, и молча развешивала только что выстиранные белоснежные простыни.

  Невестка тут же подхватывала:

  - Вот-вот, мы воздухом дышать выехали, а она его постоянно портит!

  Бабка заводилась сильнее, переходя на крик:

  - Да она специально заразить нас хочет какой-нибудь своей гадостью! Потом не вылечишься! Я уже чесаться начала! Такая здоровой быть не может! Фу-у, гадость!

  Вся дачная жизнь проходила на улице, на глазах у соседей. Бабка с невесткой следили за каждым моим шагом, и все комментировали:

  - Во, пошла - пошла, сейчас что-нибудь вытворит!

  - Гляди, никак стирку затеяла? Своими обмылками нас заразить хочет! Ее надо лишить участка общим собранием! 

  Ни печек, ни газа, ни, тем более электричества тогда еще не было. Еду готовили на костре. И стоило направиться в сторону очага, наскоро сооруженного из камней, тут же раздавались вопли:

  - Ой, люди-люди! Все сейчас сгорим! Эта тварь обед готовит!

  А стоило засидеться подольше у костра, расслабиться, забыть о постоянной слежке и упомянуть в разговоре кого-нибудь из соседей, тут же из темноты или из-за кустов раздавался визгливый голос:

  -Давай, давай, высказывайся! Контора пишет! Все слышу, все записываю. Потом отнесу куда следует! Сама не уйдешь, выгонят общим собранием.

  Бабка с невесткой не сомневались, что стоит им улечься спать, как я тут же несусь к ним на огород и хватаю что ни попадя!

  - У самой-то ничего не растет... Да и зачем сажать, когда соседи рядом?

  Поймать меня пока не удавалось - хитрая очень, но это дело времени. И вот тогда точно выгонят. Каждый вечер бабка кричала невестке:

  - Укрой грядки, да железки разные везде разбросай. Ночью полезет, наткнется, а мы тут как тут... Застукаем и сдадим куда надо. Наша возьмет - не жить ей здесь!

  Говорила это бабка уже в темноту. И, почувствовав, что достойно завершила день, удалялась набираться новых сил.
  А на следующий день сюрпризом приехала моя маманя. И сложилось все очень складненько - все были дома. Не пришлось ей стоять перед закрытой дверью, не зная где приткнуться, если "сон возьмет". И уснуть она могла не в парнике, подвязав ноги веревочками от рассады и подтянув их кверху для отдыха. Не сидя под деревом, и даже не рухнув ничком в дровяной сарай, а могла отдохнуть от долгой дороги вполне комфортно - под крышей и на кровати. Но порадовать ее после пробуждения было нечем. Внимательно выслушав, Александра Ивановна неожиданно злорадно ухмыльнулась:

  - Ой, зря, как зря! Ладно, утро вечера мудренее...

  А утром, хорошо отдохнув и набравшись сил, Александра Ивановна с загадочным видом произнесла:

  - Давай-ка на улицу выйдем, поговорим. Чего в помещении сидеть, еще не все услышат...

  А слушать уже было кому. Рядом с невидимой границей бабка с невесткой усиленно тяпали какую-то кочку, даже не догадываясь, что к ним приближается тяжелая артиллерия.

  Многолетнее проживание в дачной местности наложило специфический колорит и так на более чем оригинальный характер Александры Ивановны. Выходя из времянки, маманя пробурчала:

  - И чего живут, только людям мешают... Ладно, разберемся, не в таких переделках бывали...

  Сделав вид, что между нами и соседями сплошной забор, Александра Ивановна подошла почти вплотную к границе и громко крикнула:

  - Фу-у, как воняет!

  И еще громче:

  - Воняет, говорю, сильно! Как-будто дрожжей в выгребную яму подбросили! Вопрос будем решать кардинально!

  Старуха насторожилась, подняла голову и выставила вперед левое ухо. Видимо, правое было глуховато. "Молодуха" сделала вид, что пока ничего не слышит.
 
  Александра Ивановна продолжила:

  - Значит кто-то считает, что нам здесь не жить? Кто-то от нас заразиться боится? Ну это мы устроим! Да я уже и предприняла кое-что... Подсуетилась так сказать, по-тихому, пока все спали. На меня кто подумает? Болеть долго будут...

  Старуха вздрогнула и выронила тяпку.

  - Ты это что? Что задумала? Да я на тебя в правление, в местком, в профком, в партком, в домком... Тебя посадят, выгонят, дачу отберут!

  Орала бабка стоя в тех же линялых панталонах и в огромном, фабричного пошива, бюстгальтере, застегнутом сзади на бельевые разноцветные пуговицы. Захлебнувшись угрозами, бабка взглянула на невестку. Та, опомнившись, заголосила:

  - Ой, люди-люди! Послушайте, что делается! Что говорят! Убить нас хотят! Извести надумали! Болеть, говорят, долго будем!

  К кому она обращалась было совершенно не ясно, так как вокруг, кроме нас, был только лес.
  А маманя продолжала злорадно ухмыляться:

- Ой, ой! Опять завоняло! Давай отойдем, нечего нам чужое дерьмо нюхать! Пойдем через дверную ручку колодезной водой умоемся, а то сглазят еще...

  Бабка метнулась к дому.
  - Корвалол мне! Валидол мне! Скорее! Сейчас плохо станет! Она уже говорит что-то сделала!

  Невестка, колыхая всем телом, исчезла следом. Убежав со двора, они засели во времянке и начали подглядывать за нами из окошка. Но теперь уже Александра Ивановна не выпускала их из своего поля зрения. Как только в окне показывались испуганные бабкины глаза, маманя поднимала вверх тряпку и грозила:

  - У-у, тварь, я тебя!..

  Занавеска тут же задергивалась.

  Остановить Александру Ивановну было уже невозможно. Вражда бодрила ее, увлекала, жить становилось интереснее. А проигрывать она не привыкла.
  Подойдя к границе и убедившись, что ее видят и внимательно слушают, обратилась, как бы, ко мне:

  - Так, что-то эту сволочь давно не видно. Неужели так быстро подействовало? Ну, дай бог! Дай бог! Ой, нет, смотри-ка, выползает! Гадюка! И правда, действует! Рожа-то, рожа-то вся пятнами пошла! Чесаться, говоришь, начала? Это хорошо. Погоди, ты еще коростой покроешься! У-у, гнида, как смотрит! Вот тебе, сволочь, получи! А то - нам здесь не жить! Завтра посмотрим, должно еще больше проявиться...

  Бабка, не дойдя до туалета, осела то ли на пенек, то ли на кочку, и стала обмахиваться какой-то грязной тряпкой, потом ею же и утерлась.

  - Коля, Коля! Сюда! Помоги встать, что-то ноги не идут! И кофту захвати, холодно мне.

  - Бабка, ты что сдурела? На улице плюс тридцать! Ты еще шубу попроси!

  На следующий день, рано утром, мы увидели как бабка выскочила из времянки и помчалась в сторону станции. Дитятко нехотя поплелся следом. Невестка, видимо, убежала раньше.  Маманя посмотрела им вслед и довольно усмехнулась:

  - Во, почесали! Ну и мне пора! До поезда время много, успею. А для смеха в один вагон с ними сяду, типа, провожу до города. Пусть подольше подергаются! Ой, не дам я им покоя, не дам.

  В то лето бабка больше не приезжала. Невестка появлялась несколько раз, но без ночевки, только собрать кое-какой урожай и быстро обратно!





Часть 2.

  Следующий дачный сезон неожиданно оказался спокойным. Бабка с невесткой отдыхать не приехали. В нашу сторону никто не смотрел, за каждым жестом не следил, проклятиями не осыпал.
  Мы пристроили к времянке летнюю кухню и кое-как отгородились от чужих глаз.
Через год, видимо, успокоившись и убедившись, что ничего страшного с ними не произошло, соседи появились на своем участке. И, в свою очередь, постарались отгородиться от нас, притащив к границе участка целый ворох сухих веток. Сложили высокой горкой и сделали вид, что нас здесь нет. Окончательно интерес к нам пропал, когда напротив них появились новые соседи. Они полностью переключили свое внимание на них. А там, по их мнению, было к чему прицепиться. Новая пара начала активно осваивать свой участок, трудясь с утра до ночи, и за короткий период кусок леса приобрел вполне обжитой вид. Участки их были напротив друг друга и хорошо просматривались со всех сторон. Можно было, не прилагая особых усилий, быть в курсе всех дел и разговоров соседей.
  Еще не зная, что взят под наблюдение, новый хозяин весело бегал в лес, и у всех на виду таскал сухостой: тонкие жерди для парника.
  Наконец, бабка не выдержала. Дождавшись подходящего момента, выскочила с участка и перегородила соседу дорогу.

  - Ага, попался, уничтожитель леса! Расхититель народного достояния! Губитель нашей природы! Все записано, все учтено: куда, когда, сколько... Теперь отнесу куда следует! За все заплатите!

  Дальше - больше... Стали новоселы фундамент делать, а вместо арматуры притащили откуда-то металлические ящики из под бутылок. Бабка и это увидела.

  - А, ящики стащили - восемь штук! Я все посчитала, все записала... Теперь не отмоетесь, точно привлекут! Ишь, строятся они... Фундамент из народного достояния собрались делать... Надо у вас все отнять и людям раздать!

  А уж когда к ним на участок забежал кот-новосел - возмущению не было предела.

  - Катастрофа! Кошмар! Ужас! Мерзость по участку бегает! Все загадил, ступить негде!! Вся семья вляпалась! Урожай погублен! Все, покушали овощей! А что осталось, все проссано! Плешивый, лишайный! Все заразимся! Я уже чесаться начала! У таких кот здоровым быть не может!!

  Виновники всех преступлений вели себя тихо, на грубости и угрозы не отвечали, в перепалку не вступали. Безропотно поймали и унесли своего кота, пообещав смастерить будку, надеть ошейник и держать на привязи.
  Так продолжалось до тех пор, пока на новом участке не появилась своя собственная бабка, которая окинула колким взглядом территорию и почувствовала себя чуть ли не помещицей. Стало ясно, что приехала она сюда отдыхать, и отдохнет чего бы это ей или другим не стоило.
  Про соседские нападки ей, видимо, доложили сразу, и теперь она сгорала от нетерпения сразиться и показать, кто чего стоит на самом деле.
  Задержав свой взгляд на соседском участке, бабка сделала неприличный жест, громко выругалась и пригрозила соседкам:

  - Ничего-ничего, за нас есть кому заступиться! Сынок поможет - разберется! Или пришлет кого надо, быстро на место поставят! Что-что, а это они умеют!

  Про сынка бабка говорила с особой любовью и гордостью. И про дружков, которые были на свободе, пока он отбывал срок то ли за хулиганство, то ли за грабеж.

  Еще не зная с кем связались, бабка с невесткой тяпали, по-привычке, уже с другой стороны участка, и внимательно вслушивались во все, что происходило напротив. Имея за плечами огромный опыт профсоюзной и общественной работы, бабка никак не ожидала столкнуться с бабкой, имеющей другой и не менее огромный опыт, но с криминальным или околокриминальным оттенком. Язык общения у которой также был соответствующий.

  Бабки выглядели примерно одинаково: обе дородные, с большими животами и бюстами. Да и породы тоже были одной - без разборок и стычек спокойно не жилось. Нужна была разрядка, выплеск эмоций. Развлечений здесь не было никаких, приходилось искать самим. Ждали только случая, чтобы столкнуться, который и не замедлил произойти.  В то время ни столбов ни проводов еще не было.  Электричество провели лишь через несколько лет. Деревья валили во все стороны. И надо было такому случиться, что работяги, нанятые новоселами, свалили березу в сторону соседей. И березка-то была небольшая, но верхушка, как специально, хлестанула то ли по грядкам, то ли по кустам соседей. На этом период тихой войны был закончен, началось сражение.

  Все семейство с криками ужаса, как по команде, выскочило из времянки и понеслось к "месту преступления".  Бабкина невестка добежала первой и бросилась в атаку.

  - Да мы вас! Да мы вам! Вы за все заплатите! По судам затаскаем! По миру пустим!

  Тут и бабка подоспела в своих неизменных панталонах и в огромной растянутой майке. Неслась она гордо подняв голову с горящими ненавистью глазами, что-то выкрикивая на ходу. Внучок сразу забрался на крышу.
  А новая бабка выскочила в шароварах с начесом и в теплой вязаной кофте. На ногах были шерстяные носки с галошами. Тепловой обмен у них явно был противоположным.
  Начав кричать издали, бабка выскочила на дорогу и, не снижая скорости, подскочила к новой соседке. Та, желая остановить ее бег, выставила вперед грабли. Приняв это за угрозу, бабка заголосила:

  - Ты на меня с орудием?! Это нападение! Ой, люди-люди, на меня напали! Сначала испоганили весь участок, а теперь и меня покалечить хотят!

  Молодая новоселка попробовала, по-привычке, все уладить миром:

  - Что же мы вам испоганили? На пустое же место упало...

  Бабкина невестка прыгнула вперед.

  - Пусто у тебя в голове, а у нас все засажено было. Теперь все - хана урожаю!

  Новая бабка отодвинула в сторону свою дочь и бросилась в долгожданную атаку.

  - Ты на кого орешь, шмара! Да я таких как ты на раз-два разводила. Ишь, зенки вылупила! Все, падла, тебе здесь не жить!

  Бабки стояли друг против друга в боевой готовности. Желание сразиться было у обоих. Новая бабка плюнула старой под ноги:

  - Ну, что, видишь как я к тебе отношусь?

  Плюет еще раз.

  - Это еще что, я тебе такое устрою! Чего рожу воротишь?

  По-прежнему, не понимая с кем связалась, старая бабка стояла ошарашенная, выбитая из колеи, не зная как реагировать и как применить свой богатый опыт профсоюзной и общественной работы. А на нее уже наступали, делая неприличные жесты, сгибая и разгибая руку в локте.

  - Я приехала сюда отдыхать, а тут какая-то падла нарисовалась, расслабиться мешает!

  Не переставая делать неприличные жесты, бабка заговорила еще громче:

  - Слушай дальше, шмара! У меня сынок в тюрьме, а дружки, дай Бог им здоровья, - на воле... Тебе, сволочь, не жить!  Ты там что-то копала? Копай-копай дальше! Мои хлопцы приедут, тут и закопают! Работы меньше! Опыт, слава богу, имеется!

  Бабка осела, ухватившись за соседские грабли и запыхтела...

  Соседка, одержав победу, ухмыльнулась, и пошла к себе. Невестка подхватила бабку и, злобно оглянувшись, потащила домой.

  Работники, тем временем, убрали упавшую березу с чужой территории. Сражение окончено, победа одержана!
  Поверженная бабка поняла, что силы свои она все-таки переоценила. Соседка хоть и была в возрасте, но превосходила ее и в крикливости и в напоре. Не исключено, что могла и наподдавать. Теперь уже новая бабка стала следить за каждым ее шагом, не упуская случая задеть, подколоть и поиздеваться.
  Радости в основном были мелкие: то кот опять к ним забежит и нагадит, то бабка споткнется и завалится, то внучок заберется на крышу и рожи ей строит, то чья-то собака забежала к ним на участок и гоняла бабку, пока та в туалете не закрылась... Но девиз был один: если соседке плохо - мне хорошо!
 
  И вот однажды случилась большая радость, и новая бабка излила наконец всю накопившуюся злобу. Выкопали рядом с нами пожарный водоем. Берега крутые и глинистые начали зарастать кустарником. Дети с утра с тарзанки напрыгались, берега залили, сделав их непригодными для подъема. Но старая бабка очень любила купаться и ловко сползла в водоем, совершенно не задумываясь как будет оттуда выбираться. Наконец, наплававшись, попробовала вылезти, но соскользнув обратно несколько раз, сообразила, что без посторонней помощи ей не выбраться. Раздумывая что делать, бабка оглядывала берега. Из воды они казались еще отвеснее и непреодолимее. А, подняв голову , чуть не вскрикнула: сверху на нее ехидно поглядывала, незаметно подкравшаяся, соседская бабка.

  - У-у, вражина, давно сидишь? Аж посинела вся! Что, не вылезти? Думаешь помогу?  А вот хрен тебе! Сиди-сиди, разбухай! Может к утру и околеешь!

  Расхохоталась и быстро скрылась в кустах, оставив ее дожидаться случайных любителей поплавать. Пробегая мимо нас, новая бабка радостно прокричала:

  - Эй, соседи, хотите посмеяться? Идите к водоему. Там это туловище на ножках плавает, никак вылезти не может, уже злая как собака! Боюсь если вылезет, набросится. Ха-ха! Еще покусает!

  Вылезти бабке все-таки удалось, или помог кто-то... Но после многочисленных соскальзываний ее панталоны так плотно прилипли к телу, что сделались практически невидимыми.  Так она и прибежала к себе: мокрая, в огромном бюстгальтере и невидимых панталонах. 
  Великовозрастный внучок, увидев такую картину, заорал во все горло:

  - Совсем сдурела?! Где штаны потеряла? Чего голая по садоводству бегаешь?! Людей пугаешь!

  Бабка молча пронеслась по участку и скрылась во времянке.  Внучок сидел на крыше и ухмылялся. Под ним на стене, по-прежнему, на синем фоне белой краской красовалась надпись: "Бабка, я тебя когда-нибудь убью!"