Полуночный гужевой транспорт

     Витя ложился спать всегда в одно и то же время – в девять часов вечера или в двадцать один ноль-ноль. Когда до школы он ходил в детский сад, то спал еще и днем. В детском саду все ребятишки обязательно спали после обеда. Это время называлось «тихий час», хотя продолжалось оно часа два, а то и три. Все дети должны спать днем. Тогда они растут здоровыми и крепкими. Даже матросы военно-морского флота с удовольствием спят после обеда. Правда, только один час. Это время у них называется «адмиральский час». Ну а в школе днем не поспишь, не получится. После обеда ученики делают домашнее задание на завтра или сидят на уроках, если вторая смена.

     В старших классах Вите разрешили ложиться спать уже в десять часов вечера. А когда он стал студентом, время отхода ко сну еще изменилось. Он стал ложиться как все взрослые люди в двадцать три часа, то есть в одиннадцать часов вечера. Но, если он вдруг задерживался хоть на пять минут и в положенное время не лежал в своей кровати, то тут слышал грозный родительский крик: «Витя, пора в кровать! Завтра рано вставать!»

     Полная свобода была во время студенческих каникул. Рано просыпаться не нужно. Виктор ложился спать в любое время. Когда захочет! Если фильм по телевизору интересный или футбол, который нельзя пропустить, то он ложился только тогда, когда все досмотрит до конца. Обычно футбольные матчи показывают в прямой трансляции. И разница во времени с городом, где играют команды, могла быть часа два-три. Поэтому трансляции часто заканчивались далеко за полночь. А бывало, книжка такая интересная попадалась, просто оторваться от чтения невозможно. Надо ее дочитать прямо сейчас. В такие дни Витя шел спать очень поздно.

     Так получилось и в этот летний вечер. Шел чемпионат мира по футболу. Разница во времени со страной, где соревновались футболисты, была три часа. Поэтому прямые телевизионные трансляции матчей начинались по местному времени в одиннадцать часов вечера. А в этот вечер матч закончился вничью, поэтому команды играли еще тридцать минут дополнительного времени, чтобы определить победителя. Но и дополнительное время закончилось вничью. Пришлось им пробивать пенальти – штрафные удары с одиннадцати метров до ворот. По пять ударов каждой команды. И пенальти они забили поровну. Теперь по правилам футболисты стали бить одиннадцатиметровые до первого промаха. И только тогда одна из команд победила. Матч поэтому закончился очень поздно. В два часа ночи.

     Все в доме давно спали. Виктор выключил телевизор и пошел в свою комнату. Тишина стояла полнейшая. Как будто уши заткнули ватой. Окно комнаты выходило на улицу, и через закрытые шторы ее освещали уличные фонари. Совсем немного освещали, но свет в комнате можно было не зажигать. Витя начал стелить свою постель. Вдруг в полнейшей тишине он отчетливо услышал стук копыт «цок-цок, цок-цок, цок-цок…»

     Виктор жил в городке, в котором очень долгое время существовал гужевой транспорт. А по-простому – лошадки, запряженные в повозки или телеги. Старожилы помнят времена, когда вместо лошадок повозки тянули за собой верблюды. Не так быстро верблюды передвигались как лошадки. Зато были очень неприхотливы. Отлично переносили жаркое лето. А зима и так в городке была не холодная. Но почему-то очень плохо размножались верблюды, совсем не давали потомство. Может, сильно уставали от своей работы.  А, может, и другие причины были. Вымерли они потихонечку. Заменили их лошадьми.

     Лошадки все обитали в районе старого центра города, где очень большое место занимал частный сектор жилья. Там их было очень удобно содержать в собственных дворах. Потому что никому они не мешали. Хозяева ухаживали за ними и кормили хорошо. Лошадей использовали для перевозки мебели из комиссионных магазинов покупателям. А чаще всего они помогали собирать пустые бутылки у горожан.

     Повозка, запряженная лошадью, передвигалась от одного двора к другому. У возницы был большой колокольчик. Когда повозка подъезжала к следующему двору, он звонил в свой колокольчик. Звук получался очень звонкий и громкий. И все жильцы знали – приехали за бутылками. В считанные минуты у повозки собиралась небольшая очередь. Ведь почти у всех в квартирах, сараях и подвалах валялись еще не сданные бутылки.

     Вообще-то пустую стеклянную тару принимали в специальных пунктах приема, которые были похожи на небольшие деревянные сарайчики с окошком, в которое просовывали тару, а взамен получали деньги. Таких пунктов в городке явно не хватало. И работали они не всегда. То у них тары нет, то деньги закончились. Иногда совсем было непонятно, почему они не работают. Просто закрыт ларек и все.

     У Виктора в подвале за год накапливалось три мешка пустых бутылок. И летом, пока каникулы, ему ставили задачу сдать их все. Из-за очень сложного и непонятного графика работы пунктов приема стеклотары выполнить эту задачу было непросто. Сначала нужно найти работающий ларек. Потом убедиться, что в нем есть тара и деньги. И только после этого можно было начинать носить в него мешки с бутылками. По одному мешку за заход. Больше было не утащить.

     Однако, даже в этом случае не всегда удавалось сдать все три мешка. Уже второй мешок принимали крайне неохотно. Придирались к незначительным дефектам на стеклянной таре. Некоторые бутылки отбраковывали и не принимали совсем. При расчете приемщик начинал делать непонятные жесты, часто чесал за ухом, курил и сплевывал. Потом говорил примерно так:

- Ты это, знаешь, не приноси мне больше. Не приму я. И так уже много сдал.

Поэтому третий мешок приходилось сдавать через несколько дней или в другой пункт приема.

Позже один хороший друг подсказал Вите, как можно сдать любое количество бутылок, и любой ларек и примет. Хочет он их принять или не хочет, а все равно примет все. Для этого нужно было где-то достать особые брюки мышиного цвета с тонкой красной полоской как лампасы по бокам. Потом ходить сдавать пустую тару только в этих брюках. Рубашку или майку можно надевать любые. А вот брюки – только такие.

     Брюки эти были частью формы милиционера. Достать их было очень трудно. Но Виктору удалось это сделать. В таких брюках самым сложным было – это найти работающий пункт. Дальше все шло как по маслу. Витя надевал милицейские брюки и таскал в этот пункт все накопившиеся в подвале бутылки. Видя эти брюки, никакой приемщик не мог отказать в приеме стеклотары.

     Вот по этим причинам граждане, у которых не было таких волшебных замечательных штанов, с удовольствием сдавали свою пустую тару в приехавшую повозку. А ребятня тут же подбегала, чтобы погладить лошадку. И даже дать ей кусочек хлеба, посыпанного солью. Лошадка тянулась к детской ладошке, протягивающей угощение, и осторожно снимала его своими теплыми мягкими губами. Угощающий сиял при этом от удовольствия.

     Принимали пустые бутылки во дворах, конечно же, не просто так. За каждую сдаваемую стеклянную тару владелец лошади давал на две копейки меньше, чем в пункте приема. А сдавал он эти бутылки по установленным государством расценкам. Поэтому заполненная стеклотарой телега давала ее хозяину вполне ощутимый доход. Ему самому на жизнь хватало, и лошадке на корм оставалось. Сдавал ли он полученные от населения бутылки в пункт приема иди куда-то в другое место – об этом никто не знал.

     Поэтому Виктор, услышав стук копыт за окном, не сильно вначале удивился. Подумаешь, лошадка опять тащит свою повозку. Вдруг его сонливость стала проходить – два часа ночи, какая может быть лошадка!? Все лошадки давно спят! Да и бутылки ночью сдавать никто не будет. И в комиссионку мебель не повезет. Закрыты ночью все магазины. С этими мыслями он машинально продолжил стелить свою постель.

     Цокот копыт не прекращался. За это время повозка уже должна была давно проехать мимо Витиного окна и скрыться за перекрестком. Такое было впечатление, что лошадка бежит на месте. «Ночная зарядка у нее, что ли?» - подумал Василий и решил пойти к окну посмотреть, что же там такое творится. Отдернув одну штору, он остолбенел – на улице никого не было! Совсем никого! Светят фонари и луна, совершенно пустая дорога и тротуары.

     А стук копыт продолжается! Витя отдернул вторую штору, но ничего нового не увидел. Тогда он высунул голову в форточку и посмотрел направо, потом налево. Тот же результат – на улице никого не было! Копыта продолжают стучать «цок-цок-цок…» И этот звук стал еще громче! В эту летнюю жару все тело Виктора стало покрываться холодным потом от ужаса. Ладони стали влажными.

     Чтобы убедиться, что это не сон, Витя ущипнул себя за руку. Больно! Значит, не сон. Что же тогда происходит? Может, изобрели невидимую лошадь и ее испытывают? Испытывают ночью, чтобы никто не узнал об этих тайных разработках? В этих раздумьях он опустил взгляд вниз на подоконник. Теперь ему показалось, что звук идет не с  улицы, а откуда-то гораздо ближе.

     В самом углу подоконника за горшком с большим цветком алоэ Витя увидел старенький большой будильник. Этот будильник он сам с помощью папы собрал из конструктора, когда был маленьким. Потом будильник долгое время исправно работал, будил Витю в школу. Но более десяти лет назад он сломался. Чинить его не стали, купили новый, современный. А старый будильник с тех пор стоял на этом же месте на подоконнике.

     Наверное, в будильнике остался небольшой завод пружины. И что-то ее подтолкнуло. Может, проезжал по улице тяжелый грузовик и слегка тряхнул дом. Может, какая-то другая причина. И будильник пошел! А ход у него всегда был очень громкий. Ведь часы очень старые с простым механизмом. Их стук очень похож на цоканье лошадиных копыт. Когда они работали, то заснуть было очень тяжело. Потом Витю научили ставить будильник на что-нибудь мягкое. Тогда стук часов тише получается. Так он и засыпал с тикающим в мягком кресле будильником.

     Разобравшись, что же это за лошадка такая невидимая, Витя положил громко тикающие часы в мягкое кресло и лег в кровать. Заснул он только под утро. Приснились ему запряженные в повозки невидимые лошади. Одни повозки были доверху нагружены большими будильниками. Другие – стеклотарой. Повозки гонялись друг за другом. Будильники громко тикали, стеклотара звенела. Проснулся Виктор поздно, совершенно не выспавшись. Хорошо, что летом не нужно никуда торопиться!