V 10 Справедливость по-морулийски

К утру, и правда, показалась деревенька. Совсем небольшая – с десяток домов от силы, но зато со своей собственной церковью. Церковь возвышалась по один берег речушки, мельница – по другой. Оба строения составляли довольно забавный контраст – словно речка разделяла материальную и духовную стороны жизни. Она выныривала из чащи с той же стороны, с которой явились и изрядно промокшие, голодные и замёрзшие «господа ордальоны». Сейчас три всадника, вместе с так и не пожелавшей отстать от людей хромой лошадью, представляли собой весьма плачевную картину. Закутанная в плащ, дрожащая от сочетания ночного холода и кровопотери Эндра без сил прильнула к шее еле плетущейся лошади, растрёпанный Артемис с красными после бессонной ночи глазами раздражённо дёргал окончательно сбившуюся, мокрую и грязную одежду. Плащ у него перекосился так, что сверкающая самоцветами серебряная фибула оказалась где-то в районе задней поверхности шеи, а слипшиеся мокрые волосы неровными прядями лезли в глаза. Нога у лошади распухла, и теперь она её страдальчески поджимала при каждом шаге. Уставший Роланд выглядел не лучшим образом. В общем, появление в деревне вышло отнюдь не торжественным. Эндра постаралась выпрямиться в седле, что привело лишь к новому приступу слабости и риску уронить задремавшего Роланда. К счастью, оруженосец вовремя проснулся и уцепился ей за пояс, в результате чего едва не свалились оба. Артемис быстро протянул руку и толкнул начавших было сползать вбок товарищей в противоположную сторону. Плащ поправь, хотела ему сказать Эндра, но обнаружила, что сил на разговоры у неё не осталось. Пришлось махнуть на откровенно неприличный вид арбалетчика рукой. Так они и появились, и даже проехали полдеревни, после чего, за неимением других вариантов, остановились посреди улицы. Хромая лошадка паслась чуть поодаль.
Из ближайшего дома вышла девчушка лет четырнадцати. В руках у неё был таз с бельём – несмотря на ранний час, она уже занималась стиркой. Увидев людей в чёрных плащах, девочка остановилась и отступила за большую бочку. Одета она была очень просто и бедно; на фартуке тёмными пятнами расплылись брызги, а руки были перепачканы золой. Странно смотрелись в сравнении с бедным платьицем густые, почти по колено длиной, светлые волосы, сплетённые в косу, которая сбегала по плечу из-под чепца. А на шее у девочки был серебряный ошейник. Причём, со скобой для цепи.
Она распахнула глаза и уставилась на Эндру.
У эльфки хватило ума остановиться, когда лес начал редеть, реквизировать у Артемиса головную повязку и спрятать под ней уши, а шапку сунуть в карман. А ещё – начертить травяным соком себе, южанину и оруженосцу на лбу знак Огня, как делали все путники, чтобы святые охраняли в дороге. Остроухой, правда, было не очень ясно, как это криво нарисованный знак столь кардинально влияет на отношение святых, но это было в данном случае неважно. А важно было то, что они теперь выглядели так, как и положено путникам-морулийцам. Хоть южанин и возражал и против изъятия у него повязки, и против рисования огонька. Но потом махнул рукой.
Благодаря этому теперь эльфка была уверена, что девочка пялится на них из простого любопытства. Хотя её и должен насторожить рыжий цвет волос девицы-ордальонки.
— Эй, Косица, ты чего за… О… – из того же дома вышел крестьянин. Вышел, видимо, поторопить девочку, и замер на полуслове, узрев эпическую группу, остановившуюся посреди улицы. Выбежал за калитку и склонился. Он бы, несомненно, предпочёл ретироваться, но выбирать не приходилось – Артемис, злой, как чёрт и измученный дорогой, созерцал его с мрачностью подлинного инквизитора во взгляде.
— Господа ордальоны, утро доброе! Гроза вас застала? Может, прикажете водицы? Вы чуть-чуть проехайте, до церквушки, там вам остановиться удобно будет.
Эндра всё-таки выпрямилась и посмотрела на церквушку. Потом – на крестьянина.
— Что за богом забытое место? Как зовётся?
— Старые Меленки, госпожа.
— Конюшня есть?
— Есть, как не быть. Общая. Вы до цер…
— Руку дай.
Крестьянин сник, но покорно помог Эндре спуститься. Роланд, буквально спящий на ходу, спрыгнул следом. Спешился и Артемис.
— Мы остановимся у тебя, – обрадовала Эндра, разглядывая не очень большой, но ладный и явно не самый бедный дом. Старые Меленки, вообще, несмотря на свои скромные размеры, видимо, не бедствовали.
— Мы – младшие ордальоны, – объявила Эндра и сделала жест в сторону Артемиса: – Это Леонардо Рокк лей Моргуелл. А я – Эвелин Джонар лей Литтвор. А мальчик – брат брата Леонардо.
— Очень рад, справедливые господа… – облизнул губы крестьянин. – Проходите, проходите… Косица, бросай таз! Сведи коней справедливых господ в конюшню, живо!
Девочка откинула косу, за которую, видимо и получила своё прозвище, за спину и подбежала. Ловко ухватила лошадей за поводья.
Эндру шатало и трясло, пришлось Артемису подхватить её на руки.
Они вошли в дом.
— Сейчас, сейчас, – суетился хозяин. – Жена!
На зов вышла женщина, отряхивая руки от муки. Увидела ордальонов, остановилась, испуганно хлопнув глазами. Но, заметив их плачевное состояние, сообразила, что это просто путники.
— Ну, что встала? Устрой господ, а я баню затоплю!
— А… Сейчас-сейчас! Госпожу вот сюда, пожалуйте…
Она провела всю троицу в небольшую, но уютную комнатку, где Артемис с облегчением уложил Эндру на постель. Хозяйка принесла чистые рубашки, полотенца, бинты, мази и прочие полезные вещи.
— Что-то случилось? – осведомилась она, разглядывая бледную и свалившуюся окончательно Эндру.
— Гроза ночью случилась, – огрызнулся Артемис, устало опускаясь на скамью и тут же вскакивая обратно – ночь в седле обеспечила его неприятной ноющей болью с непривычки. – И лошадь у нас споткнулась и вывихнула ногу. Остались без лошади... – Он попытался заправить волосы за уши – ему было непривычно без повязки – но волосы немедленно вылезли обратно, приведя арбалетчика в состояние лёгкого бешенства.
— Ой… – хозяйка распахнула глаза, услышав акцент Артемиса.
Эндра едва проглотила ругательство и приподнялась на локтях.
— Брат Леонардо из Предгорья, – сказала эльфка. – Скоро там баня будет готова? – она зажала рану рукой и полувыругалась-полупояснила: – Еретическая сволочь…
— Сейчас, сейчас будет, – снова засуетилась хозяйка.
Оно и понятно – не дай бог не угодить справедливым господам, как тут звали ордальонов. Правда, это всего лишь младшие инквизиторы. Но такие-то как раз и любят выслужиться перед начальством. И тут головы могут полететь как колосья во время жатвы.
— Жена! – послышался откуда-то голос хозяина. – Помоги-ка!
Женщина поклонилась и вышла, на ходу оправляя чепец.
Эндра откинулась обратно на простыню. Но тут же приподнялась снова и поглядела на сердитого Артемиса.
— Сейчас, вымоемся, и всё хорошо будет. Ты сильно устал?
— Жить буду, – отшутился арбалетчик, мечтая присесть на скамью и не имея подобной возможности. – А мы тут надолго, рыжая? Они меня подозревают...
— Нет, ненадолго. Вымоемся, перевяжем меня, позавтракаем, отдохнём и дальше поедем, – ответила Остроухая, и покосилась на Роланда, которого должность оруженосца приучила к верховой езде, и который поэтому, не испытывая трудностей Артемиса, мирно сопел, свернувшись клубочком на краю постели.
— У тебя просто акцент, – пояснила Эндра. – Но, наверное, в Предгорье они никогда не бывали, и сравнивать им не с чем… Они тебя не подозревают, они тебя боятся. У тебя значок младшего инквизитора, хотя по возрасту ты явно старше. Значит, тебя за что-то разжаловали. Кто тебя знает, за что… Ох... – она перевернулась на бок и уселась.
— Вероятно, за излишнее милосердие, – чисто по-Дэннеровски съязвил арбалетчик, чисто по-Дэннеровски весело сверкнув глазами. Эндра подумала, что их, пожалуй, можно спутать.
— Может, и так, – согласилась она, разглядывая Артемиса. Ей было его жалко – намучился, устал… – Хотя вид у тебя такой, как будто ты сейчас кого-нибудь за шкирку потащишь на костёр…
Она распустила завязки плаща и скинула тяжёлую, ещё не до конца высохшую ткань.
— Да? И я даже знаю, кого, – фыркнул арбалетчик, но Эндра прижала палец к губам.
В комнату заглянула хозяйка.
— Вода согрелась, справедливые господа.
— Идите, сестра Эвелин, – буркнул «брат Леонардо».
Эльфка поднялась, опираясь на хозяйку. Та невольно охнула – Эндра, хоть и лёгкая, но её плечо стиснула крепко. Они ушли. Артемис, наконец, сцепив зубы, присел на лавку.
 

По помещению плыл пар. Пахло водой, тёплым деревом и золой, которая использовалась вместо мыла. Эндра вздохнула – было бы неплохо добавить в воду календулу, чтобы обеззаразить рану, холоднянку для обезболивания, медолист, для заживления. Но форанги не лечились травами. А даже если и лечились, то, конечно, ни за что не стали бы показывать это чёрным. Эльфка вздохнула и принялась разматывать повязку. Бинты были грязные, мокрые и заскорузлые от крови. Остроухая осторожно, придерживаясь за бортики чтобы не упасть, забралась в большой чан. Она не могла бы поручиться, что за ней не подглядывают ничьи любопытные глаза, поэтому не сняла ни повязки с головы, ни рубашки. Последнее, впрочем, не столько из скромности, сколько из соображений безопасности – ни у одного ордальона таких шрамов точно быть не может.
От горячей воды Эндру сразу же охватила приятная слабость, и заклонило в сон. Она с трудом дотянулась до ведёрка с холодной водой и сполоснула лицо – не хватало ещё отключиться прямо здесь и утонуть. Несколько придя в себя, эльфка набрала в ладони золы и принялась мыться.
И вдруг почувствовала чей-то взгляд. Кто-то внимательно смотрел на неё, стоя у двери. Эльфка резко обернулась, плесканув водой, рванула рану боль от неосторожного движения. Эндра невольно схватилась за бок, но наблюдатель уже успел скрыться. Только махнула по дверному косяку длинная светлая коса.
Остроухая выбралась из чана. Теперь, после горячей ванны, её шатало совершенно немилосердно, но сделалось легче. Предусмотрительно повернувшись спиной к глухой стене, Эндра стянула старую мокрую рубашку, вытерлась и натянула чистую, оставленную хозяйкой. Рубашка была женская, хоть и оказалась немного великовата. Рыжая натянула штаны, отжала волосы, поправила повязку и, опираясь о стены и проклиная свою слабость, выбралась из бани, остановилась, прислонившись к дверному косяку. До дома нужно было идти через двор – в таком состоянии путь явно не лёгкий. Так что, к тому времени, как эльфка вернулась обратно, к Артемису и Роланду, её хватило только на то, чтобы махнуть рукой и свалиться на постель.
— Тебя за смертью посылать, – недовольно заявил арбалетчик, но Эндра моментально уснула. Тогда Артемис с Роландом отправились мыться. Во дворе наткнулись на ту же девчонку с косой, она развешивала выстиранное бельё и при виде «справедливых господ» моментально отвернулась. Движения её замедлились, худенькая спина дрожала мелкой дрожью, и Артемис невольно усмехнулся.
— Не любите вы справедливых господ, – пробормотал он. – Ох, не любите!
— А чего это двор такой пустой? – шёпотом поинтересовался Роланд, дёрнув арбалетчика за рукав.
— Угадай с одного раза. Полагаю, из-за нас с тобой.
— Мутно, – вдруг совершенно по-Деррски нахмурился парнишка, и они поспешили преодолеть последнее расстояние до дверей бани как можно скорее. Девочка обернулась им вслед и, как показалось, облегчённо вздохнула.
Часом позже оставшаяся в комнате Эндра завозилась, вынырнула из густой пелены сна и открыла глаза. Обнаружила себя закутанной в одеяло. И – снова ощутила знакомый взгляд.
Косица стояла у дверей, напряжённая, чуткая, как оленёнок. Увидев, что эльфка проснулась, прянула назад.
— Стой! – Эндра приподнялась на локте. – Почему всё время убегаешь? Иди сюда.
Девушка остановилась. Ордальонка не улыбалась, но глаза у неё были не злые. Она подошла, опустив голову и напряжённо глядя в пол.
— Как тебя зовут?
— Косица.
— А по-настоящему?
Эндра, протянув руку, приподняла край чепца девушки.
— Лиорелл. – ответила та и поспешно натянула чепец обратно, спрятав острое ухо.
— Так я и думала.
Лиорелл сверкнула на неё глазами исподлобья, но тут же снова потупилась.
— Давно ты здесь? – продолжала расспрашивать Эндра.
— Неделю.
— А до этого ты где жила?
— В Альене… справедливая госпожа.
Остроухой показалось, что обращение девушка произнесла как будто с трудом.
— А где твои родители? – Эндре хотелось расшевелить её, согнать эту насторожённость, но Лиорелл отвечала коротко и неохотно, пряча взгляд маленькой хищницы, так, что у Остроухой даже ободряющая улыбка вышла какой-то неубедительной.
— Мама умерла родами.
— А отец?
— Сожгли… Я пойду, госпожа.
Нужно было бы отпустить девушку, но Эндра уцепилась за возможность разузнать хоть что-нибудь о положении дел в стране. Тем более, что Лиорелл была из Альена. А как раз туда им и предстояло идти.
— Погоди. Это было в Альене?
— Да, наделю назад. Потом меня продали и привезли сюда, – ответила Косица как-то глухо, и вдруг не выдержала, закричала: – Вы такая же!! Предательница! Сколько они вам платят?! Или что вам обещали? Спасаете свою шкуру, да?! Я знаю, вы – лодра! Предательница! Вы такая же, как он!
Она дёрнулась, было, но Эндра поймала её за руку.
— Как кто?
— Тот, кто сжёг моего папу! Дон Торус!..
Она рванулась, налетела в дверях на Артемиса и Роланда и выскочила за дверь.
— Что тут… эй, рыжая? – Артемис встряхнул мокрыми волосами и удивлённо посмотрел на эльфку. – Что с тобой?
У Эндры, вдруг побледневшей, был такой вид, как будто она увидела призрака, причём, своего собственного.
— Ничего. – Эльфка заставила себя улыбнуться. – Наш план имеет неприятные побочные эффекты. А вы как?
— Мы хорошо, – ответил вымытый и вполне довольный жизнью Роланд.
— А что за эффекты? – поинтересовался Артемис, которого после отогревания в горячей воде боль немного отпустила, так что теперь он мог присесть.
— Ну, так… ерунда.
Эндра развернула чистый бинт, оставленный хозяйкой, приподняла рубашку и принялась перевязывать рану.
— Ерунда, говоришь. – Арбалетчик печально сник. – Впрочем, догадываюсь.
— И о чём ты догадываешься? – вскинула глаза Эндра, вертясь и пытаясь локтем придержать конец повязки, чтобы протащить её за поясницей. Повязка скользила, ложась неровно и слабо, а край постоянно съезжал.
— Тебе, может, помочь? – поинтересовался арбалетчик. Эндра недоверчиво покосилась на него.
— Помочь? – осторожно переспросила она. Артемис поднялся и подошёл к ней.
— Ну, да. Разумеется. Ты не вертись, тебе вертеться опасно.
— А… спасибо. – Эндра хлопнула глазами и послушно перестала вертеться.
Артемис погремел баночками, оставленными хозяйкой, открыл одну. Эльфка непроизвольно дёрнулась, когда он коснулся раны.
— Потерпи, – велел Артемис, смазывая рану.
— Угу, – кивнула Эндра, стискивая простыню. – Тер… терплю….
Южанин закончил, быстро и умело, а главное, ровно, наложил повязку и затянул узелок.
Эндра выдохнула:
— Спасибо.
В комнату заглянула хозяйка. Выглядела она как-то испуганно.
— К столу извольте, – сказала она, – чем бог послал. – И прибавила, обращаясь к Эндре: – Вы уж не гневайтесь, справедливая госпожа…
Эльфке было непривычно, неприятно и обидно, что перед ней гнут спину, и она взмахнула рукой, прерывая женщину.
— Идём. Благодарю, хозяйка.
Когда Артемис, Эндра и Роланд вышли в общую комнату к столу, хозяин при виде них привстал и поклонился. Хозяйка хлопотала у печи. Лиорелл-Косицы нигде не было видно.
Все чинно расселись, Эндра, Артемис и Роланд старались не замечать косых настороженных взглядов хозяев дома.
— Давненько мы тут не были, – издалека начала эльфка, принимая миску с похлёбкой. – Не расскажете ли, добрые люди, что происходит в этих краях? Нам очень интересно.
Артемис поглядел в сторону хозяина и – встретился взглядом с синими глазами девушки. Девушка, сообразив, что её заметили, поспешила ретироваться из наблюдательного пункта за приоткрытой дверью.
— Что происходит… – покосился на неё хозяин. – Так, известно, госпожа… Лодры, говорят, опять повадились... – тут он сообразил, что у справедливой госпожи тоже волосы рыжие, а глаза зелёные, как трава, и прикусил язык. Даже побледнел немного.
— То есть… еретики проклятые. Давеча благородные господа ордальоны повесили двоих…
Эндра поморщилась и поспешила уйти от опасной темы.
— Мы только из университета… – она покосилась на Артемиса, который на студента не очень походил: – Точнее, я. А брат Леонардо здесь никогда не бывал. Далеко ли до Альена?
— Ну… далече. Неделя верхами.
Артемис вздохнул. А Эндра небрежно поинтересовалась, отламывая хлеб кусочками и отправляя в рот:
— Это там была эта… Школа Менестрелей, верно?
— Верно, справедливая госпожа, – кивнул хозяин. – Говорят, большая сила была эта Школа. Всё заразу еретическую плодила. И как только её терпели, прости, господи. – Он осенил себя знаком Огня.
Эльфка последовала его примеру и покивала.
— И верно, как только терпели. По-моему, нужно было с самого начала сжечь этого… кто там у них был главный? Торнеган.
— Так его и сожгли, вроде ж, госпожа, – пожал плечами крестьянин. – Изловили, да сожгли.
— Да? – переспросила Эндра, кладя-роняя на стол кусок хлеба.
«А кое-кому может не поздоровиться. У меня в руках чей-то мастер» – словно живой, зазвучал в голове голос Крыса. Эндра взяла себя в руки, хотя и побледнела изрядно. Впрочем, она и без того была бледная из-за ранения.
Артемис, по-видимому, тоже вспомнил подвал в Городе Ключей и покосился на эльфку.
Эндра снова сменила тему, для приличия расспросила хозяина, как жизнь в деревне. Отвечал он осторожно и неохотно и, дождавшись паузы, Эндра отодвинула опустевшую миску, поблагодарила.
— Плохо себя чувствуете? – покачала головой хозяйка. – Может, вам кровь пустить? Я могу кузнеца позвать. Он у нас по этому делу…
Эндра захлопала глазами. Какое, в туман, кровопускание, когда она и так потеряла столько крови. Но эльфка прикусила язык, и улыбнулась. Улыбка вышла кислой.
— Нет, спасибо. Я лучше… прилягу.
— Я помо…
— Да не надо мне помогать, – отказалась Эндра. – Сама дойду.
Хотелось забиться куда-нибудь в уголок и разреветься. И просто подумать.
— Ры... – начал Артемис, замолк на полуслове и поправился:
— Сестра Эвелин, разрешите вам помочь, и не... – Арбалетчик сдержал ругательство. – И не утруждайте себя, вы же раненая.
— Очень любезно с вашей стороны, брат Леонардо, – кивнула Эндра и протянула руку южанину. Тому не оставалось ничего другого, как подняться и взять её за локоть. Рыжая, паршивка, страдальчески прикрыла глаза и оперлась о его руку.
Кивнув хозяевам, Артемис повёл Остроухую обратно, в комнату. Усадил на кровать, где она сразу же свернулась калачиком, и закрыл дверь.
— Рыжая…
— Не забывайтесь, брат Леонардо! – зашипела Эндра, не открывая глаз. Артемис опомнился и заставил себя отложить все приватные разговоры на потом. В самом деле, могут ведь и подслушивать.
— Надо уходить, – сказал он. – Мало ли что. Слушай, а они нас, к примеру, отравить не могут?
— Чем? – спросила Эндра. – Если только гвоздей в хлеб подсыпать. Травами они не пользуются, а больше травить нечем. Да и смысл нас травить? Ладно, – она вдруг уселась и решительно тряхнула головой. – Правда, поехали.
— Ура, – оживился Роланд. Ему тоже было не по себе.
Они выбрались на улицу. Солнце светило вовсю, по двору, ковыряясь в земле, бродили пыльные куры. Впереди, за околицей, приветливо шумел свежей малахитовой прохладой лес.
Оруженосец убежал в конюшню, чтобы привести лошадей.
Из дому вышел хозяин опасливо щурясь и пытаясь угадать, уезжают господа ордальоны просто потому что торопятся или они уезжают излишне поспешно.
Эндра развеяла его сомнения весьма своеобразным образом.
— У нас лошадь захромала, – сказала она. – Мы оставим её вам, а заберём на обратном пути. А взамен нам нужна здоровая.
Хромая лошадка, которая щипала листики с шиповника, растущего у забора, подняла голову и трепетнула ушами, словно почуяла, что разговор идёт о ней.
— Да… конечно… Как скажете, – вздохнул хозяин. Но спорить не стал. – Там, в конюшне, наша серая…
Вернулся Роланд с лошадьми, помог эльфке вскарабкаться в седло, потом забрался сам. Хозяйка вручила ему свёрток с едой в дорогу.
Из-за двери сверкала глазами Косица. Люди, которые занимались своими делами, косились на них, почтительно здоровались и старались убраться подальше.
Компания тронулась в путь. Разбегались из-под копыт куры и собаки. Проплескав по лужам, кони выехали за околицу. Они уже отъехали от Старых Меленок, когда Эндре в спину врезался громкий, звенящий от гнева детский голосок:
— Предательница!! Чёрная! Ненавижу…
Обернувшись в седле, Эндра увидела, как хозяин, схватил Лиорелл за косу и толкнул в дом.
Скоро Старые Меленки скрылись за поворотом.
Лошади неторопливо стучали подковами по земляной дороге. Ехали на север. Солнце поднялось совсем высоко; погода стояла тёплая, но не жаркая, для путешествий в самый раз. Эндра ехала молча.
— Рыжая, – спросил наконец Артемис, – ты чего такая?
— Ничего.
— У тебя вид похоронный.
— Ну и что.
— Ну и ладно, – пожал плечами арбалетчик. Он не любил навязываться с расспросами. Не хочет – так чего к ней лезть. Зато Роланд обернулся. Правда, молча. Но обернулся.
Эндра поймала взгляд Роланда и отвела глаза. Некоторое время ехали молча. Потом эльфка не выдержала и сказала:
— Я… я боюсь.
— Ясен хрен, – живо согласился арбалетчик. – Я тоже боюсь.
— Ну тебя, – махнула рукой Эндра. – Ты не понимаешь… Или прикидываешься? Наверное, прикидываешься...
Она вздохнула.
— Опять, – обиделся Артемис. – Чуть что – так сразу невыносимый, прикидываешься. Всё, не буду с тобой разговаривать.
— А чего я сказала? – испугалась и возмутилась Эндра. – Я ничего такого и не сказала… Я думала, ты надо мной смеёшься… А что ты невыносимый, я в этот раз не говорила. Ну, Артемис!
— Чего?
— Того. Не обижайся.
— Я над тобой не смеюсь, – буркнул арбалетчик. – Чего ты, ну?
— Я ничего. Ты всё время надо мной смеёшься, когда не ругаешься. Я думала и теперь тоже…
— Опять я виноват?
— Ну, перестань, а, – попросила эльфка. – И так мутно…
Они ехали весь день, и к вечеру оставили лес далеко позади; потом земля вздыбилась зелёно-сиреневыми, поросшими лавандой, холмами. А меж холмов петляла дорога.
— Долго нам ехать? – спросил Артемис, в очередной раз откидывая со лба мешающиеся волосы.
— Ты же слышал. Неделю.
Южанин страдальчески вздохнул и спросил с надеждой.
— А поближе точно ничего нет?
— Не-а, нету, – «утешила» Эндра, ёрзая в седле и стараясь усесться поудобнее. Уселась. Боком. Лошадь недоумённо косилась на неё, но терпела эксперименты.
Артемис снова отвёл лезущую в глаза прядь.
— Слушай, – сказала Эндра. – Мне не нравится твой акцент.
— Ну, извиняй, – обиделся арбалетчик. – Не нравится ей. Другого нету.
— Не заводись. Но крестьян ты ещё обманешь, а вот, если нам встретится кто-нибудь важный, тебе придётся принять обет молчания. Только не обижайся, – прибавила эльфка на всякий случай.
— Да я уже привык, – заявил арбалетчик. – Вот, если бы ты опять... В общем, неважно.
— Чего я опять? – заинтересовалась Эндра и даже подъехала поближе к южанину. – Мне важно. Чего я, скажи?
— Да скажешь про меня чего-нибудь нехорошее. – Арбалетчик устал воевать с волосами, и теперь они вовсю пользовались возможностью лезть ему в глаза.
— А я когда про тебя говорила нехорошее? – распахнула глаза Эндра. – Я только вредничала.
Так как эльфка сидела в седле боком, ей пришлось извернуться и смотреть на Артемиса через плечо, а это было очень неудобно. Она объехала его и приблизилась с другой стороны, звякнув стременем о стремя южанина.
— Вот-вот, – согласился Артемис. – Я и говорю.
— Чего ты говоришь? – снова удивилась Эндра, у которой было чувство, что она понимает его всё меньше и меньше.
Артемис не успел ответить, потому что эльфка поползла вниз, а так, как сидела она по-женски, то попытка арбалетчика подтолкнуть её обратно успехом не увенчалась, и Эндра соскользнула по лошадиному боку на землю, при этом чуть не выдернув товарища из седла – она непроизвольно ухватилась за его рукав.
— Эй! – возмутился южанин и тут же соскочил на землю. – Ты чего падаешь?
— Ничего…
Артемисова лошадь, оставшись без всадника, отошла в сторонку, к обочине, где росла сочная, хоть и пыльная трава.
— Артемис, – спросила вдруг Эндра, подняв глаза. – А если я умру, ты расстроишься?
— Не болтай, – отрезал южанин. – Лучше садись на лошадь, и поехали.
Он взял эльфку за локоть, чтоб подсадить её в седло.
Но тут случилось непредвиденное. Случилось быстро, как и все непредвиденные вещи на свете.
Эндра вдруг развернулась и сильно толкнула Артемиса. А так как при этом она не выпустила его рукав, они оба крутнулись на месте. Остроухая вцепилась в плечи арбалетчика. Что-то яростно свистнуло, кони шарахнулись. Зрачки распахнутых зелёных глаз мгновенно сжались. Роланд скатился с лошади, натянув поводья и укрывшись за её боком.
Артемис отреагировал мгновенно.
— Не высовывайся! – рявкнул он Роланду, отшвыривая Эндру. Свободной рукой вскинул арбалет, спустил тетиву. Даже не на звук, потому что звуков не было. Не на движение, потому что движения тоже не было. Но намётанный глаз арбалетчика точно определил направление, откуда вылетела стрела. Болт вспорол воздух и глухо ударил. Полукрик-полустон сообщил Артемису, что выстрел попал в цель. На всякий случай, южанин кинул в ложе ещё один, сунул ногу в стремя, резко взвёл спусковой механизм. Кинулся к Эндре, возле которой уже суетился оруженосец.
— Артемис… – он вскинул на южанина глаза.
Стрела, оперённая коричневым, ударила Эндре в спину, пробила плотную ткань плаща и вышла под грудью. Оно и понятно – стреляли почти в упор. Белая рубашка окрасилась рубиновым, влажным. Артемис приподнял эльфку, распустил завязки плаща. Роланд, не в силах помочь, благоразумно не мешал.
Эндра приоткрыла глаза.
— Артемис…
— Очнулась? Хорошо.
Арбалетчик сунул ей в зубы флягу с самогоном и отрывисто велел:
— Пей. Побольше. Будет больно. Терпи.
Эндра глотнула, задохнулась, схватила ртом воздух. На то, чтоб извлекать из рюкзака аптечку, не было времени. Артемис сунул ей в зубы палочку и плеснул из фляги на рану под грудью, откуда торчало острие стрелы. Эндра сдержала крик, который перешёл в хрип, и ткнулась вперёд. Южанин плеснул на вторую рану, на спине. Палочка хрустнула в зубах эльфки.
— Терпи, – повторил Артемис.
Роланд не стерпел и отвернулся, не в силах смотреть как арбалетчик обломал наконечник стрелы, прижал Эндру к себе – так сподручнее – сделал надрез и осторожно потянул древко. Остроухая не выдержала и заорала.
Отчаянно матерясь, Артемис извлёк из седельной сумки (лошадь волновалась, гарцевала и пряла ушами) бинты, которые дала им хозяйка, и наскоро перевязал Эндру прямо поверх рубашки. Всё остальное – потом. Сейчас главное было поскорее унести ноги. Вся операция заняла не больше пяти минут.
— Роланд, в седло!
Южанин закутал потерявшую сознание Эндру в плащ, вскинул её на лошадь, сам вскочил следом и пришпорил бархатные бока. Животное, и без того встревоженное, кинулась в галоп. Роланд помчался следом. Замыкала кавалькаду лошадка Эндры с пустым седлом.
Только когда Артемис решил, что они ушли достаточно далеко, он сбавил ход, переводя коня на рысь. Свернул с дороги. Оруженосец молча ехал рядом. Они перевалили через небольшой холм и остановились, чтобы основательно заняться перевязкой Остроухой.
Когда южанин уложил её на траву, Рыжая открыла глаза. Встретилась со взглядом арбалетчика, облизнула губы и первым делом спросила:
— Артемис… ты сердишься?..
— Нет, – буркнул Артемис, разматывая бинт, перепачканный ещё не засохшей кровью. – Какого чёрта ты опять полезла? – не выдержал он.
— Чтоб… в тебя не попали…
Арбалетчик отвернулся. Он сам не мог понять, то ли его злил, то ли унижал, то ли вызывал ещё какое-то чувство тот факт, что девка закрыла его собой.
— Ты не говори, тебе нельзя, – посоветовал он, стаскивая с Эндры рубашку. – Роланд, достань краюху хлеба и отломи кусок.
Южанин перевернул Тальку на бок, чтобы удобнее было обрабатывать обе раны сразу.
— Артемис… я умру…
— Ещё чего, – фыркнул южанин, держа ладонь над раной. Из отверстия вырывался воздух, издавая тихий свист. Лёгкое пробито. Артемис проглотил ругательство и прибавил: – Ерунда. Если ты умрёшь, как я рыжему на глаза покажусь? Ты не умрёшь.
Он закрыл обе раны жёваным хлебом, чтобы остановить кровь, и перевязал. Напоил эльфку водой из фляги, осторожно уложил, укрыл своим плащом.
Некоторое время все молчали. Артемис лихорадочно размышлял, что теперь делать. Ведь нужен целитель. И как дальше ехать?
— Артемис… – голос эльфки почти перешёл в шёпот, и прерывался свистящим дыханием.
— Да?
— Ты… извини… – вдох, – ты опять, – вдох, – со мной возишься…
Арбалетчик отмахнулся, размышляя над ситуацией. Жить ей осталось немного. Если так и дальше пойдёт – рыжая протянет ноги. А что можно поделать со сквозной раной в лесу?
Эндра закашлялась, захлебнулась, отплёвываясь красным. Роланд неожиданно разревелся. Громко, надрывно, совершенно по-детски, уткнувшись Эндре в бок. С него потерь ещё дома хватило. Артемис ломал в длинных пальцах сухие ветки.
— Рыжая... – зачем-то позвал он. – Ты держись. Ты, главное, держись, мы сейчас обязательно чего-нибудь придумаем... А то, – Артемис попытался улыбнуться, – что же я рыжему скажу? Скажу, прости, брат, так и эдак, не уберёг твою ненаглядную сестрицу? Не, так дело не пойдёт... – Артемис говорил, а сам понимал, что с каждой минутой он именно к этому и близится. Она просто-напросто задохнётся сейчас – если раньше не истечёт кровью.
В горле у эльфки забулькало. Артемиса будто подбросило.
Ну конечно! Рыжий! Он же говорил, когда они вернулись... про какой-то обряд... Нет, разумеется, ерунда это всё, но разве у него есть выбор?
Арбалетчик обернулся, задумчиво глядя на Эндру и припоминая нужную формулу. Он тогда рыжего слушал вполуха, пока тот растолковывал, как это делается и как это действует. И ещё, кажется, призывал быть осторожнее с Истинной Речью... Что-то там с силами, которые смертным запретны...
Но ведь рыжая помрёт, и тогда они с Роландом останутся без проводника, отчего точно задержатся здесь. Да и так-то, по-людски – она же не посторонняя, к тому же, словила стрелу, когда его спасала. Жизнь за жизнь. Всё закономерно.
Артемис решительно выволок из-за пояса нож дрожащими руками, молясь на свою слуховую память. Малейшее несоответствие звуков, дыхания или интонации приведёт чёрт знает, к чему такому ужасному – но всё же, всё же... Как там рыжий говорил?
Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал.
Рыжий... Кладезь афоризмов, твою ж...
Артемис решительно провёл глубокий разрез наискось через ладонь. Роланд на минутку перестал реветь и изумлённо распахнул глаза.
— Артемис...
— Парень, последи. – Южанин протянул ему арбалет. – Натянешь тетиву? – Впрочем, натянет. Арбалет же механический. – Вот, что, если повезёт – я сейчас свалюсь и вырублюсь. Ясно?
— Если... повезёт? – ещё больше удивился Роланд.
— Да. Если не повезёт... – Он осёкся и решительно завершил: – Стало быть, не повезёт. А ты следи.
— За кем?
— За всеми. За лошадьми следи. За дорогой следи. За нами следи. Ясно?
— А что вы...
— Спасаю одну рыжую вертихвостку. – Он поднял из травы тонкую Эндрину руку и проделал точно такой же надрез на её ладони. Затем сжал её ладошку, так, чтобы ранки соприкасались. Роланд заворожённо глядел, как из-под пальцев сбегают красные ручейки. Арбалетчик на всякий случай, вдохнул поглубже и, целиком и полностью положившись на память, принялся повторять нужную формулу.
Затем повисла пауза. Даже птицы притихли. Арбалетчик некстати вспомнил, что сила заговора напрямую зависит от того, насколько в неё верят. Он не верил. Но верить ему было больше не во что – и потому Артемис поверить очень старался.
Затем грудь пронзила резкая боль, в глазах потемнело, а воздух по каким-то неизведанным причинам перестал проходить в лёгкие. Артемис захрипел, но руки не выпустил. Последним, что он запомнил, стало падение и темнота. Обряд был завершён.
 

Видения плыли пеленой. Они различались смутно, будто под водой. Или сквозь стену дождя. Плыли мимо знакомые лица и фигуры. Дэннер, Аретейни… Дерр, Роланд, Форх… Артемис… Мастер. Последний почему-то улыбнулся и, склонившись к Эндре, втолковал ей в самое ухо: «Мир спасёт не красота. Мир спасёт любовь.»
«Мастер!» – дёрнулась Эндра.
Тело было лёгким. Точнее, его вовсе не существовало. Эндра поняв это, испытала ужас. Как это – она есть, а тела нет… Нет рук, ног, головы, рыжие кудряшки не лезут в глаза. Нет шрамов, нет клейма. Ничего нет. Её нет. И в то же время, она есть. Эльфка чувствовала себя лёгким облачком, потоком воздуха. Чьим-то дыханием. Она обнаружила, что земли под ногами тоже нет. Земля была далеко внизу, как если бы Эндра парила в воздухе. Земля… Трава. На траве она увидела троих. Мальчик с арбалетом в руках насторожено оглядывался и растеряно косился на двоих: подле него лежал на траве черноволосый мужчина. А рядом с мужчиной – окровавленная рыжая девушка. Они держались за руки. Красивые оба… Наверное, влюблённые, – подумала Эндра.
Потом всё смешалось, завертелось, потекло. Она стояла на берегу широкой спокойной реки, а над головой сыпали холодной моросью свинцовые тучи. Вода плескалась у самых ног, шелестя по мелким камешкам, накатывала на берег, и, с каждым разом, будто отступала всё дальше. Из серых сумерек вдруг соткался, надвинулся тяжёлой мрачной громадой поросший ракушками форштевень, и над Эндрой навис, трепеща истлевшими обрывками парусов, корабль, и она стремилась к нему на борт, она знала, и чувствовала, что должна туда попасть, что на мокрой палубе – продолжение пути. Рыжая побежала, легко касаясь воды, будто чайка, охотящаяся на мелких рыбок, затем оттолкнулась и взлетела. Мгновение – и она вот-вот коснётся босыми ногами мокрых палубных досок.
И вдруг – как-то в один момент – Эндра обнаружила, что над ней плывут облака по светло-голубому фону. Вот так, ярко, просто. Разом ударили в уши звуки, а в нос – запахи. Мирно стрекотали кузнечики. Щебетали птицы. Пахло травой и кровью. И солнцем. И черникой. Остроухая повернула голову и увидела рядом Артемиса. Он был без сознания. И почему-то держал её за руку. Эндра вспыхнула. Что-то мучительно потянуло в груди.
— Эндра! Вы очнулись?!
Единственное, на что хватило Эндры, протянуть свободную руку и наконец сделать то, что давно хотелось – отвести чёрные пряди волос с высокого лба южанина.
— Эндра, осторожнее, – глаза у Роланда были красные. Ревел, значит. – Вы же раненая…
— Я? – удивилась эльфка. Пошевелилась. Ничего не почувствовала. Изумлённо захлопала глазами, увидев на себе окровавленные повязки. Повозилась снова. Всё было цело. На этом силы иссякли, и она снова опустила голову на траву. Так они и лежали, рука в руке, пока Артемис не пришёл в себя.
— Получилось?! – искренне удивился он, приподнимаясь. Кровь присохла к ладони, накрепко склеив руки. – Эй, рыжая, ты там живая?
— Живая, – отозвалась Эндра, которая уже некоторое время лежала тихонько и молча, чтобы его не тревожить. – И целая...
— Целая?! – распахнул глаза южанин.
Эндра, не отнимая одной руки от ладони Артемиса, вторую сунула под плащ, которым её укрыл арбалетчик – как её перевязывали, так она и осталась без рубашки. Распутала узелок повязки, размотала бинт. Вытащила его из-под плаща. Принялась снимать вторую повязку.
— Целая, – кивнула эльфка и, смущённо откинув край плаща, показала совершенно затянувшийся длинный шрам на боку, где кожу пропорол инквизиторский меч. – Видишь? Артемис… Ты по-прежнему не веришь?
— Всему существует рациональное объяснение. – Арбалетчик уселся. Обоих мутило. – Просто мы его, пока что, не знаем.
— Существует, – согласилась Эндра, закрываясь плащом и умудряясь натягивать рубашку. – И я его знаю. Мы должны были умереть. Оба. Но не умерли. Это чудо. Вот тебе объяснение.
— Умереть должна была ты, – поправил Артемис. – Рана была не такая уж тяжёлая. Вот если бы ещё какая хрень вмешалась – тогда, да, мне бы тоже не поздоровилось. Единственная опасность состояла в том, что я мог неверно произнести формулу. Этот обряд предусматривает именно посильное разделение на каждого. Мне-то ничего не грозило, – пояснил арбалетчик. – Он потихоньку вспоминал слова рыжего.
— Да? – Эндра высунула нос из-за плаща, затягивая шнуровку рубашки. – А я-то думала, ты из-за меня жизнью рисковал…
Она сморщила нос, но тут же посерьёзнела. Протянула руку и сжала ладонь южанина.
— Спасибо тебе. Правда. Ты меня второй раз вытаскиваешь. Спасибо.
— Где второй-то? – даже удивился Артемис, косясь на тонкие пальцы эльфки, крепко сжимающие его запястье.
— Первый – это когда меня пытали. В городе. Я тебе говорила, только ты… ты спать хотел и забыл, наверное. – Эндра серьёзно посмотрела ему в глаза и повторила: – Спасибо.
— Да я... – завозился арбалетчик. – Да не за что...
— Осторожнее!
Всё произошло в считанные мгновения.
Появившись, словно ниоткуда, всадники налетели ураганом, распугав лошадей и в суматохе отшвырнув Роланда. Их было трое на лёгких стремительных лошадях. Артемис даже не успел выхватить оружие, как поблёскивающее острие лёгкого палаша упёрлось ему в горло.
— Ой! – Эндра дёрнулась, было, назад, но наткнулась спиной на дерево. Она удостоилась шестопёра, «утренней звезды», как говорили поэтичные имперцы. Один из всадников улыбнулся ей, многообещающей и беззубой улыбкой. Третий из нападающих спешился, держа за шкирку брыкающегося и извивающегося Роланда. Все трое были неопрятно одеты, на руке у одного красовалась набрякшая кровью и гноем повязка, что, впрочем, не мешало ему мастерски и уверенно управляться с оружием. Такие голову оторвут и забудут через минуту.
— Так-так. Господа ордальоны. – Слово «господа» полнилось сарказмом, которому позавидовал бы и Артемис – если бы арбалетчика в тот момент занимали подобные вопросы. Пока что, его интересовал исключительно палаш у горла. Всадник дёрнул плечом, водворяя на место съехавшую шёлковую с серебром и, некогда белоснежную, рубаху, явно аристократического вида, которая виднелась из-под распахнутого потрёпанного сюртука. Рубаху перепоясывал широкий ремень с целым арсеналом – два ножа, кинжал и несколько дротиков. Третий из нападающих перекинул через плечо лёгкий арбалет.
— Я ж тебя подстрелил, – изумился он.
— Не болтай, – одёрнул первый, с палашом, надрезая кожу на шее замершего Артемиса. – Давайте, благородные господа, деньги и драгоценности и валите на все четыре стороны. Мы, так и быть, сохраним вам жизнь. Лишней крови не любим, сами понимаете, но есть всем надо. А благодаря вашему сраному режиму мы и вынуждены тут работать.
— Сохранить?! – тонким, срывающимся голосом вскрикнул подстреливший Эндру арбалетчик, совсем молодой парнишка с растрёпанными соломенными волосами. – Сохранить?! Нечего их жалеть, тварей, они...
— Заткнись, – оборвал владелец палаша. – К чему лишние трупы?
— Они мою сестру... – не унимался арбалетчик.
— Заткнись! Мы здесь не за этим, идиот.
— А они потом на нас...
— Чего – на нас? Нас ещё найти в лесу надо.
Роланд перестал извиваться и притих, слушая разговор.
— Нет у нас денег, – сказал Артемис, осторожно выпрямляясь. – И вообще, отстаньте от нас. Хотите – обыщите. Только бестолку, ясно вам?
— Да что вы? У справедливых господ пустые карманы? – фыркнул разбойник, хищно покачивая клинком у горла южанина.
— У справедливых господ, может, и не пустые, – пришла в себя Эндра. – А у нас действительно пустые.
— Да? А вы кто?
— А то не видно, – усмехнулась эльфка.
— Видно, – согласился обладатель булавы. – Только предатели есть и среди лодров.
— Я не лодра. Я эльф.
Артемис невольно фыркнул. Рыжая, в своём репертуаре…
— Среди них тоже полно, – не впечатлился держатель палаша.
— Я их… я… – яростно выдохнул светловолосый арбалетчик.
— Мы не чёрные, – повторила эльфка. – Хочешь, задери мне рубашку и полюбуйся.
— А что мне там любоваться? Я и не такое видал. Деньги давай.
Роланд запыхтел.
— Да ты идиот, или где?! – взъярилась Эндра на чистейшем эльфьем диалекте. – Какие, в туман, ордальоны? Глаза раскрой! Или историю не учил? А у чернявого, вообще, заморский акцент. Или ты ещё и оглох?
Разбойники несколько обалдели от такой тирады, да к тому же произнесённой на плохо знакомом им языке. Что касается Артемиса и Роланда, те, вообще, не поняли ни слова. Лодра-гордрский язык, вместе с произошедшим от него лесным диалектом разительно отличался от форангского.
Разбойники переглянулись. Они к нелюдям не имели никакого отношения, а были представителями третьей стороны – форанги, но выгнанные режимом на большую дорогу.
— Слышь, – сказал вооружённый палашом. – А верно. Не чёрные они.
— Ну, толку… Твою мать… – моргенштерн качнулся, упёршись Остроухой в грудь. – Опять жрать нечего, выходит.
— Погоди! Может, мы этих ордальонам сдадим? Самозванцев-то?
— Каким образом? Взяв с них слово, что нас они не арестуют? Дурень ты.
— Так обыскивать будете? – уточнил Артемис.
— Будем, – буркнул обладатель палаша и кивнул светловолосому арбалетчику. Тот связал Роланду руки и принялся методично обшаривать седельные сумки. А двое других принялись за Эндру и Артемиса.
— Эй, ты обыскиваешь, или что делаешь?! – взвизгнула Эндра и вспыхнула.
— Одно другому не мешает, – ухмыльнулся разбойник.
Второй выпрямился.
— Вот, чёрт… Видать, и, правда, ничего нет… Оборванцы!
Он оттолкнул Артемиса и взвился на коня.
— От оборванца слышу! – живо отозвалась эльфка.
Моргенштерн от неё убрали. Светловолосый сплюнул сквозь зубы и тоже вскочил в седло.
Когда топот копыт смолк, Эндра откинулась на траву и вздохнула. Потом приподнялась на локте и невольно ойкнула, увидев на горле южанина алую струйку.
— Ой… Ты цел?
— Ага, – отозвался арбалетчик. – А вы?
— Мы тоже. – Роланд выразительно извернулся, лёжа на земле. Артемис поднялся и развязал ему руки. Затем подумал немного, смотал верёвку и убрал в сумку.
— Пригодится, – пояснил он.
— У нас, что, своей нет?
— Запас карман не тянет, – резонно заметил арбалетчик.
— Тоже верно, – согласилась Эндра и вдруг развеселилась. – Слушай, а нас за чёрных приняли. Значит, того… похожи…
Потом она снова посерьёзнела, поднялась и потянула южанина за рукав. Смутилась.
— Слушай… А можно тебя спросить… кое о чём?
— Смотря о чём, – с ходу отозвался арбалетчик, отряхиваясь и подтягивая за узду свою лошадь. Хорошо хоть, лошадей у них не увели.
— Ну... кое о чём. Ну, не то, чтобы очень личном, но... ну... – эльфка почему-то смутилась ещё больше.
— Слушай, – не выдержал Артемис, – ты либо говори, либо поехали уже. Мало ли, кто тут ещё есть.
— Ну, подожди... – Эндра вдохнула и явила миру волновавший её вопрос. Причём, действительно, очень волновавший, а не так...
— Скажи, если бы я умерла, ты бы огорчился? Ну, то есть, не из-за Дэннера, там... а вот, ты сам?
— А я-то думал, ты чего другое. – Арбалетчик запрыгнул на коня и тронул поводья. – Ну, не знаю. Наверное, огорчился бы.
Эндра вздохнула и тоже вскочила в седло. Про другое ей хотелось спросить, но она держала язык за зубами.
— А почему? Ты же говорил, что ты мне не друг. Выходит, всё-таки, друг, да?
— Товарищ. Рыжая... ты... это... Ну, ты меня спасла. Спасибо.
— Я... Не за что... Я же... Ну, ты же знаешь, почему.
— Потому что мы – одна команда, – уверенно ответил арбалетчик. – Я ведь тоже... – Он едва не проболтался, что всё же рисковал – но вовремя прикусил язык и завершил: – ...Не люблю терять товарищей.
— А-а… Ну, ясно, – кивнула Эндра, умолчав о том, что же ей, всё-таки, такого было ясно.