На месте

Резко поворачиваем налево.
     Между скученности пятиэтажек. Провожающими нас, развороченными, обожжёнными дырами фасадов и темнотой пустых настороженных окон по дороге с огромными, полузаиндевевшими, пятнами дорожной жижи. «Крокодил», идущий за нами, бампером поднимает фонтан грязи и воды.
     Глыбина.
     Машина до фар ныряет в дорожное месиво. Фыркает и отряхиваясь, раскидывая эту гадость колёсами, выпрыгивает в следующую яму.
     Слева ряд сооружений, состоящих из фанеры, картона, досок, палок.
     Кругом грязь.
     Скамейки, столы, лавки. Рынок. Мини рынок. Пустой. За ними пятиэтажка с разбитым верхним правым углом. Срезало кусок дома. А там был балкон. Сейчас часть…
     Будка из железобетонных блоков.
     Шлагбаум.
     Справа и слева ряды колючей проволоки - забор.
     Останавливаемся.
     Беглая проверка документов. Формальная. Эти машины и их пилотов знают в лицо. Въезжаем.
     Серо-желто-коричневое трехэтажное здание. На углах крыши сооружения из мешков с бойницами.
     Правда или нет, что раньше это была пожарная часть?
     Людей практически нет.
     ГУОШ. Главное управление оперативного штаба Министерства внутренних дел Российской Федерации. Через неделю уже Временное Управление МВД в Чеченской Республике. В простонародье, просто «Калоша».
     Остановились.
     Командир отряда пошёл внутрь здания. Из ребят кто-то уже выпрыгнул из кузова, чтобы размять ноги и покурить. 
     Сижу в природном камуфляже. Грязь на лице уже засохла. Ребята обкуривают сигаретным дымом. Ещё крутые. У каждого-ж свои, домашние! Любимый сорт сигарет. И дым, поэтому разноплановый – много сортовой.
     К кузову подходит Игорь Потупчик. Худой и высокий. Кости, обтянутые кожей. Сверху шерстяной свитер. Костюм «Снег». Черный, разгрузочный жилет – разгрузка. Автомат. Серьезная до безобразия... лицо:
- Мужики! Десять человек на Гудермес! Кто поедет? Испытующе осматривает ребят в кузове. Пауза.
- Боевики остались. Надо выбивать. 
     Стоит, смотрит, жадно затягиваясь сигаретой с фильтром, сжатой тонкими пальцами.
     Пыхтит.
     Глазенками туда, сюда.
     Сверкает.
     Перед глазами ребята в аэропорту. Гудермес. Город, где идут бои. Вместе с Олегом Малышевым. Вызываюсь.
- Ну, вот. Еще два…
     Морда расплывается в хитрой улыбке:
- Ещё два дурака!
     Не могу успокоиться - опять проверка. Опять экзамен. Трус или нет. Да или трус. Да или прикололись.
     Потупчик Игорь Иванович. Прапорщик. Если говорить честно, то до конца сразу его не понял, но своей бесшабашностью, своей видимой беспечностью и спокойствием он располагал к себе. Нравился. Нравился своим блеском глаз. Нравился своей угловатостью. Видимой. Угловатостью пантеры. Всегда ровен и взвинчен. Спокоен и раздражен. Как это всё умещалось в нём одном и одновременно? Не знаю. Немногословен, но красноречив. Серьезный и прикольный. Смешливый и сосредоточенный. Неоднозначный и многогранный. Именно он начал мое адаптивное учение. В Моздоке при погрузке в машину армейской палатки уверено и властно руководил двумя старшими офицерами. Когда, утираясь от пота заливающего глаза, они узнали звание Игоря изумлению, выраженного русским колоритным языком, не было предела. А лидер, он и в Африке лидер и наличие звезд — это не показатель.
     Команда «По машинам!». Аркадий Бирюков подошел к борту. Все на месте. Слышу: «Октябрьский», «Минутка», «Улыбка». При слове «Минутка» вижу быстрое переглядывание ребят между собой. 
     С Богом.
     Быстрей.
     Руины. Руины. Руины. Почерневшие развороченные здания. Груды битого кирпича. Битое стекло. «Крокодилы», БТРы. Каски. Автоматы, пулеметы. Гильзы, сгоревшая техника. Вакуум. Пустота.
     Грозный. 
     Мост. Нырок. Вверх. Скорость. Здания. Высокие. Очень. Кольцом. Минутка. По кругу направо. Здание. Этажей пять. Очень похоже на школу. Ну, очень. Только во дворе перед входом грязь непролазная. И окна кирпичом заложены.
     Добро пожаловать или пошли вы…
     Внутри. Тоже, что на улице, только с устойчивым зловонным запахом прелых листьев и прочих гадостей. Мусор по колено. Пустые консервные банки, тряпки и прочий строительный мусор.
     Но рады.
     Нам рады.
     Навстречу вылетела толпа грязных, небритых, сильно пахнущих мужиков с автоматами.
     Целовашки. Обнимашки. Славяне! Россия!
     Мы замена!
     Мы те, кого ждут, как манну с небес. Ждут как чуда. Как дождь в пустыне. Как долгожданного ребенка, о котором знают, что должен родиться, но точную дату и время не знают. Но догадываются.
     Мы роднее родных.
     Мы те, кто открывают мост.
     Те, кто указывают дорогу домой и машут во след.
     Мы это радость и счастье. Полет и головокружение. Сахар и любовь. Масло и санки.
     Мы это дорога из кошмара к свету.
     Но…
     Идёт шустрая передача типа «Пост сдал - пост принял». Время практически ноль. Минут 40.
     Самая главная ценность - рации. Сканирующие и передающие. Предостерегающие и сигнализирующие. Просящие и матерящиеся. «Джонсон». Тонометр войны. Мы заботимся о вас и о вашем здоровье. Джонсон энд Джонсон. Каждая в космическую цену – около штуки баксов. Миллионъ.
     Передали.
     Ещё одна проблема – два блок-поста. Четвёртый и шестой.
     Составы формируются на глазах:
- Ты, ты, ты, этот, этот, этот. Старший - ты.  Шестой укомплектован.
- Четвертый – этот, этот, этот… Старший, старший, старший…
     Встаю:
- Я!
     Глаза наших устремляются на меня. Пауза. Короткая. Якушев Юрий Викторович - командир отряда:
- Давай. Сборы минут пять.
     В «крокодил» 10 человек и вперед. Тихо. Молча.
     Урчит крокодил.
     А минут через пять…