Три книги. 24

ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ  КНИГА  РАССКАЗОВ

Содержание
-Факты и предположения
-Как в анекдоте
-О малом  и большом
-Как в анекдоте
_________________________________


Факты и предположения
1.
Из дневника Рината Сергеева

6 июня.
А у нас опять лето! Каникулы!
Каждый день бегаю с ребятами на  речку купаться. Хорошо, когда  в городе вода под небом течет. Это же богатство! Не у всех есть!

Накупавшись,  заправившись солнечным светом по самые ресницы, сижу во дворе, блаженствую  и  все кругом замечаю: замечать —  это мое самое любимое занятие!

9.06
Хочу рассказать вам о моем дворе. Говорят, что он  не так чтобы очень изменился  с советских времен.  Только вот люди стали другими,  потому что живут совсем в новых (или старых: досоветских!) экономических отношениях!

Начну рассказ  с себя.   Мне 18 лет. Я студент. Учусь здесь , в областном центре, снимаю комнату в пятиэтажке, а родители остались на моей малой родине, в поселке.

Внешность у меня  обычная, не очень мужественная и не слишком громоздкая. В детстве меня даже называли Таней, потому что я был похож на девочку с длинными ресничками и  вьющимися волосами. Скажу по секрету: я  очень любил играть в куклы!  И, вряд ли,  внешность моя так уж сильно  изменилась с той счастливой поры: маленькие ножки,  маленькие ручки,  ушки — остались до сих пор … Типаж на любителя, короче!

Кстати о типажах! У нас водятся также персонажи из совсем другого кино!

Например, в нашем  подъезде обретается киллер! Вы не поверите, но все о нем знают! Вернее, не о нем, а о его "профессии". Все-все! Кроме следователя! Следователь Иван Петрович тоже в нашем доме живет, только в другом подъезде. Следователь не знает, что киллер  — киллер, потому что играет с ним во дворе в домино, когда у них выходные совпадают, и, по всей видимости,  считает его хорошим   парнем и своим приятелем. Грешно ведь о приятеле неприятное думать! Следователь, Иван Петрович,  и не думает! Поэтому   ни о чем  не догадывается!

Я этого "авторитета" знаю лично. Хотя… Что значит  "знаю"?  Не знаю, но знаком! Он мне пару раз даже по математике помогал! В вузе нас, студентов,  грузят знаниями, как ослов мешками! А он, вроде бы, инженер, — по прежней профессии!

Я не говорил вам еще, что я в "Лесном" обучаюсь? Ну, "Лесным", положим,  он так раньше назывался, а теперь, как везде: бизнес, академия, управление, менеджмент! Помесь абстрактного искусства с такой же  наукой, короче…

Эх, мне бы стихи писать, а вот приходится прозой жизни заниматься: задачи решать да схемы чертить!
Так что  очень помог мне пару раз наш сосед, спасибо ему! Я  тогда спросил его напрямик: "И не жаль вам людей, с которыми вы…. так поступаете?"
А он мне все очень ясно объяснил:
"Это ж  моя работа! Жаль-не жаль. Может, и жаль, а что делать? Я — профи, а против профессии не попрешь. Одно хорошо: труд мой востребован. Заказчиков  полно. Все просят…  А я человек — мягкий! Отказывать не умею! Терпеть не могу отказывать!  Некоторые даже   убедительно очень аргументируют свой заказ: говорят, примерно, так:
"Это очень плохой человек.  Деньги не возвращает…"!

Либо вот так: "Он просто  ужасен: деньги дал, а теперь  требует вернуть, нахал такой!"

Или так: "Совсем свихнулся мерзавец! Ведет себя, как отморозок! Руки по локоть, и, к тому же,  не из нашей группировки!"

"Или еще вот:  "Сирот обижает. В бога не верует…".

Да мало ли найдется причин? —Просто не из нашего дома!  Чужак!
Ну, масса есть поводов и  причин,  чтобы "пиф-паф" врагу сделать…"

У нас во дворе киллера уважают. Величают "авторитетом", а киллером — никогда. Убивцем там, душегубом, врагом человечества — это  никогда! Многое все-таки в жизни зависит от того, как называть!

Вот!  Про самую яркую личность я вам уже рассказал. Но меня, если честно, больше интересует не он, а Таня, моя "тезка". 

Таня на пару лет старше меня.  Работает кладовщицей на складе. По вечерам выходит  с баяном во двор и  играет, поет хорошие песни, в основном, из советских времен.  Коронная ее песня:
"Ах, белый теплоход!" Антонова, кажется!

Всегда вокруг нее много людей собирается. Кто подпевает, кто молча слушает…  Теперь она у нас вместо Дома культуры выступает, потому что Дом культуры заводской давно уже как  закрыли, еще до моего рождения.

А я не пою со всеми и даже не слушаю, а смотрю на нее во все глаза. На ней тоненькая маечка, а  из-под   майки  острые-преострые соски выпирают, как будто майку проткнуть  хотят, — на волю из плена просятся. И мою майку они тоже насквозь пронзают! И дальше через кожу прямо к сердцу       моему просятся! 

Очень люблю я Таню! Не знаю вот только, как к ней  тропинку проторить!

11 июня.
На пляже мне Димка  лениво так говорит:
"А у нас опять в городе маньяк проснулся… Снова  стал на женщин охотится, гад!  Вчера новую жертву нашли". 
"В каком районе?" —   спрашиваю.
"Да все там же, где и раньше: на Среднекадомском шоссе".

"Ничего себе! Что ж его поймать-то никак не могут!" — говорю…

Приехали мы во двор. Димка убежал куда-то, свидание у него, что ли, а я сел на скамейку и думать стал:
"Я на девчонку похож. А что если мне приманкой стать, загримироваться?
Ну, хорошо, предположим, буду я толпиться у дороги, голосовать. Он остановится, я сяду в машину…
А дальше что будет?  Что дальше   делать, когда он обнаружит свои преступные намерения?  Я ни драться, ни стрелять толком не умею… Как же его задержать, нейтрализовать… Чего с ним делать-то?  Надо посоветоваться с умным человеком.  Со следователем нашим, Иваном Петровичем, например!

12.   Говорил с Иваном Петровичем. Он от моих услуг наотрез отказался. Задал всего один резонный вопрос:
"А кто отвечать будет, если с тобой случится что-нибудь? И как я после этого в глаза твоей матери посмотрю?  В милиции ты не работаешь, опыта не имеешь. А если он, в самом деле, на тебя покусится и грохнет где-нибудь в лесополосе?!
Выбрось эти мысли: у нас тоже есть люди, которые наряжаются женщинами, не ты первый это придумал. Поймаем злодея и без тебя!"

Вот так! Осторожный человек наш  Петрович! И ничего ведь ему по существу не возразишь!

21. июнь.
Идею свою   я  не забыл. Претворяю ее в жизнь поэтапно:  купил парик, уговорил Димку подежурить со мной со своим мотоциклом. Буду каждый вечер выходить к шоссе и голосовать. Пока   не встречусь с ним. А Димка будет меня страховать!

2 июля.
Пока ничего.  Водители честно подвозят  меня к тому месту, о котором я просил. Димке уже надоело гонять за мной. Еще пару раз, и придется операцию прекратить.  Ресурсы мои слишком ограничены: скоро нечем будет расплачиваться с водителями!


2.
Прошло несколько месяцев.
Рассказ журналиста  Сорокина
.
Мне, к сожалению, придется вторгнуться в текст.
Очень не хочется вам писать, но..  "надо!" 

Мой шурин Дима  принес мне в прошлые выходные дневник  Рината Сергеева, погибшего несколько месяцев назад,  и несколько документов, в частности, переписку со следователем, копию  некоторых документов из уголовного дела, копию постановления следователя о приостановлении уголовного дела …

Не буду вас утомлять.
Расскажу коротко и только о  сути дела.

Второго июля. Ринат тормознул попутную машину, сел в нее и уехал.   Дима, на своем пожилом мотоцикле  отстал от опытного водителя и потерял  след машины.

На следующий день весь дом уже знал, что Ринат пропал, а с ним исчез и тот, кого они то ли в шутку, то ли всерьез называли киллером, а по документам в милиции он проходил как  А.И. Капенков.

Милиция начала поиски и через несколько дней обнаружила под мостом через один из притоков Камы  машину с телами Рината и неизвестного за рулем. Машина была угнана.  Тело  Капенкова не нашли.
Вот, собственно, и все.

Дима попросил меня прочесть дневник и опубликовать его в память о Ринате Сергееве  или использовать материалы для напечатания статьи в газете нашего Пригородного района.

Вот уже целую неделю читаю, думаю и не могу ни до чего додуматься. По-моему, тайна этой  истории так и останется навсегда неразгаданной.

Что произошло в салоне автомобиля? Куда делся Капенков? Почему утонула машина? Нет ни ответов, ни определенных данных, ни особых примет у этого дела. Поэтому нет и однозначного  объяснения.

Каждому следователю,   по крайней мере, на первом этапе дознания приходится поневоле быть  сочинителем историй в духе рассказов о Пинкертоне, Пуарэ и миссис Марпл.
Нелегко им! Машина Правосудия  заточена на  добывании неопровержимых улик, показаний, доказательств на их основе....
А откуда их взять в этом и еще в тысячах таких же случаев?

Есть у меня свой сюжетик! Всего лишь мои домыслы, разумеется! Рассказ в рассказе! Вот он, если хотите!

Ринат сел в машину на переднее сидение. На заднем находился Капенков. Впрочем, Капенкова водитель  мог подобрать и позже, где-нибудь по дороге.  Капенков узнал переодетого Рината.  И Ринат понял это. Может быть, между ними был открытый конфликт, стычка, драка. Но скорее  все совершилось быстро и в тишине. Бандиты  перемигнулись, им ведь достаточно одного взгляда, чтобы  дать и принять задание: надо убрать "легавого".

Ринат, с его тонкостью, острым чутьем своим понял, какая участь  ожидает его за одним из кюветов, в какой-нибудь неприметной лесополосе.
Когда машина въезжала на мост, он ухватился за   руль  и рванул его в сторону. Машину упала в реку. Под мост.

 Все вроде бы, логично. Но куда делся Капенков? Почему в машине нашли только два  тела? Капенкову удалось спастись? Он сумел выплыть из машины и  бежал из района?  Ушел, потому что знал: за ним следят, подозревая  в совершении тяжких преступлений? Скрывается  сейчас у какой-нибудь лихой воровской подружки, зализывая раны?

Нет, не просто так следователь  Иван Петрович  играл с Капенковым в домино. Это в  милиции собирали улики против него, чтобы посадить   лет на двенадцать! Но вмешался Ринат! Потому что милиция работает слишком спокойно! Медленно! Намного медленнее бандитов! Пока собирают улики и доказательства, изуверы успевают уничтожить десятки человек!

Так что же там все-таки было? 
Вся моя версия построена на факте одновременной пропажи Рината и Капенкова. А если  имело место совпадение? Если Капенкова убрали его же подельники, и это исчезновение никак не связано с гибелью Рината?  Два несвязанных случая произошли одновременно! Могло так быть? Конечно, могло! Вот и попробуй разберись во всем этом!

Нет! Одним литературным талантом следователю не обойтись! Работа у сыщиков намного сложнее писательской!

Я, должно быть,  никогда не осилю эту статью!  Нужны факты, а у меня одна только беллетристика на уме. 
И еще горечь сильная! Обида за Рината, за наших молодых! Какой опасный мир мы им оставляем!  Наша Россия все больше похожа на дерево с подрезанными корнями, с ободранной трактором корой. Не рушится  в одночасье, но медленно и  помпезно засыхает ради интересов кучки негодяев.

Я часто бываю на кладбище, навещая своих,  и вижу, столько  там свежих могил молодых. А сколько остается травмированных людей, матерей и отцов, невест и женихов, братьев и сестер! Эти люди уже никогда не будут нормальными в привычном  смысле этого слова. Каждая потеря невосполнима.

Ринат приехал к нам из  соседней области, с Волги. Снимал здесь квартиру, учился в нашем Лесном институте…
Эх!.. Парень, парень!
Я  напишу родителям Рината письмо.
Спрошу у них, можно ли мне издать дневник  в интернете. Если разрешат, то опубликую его! Пусть люди узнают об этом случае. А вдруг что-нибудь да выяснится!

Да, забыл, как всегда, самое важное! Нападения на женщин в нашем районе пока прекратились! Если это как-то связано с событиями, о которых я вам рассказал, то Ринат погиб не напрасно.  Отдал жизнь ради спасения всех наших женщин…
И  Тани с аккордеоном, в их числе! Он и ее   хотел уберечь от беды!

А вот это уж точно!


Как в анекдоте
Федор Иванов-Лопутин
Какие  слова лучше употребить в  споре, если почему-то не хочется  допускать оскорблений в адрес собеседника?

Вот набор реплик "настоящего джентльмена":
"Вы уверены, что именно так должны думать Хорошие Люди?"

"Вы говорите то, что не подтверждается Фактами!"

"Ваше мнение не соответствует Действительности!"

"Давайте завершим этот неприятный разговор,
так как у нас нет ни одной точки  соприкосновения!"

"Мы расходимся абсолютно во всем!"

"До встречи на следующих "дебатах!"


О малом  и большом

Бывают сны, как в жизни!
И бывает жизнь, как во сне…

Поведал мне мой приятель одну историю, случившуюся с ним  довольно давно. Вроде бы, ничего особенного, а интересно! Перескажу   своими словами, потому что приятель мой, постарев, слишком полюбил непечатные выражения. Ты же такого читать не будешь? Ну, значит, начинаю  тогда вольный пересказ!
__________________________

Мы с другом Ришатом гуляли на Ленинских горах, Хорошее там место. И правда, горы! Даже воздух вкусный! Лучше, чем внизу, где машины!

День был пасмурный, спокойный, тихий, как перед дождем. Деревья, как договорись все между собой: "Будем золотыми да пурпурными, пока осень не закончится!"

    Гуляли мы, значит, гуляли, — и захотелось нам  вдруг пописать. А что? Терпеть, что ли?! Кругом ни души! Ну, просто нет никого ни в лесах, ни на горах, ни у родной реки! Никто не упрекнет, никто не оштрафует.  Прелесть какая!

Отвернулись мы каждый от своего кустика, — и… о, ужас! Силы небесные! Что деется! Что  на свете творится! Стоит внизу, далеко внизу, у самой реки, допотопная, очень древняя старуха  и на  нас, да-да, прямо на нас — перстом указует!!!

Откуда она взялась? Из какого тумана выпрыгнула, чтобы сурово обличить многогрешный, уже отжурчавший дуэт наш?  И кому это она так властно, так грозно, так строго   дает задание?

Откуда ни возьмись, из того же тумана, должно быть, — возникают две фигуры милиционеров. Настоящих! В форме и фуражках, — все, как полагается. Молодые, высокие, бодрые, как лоси.
И  рванули вдруг  эти лоси, не переводя духа, в гору, к нам!

Нам даже в голову не пришло тогда попробовать  от них  удрать!
Оторопели мы! Просто одервенели, одеревянили  в нашем осеннем лесу от неожиданно  возникших, на горизонте нашей  вполне в тот день идиллической жизни,  проблем с законом!

В те годы паспортов не спрашивали. Сразу к делу переходили.
"Вы нарушили общественный порядок. Платите штраф!"
"Сколько?"
"Рубль двадцать на каждого".

Рубль двадцать! Вы сейчас и представить себе не можете, какие это были деньги! Крез Лидийский нервно подбирает бычок  и закуривает!

Рубль двадцать! Шесть моих обедов! Я "брал" днем полстакана сметаны за двадцать копеек и хлеба на две-три копейки, и был сыт, здоров и весел!
Это большевики тогда над нами так "издевались"  с помощью низких, можно сказать почти  никаких "коммунистических" цен!

Кто бы теперь так поиздевался!!

!Короче,  пропИсали мы с Ришатом двенадцать обедов,  или по шесть на брата.

Жалко было денег, конечно, — но пришлось заплатить, а то еще в школу придут  да родителям на работу письмо из милиции напишут! 
Тогда в Москве у нас с профилактикой правонарушений  все было очень строго! Следили за этим делом пристально….

А я вот до сих пор не о деньгах смешных жалею, а пытаюсь  сообразить, откуда они возникли, старуха эта и милиционеры?  Ведь на набережной никого до этого не было! Точно не было! Неужели все же из сна? Или из тумана?
Впрочем,   это  почти одно и то же!..


Как в анекдоте

Прохожий (испуганным голосом) старухе, которая стоит, опершись на ограду газончика:.
"Бабушка!
Как вы себя чувствуете?"

Старуха ( могучим басом).
"Да хорошо я себя чувствую! Хорошо!
Лучше вас!
Вот отдохну и пойду!
И чего все пристают?"



ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ  КНИГА  СКАЗОК

Содержание
-Подушка волшебница
-Два ветра
-Мышь разбушевалась
-Событие
-Дети и бычок
__________________________________


Подушка волшебница

Небо давно натянуло на себя черную шаль, — темно, даже звездочек не видно. Все улеглись спать: и лисята, и зайчишки, а вон тому, который, раскинув лапки, развалился под елочкой и улыбается, — сон интересный снится… Может быть, свежая капуста? Ой, как зайчишки ее любят!

Скоро десять часов вечера, а Сережа все не спит, все просит Маму: «читай еще про волшебника»! Сказки про волшебников очень любит! У Мамы даже язык устал, еле-еле повертывается, и глаза у нее закрываются, — спать хотят, но сынок, знай, просит, — читай да читай.

Усталая Мама задремала на стуле. Вдруг под окном зашелестели деревья, в отрытое окно дунул ветер, и на Сережину кровать прилетел зеленый лист тополя, — он опустился прямо на подушку. Сережа взял его в руки, стал перебирать пальчиками, вдруг слышит чьи-то слова: «Что же ты, мальчик, не спишь?». «Кто это?» — спросил Сережа. «С тобой говорю я, подушка, клади на меня голову и слушай сказку, а Маму не беспокой», — услышал он в ответ.

Лег Сережа на подушку, прижал крепко к ней ухо и слушает… Подушка, в самом деле, заговорила. Тоненьким голоском она рассказывала об одном мальчике, который не слушался мамы, не ложился во время спать, и от этого стал плохо расти, к нему мало прибывало силы. Поэтому мальчик и букву «эр» не выговаривал, а заменял ее буквой «эль». Например, надо сказать «ручей», а он говорит «лучей», а ведь это совсем другое слово. Ручей — это когда вода течет по овражку, а лучи — это свет, ну, когда, например, солнце светит.

Сережа поднял голову, — подушка замолчала, опять приложил ухо к подушке, — она снова заговорила.

«Слушай, подушка, кто ты такая, что говорить умеешь?» — спросил Сережа. А подушка отвечает: «Говорить-то я умею, а вот ты меня слушать не умеешь. Если дослушаешь до конца, узнаешь,, кто я».

«Хорошо», — ответил малыш и замолчал.

Подушка перестала рассказывать сказку и потихоньку запела колыбельную песенку:

Не шуми, волна морская,
Пеной берег не точи,
Ночью землю освежая, —
Тише, ветер, не стучи.

Спят малышки безмятежно,
Видят сказочные сны…
Пой им песни, ветер нежно,
Не тревожа тишины…

Не успела подушка закончить колыбельную песню, а Сережа уже спит, руки разметал, сам улыбается во сне, как тот зайчишка под елкой. Открыла мама глаза, укрыла сына одеялом, погасила свет в комнате и ушла на кухню чаю попить.

Тем временем, из подушки вылез маленький человечек, ростом с арбузное зернышко, нашел зеленый листок тополя, встал на него, махнул малюсенькой рукой, листок сразу подхватило струей воздуха и вынесло в открытое окно. Если бы Сережа не спал, а наблюдал за его полетом, он бы увидел, что листок не упал на землю у дома, а взвился высоко-высоко и скрылся из глаз.

Куда же улетел он? И что это за интересный человечек?

Всю ночь  зеленый лист тополя со своим маленьким седоком человечком летал из дома в дом, где капризничали и не спали дети. Там человечек незаметно залезал в подушку, рассказывал сказку, пел песенку, и малыш засыпал, а человечек на зеленом листке тополя летел дальше.

Только под утро ветер вынес его в поле, пронес над рекой и опустил в лесу на поляне, возле ручья.

Человечек сошел с листа, прыгнул в ручей и мгновенно превратился в громадное дерево дуб, корни которого омывала студеная вода. Это был добрый волшебник, он помогал маленьким ребятам расти крепкими и здоровыми.

И теперь каждый вечер и каждую ночь этот добрый волшебник, превратившись в человечка, летает на листке тополя от малыша к малышу, сказками и песнями укладывает спать неугомонных, а днем превращается в большое дерево дуб и отдыхает на берегу лесного ручья.

Перед сном прижмитесь покрепче ухом к подушке, прислушайтесь повнимательнее и, может быть, услышите Подушку-волшебницу и быстро заснете.


Два ветра

Летели навстречу друг другу два ветра, два брата, северный и южный.

Нахмурил седые брови старший брат, летевший с севера, — вьюга покрыла землю, и стонут деревья под напором его тяжелых сине-серых крыльев.

А младший брат летит с юга легко и свободно, как большая белокрылая бабочка.

Встретились они на самой высокой горе. Опустился северный ветер на вершину горы, покрытую вечными снегами, туда, где всего холоднее, а южный ветер сел ниже, на середине горы, там, где теплее, на солнышке. Но и там — холодно, зябко ему от ледяного дыхания могучего старшего брата.

Смотрят они издалека друг на друга, глядят-не наглядятся: не виделись давно, соскучились.

— Ну что, малыш, — гремит с высоты северный ветер, — как живется тебе в далекой горячей Африке?

— Хорошо! — радостно отвечает молодой ветер. — Я летаю между ветвями пальм, играю лепестками цветов, а весной несу для людей и зверей аромат цветущих деревьев и кустарников.

А еще, ты знаешь, брат, недавно в джунглях, где мне часто случается летать, пробиваясь сквозь густые заросли, я познакомился с одной маленькой обезьянкой. Она совсем недавно родилась, но уже очень любит играть и прекрасно лазает по деревьям.

Каждое утро я тихонько качаю ветку, на которой дремлет малышка. Может быть, ей снятся добрые сны, потому что она улыбается в дреме.

Покачнулась гора, снежной пеленой подернулась вершина, — это белый северный ветер захохотал от удовольствия.

— Я вспомнил, малыш, про маленького медвежонка, который гуляет по ослепительному искрящемуся льду.
Ты можешь себе представить, — этот несмышленыш уже считает себя самым могучим зверем северных широт! Он даже пытается прогнать огромных моржей, которые летом приплывают к его льдине, высовывают головы из воды и с любопытством разглядывают малыша. Но моржи медвежат не боятся!

Чтобы отвлечь малыша от шалостей, я отламываю синие куски льда, и медвежонок целый день катает их, как мячики.
Когда он засыпает, наигравшись, я наметаю на его шубку пушистого снега, — ведь на льду легко замерзнуть.

Замолчали братья, погрустнели оба. И думают они об одном и том же: трудно жить близким вдали друг от друга, даже если они ветры. Голосом не докричаться, крыльями не дотянуться…. Только и можно думать о родном существе, одиноко пролетая над заснувшей землей.

Но что будет с белым медвежонком, если южный ветер устремится к ледяным морям? Проживет ли малыш без родных льдов и снега?

А что станется с маленькой обезьянкой, если поселится седой, как стужа, ветер в избалованных теплом джунглях?

Нет, даже подумать не смеют об этом два брата. Кто защитит их любимцев, кто позаботится о них?

Коснулись воздушные ручейки один другого, переплелись на мгновенье и устремились в разные стороны.

— Прощай, брат, будь счастлив! — пронеслось уже издалека с северной стороны.

И прозвенело в ответ, — вдогонку за гремящей в небе стужей:

— Я буду ждать, ждать новой встречи. Прости.


Мышь разбушевалась

Жила себе Мышь. Тихо, спокойно. В норке, у огорода. Вдруг, однажды, стала Мышь отважной, потому что подул на нее Ветер смелости. Ну, и самой, само собой, очень надоело всех бояться!

Запела Мышь военную песню:
«Рам. Та-Ра!
Та-Ра-Ра.
Ра-Ра-Ра-Ра!
Рам! Пам! Там!»

Кончилась песня.
Грозный писк раздался из норки:

— А где тут Васька — кот, рыжий бездельник, облезлый мошенник! Подать мне его сюда! Вот я ему усы-то поотрываю! А ну-ка, брысь из дома, пока цел!

Услышал Васька голос Иыши!
И на улицу из горницы!
На дерево шмыг: прыг-скок и молчок.

Три дня там сидел. На «Ваську» не отзывался. Даже к сметане не спускался. Так его Мышка напугала!


Событие

В деревне — событие. Происшествие. Приключение. Поросенок убежал. Откуда? Из хлева! Зачем? А кто его знает! Может, просто погулять захотел…

Увидел поросенка мальчик по имени Митя. Кинулся вдогонку.
— Стой, стой! — кричит. А за Митей индюк припустился, длинноногий такой: он всегда за Митей бегает. Привык уже за мальчишкой гоняться. Просто проходу  не дает! Ждет-не дождется, когда тот на улице появится.

Теперь и не поймешь, — то ли Митя за поросенком гонится, то ли сам от индюка удирает. Споткнулся мальчик. Упал на траву.

Поросенок дальше бежит. Митя на траве лежит, а индюк над ним склонился, красной бородой трясет. Сердитый. Очень представительный! Весь в своем праве!

Из окна за поросенком, мальчиком и индюком наблюдал дядя Петя. Не вытерпел. Выскочил из дома с ружьем да как выстрелит прямо в небо. И тоже за поросенком помчался. Только не догнал.

Возвратились все обратно к хлеву, — а поросенок уже там, внутри. Ест чего-то.
Проголодался, — и сам домой прибежал!


Дети и бычок

Пошли дети за деревню на поле гулять. На Маше голубое платье, на Даше зеленое, на Сереже красная рубашка. Стали дети друг перед дружкой хвастаться.

«Самое красивое платье у меня. Обожаю голубой цвет!»

«Нет, у меня! Нет красивее зеленого цвета!».

«Будет вам спорить!» — сказал Сережа. «Я среди нас самый заметный, потому что рубашка на мне красная!»

Видят дети: бычок на лугу пасется.
«Ой, я боюсь!» — говорит Даша.
«А вдруг он за нами погонится?» — спрашивает Маша.

Сережа успокаивает девочек: «Не бойтесь. Это — Борька. Он у нашей соседки живет. Ее все в деревне Сходей зовут! "Сходю туда! Сходю сюда!" — так смешно она говорит!»

«А если все же Борька погонится за нами?» — спрашивает Маша.

«Тогда я его прогоню!» — смело отвечает Сережа. — « Пойдем!»

Пошли дети осторожно, бочком-бочком, мимо бычка.

Маша прошла: Борька даже внимания не обратил, даже головы не поднял.

Даша прошла:  бычок чуть-чуть на нее покосился.

Сережа тоже хотел пройти, да не тут-то было! Поднял бычок большую тяжелую голову, посмотрел на Сережину рубашку, замычал, что-то похожее на «какая наглость» и прямо к Сереже направился.

«Ой!» — закричали девочки, — «беги, беги скорее!»

А Сережу уговаривать долго  не надо, потому что он и сам знал, что делать! Как припустил от бычка, только пятки сверкают!
А бычок за ним бежит, не отстает, голову нагнул: боднуть хочет!

Хорошо, что недалеко — береза росла! Дети часто на нее забирались, потому что удобно было по ней лазить: ветки у этой березы низко росли. Так вот: подбежал Сережа к дереву и пулей наверх, чуть не до вершины взлетел!

А Борька тоже к дереву. И рожками его поддевает и поддевает, словно вместо Сережи забодать собирается!

Снял Сережа рубашку и скинул ее на бычка, прямо на его рожки.
Что тут началось, что Борька стал выделывать! Как испугался, когда красная Сережина рубашка у него на голове оказалась!

Еще долго бы просидел Сережа на дереве, если бы девочки не привели дядю Петю из деревни, дом его был недалеко от места, где дети гуляли.

Снял дядя Петя рубашку с головы Борьки, снял Сережу с дерева и отвел домой.

правильно взрослые говорят:
"Все хорошо, что хорошо кончается!"



ДВАДЦАТЬ  ЧЕТВЕРТАЯ  КНИГА  ТЕАТРА

Содержание
-Ленка
____________________


ЛЕНКА

Начало  "Двухтысячных".
Оборонный институт, вернее, то, что от него осталось.

"МихМих. Ученый ветеран.
Вовка. Сотрудник соседнего отдела.
Ленка. Инженер первой категории.

Конец рабочей недели.

Кабинет техотдела. Столы, стулья; как всегда, все  в некотором беспорядке. На столе начальника — бутылка водки, стаканы, тарелки. На тарелках  колбаса, хлеб.


СЦЕНА ПЕРВАЯ
МихМих. Ну что, Володь, Ленку будем приглашать?
Вовка. Ни в коем случае. Она всю водку выпьет да нам же еще по шее накостыляет после этого. Конкретно!
МихМих. Да, жить становится просто опасно! Вовчик, и что бы мы с тобой делали без водяры этой проклятой? Нет, ты скажи, чтобы я только делал, если бы не пил? Ведь из дома выходить становится страшно!
Вовка. Ну, давай, давай, Михалыч, без твоих баек ни одно пиршество, конечно, не обойдется. Травишь ты  классно. Ну, давай, валяй, чего там с тобой еще приключилось?
МихМих. Ну, слушай же, Вова! Я тебе сейчас такое расскажу, что ты никогда еще в жизни и не слыхивал. Иду я вечером домой, не  где-нибудь там, в Техасе, к примеру, либо в джунглях Нигера,  а в нашем районе, иду я и  начинаю уже подходить к дому, как вдруг, словно  снег на голову, вываливается из подъезда компания девчонок, человек пять, наверно, а может десять? Да нет, пожалуй, все двадцать будет. Короче, целое швейное ПТУ. Соплюхи еще, лет по шестнадцати. Вываливаются, короче, и прямо ко мне:
«А ну, мужик, раздевайся, мы тебя насиловать будем. Быстро! Нам некогда!»
Вовка. Ах, ты, ешкин кот! Что творится-то, а! Ну, а ты че?
МихМих. (передразнивает). А я че! А че я могу? Они бухие все. Глаза, как стекляшки, и мат-перемат. Их же целая женская колония, а я — один, пацифист, весь из себя такой миролюбивый, с детства драться не умею! Начал я дрожащими пальцами воротник рубашки расстегивать, а мне одна, она вроде главной ведьмы у них, к-а-а-к даст кулаком    в зубы:
"Чего копаешься, козел вонючий! Я тебя сразу узнала! Ты в одном гваделупском сериале десять девушек изнасиловал! Ну, мы тебе покажем! И всему интернету тебя покажем!"
…Потом еще не по-русски добавила что-то, не понял я, Английское слово, вроде "биссектрисы"…
Вовка. Бисексуал?
МихМих. Да, точно, как ты угадал?
Вовка.  Во, соплюхи дают, а? Правда, бухие, что ли?
МихМих. А леший их знает! Глазищи растопыренные, на руках когти звериные, как у вурдалаков, а губы красной помадой вымазаны, будто кровью измазаны. Ну, дальше рассказываю. Заорал я от страха, вырвался из  лап их звериных, побежал. Бегу, но не быстро: быстро  не могу, задыхаюсь, у меня ведь "сердце и желудок"…. Догнали они меня, повалили и давай ногами по бокам охаживать. Мое счастье, что газик милицейский мимо проезжал. Заметили эти ведьмы милицию и разбежались. Просто повезло! А то бы мы с тобой здесь больше не пили ни разу! (всхлипывает). Спасли меня товарищи в форме, с того света вытащили! Дай им бог здоровья и жен хороших!
Вовка. Ну, так что, Ленку будем приглашать или нет?
МихМих. Ни в коем случае! Тебе что, водки не жаль?
Вовка. Лишней водки не бывает, в этом ты прав, Михалыч… Но ведь с Ленкой веселее, а? Признайся!
МихМих. Да, с ней прикольно!  Ленка — озорница. Шалунья! Никогда не знаешь, чего натворит через минуту. Так что в другой раз обязательно пригласим…


СЦЕНА ВТОРАЯ
(Входит Ленка.)
Ленка. Как! Пьете? И без меня?
МихМих. Да хотели мы тебя позвать, но потом передумали: вам, женщинам, нельзя этим делом увлекаться — быстро наступает привыкание!
Ленка. Да будет чепуху-то молоть… Водки небось жалко стало? А ну, наливай!
МихМих. Как тебе не стыдно, Ленусик, даже предположить такое?!  Нам для тебя ничего не жаль. Садись на почетное место! У нас всегда найдется, что выпить и чем закусить!
Вовка. (в сторону) Вот лицемер! Яго!
МихМих. (недослышав) Все правильно, Вовка. Сидим мы тут, ягодицы протираем… А куда уйдешь отсюда? Ты вот молодой, может, еще и перейдешь на работу поденежней, а я… Разве что на стоянке дежурить…  Кому мы, старики нужны? Слава Богу, что хоть  не выгоняют пока!
Ленка. Мих, а правда, что ты кандидат технических наук?
МихМих. Святая правда, Леночек! Не веришь? Хочешь теорему Виета выведу?
Вовка. Ну, а что-нибудь другое, выходящее за программу восьмого класса, вывести можешь?
МихМих. Много я знал, многое и забыл!. Видишь,   Вовочка,   на голове лысина сияет, как чистая моя душа!. А в голове пустота торричеллиева! Ну, а вы, молодежь, тоже не подарок, как я погляжу. Вам, молодежи то есть, и теорему 16-го века не под силу вывести. Один барыш на уме! Ну, не будем сейчас о грустном. Что-то стало холодать. Вовчик, почему стаканы пустые? Не следишь за делом!
Ленка. Мне чуть-чуть. Я за рулем! Еще и  дочку из садика забирать надо. Мама в полтклдитнике, так что не сможет за ней зайти, не успеет… Я сегодня должна быть в форме.
МихМих. (пытается встать) Вот оказия! В ноги-то как ударило! Вроде и не пил ничего почти, а встать не могу. Вов, ты не бросай меня, проводи через проходную, слышишь?
Вовка. Никак не могу, Михалыч, дорогой! Мне сейчас на вторую работу бежать!
МихМих. Что же мне делать? Скоро помещение опечатывать придут… А я тут раскорячился?
Ленка. Владимир, ты скажи, что тебе дороже: вторая работа или первый друг?
МихМих. Вовчик, в самом деле? Уволят ведь, а?
Вовка. Ну, ладно! Так и быть: доведу тебя до Ленкиной машины. Сейчас, погоди, только схожу лишнее отолью.
Ленка. Ах ты, шустряк, а сумку куда берешь. Туда прямо отливать будешь?
(Вовка мотает головой, выходит с сумкой.)
МихМих. Зря ты его упустила. Он больше не вернется, раз сумку взял.
Ленка. Бессовестный он! Друга бросил в беде. Нет, таких мужиков — на дух не переношу!
МихМих. Он парень неплохой, уважительный и пьет много, всегда компанию подержит. Ненадежный, — это правда…
Ленка. Вставай, Михалыч! Я тебя сама до машины доведу. Ох, и тяжелый ты зверь!
(Медленно идут по сцене к двери,
то и дело останавливаясь.)
МихМих. Аленка. Я в тебя влюбился. Честное слово. Тебе сколько лет?
Ленка. Двадцать. И семь. А тебе?
МихМих. Шестьдесят. И семь.
Ленка. Как раз в дедушки ты мне по возрасту годишься,  старичок!
МихМих. А могла бы ты меня, например, полюбить не как дедушку, а как мужа?
Ленка. Ох, не знаю! Сейчас, кажется, могла бы. Если глаза зажмурить! А вот завтра, когда проснусь… Погоди, Михалыч, давай проведем опыт! (целует его, зажмурившись)
Ленка. (радостно) Хорошо! Все равно хорошо! Я ведь женщина! Радостное существо! Меня любить надо!  Михалыч, чурбан ты бесчувственный. Сопьюсь я без любви, понимаешь ты?
МихМих. Понимаю.
Ленка. Ничего ты не понимаешь. Если меня не любят, то я вроде бы и сама себе не нужна. Ем без удовольствия, сплю без радости. Даже в зеркало иногда смотреть не хочется. Представляешь! Даже в зеркало! Ну, кого я там увижу? Нелюбимую! Одна у меня радость — дочка моя. Если б не она, не знаю, чего бы с собой натворила. Нет у меня, кроме нее, никакого интереса в жизни. Да ты шевели ногами-то, совсем уж размяк, увалень! Зачем только пьешь, если дозу свою не знаешь?
МихМих. Да разве я много выпил, скажи? У меня в молодости норма была:  ровно четыреста граммов. Представляешь, каким я тогда был крепким?
Ленка. Так  то —  в молодости! Понимать надо: время прошло!
МихМих. Слушай, Ленка...
Ленка. Чего тебе?
МихМих. А если я свою старуху брошу, пойдешь за меня? Возьмешь меня к себе жить? А?
Ленка. На кой ты мне сдался? Старость твою нянчить? Так мне  есть уже кого на себе тащить! Дочке четыре года всего.
МихМих. А ты подумай. Я заботливый. Это раз. На все руки мастер. Это два. То есть, за  ремонт тебе ничего никому отстегивать не придется. Я все могу: от утюга до телевизора. Пенсию получаю. Это три. Работаю. Ну и как мужчина я очень и очень… Сама посуди, чего эти молодые понимают? Разве они умеют ценить Женщину во всей ее полноте, а?
Ленка. (строго) На чужом несчастье своего счастья не построишь! Помнишь, Михалыч, письмо Татьяны к Онегину!? Если бы ты один был, ну, тогда другое дело. Нет, Михалыч, ты, может, про меня плохо думаешь? Выпивоха Ленка, драчунья. А я ведь никому в жизни ничего плохо не сделала! Чужих мужей не  уводила! Были возможности, моложе, чем ты! Нет, Михалыч, хороший ты дед, но поживи-ка ты лучше с женой, и дай вам всем Бог здоровья.
МихМих. (обиженно) Ну, что ж, ты меня и целовать больше не будешь?
Ленка. Буду. Если после разогрева, то почему бы и не поцеловаться!
Мы же товарищи по работе, старые производственники, так сказать… Пролетарии  передовой  послесоветской  науки! Ты меня только приглашать не забывай. А то сегодня ведь пожадничал! Водки пожалел!?
МихМих. Теперь я тебя  всегда звать стану. Спасла ты меня сегодня от увольнения за пьянство на работе!
Ленка. Не бойся. Не брошу… И домой доставлю целого и невредимого! Только к старушке твоей не пойду, а то подумает чего. А сейчас через проходную пойдем, так ты подтянулся бы, а?! Вот так. Обопрись мне на руку покрепче. Гляди веселей! Смотри молодцом!
Эх, душа песен просит!
(Выходят.)
(Из-за сцены слышится голос Ленки.)
«Ну, чего, человека не видели, что ли? Ветеран устал, так я его домой везу! Пропустите ветерана! Мне, может, сам Иван Алексеич поручил его проводить!»
(Поет.)
«Выплывают расписные Стеньки Разина челны!»

Конец