Юза

           Денег на такси не было, и я приехал задолго до назначенного срока. На последнем автобусе, по крайней мере, я так думал, но потом убедился, – был еще один, в десять. Выпил чашку кофе на дорогу, у меня под стеклом на кухонном столе лежит огромная репродукция Обнаженной Модильяни, сунутая мной туда пару дней назад, не понятно почему. Провел пальцем ей по лобку и поехал. Приехал, стал ждать. Зашел в продовольственный, работающий 24 часа и купил два «Сормовских пирога» по 27 рублей. Время было начало одиннадцатого, я спросил у охранника, больше похожего на постоянного клиента общего режима, в черной спецовке, пива купить уже нельзя? Нет. А где можно? Напротив киоск круглосуточный, там. У охранника лицо – все взяли от разных людей и наудачу сложили – нос, щеки, рот, глаза, лоб, подбородок и так далее. Перешел дорогу, долго пялился в бликующую витрину, купил бутылку «Жигулевского», вышел на улицу и встал за одним из свободных одноногих высоких оранжевых пластиковых столов. За соседним стояли три пацана, самый длинный рассказывал, как снимал висельника с железнодорожного  моста, а за другим три чувачка приблатненного вида, которые обсуждали свои делишки. Я посередине. Самый мелкий из приблатненных в белом пиджаке с поднятым и замявшемся на бок воротником, толстенький, кругленький, не стоял на месте. Жевал шаурму и припрыгивал. Я отхлебнул пива и куснул пирог. Справа высокий бубнил – ну вот, значит, приезжаем, а он висит, веревка длинная, ножа ни у кого нет, конечно… я пошел вниз на рельсы искать осколок стекла – веревку перерезать… она метров шесть, где он только такую взял… ага, привязал, надел петлю на шею и спрыгнул… Я еще отхлебнул пива и куснул пирога. Тепло. От киоска падет свет – освещает нас, дальше – темно, потом дорога. Посмотрел на блатных, они почти допивали. …Перерезали, а я снизу хотел подхватить, ну или поймать, что ли… не сумел, конечно – упал, в общем… молодой пацан, лет 17. Из-за несчастной любви, прокомментировал лысый спутник высокого рассказчика… Я отвернулся. Блатные закруглились и ушли, бросив мусор в переполненную картонную коробку около моей левой ноги. Потом закончили соседи справа, я перешел за стол блатных – он был почище, а высокий рассказчик, проходя мимо меня, показал поднятый вверх большой палец, все, мол, путем, я кивнул. Хлебнул пива. Убрал остатки пирога в карман, чтобы закусить перед встречей – неудобно с пивным запахом. Из киоска вышел нерусский парень с бутылкой и заозирался в поисках стола почище. Я показал, иди сюда, он поблагодарил движением головы и подошел. Положил на стол орешки. Опять кивнул, угощайся. Заговорил на незнакомом языке с женщиной из соседнего ларька. Потом обернулся ко мне и объяснил – я казах, это моя землячка, я спросил, почему они не убирают со столов – чистые столы – больше клиентов. Все это он произнес с чудовищным акцентом и сильно коверкая слова. Потом сообщил, что в Россию приехал всего 20 дней назад, работает пекарем в пекарне, снимает квартиру на Автозаводе, встает в 4-30 утра, а домой приезжает в девять. Мне стало интересно, как он сейчас, в одиннадцать ночи, собирается добираться до дома. Он ответил, или на такси, или здесь заночует, на вокзале. Я допил пиво, пожелал ему удачи, попрощался и пошел в здание. Выложил ключи от квартиры на серый пластиковый подносик, миновал арку металлоискателя, приблизился к табло. Рядом стояли люди с чемоданами на колесиках – мне всегда хотелось такой – я тосковал по путешествиям. Сесть было негде. До нужного мне поезда было еще изрядно, и я отправился искать туалет. Сначала нашел для инвалидов, подергал ручку – заперто. Затем спустился вниз и обнаружил обычный. По билетам бесплатно, без билетов – 30 рублей. Зашел – умылся. Вернулся, нашел зал ожидания, сел на свободное кресло. Вокруг меня было человек десять-двенадцать, судя по всему, приехавших давно – сидели прочно, уютно и как-то вписано в обстановку. Всех их я потом увидел на перроне, среди встречающих. Сидел, мечтал. Когда подошло время – на табло появились цифры прибытия – двинул. Выйдя к рельсам, примерно прикинул, где будет 10 вагон, и не ошибся. 10 остановился около меня как вкопанный. Перед этим поболтал с пацаном, который сказал, что встречает жену, она едет в 17-ом, и что вагоны маленькие. За моей спиной две девчонки лет по двадцать мыли окна с лестницы и разговаривали матом. В основном о том, как им это все надоело, как неудобно мыть, и как мало платят. Мат был молибденовой плотности, я аж зажмурился – они заметили и засмеялись. Сделал пару шагов в сторону. Девчонки слезли с лестницы и, таща ведра, скрылись в здании вокзала. Я посмотрел на телефон – 11-56, послышался звук поезда. Через пару-тройку минут он подъехал, слепя огромной фарой (я спрятался за колонну), остановился, с каким-то типичным диккенсовским звуком, и из открывшейся двери, сразу вышла Юза. Я видел ее первый раз. Я слегка смутился и одной рукой обнял, а другой взял с плеча рюкзак. Мы пошли на улицу…
           У нее было узкое девичье девятнадцатилетнее тело (абсолютно идентичное той картинке с модильяневской лежащей обнаженной).
           Меня как будто отбросило на тридцать пять лет назад.
           И на вкус она была – как персик.