Угольки

Соседние палатки давно пытались перехрапеть друг друга, но тащиться спать не было сил. Да и жалко: из каждого похода хочется выжать максимум. Дома отосплюсь.

Я лениво наблюдала за переливами алого и белого в раскалённых углях костра. Угольки помельче дрожали и переливались над головой. Только одному не виселось на месте, и он двигался по чёрному небу, бодро меняя расцветку.

Самолёт, наверное.

Я разлеглась на коврике и блаженно уставилась в небо.

И тут бодрый уголёк развернулся, чтобы свалиться прямо на меня. Не далеко в небе он был, а прямо над деревьями. Я даже крикнуть перед отключкой не успела.


— Что, опять до палатки не добралась? — народ начал выбираться на воздух.
— Опять-опять. Тут теплее и воздуха больше.
— И комаров, — хохотнули сбоку.  Я протёрла глаза и присмотрелась.

Зря.

Сначала на фоне палатки обнаружилась скомканная красная сетка. Сфокусировавшись, я поняла, что сетка упакована в белый каркас скелета. На уровне живота обнаружился полный набор кишок.

— Кхх… Мне надо… — я вскочила, сбежала с берега и брызнула в лицо водой. Желудок откатил обратно, но продолжил подозрительно ворчать. Вода успокоилась, я глубоко вдохнула и уставилась на своё отражение. Рожа как рожа. Помятая, измазанная углём. Только ушиб на лбу добавился. Я прищурилась, пытаясь разглядеть синяк.

Зря.

Взгляд запутался в сплетении тонких паутинок. По ним прокатывали волны мелких подрагиваний. От места ушиба шла похожая, но явно чужеродная нить. Она светилась, будто нарочно привлекая внимание, ныряла в общий клубок, а потом выбиралась в двух точках и тянулась наружу, к глазам. Стоило моргнуть — и паутина спряталась в рыхлой ткани, пропитанной кровью, а на выходе оказались склизкие глазные яблоки.

Желудок не выдержал.


От костра посыпалось:

— Вернулась!
— Полегчало?
— Вроде, не пила вчера...
— Заначку-то где держишь?
— Я спать.

Из палатки я выбралась только к вечеру. Передумала за это время столько, что череп трещал по швам. Почему я? Зачем такая идиотская способность? Что мне разглядывать? Чужие внутренности? Если б хоть училась где, подглядывала бы в шпаргалки и учебники. А тут никакой пользы, одна мерзость. Как теперь эту дрянь развидеть?

Разговор у костра не клеился. Я угрюмо молчала, глядя под ноги, ребята сначала посмеивались, потом затихли. Спать разошлись намного раньше вчерашнего. Когда над поляной снова разлился многоголосый храп, я свалилась на коврик и уставилась в небо. Проклятые угольки были на месте — сговаривались, кому бы ещё жизнь испортить. Ещё и месяц пузо своё вывалил. Разожрался.

Я присмотрелась. И вдруг надо мной оказалось огромное серое поле, всё в выбоинах. По нему осторожно катился китайский луноход — тот самый, из новостей. Я привычно уже прищурилась, чтобы заглянуть внутрь, и восторженно уставилась на засохший росток хлопкового семечка. Умудрилось-таки на Луне прорасти! Интересно, а как там дела на Марсе...

Ночь была долгой, небо — бесконечным. Гляди во все глаза, а не насмотришься. И только угольки над головой подмигивали и смеялись.


13.07.2019