Тебя и твоих угроз я больше не боюсь!

Есть где-то в Российской глубинке, затерявшаяся среди лесов и болот, маленькая деревушка с красивым названием "Кобылкино". Ничем особенным Кобылкино не знаменито, ничем не выделяется среди тысяч других таких же небольших деревень, которых полно на Великой Руси. И жители ничем непримечательные. Только гордятся жители своим Кобылкино!
Бывало, уедут люди из деревни,  их спросят:
- Вы откуда будете, откуда приехали?
- Мы - из Кобылкино, мы - Кобылкины дети! - с гордостью ответят, потом печально добавят, - сегодня утром выехали из деревни и уже соскучились по-своему
Кобылкино, значит, пора ехать домой!
Из достопримечательностей в Кобылкино были только: клуб, в котором
один раз в неделю показывали какое-нибудь кино или один раз в месяц проводили собрание; небольшой продовольственный магазин, который работал всего два дня в неделю. За чем-нибудь другим надо было ехать в город - а это 30 километров. Был так же медицинский пункт, заброшенная ферма и маленькая аптека. Больница - тоже в городе.
В деревне было сорок дворов. И всё! Больше ничего! Тем не менее - Кобылкино!
В одном из домов этой деревни жило семейство Конюховых. Такая же семья, как и миллионы других по Руси. Отец семейства - Николай, Маруся - его жена,
сыновья: Ванечка - тринадцати лет и Коленька - шести лет. Отец семейства ничем не занимался, уже лет десять как пил горькую, дебоширил, ругал на чём свет стоит свою жену и детей, и бил их. Жена его работала в магазине уборщицей и подрабатывала тем, что шила и чинила полушубки деревенским, штопала старикам, вязала варежки, шапки, шарфы. Хозяйства у них никакого не было - всё пропил и промотал Николай. Был только небольшой огород и маленький сад. Дети помогали матери работать в саду и огороде, разносили по домам уже готовые заказы, получали за них деньги и
приносили домой матери. Николай отбирал или воровал деньги и тратил на свою выпивку. Так и жили.
Как-то отправились Ванечка и Коленька на улицу (Маруся так назвала детей при рождении и даже деревенские  называли их только Ванечка и Коленька).
Коленька взял с собой ломоть чёрного хлеба и ел его. Шли по дороге, через деревню, о чём-то говорили. Проходя через большой пустырь, его деревенские использовали для игр, увидели на завалинке Игорька и его компанию. Братья хотели пройти незамеченными, даже разговор прервали. Но - увы! Их заметили. Перебивая друг друга затараторили:
- Смотрите-ка, Ванечка со своей девочкой идет! Далеко ли собрались? Может на свидание?
Игорёк со своими друзьями расхохотались так, что раскатистое эхо понеслось по деревне. Ванечкина "девочка" (так компания Игорька называла Коленьку за то, что он
был похож на хорошенькую девочку, особенно после того, когда волосы после стрижки немного отрастали) перестал есть свой хлеб и надулся, опустив голову. Компания весельчаков ещё пуще стала подтрунивать над братьями.
Игорёк подошёл ближе, отобрав у Коленьки его кусок хлеба, сказал:
- Красная девица, угости меня своим пирогом! - и отскочил в сторону. Смех громом пронёсся по деревне.
- Отдай, - только и смог пролепетать Коленька.
- Отдай, -  чуть громче сказал Ванечка, но ни один не тронулся с места.
- Подойди, возьми! - сказал Игорёк, ожидая, что будет дальше.
Старший брат подошёл, протянул руку:
- Отдай.
- Возьми! - сказал зачинщик и подбросил хлеб так, чтобы он упал в толпу его друзей, которые тут же с азартом стали подфутболивать хлеб.
Ванечка и Коленька молча наблюдали за этим.
- Что же ты не берёшь свой пирожок, аль не хочешь? - спросил Игорёк.
Злоба, нараставшая в груди Ванечки, стала превращаться в ярость.
Он сделал два шага навстречу к Игорьку и, посмотрев ему в глаза, взял за локоть. Хулиган дёрнул рукой, пытаясь высвободиться, угрожающе зашипел на паренька.
Но Ванечка... Что случилось с ним? Всегда тихий, скромный, добрый, застенчивый,
сжав ещё крепче руку Игорька, второй рукой ухватил за свободную руку обидчика
и слегка тряхнув, прошептал, глядя в глаза:
- Это ты мне, «крокодильчик»? - так некоторые называли Игорька за то, что был тот вечно размалёван зелёнкой - то в драке получит ссадину или царапину, то комар укусит. Игорёк рассвирепел - какая дерзость, какая наглость, слыханное ли дело - тихоня - ему такое... Сделал ещё раз попытку ударить смелого паренька - не получилось. Между ними произошла  небольшая борьба - и Ванечка, хотя неловко и неаккуратно, но легко положил «крокодильчика» на лопатки и крепко прижал к земле. Искоса глянул на остальных ребят - не кинутся ли на помощь к лежащему. Но те, потеряв дар речи, стояли, как вкопанные. Игорёк, чувствуя себя беспомощным, пролепетал жалобно, чуть слышно:
- Ванечка, отпусти, а, - и сразу испугался своего голоса, который клянчил о пощаде.
Старший брат сделал ещё раз движение, прижимая Игорька к земле, быстро встал,
опасаясь, что тот снова попытается ударить его, отошёл на несколько шагов. И только теперь осознал, что он сделал. А сделал он то, что доказал себе и всем, что сможет, если надо, защитив себя и того, кто будет нуждаться в его помощи, дать отпор наглецам. Игорёк не сразу встал, немного помедлил, прислушался к себе -  чувствует ли руки и ноги, на месте ли голова. Не потому, что проверял, не переломал ли Ванечка, а потому, что никак не мог прийти в себя, осознать реальность случившегося. И как теперь он будет смотреть в глаза своим дружкам,  какой позор!
Друзья Игорька медленно, молча подходили, собираясь помочь тому подняться, но он встал сам. И вся компания, всё также не проронив ни слова, побрела прочь.
Коленька подошёл к Ванечке, стал рядом. Глядя вслед уходящим, не находя нужных слов, пробормотал:
- Как ты ему!.. Как ты его!.. Как ты им!..
- Что, нет слов, только одни эмоции? - спросил Ванечка.
Коленька кивнул: "Одни эмоции!"
- Правильно, знай наших! - сказал брат, погрозив кулаком в направлении ушедших.
Потом, посидев немного на завалинке, пошли домой. Хотели рассказать о случившемся. Но...
Только открыли дверь комнаты и увидели знакомую страшную картину - мать в унизительной позе стоит на коленях перед отцом и просит не бить, не убивать. А отец в очередной раз, замахнувшись на неё сапогом для удара, прорычал:
- Дрянь, убью! - так обычно он обращался к своей жене. Но услышав скрип отворённой двери и увидев в коридоре детей, развернулся в их сторону и рявкнул:
- Пошёл вон, щенок! - и швырнул в них сапогом. Так отец называл двоих сыновей - в единственном числе. Потому, как Ванечка ходил всегда и везде с Коленькой. Но этой осенью младший уже пойдет в школу. И учиться будут в одну смену, так что, опять - вместе! Когда отец швырнул в детей сапогом, Ванечка оттолкнул братишку в сторону, сам отшатнулся в другую, а сапог, ударившись о стену, упал на пол. Мальчик отпустил дверь и она закрылась. Дети вышли на улицу. Рассказывать о случившемся на завалинке уже не хотелось. Сели на скамейку:
- В конце учебного года учитель физкультуры предложил мне записаться в секцию борьбы, я отказался. Теперь я передумал, сам попрошу, чтобы записали. Я точно уверен, что у меня всё получится! - сказал Ванечка.
- Здорово! - с восхищением, с гордостью за брата, ответил Коленька, - а мне воспитательница сказала, что я хорошо рисую и предложила в первом классе ходить на дополнительные занятия по рисованию.
- Если бы поблизости построили художественную школу - хорошо было бы, - сказал заботливый брат.
Ванечка слегка взял братишку за подбородок, повертел влево-вправо, как будто разглядывая его, потом сказал:
- Что-то я смотрю на тебя и никак не могу понять - какого-то художника ты мне напоминаешь. Сейчас только понял, кого. А похож ты на того, имя которому - Будущий Великий Художник!
Коленька улыбнулся, ему понравилось быть Великим Художником, пусть даже и Будущим.
На следующий день братьям надо было идти в соседнее село Копыткино, что в пяти километрах от Кобылкино, отнести готовый заказ.  Только вышли из дома, младший пошёл вперёд, так как хотел поскорей добраться до Копыткино, чтобы повидаться
с другом. Ванечка отстал на несколько метров. В его голове застряла одна  мысль, со вчерашнего дня не дававшая ему, покоя. Он шёл и думал: "Одно дело - поставить на место Игорька, совсем другое - как быть с отцом. Вон, какой он бугай и потом он отец,
хотя так опустился!" Мысли его прервало восклицание: "Девонька-Коленька!"
По голосу Ванечка определил - ребята из компании Игорька. Быстро преодолев расстояние вдоль стены сарая, встал рядом с Коленькой. Увидев старшего брата, ребята сразу среагировали:
- Привет, Ванечка! - сев в кружок, как ни в чём ни бывало стали обсуждать увиденную сегодня машину новой марки.
«Как лихо они выкрутились! Как будто поздоровались. Ни к чему не придерёшься!
И вправду, Игорёк - это одно, отец - совсем другое! Как всё-таки быть с отцом?»
- Ладно, пошли, Коленька, у нас свои дела!
И продолжили свой путь в Копыткино.
Прошло два дня. Ничего знаменательного в деревне Кобылкино не произошло. Только с Игорьком творилось что-то непонятное. После встречи с Конюховыми на завалинке он замкнулся в себе, ничего не говорил, только слушал других. В эти последние два дня вообще никуда не выходил, был дома. То помогал матери и сестре в огороде, то с отцом и дядей чинили крышу сарая. И пытался разобраться в себе. На все вопросы отвечал коротко: "Ничего, папа" или "Ничего, мама". Второй день заканчивался, а Игорёк так и не нашёл ответа на свой вопрос и отправился спать - утро вечера мудренее. И ответ пришёл сам - приснился ему сон: лето, солнечная погода, они с братьями Конюховыми во дворе мастерят что-то деревянное, разговаривают. Ванечка сказал что-то смешное, Игорёк рассмеялся. Он был счастлив. Подросток проснулся, продолжая смеяться. И тут же вскочил, сказав сам себе:
- Вот оно! Нашёл! Мне нужно подружиться с Конюховыми! Ура! Нашёл!
На протяжении всего этого дня Игорёк несколько раз появлялся перед их домом. Ванечка сначала смотрел по сторонам, ожидая, что может и дружки его здесь, но не видя никакой опасности, продолжал своё дело и на появление задиры никак не реагировал. Только вечером Коленька не выдержал:
- Что это «крокодильчик» перед нами весь день маячит?
- Не знаю, что это с ним такое, - ответил старший.
На следующий день Игорёк не выдержал, подошёл к Конюховым, переминаясь с ноги на ногу и, оглядываясь, нерешительно сказал:
- Ванечка, давай дружить, а? Забудем плохое, будь моим другом, пожалуйста.
Братья вытаращили на него глаза, настолько неожиданно было им слышать это от Игорька.
- Ну что ж, давай дружить! - первым опомнился Ванечка и протянул руку. Игорёк просиял, как солнце, быстро сделал шаг вперёд, пожал руку старшего брата, заключив в свои, как в объятья.
Следующая очередь была Коленькина. Игорёк сразу приступил к делу:
- Можно мне попросить вас помочь мне смастерить новую тёплую будку для моей собаки.
- Хорошо, давай попробуем, - сказал Ванечка и, подумав, добавил, - может и для нашей будущей собаки тоже смастерим? Пора бы уже нам завести собаку-сторожа, - и, посмотрев на Игорька, предложил, - завтра уже и начнём.
На следующий день все трое занимались будкой. Разговаривали, смеялись, Игорёк был счастлив. Когда закончили, разошлись по домам обедать. Ванечка открыл дверь и опять увидел стоящую на коленях и просящую пощады мать. Отец, ругая её своим обычным набором слов,  бьёт сапогом,  требует денег. Потом случилось то, что
Ванечка никогда не видел: бросив сапог, схватив мать за горло, начал душить. Мать, задыхаясь, хрипела, села на пол. Подросток перепугался, подбежал к родителям, слегка потянул отца на себя:
- Папочка, пожалуйста, не надо!
Николай был настолько пьян, что даже лёгкого толчка хватило для того чтобы тут же рухнуть на пол во всю длину. Ванечка, не ожидая такого, растерялся, отошёл. Отец, больно ударившись о пол, тут же зарычал:
- Щенок, ну щенок, сейчас я тебя прибью! - сел, потом хватаясь за стол пытался встать. Жена его уже отползла к стене, сидя на полу, всё ещё хрипя, старалась восстановить дыхание. И старший брат решился: выскочив из комнаты в коридор, где под стеной
стоял ящик с инструментами, схватил первый попавшийся, - и назад, в комнату. Подошёл к отцу, потянул его за плечо, не давая встать, придавил коленом и приставил к шее принесённый инструмент.
- Ах, ты щенок, как ты смеешь!,- взревел Николай.
- Не надо, сынок, отец ведь! - только и сказала мать.
- Смею! - ответил Ванечка отцу, потом матери, - если ты, мама хочешь и впредь унижаться перед ним - пожалуйста, а мне надоело, - потом снова к отцу, -
а ты, папочка, если хоть раз ещё посмеешь нас обозвать дурацкими словами или поднимешь на нас руку, то, даю слово, что в следующий раз я тебя этим
инструментом проткну, пусть даже меня посадят, но за дело благое много не дадут. Зато очищу мир от тебя, и миру станет легче дышать! - потом с силой придавив отца к полу, спросил, - ты всё понял, папа? – и, получив утвердительный ответ, добавил, - завтра, когда просохнешь, повторю ещё раз, чтобы закрепить урок! - и оставив отца, вышел из комнаты, бросил инструмент в ящик. Сейчас только увидел братика в коридоре. Малыш видел всю сцену, у него были рассширены глаза, в горле булькало.
Ванечка слегка тряхнул его, сказал:
- Выпей воды! - тот согласно кивнул и пошёл пить воду.
Пообедав, ребята вышли на улицу, посмотрели по сторонам, никого не было.
- Наверное, мы последние, все уже пошли, - сказал Ванечка, увидев вдалеке на дороге маленькую собачонку, бултыхавшуюся в луже, засмеялись, повернули направо, на завалинку, как вдруг услышали, что собачонка жалобно заскулила, оглянулись.
- Чего это она? Давай подойдём, - предложил Коленька.
Подошли, посмотрели -  собачонка, пытаясь выбраться, поскальзываясь, снова падала в лужу. Уже вся мокрая и чумазая, так, что уже непонятно было, что это за зверь, предстала перед их взором.
- Ну ты и чудище! Будем тебя спасать! - сказал Коленька и собрался поднять, но старший опередил:
- Давай я попробую, - и взял её так, чтобы не вымазала, посмотрел на лужу, сказал, - да тут какой-то нерадивый глину вывалил, потом машиной размазали по дороге. Немного подсохнет, уберу!
Неся драгоценную ношу перед собой, вошёл во двор, положил на траву и,  придерживая, сказал Коленьке:
- Придави её к земле и держи вот так. А я принесу тёплой воды - будем мыть.
Принёс воды, мыло, кусок простыни. Вымыли, поставили на простыню, чтобы вытереть, Ванечка сказал:
- Да это щенок! Только тощий, наверное, голодал.
- Глину смыли, а всё равно чумазый - чёрный какой-то, - заметил малыш.
- Окрас шерсти такой, - объяснил Ванечка и, осмотрев ещё раз, добавил,- а мне нравится! Возьмём  с собой на завалинку, покажем ребятам. Если хозяин не найдётся, будет наш! А сейчас зайдём в дом. Мама ему подогрела молока.
Только зашли в дом, сразу услышали богатырский храп  - отец уже спал, заботливо
уложенный матерью. Щенка поставили на пол перед блюдцем молока. Уговаривать не надо было - щенок начал жадно лакать, даже блюдце облизал. Хотел стряхнуть с себя остатки воды, но не удержавшись, потерял равновесие, упал. Вместо того, чтобы встать, он только потянулся, облизнулся, зевнул и закрыл глаза.
- Ты что это, спать здесь собрался что ли? - спросил Ванечка и, положив на простыню, завернул, как младенца, поднял, щенок только зачмокал.
- Куда вы его? - спросила мать уходивших детей.
- Пойдём на завалинку, - начал Ванечка, - сейчас там собираются Кобылкины и Копыткины - будем обсуждать об устройстве завалинки под футбольное поле. Покажем щенка ребятам, если окажется ничей - будет наш. Давно пора завести собаку.
Дети вышли, а Маруся подумала: "Хозяйственный. Какие хорошие дети, мои помощники." В этот момент Николай всхрапнул, Маруся вздрогнула и, посмотрев на мужа, продолжила: "Такие хорошие дети и такой отец! Брр-р! - Маруся содрогнулась, -
и что с ним такое случилось? Какой заботливый был, нежный, ласковый, добрый, любил семью и детей, дом построил, в колхозе был хорошим работником. Во всём одни сплошные плюсы, никаких недостатков. И куда всё пропало? Как проклятая
водка губит человека! Теперь уже и не человек. Был и пропал."
А дети со своим свёртком пришли. Нет, они пришли не последние, ребята всё ещё собирались. Подошли Лопухины - Маша и Наташа.
Поздоровались, Наташа спросила:
- Как у вас дома? Как отец?
Ванечка вкратце рассказал. Тут Игорёк, уже пришедший со своей компанией, увидел Конюховых, чуть ли не бегом направился к ним и подошёл вплотную:
- Что это вы, с младенцем что ли? - и заглянув в свёрток, воскликнул, - какой хорошенький! Откуда такая ляленька?
Ванечка рассказал, как нашли щенка, спросил:
- Может, знаете, у кого могла быть такая собака?
Все ответили отрицательно. Друг предложил:
- Давайте позовём остальных, может они знают!
Так и сделали: позвали, показали, но ни в Кобылкино, ни в Копыткино, ни у кого такой собаки не было! Ванечка даже обрадовался:
- Значит, будет наш! Он мне очень понравился!
- Всё понятно! - сказал Игорёк, - Завтра будем делать будку, - и подняв указательный палец вверх, добавил, - тёплую! Непременно тёплую, как у меня!
Наташа, глядя на щенка, сказала:
- Недавно показывали фильм, где такая собака...
Игорёк, не дав ей договорить, затараторил:
- Да! Называется "Ко мне, Мухтар"! В главной роли – потрясающий артист Юрий Никулин! А порода собаки - немецкая овчарка, как у тебя, Ванечка! - с гордостью
сказал парень - ему полагалось знать всё - он учился на ветеринара - будущий лекарь всех Кобылкиных телят и собак.
- Значит, будет Мухтар! Мне нравится!
Щенок причмокнул - ему тоже понравилось. Потом обсудили обустройство завалинки для проведения Международного Товарищеского Матча: день назначили приблизительно в конце августа - по случаю окончания летнего сезона, в начале сентября - начале нового учебного года. Точный день установят позже - будут смотреть по погоде. Рабочие вопросы решили быстро, но надолго застряли, когда
выбирали название для своей команды. Мнений было много, предложений ещё больше, несогласных друг с другом - целый океан. Неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы Игорёк не предложил:
- Давайте дадим название своим командам по названию той "страны" в которой живём, то есть Кобылкино - Копыткино.
На том и остановились.
На следующий день, рано утром Ванечка провёл семейное собрание:
распорядился всем сесть за стол: отец и мать расположились рядом, Ванечка - напротив них, Коленька - как обычно, встав за спиной брата, и со страхом смотрел на отца через плечо мальчика. Ванечка, положив руки на стол, начал свой "ультиматум":
- Я, папа, не прочь тебя любить и уважать, но так как ты относишься к нам грубо, жестоко, произносишь в наш адрес отвратительные слова, применяешь рукоприкладство, я не могу, да и не хочу больше относиться к тебе, папа, так, как должно, как полагается. Ты сам виноват, я вынужден был вчера сделать то, что сделал. И сегодня, как сказал вчера, повторю ещё раз. Если позволишь себе
сделать "нечто", я сделаю то, что посчитаю нужным, меня посадят, конечно же, но
мне так надоели твои выпивки, что я вряд ли буду сожалеть о сделанном. Деньгами теперь буду распоряжаться только я. Так что, у матери их больше не требуй, она
не будет знать, где они, выдать их тебе не сможет, даже, если и захочет. А у меня ты ничего не получишь. Я закончил, надеюсь тебе всё понятно, папа?
Возникла пауза. Ванечка ждал. Мать сидела и думала:
"Как сын вырос и возмужал! Совсем взрослый уже! А я и не заметила!"
А что же Николай? Во время всего Ванечкиного монолога он молча слушал, положив руки на стол, опустив голову и смотрел на пол в углу комнаты. Он чувствовал себя зверем, загнанным в угол. Только в отличие от жены своей, он не восхищался Ванечкой, у него были совсем другие мысли. Он думал, о том, до чего он, Николай довёл своими выпивками семью, как им было тяжело в эти годы. То вдруг начинал жалеть себя - какой он бедный и несчастный, никто не посочувствует. То вдруг: "Каков щенок, что он себе позволяет? Должен с почтением и уважением относится к нему, отцу, несмотря ни на что. Да и эта дрянь сидит рядом и молчит. Наверное,
мысленно поддерживает его, согласна с ним."
Передумал все эти мысли, потом спросил у Ванечки:
- Как же я буду?.. Если мне надо будет... Как же..., - начинал Николай и не закончил фразу, не зная, как спросить о деньгах на выпивку. Но сын его понял:
- Как-нибудь сам думай - тебе это надо, а не мне. Пока ты пил столько лет, никогда не волновался, не переживал о том, как мы будем без денег жить. Так что, ничем не могу помочь.
Николай, сжав кулаки, угрожающе зарычал:
- Да как ты! - начал было он, но Ванечка тоже сжал кулаки, с силой грохнул по столу, и грозно повысил голос:
- Ты, кажется, забыл - я только что тебя предупредил! И прекрати на меня орать и угрожать! Тебя и твоих угроз я больше не боюсь! - и снова с силой стукнув по столу, как будто поставил точку, добавил, - Я всё сказал! Собрание закончилось!
Николай совсем сник, ещё ниже опустив голову, пробормотал:
- Ну, конечно же, если отец - пьяница, если он слаб, то с ним можно уже не считаться, не знаться.
Он долго ещё что-то бубнел, но его никто не слушал. Жена начала работу по дому, дети ушли во двор - сегодня они мастерят для своего Мухтара будку. Только приготовили нужный инструмент, подошёл Игорёк, а с ним его друг Женя. Поздоровались, Женя спросил у Ванечки:
- Можно и мне поучаствовать в сооружении будки? Я видел, какую будку вы с Игорьком сделали для его собаки - мне очень понравилось!
Ванечка ответил:
- Конечно можно, заходите!
Ребята зашли через калитку, Женя нёс большую миску яблок. Маруся вышла во двор, поздоровались.
- Тётя Маруся,- сказал Женя,- я принёс вам "белый налив", мама помыла, - поставил миску на стол под навесом, - добавил, - папа обещал будущей весной дать вам саженцы "белого налива" и поможет их посадить. Потом спросил у Ванечки:
 - Где же ваш Мухтар?
- В сарай поместили. В дом нельзя - отец прибьёт. Он ещё спит.
Съели по яблоку, похвалили "белые, наливные". Занялись будкой. Когда почти закончили, все услышали дикий вопль Николая, потом ругань вперемешку со стоном и бормотанием.
- Чего это он? - спросил Игорёк.
- У него сегодня "горе"- с ним никто не знается, не считается, - объяснил Ванечка. Но никто не знал, что это своё "горе" Николай заливал большой дозой алкоголя. Большей, чем обычно. И от этого ему стало плохо. Очень плохо! Через два дня передозировка повторилась и организм Николая не выдержал. Во время приступа
в доме больше никого не было, никто не слышал, возможного крика Николая, а когда пришли, он уже лежал на полу, скорчившись от боли, с гримасой ужаса на лице.
Хоронили на третий день. Были почти все Кобылкинские, за исключением тех, кто заболел, уехавших и маленьких детей. Были некоторые Копытинские, всё семейство Лопухиных. Не было никого из родственников Конюховых. Не потому, что их не позвали, не потому, что те не смогли или не захотели приехать, а потому, что никто не знал, кто родственники и где они живут.
Марусю, ещё младенцем, завёрнутым в тряпки, нашли на скамейке, под навесом, на железнодорожном вокзале. Думали, может кто забыл или потерял, может спохватятся, будут искать. И потому на несколько дней к себе домой девочку взял начальник железнодорожной станции. Работникам вокзала было дано указание -
смотреть, слушать, не будет ли кто искать ребёнка, а также спрашивать у прохожих.
За несколько дней - никаких результатов. Ребёнка отдали в сиротский приют. Ещё год ждали, потом забыли. После того, как нашли девочку, прошло два месяца, на конюшне конюх нашёл свёрток, заглянул - новорождённый мальчик. Так нашли Николая. И потому, как ребёнок - подкидыш, родственников не искали. Конюх нашёл мальчика - значит Конюхов. Его поместили в тот же приют, где уже жила Маруся. Так что дети были знакомы с самого рождения, дружили. Потом родственные души создали семью, поселились в Кобылкино. Вот и все дела. Похороны были скромными, хотя и помогала вся деревня. Во время прощания с Николаем, каждый говорил,
что посчитал нужным. Маруся лила слёзы, сокрушалась, жалея мужа, рассказывала всю жизнь, и вот чем закончилось. Ванечка мало что помнил об отце:
- Я помню его только в раннем детстве. Помню, как один раз сходили в зоопарк, один раз в музей, сходили в магазин, он купил мне весь набор канцелярских товаров для школы, несколько прогулок на улицу, помогал делать уроки, разговоры о жизни. И всё! Начинал пить, когда мне было года три, постепенно внимания уделял всё меньше, последние лет пять - только пьянки, скандалы, снова выпивка. А Коленька, так вообще ничего не скажет, отец всегда вызывал у него панический ужас, - потом обратился к брату, - давай подойдём, попрощаемся.
Была последняя неделя августа. Ванечка, получая книги, записался в секцию борьбы - в армии, да и вообще в жизни пригодится. Коленька пошёл в первый класс. Футбольное состязание отложили до середины сентября. Прошло всё удачно. Только Ванечка в нём не участвовал и не присутствовал. Со дня смерти отца у него на душе, на сердце было скверно. Его мучила мысль: "Виноват или не виноват? Ускорил ли я его кончину, но это всё равно случилось бы раньше или неделей позже. А если бы я не подошёл и не остановил, а только смотрел, как отец душит мать? Он бы её убил, его посадили, но всё равно от таких пьянок он долго не протянул бы, мы с братом
остались бы сиротами и нас - в детский дом? Нет-нет, я всё сделал правильно! И всё-таки неправильно. Но что уже сделал - то и есть".
На том и успокоился. После похорон прошёл месяц. Ванечка отправился осматривать, в каком состоянии находятся постройки во дворе: сарай, хлев -  ведь надо
восстанавливать жизнь! Сарай был в хорошем состоянии. Парень был доволен.
Следующая очередь - хлев. Он открыл дверь наугад. Зашёл, осмотрелся - хорошо. В одном углу стояли широкие, короткие доски - они здесь не нужны. Ванечка начал их переносить по одной к выходу - потом для чего-нибудь пригодятся. Когда взялся за последнюю, увидел на полу мусор - скомканные куски газеты, лоскуты тряпок. Паренёк отставил доску в сторону, перебрал мусор, под ним был ещё один кусок тряпки, но размером побольше и аккуратно расстелен. Ванечка взял этот кусок, сложил на него весь мусор, завязал - надо будет сжечь в печи. Не сразу заметил, что под лоскутом ткани, на уровне с полом лежит небольшая охапка соломы - по цвету
сливалась с полом. Ванечка испытал неприятное ощущение, что он влез в чью-то чужую страшную тайну. Начал сгребать солому, услышал, как звякнуло стекло, из под соломы что-то блеснуло. Ванечка похолодел. Быстро убрал остатки соломы - в полу была ниша, в ней бутылки. Отцовский тайник! Парню стало плохо, чтобы не упасть, сел на пол. Так вот, понятно, куда выскакивал из дома отец на короткое время, потом возвращался повеселевший! В это время, Маруся, проходившая по двору, увидела открытую дверь хлева, подошла, заглянула - доски, Ванечка на полу, узелок, охапка соломы. Мальчик сидел, закрыв глаза, но услышав шорох у порога, открыл их, увидел мать, удивлённо смотревшую на него и начал говорить:
- Мама, ты часто рассказывала, о коне и корове, которых мы держали когда-то - можно обрабатывать землю, да и мало ли для чего нужен конь! Корова давала свои молочные продукты. Когда их не стало, ты говорила, как плохо без хозяйства.
Мне пришла такая мысль - может восстановить прежнюю жизнь - снова купить коня и корову?
Мать слушала, не перебивая, только всплеснула руками, улыбнулась, закивала головой. Ванечка продолжил:
- Конечно, сейчас ещё недостаточно средств, чтобы покупать - надо ещё накопить. Я пришёл посмотреть, не надо ли что подремонтировать, подправить, а тут стоят доски, начал убирать под ними мусор, дальше - солома, потом - тайник. Отцовский тайник!
При последних словах Маруся подбежала к Ванечке и, увидев это, опустилась рядом на колени.
- Так вот, куда отец выбегал на короткое время и быстро возвращался, а мы никак не могли понять…
Ванечка достал одну из бутылок, закрытых самодельной пробкой, показал матери:
- Ты не знаешь, что это - не самогонка ли?
Маруся взяла бутылку, открыла, понюхала:
- Похоже, что самогонка, но не могу быть уверена. Я несколько раз пробовала её, но так, только губы намочила. Ванечка предложил:
- Лучше всего я эту самоделку вылью, чтобы не травить людей. А возьму только с заводской закруткой. Надеюсь, что этих бутылок хватит для тех, кому понадобится - мы используем их на поминках,- закончил Ванечка и достал несколько бутылок.
Мать предложила:
- Давай, я возьму несколько, - взяла и понесла в дом.
Сын достал "самоделки" и, открыв их,  вылил жидкость в нишу. Собрал пустые бутылки и понёс их в дом, не забыв запереть дверь хлева. Когда пришёл, мать уже поставила бутылки в угол на полу, Ванечка, зайдя со своими пустыми, сказал матери:
- Когда мы с Коленькой нашли Мухтара, там на дороге была размазана глина, потом мы эту глину с Коленькой и Игорьком убрали, надо будет её поискать - заделать нишу в полу.
И поставил бутылки на пол, в угол. Потом сказал:
- Это будет последний алкоголь в нашем доме!
Мать, расплакавшись, подошла к Ванечке и они обнялись. Так и стояли, пока в дом с радостным воплем не влетел Коленька:
- Это я! - но увидев стоящих в обнимку мать и брата, резко остановился, - Чего это вы? – и, не дожидаясь ответа, тем же радостным голосом продолжил, - вот, посмотрите! - и протянул листок для рисования. Ванечка взял листок, начал его вертеть. Малыш спросил:
- Не похоже, что ли? - обиделся.
Брат объяснил:
- Прости, просто я так расстроился, что не могу сосредоточиться.
Коленька повернул листок, так как надо. Ванечка воскликнул:
- Да это наше Кобылкино! Кобылкино в цвету!
Мать добавила:
- А вот наш дом! Какая красота!
Теперь, обнявшись, стояли трое и смотрели на своё Кобылкино в цвету.
Прошло четыре года.

Саженцы "белого налива", посаженные отцом Жени, немного подросли. В хлеву уже жили: работник-конь; корова (на столе был весь ассортимент молочных продуктов); коза, её держали для себя, а также Маруся каждый день стакан козьего молока относила в дом Лаптевых, для больной маленькой Сашеньки. Мухтар вырос и теперь большой, красивый пёс немецкой овчарки сторожил дом Конюховых. При появлении Ванечки и Коленьки, Мухтар каждый раз повизгивал, издавал звуки, как будто что-то говорил и кивал головой. Не то здоровался, не то благодарил за спасение. И смотрел на хозяев своими добрыми, умными глазами, так, что к нему хотелось подойти,
погладить, поговорить. И он непременно поймёт! Ванечка однажды спросил у матери:
- Мама, как ты посмотришь на то, что я буду строить новый дом на месте разрушенного дома Бельчиковых. Там участок побольше, чем у нас. Я хотел бы большой, просторный дом. Ведь наш такой маленький! Кухня и комната одним помещением на четверых. Сад и огород тоже будут больше. И для хозяйственных построек будет место. Мне наши Кобылкинские обещали помочь с постройкой, но я хотел бы узнать твоё мнение. Мать обрадовалась:
- Я и мечтать о таком не могла! А дом большой - может у тебя невеста есть? Ты ведь уже взрослый - семнадцать лет! Можно узнать кто она?
Ванечка засмущался:
- Лопухина из Копыткино.
- Я знаю их, хорошая семья! Машеньку тоже знаю, добрая девушка.
- Нет-нет, у меня не Маша, а младшая - Наташа. Она моя одногодка, в соседнем классе училась. Мы несколько лет дружим. Мне Наташа по секрету сказала, что её сестра Маша влюбилась в нашего, Кобылкинского, а в кого - Наташа не знает, потому, как тот
парень на Машу не обращает никакого внимания.
- Наташа, так Наташа, тоже хорошая, лишь бы тебе нравилась. А что с домом? Как с ним быть?  - спросила мать.
- Можно отдать Лаптевым, а то у них дом гнилой, вот-вот развалится, а Сашенька болеет. Ей с матерью здесь будет просторно, хорошо!
Мать вместо ответа подошла, обняла сына. Кобылкинские решили провести собрание. Собрались почти все жители деревни, некоторые Копытенские и все семейство Лопухиных. Едва в клубе поместились! На повестке дня обсуждались многие вопросы. Один из них - создание своего, Кобылкинского колхоза. В Копытено колхоз хороший, но каждый раз, отправляясь на работу, надо было пройти пять километров и,  отработав, пять километров обратно. Народ уставал, а ведь многие хотели обедать дома. Да и для того, чтобы был свой колхоз, ничего строить не надо, только немного подремонтировать, почистить, навести порядок. Кандидатуру на должность председателя колхоза долго не выбирали. Глеб Егоров сказал:
- Лучшей кандидатуры, чем Иван Конюхов у нас нет! Он конечно молод ещё, даже несовершеннолетний, но мы выберем его пока заочно, что ли.
Никто не возражал, только закивали головами и загадочно улыбаясь, смотрели на парня. Что же Ванечка? Он даже не сразу понял, что говорят о нём. Когда понял, перепугавшись, потерял дар речи. Замахал руками, мотал головой в знак своего несогласия. Деревенские, по очереди, кто по слову, кто по фразе
высказывался в адрес будущего председателя. Тут было всё - и заботливый, хозяйственный, заинтересованный в улучшении жизни деревни, работящий, умный, рассудительный, добрый, умеющий слушать, дающий хорошие советы. Говорили, так, как-будто вопрос давно уже решённый. Так вот почему, когда кто-нибудь из Конюховых проходил по деревне, все разговоры прекращались, только улыбались!
Глеб Егоров сказал:
- Сейчас мы сообща будем помогать управлять "нашим колхозом", поможем Конюховым построить дом. Иван пойдёт в армию, отслужит, когда вернётся в новый дом - продолжит работать, подучится, чтобы быть настоящим председателем, а мы его и женим.
На протяжении всей этой дискуссии, Ванечка постепенно снижал темп, размахивания руками, мотая головой, пока совсем не остановился. Теперь он задумался. И вдруг! Что это? Ванечка поймал себя на мысли, что предложение односельчан это то, о чем он мечтал с тех малых лет, как помнил себя. Парень посмотрел по сторонам - все сидели молча, смотрели на него и ждали. Он встал, прошёл вперёд, развернулся к присутствующим. Была полнейшая тишина!
- Вы знаете, а я согласен! - сказал Иван.
Громовое "Ура!" взорвало тишину не только в клубе, но и по всей деревне.
- А если мне поможете "председательствовать"- я буду рад. Если же поможете строиться, да жените - ещё больше обрадуюсь!
Раздался хохот, крики: "Поможем, построим, женим!"
- Я  на правах будущего председателя выскажу свои пожелания! Во-первых, магазин. Работает всего два дня в неделю. В дальнейшем надо добавить ещё четыре, увеличить ассортимент товаров, а то в продаже в основном хлеб, консервы рыбные и мясные, водка, спички и хозяйственное мыло. Хорошо было бы между Копыткино и Кобылкино построить большой магазин продовольственных и непродовольственных товаров. Вот и моя невеста Наталия уже учится на продавца, полностью со мной согласна - нужны такие магазины; во-вторых, художественная школа, где много одарённых детей. Можно построить две школы: художественную и спортивную. Мой брат мечтает о такой школе. Ещё вопрос об аптеке и медицинском пункте.
- Да-да, - Игорь любил вставить своё слово, когда затрагивалась его тема, - медицинский пункт и аптека очень малы, да и выбор невелик: бинты, йод и зелёнка!  -
закончил Игорь, который больше не ходит, размалёванный зелёнкой и никто не называет его "крокодильчиком".  Молодой человек теперь уважаемый ветеринар, он лекарь всех Кобылкинских телят, поросят, птиц и собак.
- Не только йод и зелёнка. Я умею ещё делать укол от столбняка, - тихо, едва слышно сказала Маша Лопухина, она уже закончила учиться и работает медицинской сестрой.
Игорь вскочил, как ужаленный:
- Не надо от столбняка, я ещё жить хочу!
Глеб Егоров, сидевший рядом с ним, сказал:
- Ну, ты и шубутной! Такая дивчина в тебя влюбилась, а ты!, - и махнул на него рукой.
От такой новости Игорь рухнул, как подкошенный. Посмотрел на Машу. Та от смущения залилась румянцем во всю щеку, опустила, отвела в сторону глаза. Парень подумал: "Надо же, и вправду влюбилась! Симпатичная, как только я её раньше не замечал!" Потом решил исправиться, упал на плечо дяди Глеба, судорожно задёргал руками и ногами, заголосил:
- Маша, помоги! Маша спаси! Умираю, сделай скорей укол от столбняка!
Дядя Глеб толкнул его локтём:
- Ну ты и баламут! Опять перебор. Маша обиделась, ушла.
Игорёк выпрямился, осмотрелся - Маши нет. Вскочил:
- От меня не уйдёт! - и пробираясь сквозь толпу, направился к выходу и остановился, увидев, как дядя Дима поднявшись со своего места, теребя свою кепку, нерешительно идёт к  Ивану, всё ещё стоящему перед народом. Игорь, так же, как и все присутствующие, с недоумением смотрел на дядю Диму и думал: "Чего это он? Что путного может сказать этот "пьяница-синий нос"? Так деревенские окрестили дядю Диму. А мужчина, поравнявшись с Иваном, развернулся к народу и, глядя в пол, начал:
- Ну, я послушал вас. Ну, хорошо говорите. Ну, я подумал. Ну, может и я скажу. Ну, я подумал, ну если всё так, как говорите, то может и я, ну, тоже того это. Вот! - и посмотрев в зал, более решительно продолжил, - ну в общем, я того это буду работать с вами? - и замолчал, ожидая реакции.
Зал зашумел, загомонил: "Молодец Дима! Давно пора! Молодец, дядя Дима! Работать! Работать!"
Получив такую поддержку, приободрённый дядя Дима продолжил уже громче и решительней:
- Ну, так это, я тоже буду работать. Ну, и, в общем, брошу пить. Вот! Ну, в общем, вот! - потом с силой швырнул свою кепку на пол, с силой топнул ногой и закончил,-
ну, в общем, провалиться мне если не так! ну вот!
Зал загомонил ещё сильней. В этом гомоне все услышали, как другой пьяница-синий нос дядя Мартин сказал:
- А давайте мы это дело отметим!
И, заметив, что на него смотрят с непониманием, поспешил объяснить:
- Я имею в виду, устроим по такому случаю праздник - то есть концерт, танцы. В ознаменование новой жизни - танцы, концерт. Я принесу свой баян, - и вопросительно посмотрев на соседа Володю - тот согласно кивнул, продолжил, - а Володя принесёт аккордеон. И устроим праздник!
Все загомонили: "Танцы! Концерт! В ознаменование новой жизни! Праздник! Танцы! Концерт!", - и вскакивая со своих мест, начали убирать стулья. Дядя Мартин и Володя отправились за инструментами, Игорь - искать Машу. Только вышел из клуба, сразу увидел сестёр Лопухиных, стоящих на тропинке, у калитки. Наташа, удерживая сестру,
что-то говорила, Маша отрицательно мотала головой, пыталась уйти. Молодой человек в два прыжка добрался к ним и разведя в стороны, обеих взял за руки, глядя то на одну, то на другую, серьёзно сказал:
- Я у милых дам прошу прощения! - потом к Маше, - Маша, прости меня, дурака! У меня случился перебор, - и так как Маша стояла, отвернувшись, чтобы Игорь не видел её лица, поцеловал руку, продолжил:
- Сейчас дядя Мартин принесёт баян, Володя - аккордеон, в клубе будут танцы или как дядя Мартин сказал, концерт "в ознаменование новой жизни", а у меня нет пары.
Тут из клуба выбежал Иван:
- Куда вы пропали? Стулья убрали, музыканты пришли. Пошли, - и взял Наташу под руку, а Игорь - Машу.
Подошли к клубу, услышали, как дети, сидя на деревьях, запели:
- Тили-тили тесто, жених и невеста! Тили-тили тесто, жених и невеста!
Игорь подумал: " Надо же, вся деревня знает, даже дети, один только я в неведении. Я - ветеринар, она - медсестра. Прекрасная пара! И держа Машу за руку, поднял обе вверх, на уровне плеча, сделал знак детям, чтобы они повторили своё "тили-тили тесто", сказал:
- В ознаменование новой жизни! - и под торжественный свадебный марш повёл Машу в клуб.
Вот такое оно, моё Кобылкино! И такие Кобылкины дети в нём живут!

Р. S. Здесь указаны только названия деревень Кобылкино и Копыткино, находятся они в тридцати километрах от большого города. Но не сказано какого. Для того не сказано, чтобы другим деревням, сёлам и городам не было обидно. Ведь и у них могла случиться точно такая же история!