В лучах рассвета

«Жизнь утомительна и больше мне ничего не светит», – такие мысли в последнее время часто приходили в голову Любе.

Вот и сегодня девушка проснулась с этим ощущением безысходности. Она по привычке встала, умылась и позавтракала. После этого влезла в джинсы и первую попавшуюся футболку, взъерошила перед зеркалом свои короткие волосы, и отправилась на работу.  А работала Люба редактором в небольшом издательстве, которое выпускало комиксы, графические романы и художественные альбомы.

Перед тем, как зайти в здание редакции, Люба забежала в маленькую кофейню по соседству и купила большую порцию какао. Она так делала постоянно. Ведь это общеизвестный факт, что какао заряжает оптимизмом. Именно оптимизм и должен был вытянуть Любу из этой пучины всепоглощающей депрессии, в которую девушка неумолимо погружалась вот уже на протяжении двух месяцев. Возможно, в этом виновата была весна, которая активно заявляла окружающим о своем приходе. Или может недавняя случайная встреча с одноклассницей с коляской.

Когда Люба поднялась по лестнице на второй этаж, где располагалось издательство, она успела выпить всё какао. Прилива оптимизма не наблюдалось. Даже наоборот. Настроение ещё больше упало ниже плинтуса.

И как назло, первой, с кем она столкнулась на входе в редакцию, была директор издательства, очень активная и чрезвычайно-постоянно бодрая Лидия Борисовна.

Одинокая женщина ближе к пятидесяти,  окруженная толпами молодых и успешных авторов, она очень тщательно следила за собой, занималась йогой и медитациями, была вегетарианкой, и почему-то испытывала к Любе почти материнские чувства. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграли низкий рост Любы, а также огромные синие глаза, которые редко, но всё же мечтательно застывали на одной точке.

Вот поэтому Лидия Борисовна постоянно учила Любу жизни и мечтала выдать её замуж за очередного молодого и успешного автора. Что создавало некоторые неудобства самой Любе. И если это было возможно, Люба избегала встреч наедине с Лидией Борисовной. Но сегодня был явно не Любин день.

– Любаша, доброе утро! У меня появилась отличная идея! Пойдём ко мне и всё обсудим, – пропела Лидия Борисовна, обнимая за плечи и увлекая девушку к дверям своего кабинета.

При этих словах Люба захотела очутиться на другом континенте. А лучше на другой планете. Но, тем не менее, позволила затащить себя в логово своей начальницы. Сил сопротивляться не было. Руководство, как–никак.

– Любаша, нам нужен этот художник! Мне нужен этот художник! У него уже сейчас просмотров по пятьсот тысяч каждый день! Это перспектива! И мы должны схватить его первыми! Вот смотри! – Лидия Борисовна развернула свой ноут и у Любы перехватило дыхание.

На экране была картина. Из серых, грозных туч пробивался луч солнца. Он окрашивал и смягчал бурю и будто изо всех сил тянулся к ней, к Любе. И среди хаоса и беспросветности, что творились сейчас в голове девушки, вдруг наступило затишье.

«А может, я и не права. И может, всё не так уж и плохо», – подумала Люба.

– Любаша, золотко! Ты меня слышишь? – блаженную тишину в голове Любы разрушили слова Лидии Борисовны. – Ты сегодня же едешь к нему и подписываешь с ним контракт! Леночке я уже все распоряжения отдала.

– А если он не захочет? – неожиданно усомнилась Люба.

– Ты останешься там до тех пор, пока он не подпишет контракт! Всё, иди и без контракта не возвращайся! – у Лидии Борисовны одновременно заголосили два телефона и, бросив взгляд на один, другой прижав к уху, она махнула рукой, отпуская Любу.

– Билеты у Леночки! – и тут же сменив командирский тон, кокетливо прощебетала в трубку, – Дорогой Вадим Вадимыч!…

Дальше Люба не услышала, потому что плотно закрыла за собой дверь.

У Леночки были не только билеты, но и адрес художника, а также бронь в гостинице и приказ на командировку.  Пока Люба подписывала необходимые документы, её телефон сыто булькнул, принимая смс-ку. На карточку поступили деньги. Командировочные. И, судя по размеру, либо художник был очень несговорчивым, либо Лидия Борисовна совсем не верила, что Люба сможет подписать контракт за один день. Это задело Любину гордость, ведь она была единственной в издательстве, которой было под силу заключить договор даже с самым упрямым и несговорчивым автором.

Уже в самолёте Люба закрыла глаза, и перед внутренним взором предстал луч света с той картины. Он тянулся к ней из глубины и мрака грозовых туч. На душе было спокойно и девушка, к своему удивлению, заснула. Обычно все перелеты она судорожно ждала, что произойдёт что-либо драматичное. К примеру, крушение самолёта или, на худой конец, драка между пьяным пассажиром и стюардессами.

Городок, в котором жил художник, был небольшим и больше смахивал на посёлок. Пока Люба ехала в такси из аэропорта до гостиницы она разглядывала то место, где жил тот, ради кого она сюда прилетела. Пятиэтажки с большими дворами, школа, детский сад и даже что-то вроде городского парка со статуей дедушки Ленина у большой клумбы. И обширный частный сектор. Где дома были на любой вкус, цвет и кошелёк.

В гостинице Люба первым делом забаррикадировалась в своём маленьком номере, уютном по провинциальному, с ковром, картинками с котиками и неожиданному букету свежих нарциссов на столе.

Люба достала свой ноут и подключилась к бесплатному вай-фаю. Картины художника тянули и звали к себе.

Всю ночь Люба рассматривала картины и изучала всю доступную интернету информацию о художнике. Она была скудной.

«Ничего интересного! Антон Зеленов, родился, вырос, закончил… Надо же! Мы закончили один и тот же универ! Только с разницей в четыре года», – это единственное, что впечатлило Любу.  Дальше она сидела и только разглядывала картины.

И заснула Люба только под утро. И, не смотря на столь позднее время отхода ко сну, в десять утра бодрая и отдохнувшая, она спустилась в холл, где поинтересовалась биографией художника. Точнее, это был допрос с особым пристрастием  словоохотливой хозяйки гостиницы.

На все вопросы радушная женщина отвечала подробно: «Да, художника Антона Зеленова все в городе знают. Он наша знаменитость! Картины его висят в местном Доме культуры. О нём даже в областной  газете была статья». Об этом Люба уже знала, даже статью на сайте той газеты прочитала. В общем, ничего нового.

– А вы у него даже очень реалистично получились. Прямо один в один! – после этой фразы, которая несколько сбила Любу столку, девушка поняла, что спрашивать больше не о чем и отпустила свою жертву.

А затем Люба вышла в город, точнее, на поле боя, как действовала всякий раз, когда вылавливала для Лидии Борисовны очередного перспективного автора. Разработанный план по заманиванию неискушенного таланта в тенета славы был готов, он уже отлично срабатывал на других, и оставалось только строго его придерживаться.

Люба направлялась к дому художника, когда обнаружила, что заблудилась в хитроумном сплетении улочек, живописных тупиков и двориков, утопающих в цветущих кустах черёмухи и сирени. Люба стояла посреди детской игровой площадки в очередном дворе, окружённом двухэтажными аккуратными домами. Она покрутила головой. Почему-то на домах абсолютно отсутствовала всякая информация о названии улицы или номере дома. Люба сверилась со своим навигатором в телефоне. Навигатор доказывал Любе, что она уже находится по назначенному адресу. Люба ещё раз огляделась теперь уже в поисках каких-либо местных жителей. Из местных жителей на площадке были лишь воробьи, скачущие в кустах сирени, и толстый рыжий кот, который вальяжно возлегал на скамейке и неодобрительно поглядывал на Любу.

«Придётся прогуляться», – решила Люба и направилась туда, куда глаза глядят. А глядели они прямо и немного по сторонам.

То ли тактика сработала, то ли интуиция, ноги Любы вывели её на небольшой рыночек. Здесь уже сидели кумушки и предлагали всем желающим свежее молочко, горячие пирожки, на худой конец, вязаные носки.

Среди этой шумной и суетливой публики отдельно выделялся единственный торговец речной рыбой. То ли в силу своей принадлежности к мужскому роду, то ли своей буддистской улыбкой на лице и невозмутимым молчанием среди неугомонного щебета кумушек.

Люба купила пирожок с картошкой и поинтересовалась у полной и жизнерадостной тётушки, знает ли она художника Антона Зеленова? Тётушка не только знала, но и с радостью поделилась с симпатичной и неместной девушкой всеми известными фактами. А то, что она не знала, дополнили её соседки по рыночной торговле.

Из их общего желания помочь Люба поняла, что интернет и хозяйка гостиницы знали о художнике очень мало. Оказалось, что Антон Зеленов живет с бабушкой и младшими сестрой и братом. Что родители их погибли, когда младшим было по девять лет. Что он очень хорошо рисует с детства и в городском клубе его картины висят круглый год. Что сейчас младшие дети в школе, а Антон на работе. А работает он учителем физики в шестой школе. И если Люба пойдёт сейчас в школу, то наверняка найдёт его там.

– А вы его невеста, да? А я-то думаю, что-то вы мне знакомы! Ну, прям один в один!

После этого вопроса Люба поперхнулась пирожком теперь уже с повидлом, который пришёл на смену съеденному картофельному, и радушные кумушки угостили милую девушку молочком.

Стремительно попрощавшись с местными представителями торговли, Люба направилась к школе. Дорогу до неё она предварительно и подробно зарисовала на листочке бумаги, выданной ей молчаливым торговцем рыбой. На навигатор девушка не хотела больше полагаться. Опять заведёт в кусты и бросит там.

«Учитель физики. Работает в школе учителем физики. Почему об этом я ничего не нашла в интернете?» – удивлённо спрашивала себя Люба, подходя к большому трехэтажному зданию школы. К учителям физики у Любы было особое, болезненное отношение. В школе у неё по физике была неуверенная тройка, которую учитель ставил ей, не глядя, закрывая глаза на её «физический кретинизм», как он это называл.

Первое, что увидела Люба, когда вошла в школу, это большое панно на всю стену в холле. Ученики и учителя на нём занимались каждый каким-то своим делом. Вот группа из учеников прячется в кустах от учителя физкультуры. Вот на крыльце стоит директор, а перед ним нарядные дети. Вот девочки прыгают в стороны от сбегающей из кастрюли каши. Люба завороженно рассматривала эти сценки из школьной жизни, которые были прорисованы с такой филигранной точностью.

«Наверняка, это работа Антона», – подумала Люба и оторвала взгляд от разрисованного полотна.

И тут она увидела стоящую, точнее, сидящую на вахте бабулю. С виду Божий одуванчик, бабуля вязала носок, но заметив, что Люба больше не рассматривает картину, она поправила очки на своем лице и строго спросила девушку:

– Чего вам, милочка?

– Скажите, Антона Зеленова можно увидеть? – растерялась Люба. Сам по себе факт, что она пришла в школу взрослой, почему-то смутил её. Но через несколько минут Люба взяла себя в руки и вспомнила, для чего она здесь. Для охоты на художника. Который к тому же оказался учителем физики. И Люба снова оробела.

– Ох, прости меня, я тебя сразу и не признала! Сейчас, сейчас, минуточку! – Божий одуванчик суетливо отложила вежливость, а также носок и спицы в сторону, и засеменила к стенду с расписанием уроков. Люба заторопилась вслед за ней.

– Так, так, посмотрим, – бабуля быстро проводила своим пальцем по столбикам. Люба не успевала следить за ней глазами.

– Вот! – Божий одуванчик с гордостью тыкнула пальцем в нужную строчку. – Через десять минут у него закончится урок в седьмом классе. Пойдём, я тебя провожу.

И как Люба не пыталась отделаться от радушной бабули, та довела её до самого кабинета физики и осталась вместе с ней. Люба стояла перед закрытой дверью, за которой сейчас шёл урок. Тишина в коридоре и во всей школе, а ещё постоянные любопытные взгляды Божьего одуванчика, которые девушка ощущала на себе, заставляли нервничать, и у Любы заныло в животе. Такое забытое ощущение, которое она испытывала только будучи школьницей.  Считать минуты до окончания урока было также утомительно, как и во времена её детства.

«Ну не будет же он устраивать мне экзамен по физике?» – пронеслась трусливая мысль и быстро юркнула, затерявшись где-то в извилинах Любиного мозга.

Звонок прозвенел громко и неожиданно. Мгновенно распахнулись все двери и шум, вместе с учениками, вырвался и заполонил коридоры. Люба посмотрела на раскрытую дверь кабинета физики. Из неё медленно выходили семиклассники. Они бросали на девушку косые взгляды и перешёптывались между собой, а Люба пыталась рассмотреть за их спинами художника.

Когда ученики разошлись, бабуля ломанулась в кабинет впереди Любы. Девушка едва за ней поспевала.

– Антоша, к тебе невеста приехала! – проворковала Божий одуванчик. От её слов Люба резко остановилась на полдороге к учительскому столу. А художник, который в этот момент что-то печатал на компьютере, быстро оглянулся и посмотрел прямо на Любу. Затем он медленно поднялся и молча оглядел девушку с ног до головы.

Художник оказался высоким брюнетом в очках и с аккуратной бородкой, в чёрных джинсах и светлой рубашке. И Любе стало неловко от его пронзительного взгляда и, чтобы скрыть это, она бодро представилась:

– Здравствуйте! Меня зовут Люба. Я из издательства «Синий снег». Мы можем поговорить?

– Здравствуйте, – и, чуть помедлив, Антон указал на парту перед учительским столом. – Располагайтесь.

Люба обошла бабулю и, помедлив немного, опустилась на стул. Божий одуванчик хотела пристроиться за соседнюю парту, но художник спросил её:

– Бабуль, а ты ничего не забыла?

– Ой, Антоша, и верно! Носок-то я на вахте оставила! – с этими словами Божий одуванчик ломанулась из кабинета. Художник вздохнул и снова пронзительно посмотрел на Любу.

– Извините её, она излишне любопытна. Впрочем, как и все старики, – он улыбнулся и сел за свой стол. – Итак, я вас слушаю.

Люба, успевшая за это время собраться с мыслями, улыбнулась художнику в ответ и сказала:

– Я – редактор издательства «Синий снег». Мы хотим опубликовать ваши работы в бумаге, и я приехала…

– Подождите,  – перебил Любу Антон, –  я уже общался вчера с вашим директором по телефону и отказал ей. Зачем же вы приехали?

«Как общался? Как отказал? А мне об этом ничего не известно! Или я просто невнимательно слушала Лидию Борисовну? И не мудрено! Я тогда от картины глаз не могла отвести», – подумала Люба, но вслух произнесла:

 – Я приехала, чтобы заключить с вами контракт.

– Вынужден отказать.

– Причины?

– Глубоко личные, – Антон встал, показывая своим видом, что разговор закончен. Но Люба была бы не Любой, чтобы сдаваться от одного отказа. Она достала из своей сумки папку с контрактом и положила перед художником на стол. Затем достала из визитницы свою визитку и положила её поверх папки. Затем молча встала и прошла к двери. Там она обернулась и, глядя прямо на Антона, сказала:

– Я не прощаюсь. И если вы передумаете, телефон мой указан на визитке.

 С этими словами Люба вышла из кабинета, а Антон, поглядев на визитку, со стоном опустился за свой стол и закрыл лицо руками.  Но Люба этого уже не видела, она медленно шла по снова пустым коридорам школы и прокручивала всю сцену первой встречи с художником. Прокручивала и анализировала. Где-то была допущена ошибка, и теперь необходимо было всё начинать сначала. И, пожалуй, она начнёт с допроса этой бабули с вахты, похоже, что она очень хорошо знает художника. А потом можно будет дойти до Дома культуры и посмотреть на картины, которые висят там. По крайней мере, Любе теперь было ясно одно, Антона Зеленова так быстро она не заполучит. Придётся брать его измором.

Божий одуванчик снова была на своём боевом посту и снова вязала носок. Люба подошла к ней и сразу же взяла быка за рога:

– Вы хорошо знаете Антона Зеленова?

Бабуля отложила своё вязание в сторону и внимательно посмотрела на Любу.

– Антоша снова отказал? – сказала бабуля и вздохнула.
 
– Он пошатнул мою веру в себя, - призналась с улыбкой Люба. – Думала, что я приеду, быстро заключу с ним контракт и сегодня же вернусь домой. Но… Вы не подскажете, где здесь можно покушать без вреда для здоровья?

– В кафе возле поликлиники не ходи, там хозяин жадный! А вот в столовой возле вокзала хорошо готовят.  А ужинать к нам приходи, – бабуля быстро написала что-то на бумажке и протянула листочек Любе. – Вот! Это адрес и телефон. Если заблудишься, то просто позвони. Ужинаем мы в шесть.

Люба взяла листок и спросила:

– А это будет удобно?

– Конечно же! Это будет своего рода извинение за отказ. Да и дети будут рады! – бабуля снова взялась за своё вязание. – К тому же домашняя еда в простой  и непринуждённой обстановке, что может быть лучше?!

– Хорошо, я приду сегодня, – Люба даже поверить не могла, что так легко получила доступ в дом, да ещё и на ужин! Да она ведь сможет собрать информацию о художнике, не вызывая подозрения! Уныние сменилось воодушевлением. Люба снова видела цель и была готова ринуться в бой.

– А, чуть не забыла! Вы не подскажете, как добраться до ДК? – спросила Люба.

– А он возле вокзала стоит. Сейчас с крыльца увидишь железную дорогу и вокзал. И не забудь про ужин. Вот-то сюрприз будет для внука! – последнюю фразу Люба не расслышала, так как находилась уже возле выхода из школы. Но она клятвенно пообещала отужинать вместе с семьей бабули сегодня в шесть вечера.

После этого Люба вышла из школы и огляделась. Сама школа стояла на горе. С крыльца, как и говорила Божий одуванчик, были хорошо видны окрестности городка.

Люба увидела с высоты и железную дорогу, и мост через пути, и аккуратное здание вокзала. Дом культуры она не заметила, но скорее всего он прятался в той густой зелени, что стеной поднималась сразу же за вокзалом. Прилетевший ветерок растрепал волосы и принес аромат цветущей черёмухи. Люба вдохнула воздух.

«Какое-то странное и забытое ощущение, – подумала Люба. – Тишина и безлюдность. Только я и этот мир вокруг. А воздух-то какой! Так и хочется надышаться им про запас. И почему в городе так не дышится?»

Девушка поймала себя на мысли, что ей совершенно никуда не хочется бежать. И если ещё с утра она была полна решимости, торопилась на встречу с художником, с напором опрашивала всех окружающих людей, то сейчас её как будто кто-то выключил. Бежать никуда не хотелось.

«И день-то такой чудесный, солнечный и тёплый. И когда я в последний раз гуляла не спеша, сама с собой?» – думала Люба, спускаясь с горки по широкой лестнице. – «На первом курсе. Сто лет прошло с тех пор».

Вокруг не было ни души, если не считать вездесущих воробьёв, наверняка тех же самых, что встретились Любе сегодня утром, и угловатой девочки-подростка с лохматым рыжим псом на поводке. Пёс целеустремлённо обследовал всё на своём пути и тащил за собой, как на буксире, девочку. А та еле успевала перебирать ногами. Но, глядя на них, Люба поняла, что они оба наслаждаются тёплой погодой, этой прогулкой и обществом друг друга.

«А мне-то что мешает наслаждаться этим днём?» – улыбнулась Люба.

Удивительно! Люба в погоне за новыми авторами объездила почти всю страну. Но нигде она даже не замечала самобытности и уникальности новых мест. Она как механизм отрабатывала свою программу и возвращалась обратно, не успев осознать всю красоту и своеобразность разных городов и посёлков. Почему же именно этот городок сейчас напомнил Любе, что красота скрывается в мелочах? И сама жизнь состоит именно из таких мелочей? Он незаметно окутывал и проникал в девушку своей непринуждённой, провинциальной атмосферой. Люба пока ещё сама не осознавала, что попала под его очарование.

Дом культуры был окружен ароматными высокими тополями и кустами сирени. Люба вошла внутрь и остановилась. В холле висели полотна. И это всё были работы Антона. Многие из них Люба видела впервые. Но были и те, которые уже засветились на просторах Интернета. Люба их приветствовала как старых знакомых.

Тишина и безлюдность и только Люба наедине с картинами художника. Они окружили и заполнили пространство. Восполняли пустоту внутри Любы. Наполняли её тишиной, покоем и надеждой. Усмиряли её тревожный ум. Уравновешивали качели настроения. Люба переходила от одной картины к другой, задерживаясь и впитывая их содержимое в себя. В реальности они оказались даже лучше. Люба могла видеть каждую мельчайшую деталь и каждый мазок. А картины направляли её, вели за собой вглубь зала. Именно здесь, в уединённом месте Люба с удивлением остановилась перед своим портретом.

Люба на нём была в простом платье. Её длинная коса немного растрепалась, а венок из ромашек слегка съехал на бок. Нарисованная Люба весело хохотала с холста. И, казалась беспечной и беззаботной.

«Я в платье уже сто лет не ходила. И коса у меня была только в студенчестве», – пронеслось в голове Любы. – «И когда я так хохотала от всей души? Тогда же».

Люба машинально перевела взгляд в нижний правый угол картины, где обычно стояла незатейливая подпись художника. И вздрогнула, когда увидела год. Портрет был написан тогда, когда Любе было двадцать два. Это был сложный для неё год. Переворотный. Он потребовал от Любы всех её душевных сил, чтобы сбросить узы прошлого и шагнуть в будущее. В тот год она окончила университет и её парень, с которым она планировала создать семью, ушёл от неё. Это был удар под дых, который выбил из Любы всю веру в себя. Она устроилась на работу. Сначала по специальности, но затем начались проблемы со здоровьем, и ей пришлось долго лечиться. Душевные травмы всегда оставляют следы. В итоге она уволилась. Новый год Люба встречала в одиночестве, в съёмной комнате, недавно выписанная из больницы. Без любимого человека, без денег, без целей, пустая и потерянная. Единственный, кто знал об этом её состоянии, был брат, который сказал ей тогда: «Всё в твоих руках, ты можешь быть кем угодно и с кем угодно. На том козле свет ведь клином не сошелся! Полюби уже себя! Двигайся дальше!»

После этого начался её путь к возрождению. Как феникс, только после полной смерти, она смогла стать тем, кем была сейчас. Вот только многое, что было характерно для Любы до этого – смешливость и доверчивость, открытость миру и людям – прошло безвозвратно. Или, так считала сама Люба.

«И что бы это могло значить? Это, несомненно, я, какой была восемь лет назад. Но откуда он меня знает? Возможно, мы были знакомы в то время?» – спросила себя Люба, напрягая память в поисках Антона Зеленова. Но уж слишком много знакомых, друзей и приятелей было среди Любы в то время. И что-то не всплывало лицо художника среди тех лиц.

«Надо будет спросить его об этом», – пришла в голову Любы разумная мысль.
 
С нею Люба и вышла на улицу. И тогда, попав под лучи майского солнца, Люба поняла, что ей хочется улыбаться. Просто так. А ещё купить мороженое, сесть вон на ту лавочку, и подставив лицо под тёплые лучи солнца, медленно съесть холодную вкуснятину. И собственно, ей ничто не мешало это сделать.

Люба съела мороженое, а затем увидела столовую. Как всегда после сладкого ей захотелось чего-нибудь существенного.  Люба сразу вспомнила слова Божьего одуванчика и решила воспользоваться её советом.  Когда Люба через час вышла из столовой, она знала одно, если она задержится, то привезёт в город лишние килограммы собственного веса. А ведь взяла совсем ничего – солянку и салатик с компотом!

«Ну и ладно! Худеть буду потом!» – почему-то беспечно отмахнулась девушка и пошла в свою гостиницу. По дороге она позвонила Лидии Борисовне. Но та не ответила на звонок. Тогда Люба позвонила Леночке и узнала у верного секретаря редакции, что Лидия Борисовна сейчас на встрече с учредителями и что она просила её не беспокоить до понедельника.

«Вот ведь зараза! – ругнулась Люба, когда разговор был завершён. – Снова наверняка с каким-нибудь молодцем укатила на выходные в Египет. Что ж, придётся тут своими силами разбираться. Уж хочется до понедельника вернуться обратно».

В полшестого Люба стояла перед дверью в квартиру Божьего одуванчика. Она пришла раньше. На этот раз навигатор в телефоне провел её быстро. Или может Люба научилась ориентироваться в этих улочках.  И вот теперь она нерешительно переминалась с ноги на ногу. Она в очередной раз переложила упаковку с тортом-мороженым из одной руки в другую и вступила в мысленную баталию сама с собой. Заваливаться в гости к незнакомым людям было не в правилах Любы. И она теперь усомнилась в разумности своего решения отужинать вместе с незнакомцами. К тому же Люба опасалась, что Божий одуванчик вообще ничего не знает о художнике.

«Ведь надо же! Вся командировка идет наперекосяк с самого начала! Нужно действовать по-другому», – решила Люба.

И в тот момент, когда Люба собиралась уйти, входная дверь открылась, и перед девушкой оказался художник собственной персоной. Это было совсем неожиданно для Любы. Коробка с мороженым выскользнула из её рук и упала на лохматого рыжего пса, который выскочил из дверей квартиры. Пёс взвизгнул и шарахнулся Любе под ноги. Люба пискнула и начала заваливаться на спину. Художник ахнул и кинулся ловить Любу. Но что-то пошло не так.

Когда на шум в коридоре из квартиры выглянула Божий одуванчик в ярком цветастом фартуке и с двумя подростками лет 14-ти за своей спиной, то все они смогли лицезреть следующую картину. В коридоре на полу полулежала-полусидела Люба. Сверху, упираясь руками в пол, над ней завис Антон. А через них перепрыгивал, вертел всем своим телом от избытка чувств и повизгивал от любви рыжий пёс.

– Фу, вы бы постеснялись что ли! – проворчал мальчишка. Девочка лишь хихикала, закрывая рот ладошками.

Бабуля охнула и всплеснула руками:

– Как же вас так угораздило, милые?

Антон поднялся, отмахиваясь от слюнявых поцелуев пса, и грозно спросил у сидящей Любы, которая с грустью разглядывала смятую коробку с мороженым:

– И что вы здесь забыли? Я же вам всё сказал в школе!

Люба ещё секунду посожалела о безвременно почившем мороженом. Оно обещало быть очень вкусным. Ведь оно было шоколадно-клубничным. А Люба такое очень любила. Но затем, после совсем нерадушных слов художника, Люба почему-то разозлилась и посмотрела на Антона:

– А вы как здесь оказались?! Я, между прочим, в гости пришла!

– А я вас не звал! – Антон тоже разозлился и теперь они оба сердито сверлили друг друга глазами.

– Ой, я же совсем забыла сказать! Это я Любушку в гости позвала, – потупила взгляд в пол бабуля.

– Как? Так праздничный ужин – это из-за неё? – воскликнули в один голос все внуки бабули и поглядели на неё.

– Как? Так вы бабушка Антона? – одновременно с ними воскликнула Люба и тоже посмотрела на бабулю. Божий одуванчик покивала головой.

– Глядите-ка! А мороженое почти целое! – девочка подняла мятую коробку и заглянула внутрь. И эта новость почему-то обрадовала Любу. Оказалось, не одну только Любу.

– Ну, раз и мороженое уцелело, тогда я сдаюсь, – Антон посмотрел на Любу, улыбнулся и протянул ей руку. – Мир?

Люба подумала немного, а потом протянула свою и сказала:

– Мир!

– Вот и славно! – Божий одуванчик бодро скомандовала своим внукам и гостье. – Заходите в дом! Сейчас на стол накрывать будем! И кто-нибудь уже сбегайте с Джеком на улицу!

Вот так просто и незамысловато Люба вошла в дом художника и оказалась невольной свидетельницей его домашней жизни. И всё было так непринуждённо и уютно в этом ужине в семейной обстановке, что доспехи неловкости и скованности свалились не только с Любы, но и с Антона. Остальные же участники ужина вели себя совершенно естественно. Как будто Люба завтракала, обедала и ужинала у них каждый день.

Уже вечером художник провожал Любу до гостиницы. Бабуля выгнала его вместе с рыжим псом проводить гостью, чтобы та не заблудилась по дороге. Темно же, да и город незнакомый.

И шли они молча, но эта была спокойная тишина между двумя умиротворёнными людьми, в желудках которых плавало умело приготовленное мясо. Рыжий пёс периодически появлялся в поле их зрения и снова исчезал где-то по своим собачьим делам.

– Я удивилась, когда увидела сегодня свой портрет, – нарушила молчание Люба.

– Я его написал за месяц после вечеринки в честь защиты твоего диплома, – легко признался Антон, переходя впервые за этот день на «ты».

– Прости, но я совсем не помню тебя, – ответила Люба, принимая его правила игры.

– А я и не рассчитывал, что ты запомнишь меня. Как бы я ни старался, ты меня совсем не замечала.

На этих словах Люба резко остановилась. Художник сделал несколько шагов, но потом заметил, что его спутница отстала. Он остановился и обернулся. Их взгляды встретились и в тот же миг на Любу обрушились воспоминания.

                ***
– Так, красавчики, вы идёте со мной! – кричит девушка-старшекурсница с длинной косой двум первокурсникам, которые только что вошли в общагу. Пареньки переглядываются между собой, пожимают плечами и идут за девушкой. Потом они вместе с другими двумя первокурсниками с шутками-прибаутками таскают столы и матрасы по комнатам. А старшекурсница по имени Люба задорно командует своей маленькой бригадой. И только когда уже вся работа сделана, выясняется, что один первокурсник с другого факультета и живет в соседнем общаге. Лохматый хохмач по имени Антон. Он просто зашёл сюда в гости к своему земляку.

После этого он ухитряется попасть в компанию, в которой тусуется Люба. И он постоянно следует за ней на все мероприятия и везде пытается найти её. А Люба не замечает этого шутника-первокурсника, ведь для неё весь мир сосредоточен на другом человеке, за которого она мечтает выйти замуж.

                ***

– Ой, а ты сильно изменился! – воскликнула Люба. – Стал таким важным!

– Я ведь учитель, как-никак, – улыбнулся Антон.

– Возмужал. Повзрослел, – улыбнулась Люба и ощутила, что её сердце внезапно запрыгало в груди.

– Ты тоже изменилась, – Антон пристально посмотрел на Любу. – Ты всё ещё хочешь заключить контракт?

– Спрашиваешь! Я здесь, чтобы получить тебя! – воскликнула Люба и тут же вспыхнула от смущения. Слишком двусмысленно прозвучали её слова. К  счастью, сумерки скрыли от Антона её пунцовые щёки, и художник, кажется, не заметил откровенности в её словах.

– Хорошо. Выполни моё условие.

– Какое?

– Проведи вместе со мной один день.

– Что?


Будильник на телефоне прозвенел ровно в четыре утра. Люба со стоном оторвала голову от подушки, посмотрела на время, а затем резко села на кровати. И кто её дёрнул за язык согласиться провести этот день вместе с художником? Вот теперь у неё ровно полчаса на то, чтобы собраться и выйти на улицу. Антон сказал, что зайдёт за ней в половине пятого. И ещё поинтересовался, есть ли у неё кроссовки.
 
«Интересно, зачем вставать в такую рань?» – подумала Люба, когда завязывала шнурки на кроссовках. Затем она вышла на улицу, отчаянно зевнула и поёжилась. Серое предрассветное утро и свежий ветерок прогоняли её вернуться под тёплое одеяло. И тут Люба заметила художника. Антон стоял и разглядывал Любу. Люба удивилась тем ощущениям, которые она испытывала всякий раз от этого его пронзительного взгляда. Антон поправил рюкзак, который свисал через его плечо, и спросил:

– Готова?

Люба молча кивнула.

– Пойдём.

И Люба последовала за художником.

Вот так Люба оказалась молчаливым свидетелем одного дня из жизни Антона.

Сначала Антон привёл её на обрыв, с которого открывался захватывающий вид на реку. И когда рассвет расцветил серое небо яркими красками, у Любы перехватило дух. Солнце величественно выплывало из-за горизонта и птицы на все лады радостно приветствовали его. Казалось, весь мир – от маленькой травинки до самой Любы – пробудился с первыми лучами светила. Люба протянула руки к небу и от всей души рассмеялась. Было так легко и свободно. Она глубоко вдохнула и повернулась к Антону, который не столько смотрел на бушующий рассвет, сколько на Любу.

Затем он отвел её на поляну, пёструю от мохнатых, как цыплятки, цветков. Пока Люба гладила пушистые комочки, Антон фотографировал. И неизвестно, кого он фотографировал больше – Любу или эти нежные цветы.

После этого они молча сидели на стволе поваленного дерева, пили горячий кофе из термоса с бутербродами, которые Антон достал из своего рюкзака,  слушали пение птиц и смотрели на мир, лежащий у их ног.

После этого они на время расстались, чтобы потом снова встретиться и пойти в школу. И не смотря на то, что Люба просидела все уроки физики на последней парте, она поймала себя на том, что начала что-то понимать в этом предмете. Теперь она другими глазами смотрела на Антона. А он, казалось, находился в своей среде. Он терпеливо объяснял то, что было не понятно. Шутил, если видел, что все устали, а потом легко восстанавливал дисциплину среди учеников. И Люба снова весело и беззаботно смеялась вместе с учениками над его шутками, а затем с интересом вникала в сложные дебри физики.

А потом был обед в домашней обстановке, после которого Люба украдкой расстегнула верхнюю пуговицу на брюках.

А потом была их долгая прогулка в компании с рыжим псом. И Антон рассказывал о том, чем живет городок и его жители. И это было неожиданно интересно.

А потом была игра на школьном футбольном поле. Антон вместе со своим братом и другими мальчишками-семиклассниками играли против команды девчонок, в которой играла и Люба. И то ли от ловкости девчонок, то ли от щедрых поддавков мальчишек,  но Любина команда выиграла. И когда девчонки поняли это, то, с радостными визгами вся их толпа повисла на Любе. Оказалось, что им удалось выиграть в первый раз за всё это время. И Люба, окружённая девчонками, посмотрела на Антона, и они улыбнулись друг другу.

А потом был семейный ужин, на который Люба шла с опасением. И она была права! Ведь бабуля оказалась мастерицей не только в вязании носков.

После ужина Антон пошёл провожать Любу до гостиницы. Они снова шли молча. Люба прокручивала в голове весь сегодняшний день и улыбалась своим воспоминаниям. Она поймала себя на мысли, что сегодня был очень насыщенный на счастливые эмоции день. Такого у неё давно не было. И когда они подошли к гостинице, Люба заметила, какими красками горит закат. Такое фантастически яркое небо было нереально в своём проявлении. Люба считала, что такие закаты бывают лишь только на полотнах художников. И почему-то осознание, что она сегодня увидела и нереальный восход, и такой же нереальный закат, переполнило Любу счастьем. И она поняла, что если сейчас не поделиться им, то просто взорвётся.

– Смотри, какой закат! – Люба резко остановилась и схватила Антона за руку.

Антон лишь только взглянул на небо. Всё его внимание давно было сосредоточено на Любе. Он улыбнулся и сказал ей:

– Выходи за меня.

– Что? – Люба посмотрела на Антона.

И, может быть, мягкость в её взгляде или всполохи заката подтолкнули Антона к решительным действиям. Его губы быстро коснулись губ Любы. Резкий поцелуй и мгновенное отступление. Он смотрел и ожидал её приговор за свой дерзкий поступок. Всё произошло так неожиданно и так быстро, что Люба даже не успела осознать всего происходящего. Но то, что его губы были нежные и теплые, это она поняла. И когда Антон отстранился от неё, то пришло ощущение неполноценности и сожаления, и желание всё повторить.

– Классно! – хрипло прокаркала Люба.

– Кто бы сомневался! – также хрипло прокаркал в ответ Антон.

И оба они выглядели в свете этого заката взъерошенными и растерянными. Но потом они оценили всю комичность ситуации, в которой оказались. Их дружный смех потревожил тишину весеннего вечера. А затем он притянул её к себе и уж этот поцелуй был основательным, в котором участвовали уже они оба.

На следующее утро Люба по дороге в аэропорт отправила Антону смс-ку: «Спасибо! Время с тобой было бесценно. Я очень счастлива».

И как только смс-ка ушла, как тут же заверещал её телефон. Звонила Лидия Борисовна.

– Любаша, Леночка сказала, что ты меня искала. Что-то с художником?

Люба, которая никак не ожидала услышать своё начальство, ответила:

– С ним всё в порядке. Контракт подписан. Сейчас еду в аэропорт.

– Любаша, ты мой лучший редактор! Я в тебе нисколько не сомневалась! – с этими словами Лидия Борисовна отключилась.

А Люба поглядела на свой телефон. Точнее на заставку на нём. Это была та самая картина Антона, которая привела её к нему. Луч света притягивал к себе Любу. Но теперь девушка разглядела и второстепенные детали на картине. Оказалось, что это было то место, где вчера они с Антоном пили кофе и любовались рассветом.

«А точно ли всё это произошло со мной?» – вдруг усомнилась Люба.

В самолёте она мирно проспала весь полёт. И когда стюардесса легонько тронула её за плечо, Люба поняла, что выспалась и даже полна  энергии. Люба включила телефон, и он тут же зазвонил.

– Любушка, Антоша сказал, что ты уже уехала. А я ведь тебе носки не дала и варенье! Ну, ничего, завтра отправлю тебе посылку.

– Хорошо, бабуля, спасибо за заботу, – засмеялась Люба.

Уже у себя в квартире, заварив себе чай и достав шоколадку из заначки, Люба устроилась перед своим ноутом. И тут её телефон счастливо пиликнул, принимая смс-ку. Люба прочитала: «Так ты всё-таки выйдешь за меня?»

Люба мечтательно потянулась и подумала, что жизнь не такая уж и утомительная и определённо в ней всё складывается замечательно. Затем она засмеялась и написала в ответ: «Да!»