Кубанцы на фронтах ПМВ ч. 14

Кавказ. Привал у казаков-пластунов.

В переходах, между ночлегами, случалось всякое: срывались в пропасти лошади, падали от солнечных ударов, томились жаждой, но надежда достичь поставленной цели поддерживала силы. Иногда с гор с грохотом сыпались камни. Это вдогонку проходящим казакам луры посылали «подарки». В Луристане к запылившемуся казачьему отряду относились явно враждебно. Турки, немецкие наёмники, луры только и ждали разрешения властей или случая, чтобы напасть на уманцев и ценой их смерти овладеть конями и походным имуществом. Однажды вечером очередной кочевник-проводник попытался скрыться, но был задержан. Оказалось, что турецкие агенты заплатили ему, чтобы он завёл русских в горы и там оставил их умирать. После этого казаки козьими тропами прошли перевал Чехардоль, за которым начиналась Турция. О характере взаимоотношений казаков с местными племенами можно судить из колоритных воспоминаний самого казачьего полковника В.Д. Гамалия. «Приближаясь к ночёвке, или к оазису – головной взвод казаков окружал их; потом входила сотня и я, смотря по силе кочёвки, вызывал к себе Хана или Старшину; к богатым, сильным – шёл сам с переводчиком и говорил, что это пришла авангардная сотня корпуса; корпус же придёт сюда через два дня; просил предоставить казакам фураж и довольствие, за что щедро платил. Потом давал подарок деньгами. Для некоторых Ханов были личные письма от ген. Н.Н. Баратова. Хану или старшине говорил, чтобы никто из кочёвки не выезжал, т.к. все тропы заняты казачьими караулами.

После этого шло угощение, а на утро – я предлагал Хану или Старшине проводить сотню до следующей кочёвки, оазиса. Говорил я это «таким языком», что он не мог отказаться: фактически – он являлся заложником. Конечно, в пути за ним и его приближёнными, следили специально назначенные казаки и в случае попытки к бегству – приказал стрелять... Прибыв на следующую кочёвку – повторялось тоже самое; и предыдущий Хан оставался «гостем» при нас и назад, домой, возвращался только, когда сотня, со следующим Ханом, выступала дальше» (27). Было совсем ещё темно, три часа утра, когда сотня прошла мимо наших фланговых постов и проникла на территорию противника. В предрассветном сумраке дошли до горы Джебель-тау, откуда по плану и должны двигаться вперёд по одному из многих горных проходов. Казаки шли молча. Впереди, саженях в двухстах, маячил конный взвод, высланный дозором. От него в стороны было пущено наблюдение – по 3 пеших казака, скрытно бредущих между скалами. Казачий отряд часто останавливался. Во-первых, спешить некуда, так как днём всё равно не следует выходить из ущелья, а во-вторых, дозор часто вводил основную массу в смущение, неожиданно останавливаясь на пути. Вся сотня подтянулась. Казаки серьезны. Вьючный обоз, не отрываясь, идёт посреди отряда. Бок о бок с Василием Гамалием едет армянин - переводчик, с другой стороны – казак-ординарец; его стремя позванивает, соприкасаясь с другим, соседним. Командир сотни сосредоточен. В его руке зажат компас, глаза всё время бродят по вделанной в полевую сумку карте-десятивёрстке.

Сейчас главное – не сбиться и не уклониться в сторону от намеченного пути. Дозоры опять остановились. Конный - спешивается. Остановился и весь отряд. Видно, как казаки о чём-то советуется и, поддерживая шашки, лезут с урядником на скалы. Мы слезаем с коней. В ущелье темно. Теснина здесь ещё уже, и небо едва видно. Сыро и прохладно... Замечено облако пыли, которое быстро приближается. Может быть, это обоз, или артиллерия, или просто интендантский скот, перегоняемый турками к тылам своих позиций. Пыль становится ещё ближе, и теперь ясно видны конные фигуры и длинные серо-зелёные ящики, быстро катящиеся по дороге. Итак, совсем близко от казачьего отряда, в какой-то полуверсте притаившегося в ущелье, спешит на позицию батарея басурман. Её конвоирует половина эскадрона подтянутых, щеголеватых турецких кавалеристов (сувари). Их пики поблескивают на солнце; чётко видны выкрашенные в защитный цвет орудия. Пушки и их эскорт с лязгом и шумом рысью проносятся мимо замаскировавшихся казаков и исчезают в вихре поднятой ими пыли. Напрашивался вывод: если здесь так свободно гуляют пушки, почти без прикрытия, значит, турки пока и не подозревают о рейде уманцев. Хотя казалось бы - откуда им это знать? Не удивительно, но источников могло быть много. Это и военная разведка, и болтовня начальников в вышестоящих штабах, и разговоры местных жителей, и, наконец, перехваченное и расшифрованное радио и т. д. Во всяком случае, предстояло двигаться скрытно ещё дня три, а потом фронтовая зона врага останется позади, и в Курдистане турки уже будут не страшны.

Там придется иметь дело с воинствующими курдами и их вождями... И вот настал момент, когда сотня уже обнаружена. В ходе короткого боя из 45 курдов половина убита, двое пленены. Им через переводчика объясняют, что русские не хотели этого побоища, если бы на них не напали, то и не пролилось бы напрасно столько крови. Пусть пленные не боятся, ничего дурного с ними не случится и, как только казаки выйдут из ущелья, отпустят их восвояси. Пусть они возвращаются к своим и передадут, что русские не хотят воевать с курдами и идут через их страну с мирными намерениями. Мы никого не грабим и не обижаем, но и никому не позволим безнаказанно нападать на нас. Курды внимательно слушают переводчика, кивают головами и затем наперебой стараются убедить нас в том, что, узнав о нашем миролюбии и благородном поступке с пленными, их соплеменники свободно пропустят нас через свои владения. Вполне возможно, что они врут - на востоке верить сложно. К вечеру подошли к большому селу Тулэ. По дороге отпустили пленников, до последнего не веривших в своё освобождение. Оба курда с благодарностью пытались целовать руки сотника Гамалия и долго не уходили с дороги, махая вслед своими платками. В Тулэ казачью сотню встретили так, как на Востоке принимают дорогих и любимых гостей. Сам хан Джафар выехал навстречу казакам в сопровождении двух десятков всадников. У самого въезда в его владения толпилась дворцовая челядь, приветственно кивавшая нам головами. Казаков разместили в большом дворе возле дворца.

Они не решились из предосторожности расседлывать коней, сняв с них только одни сумы. После парадного и дружеского обеда, следует официальная сторона дела. По словам Джафара, турки осведомлены о нашем рейде, но нам в Курдистане ничто не угрожает, так как хан знает много прекрасных, никому неведомых путей и половина вождей курдских племен приходится ему родственниками. – Но всё это стоит больших денег, – закатывая глаза, вздыхает Джафар. Начинался длительный торг и его вполне достойно проводит переводчик казачьей сотни. И вот наконец переговоры завершены, условия соглашения установлены и 15 тыс. руб. золотом (а запрашивали 50 тыс.) поделены между собравшимися вождями. Договор подписан и скреплён их печатями. Теперь сотню будут сопровождать проводники и ей гарантировано беспрепятственное прохождение вплоть до самого Миандуба. Переход совершается спокойно и без приключений. Время от времени уманцы отдыхают, ведут в поводу коней и снова качаются в седлах. Несмотря на наличие передового курдского разъезда, сотник Гамалий ни на минуту не ослабляет бдительность. Всё так же движутся по сторонам казачьи дозоры, и так же внимательно просматривает путь, идущий впереди сотни конный взвод. Перед уходом из Тулэ казакам впервые раздали по золотой пятирублевке в счёт идущего им содержания. После хорошего отдыха и сытного угощения хана эта получка вызвала радостное возбуждение в сотне. Сейчас, когда казаки убедились, что живущие в этих горах курды если и не союзники, то, во всяком случае, и не враги нам, они стали бодрее.

На их лицах выражается оживление, чаще звенит смех. Уже 12 дней, как сотня Гамалия выступила в поход. Времени потрачено много, а прошли всего две трети пути. Через пять-шесть дней в долине Тигра казаков должны встречать английские конные разъезды. 3 (16) мая уманцы подошли к Зоробатии – конечному пункту своего маршрута, но вместо англичан их встречали турки. Сотник Гамалий, не вступая в боевое соприкосновение с противником, ушёл, резко повернув на восток в сторону Али-Гарби. Местный лурдский князь располагал двумя тысячами воинов и прорыв через его земли для сотни бойцов был бы самоубийством. Надо было договариваться. Чтобы уладить дело миром, Гамалий вместе с переводчиком отправился к вождю. Сотник заметил, что воины племени вооружены английскими ружьями, которые были трофейными, а значит, в разговоре с лурами следует соблюдать осторожность. Вождь не принял русских, но указал им место для лагеря. В.Д. Гамалий осмотрел участок и понял, что при необходимости быстро его покинуть или организовать в нём оборону не получиться. Сотник вежливо отказался ночевать в этом месте и сказал, что найдет место под лагерь самостоятельно. 17 мая вождь принял Гамалия, который сказал князю, что он лишь маленькая часть огромного войска, которое идёт следом и при необходимости русские всегда помогут князю бороться с его врагами. После этого вождь луров согласился пропустить казачью сотню через свои земли... Вечером этого же дня казаки продолжили поход. Через 15 вёрст подошли к ущелью, тянувшемуся вдоль турецкой границы на 30-35 вёрст, за ним начиналась пустыня.

Продолжение следует в части  15                http://proza.ru/2020/12/05/1954