Марс 2

- Я осознала, что могу умереть совсем недавно, несколько лет назад. У моей подруги была на свадьбе дружка, Оля и вот они с Ленкой (а это моя подруга и есть) забеременели одновременно, только вот Оля была не замужем и никто даже не знал, кто будущий счастливый отец. Представьте: провинция, строгие нравы, а тут молодая девчонка с пузом. Позор. Родители ее сначала отговаривали, а она ни в какую. Пришлось им смириться. Даже радоваться стали. Она же ходила такая легкая, свет у нее изнутри шел, бегала к Ленке показывать, какие она книжки ребенку купила, игры развивающие. Почему-то не о пеленках и кроватке думала, а о книжках. А потом у нее с почками проблемы начались. Положили ее в краевую больницу, а там в палате опытные бабы ей и наговорили, что, мол, наколют тебя черт знает чем и ребеночку от этого плохо и тебе, да и вообще идиот какой-нибудь родится может, а ты, девка, вот что делай: мочу на анализ водой разбавляй, и будет тебе хорошо. Она послушалась. Как же! Опытные тетки, все рожавшие, все с детьми. Спасти ее не смогли. Не знаю, какой срок у нее был, но там о ребенке уже и речь не шла, за нее бились. Не получилось. И вот, когда я увидела ее имя на памятнике, только тогда я и поняла, что запросто могу умереть. До этого все думала, что туда отправляются только старые, не укладывалось в голове, понимаете?
Девушка с трудом открыла глаза, в палате было пусто.

За час до этого
- Ты что же это надумала? - пожилой анестезиолог считал пульс пациентки, сидя рядом с ее кроватью. - Ты мне статистику хотела подпортить, а, девушка? - он говорил нарочито шутливым тоном, веселым, бодрым, вкладывая в это все свои силы, - от Бориса Исаакиевича еще никто не убегал.
Губы девушки шевельнулись, но он этого не заметил.
- Ишь, прыткая какая! Разбежалась! - он отпустил ее руку и даже не вспомнил, а еще раз все прочувствовал, как час назад, на обычной и не особо сложной операции ("мойся, Исакич, сейчас кисту быстренько удалим и по домам") пациентка перестала дышать. - Я же тебя еле раздышал, - тихо сказал он уже совсем другим тоном, - куда ты собралась, девица?
- На Марс, - неожиданно прошептала пациентка.
- Куда? - такого он еще не слышал.
- Больно, - простонала девушка.
- Сейчас, потерпи, - он сделал ей укол, - давай, просыпайся, пора.
В палату заглянула мед сестра, но анестезиолог махнул ей рукой и сказал, что сам посидит с больной.
- Просыпайся, все позади, кисту убрали, яичник сохранили, рожай теперь сколько вздумается, хоть матерью-героиней становись, - он шутил, а сам с облегчением чувствовал, как наконец-то отпускает напряжение, как он опять может свободно дышать и чертов узел в груди ослаб. - И как бы я за тебя отчитывался? Твой муженек все газоны истоптал около больницы, а потом к нему еще и важный такой господин подъехал, белый, как стенка, тоже за тебя переживал. Отец или свекор? Ты расскажи мне что-нибудь, давай, что хочешь.
Девушка, не открывая глаз, сказала:
- Я осознала, что могу умереть совсем недавно, несколько лет назад.

За два часа до этого
Наконец-то она вырвалась на свободу! Какое же это счастье! Она пулей неслась вверх, не видя и не чувствуя препятствий, легкая, невесомая, чистый разум. Выше, выше, туда, к звездам, пролетая сквозь космический мусор, космические корабли, станции, спутники.
- Сколько вас! Час пик! - она хохотала, посылала воздушные поцелуи космонавтам, муравьями ползающими по жалким кускам металла и всецело зависящими от трубок, датчиков и еще Бог знает чего. Она же была свободна, как ветер, как солнце, как вода. Ей не было преград. Только цель впереди - Марс. Пункт назначения. Вдруг ее что-то остановило. Она зависла в пространстве, не понимая, что происходит, потом ее слегка дернули, она посмотрела на Землю и увидела тонкий луч света, который цапнул ее ловко и сильно и потянул вниз. Полет прекратился, она вернулась обратно. Было больно, кто-то суетился рядом и что-то бормотал непонятно, звуки никак не складывались в слова. Ей было все равно, она просто лежала, мучаясь от боли и не в силах ничего сказать. И вдруг она поняла, что кто-то произнес...
- Ты что же это надумала?  Ты мне статистику хотела подпортить, а, девушка? От Бориса Исаакиевича еще никто не убегал.
Она хотела было сказать, что почти убежала, но смогла только пошевелить губами.

Утром этого дня
Предчувствие беды накрыло так, что он пролил утренний кофе на чистую рубашку. Пока ругался, переодевался, дул на обожженный живот, беда дышала в затылок, подстегивала к действиям, не давала сосредоточиться. Он вспомнил сначала вчерашний день, потом позавчерашний, потом всю неделю, месяц и не мог понять, что должно произойти и, главное, с кем. Все было, как всегда. Он позвонил жене, удостоверился, что с ней и с детьми все в порядке - она на работе, они - в школе. Что же? Пациенты? Левый бок кольнуло. Значит, они. Кто именно и почему его это так тревожит? И сразу все понял. Набрал номер и потребовал: "Быстро говори, где вы и что случилось". Через полчаса он уже въезжал в больничный двор. Федя, как и договорились, ждал его в приемном покое.
- Почему мне не сказали? - Целитель, плюхнулся в кресло и прислушался к себе. Все нутро болело, вопило, звало куда-то.
- Зачем? - Федя конечно волновался за Ксюшу, но ему сказали, операция не сложная, сделают быстро и зачем было оповещать пол города?
- Затем, - белый, как мел мужчина, выругался сквозь зубы, закрыл глаза и расслабился. Задышал ровно, глубоко, его лицо порозовело и Федя подумал, что этот странный человек заснул. Сидеть рядом с целителем ему не хотелось и он пошел гулять по больничному двору, держа телефон в руке. Вдруг не услышит звонка? Хирург обещал сразу же рассказать, как прошла операция и сможет ли Ксюша родить.

Вечер того же дня
- Ксюша, я тебе говорил далеко не убегать? - целитель взял слабую руку девушки, - ты почему меня не хочешь слушаться?
- Так это вы меня...
- Конечно! Если бы не я, лежала бы ты сейчас в холодильнике, а родители и Федя уже бы были в КПЗ.
- Почему? - она улыбнулась.
- Зря улыбаешься, они все за тебя жизни отдадут и не подумают ни секунды и врачей бы не пожалели, которые за тебя боролись, между прочим, и ты была бы виновата и не было бы тебе ни покоя, ни счастья на этом Марсе, черт бы его подрал!
Последние слова он проорал, дверь в палату тут же открылась и показался встревоженный Федя.
- Выйди! - рявкнул целитель и мужа вынесло в коридор.
- Твое место здесь! Жаль, если ты этого так и не поняла, я больше вмешиваться не буду.
Ксюша заплакала.
- Слушай меня, ты опять рыдаешь и опять делаешь вид, что все уяснила, мне это уже надоело, я не буду с тобой возиться, просто подумай!
Он вышел, хлопнув дверью. Тут же влетел Федор.
- Ксюшенька, что он сказал, почему ты плачешь? Вот сволочь, я ему сейчас морду начищу!
Он целовал Ксюшины руки, вытирал ей слезы и думал, что они с батей с этим гнусом-целителем разберутся сегодня же, а там будь, что будет. Но жену он в обиду не даст.
Она плакала и думала, что лекарь прав. Надо жить здесь, они с Федькой любят друг друга и эта жизнь реальна, можно коснуться рукой, но душа не хотела ничего слушать. Она тосковала по звездам и хотела туда, на Марс.
- Еще один разочек, - шептала она, обращаясь к Вселенной, - всего лишь один. Пожалуйста!

Еще позже тем же вечером
Федя слов и обещаний на ветер не бросал, поэтому часов в десять вечера, когда целитель еще принимал пациентов, он пришел к нему в кабинет, взглядом разогнал хворых и начал разборки в стиле плохого кино.
- Дурак ты, Федя! - целитель сел в кресло, не делая попытки ни позвонить, ни убежать. - Ну, побьешь ты меня. Думаешь, что-то изменится? Не меня, Федя, бить надо!
И замолчал, гад.
- Ну, - не выдержал Федор, - договаривайте уже!
- Не отпускают ее с этого чертова Марса, душа ее там, вот в чем дело. Я только сейчас это понял.
- Так надо разобраться, - Федор по-хозяйски зажег свечу и ароматическую палочку, лег на кушетку и сказал:
- Поехали?