Косуля колдунья

               

К обществу охотников своего села, что на харьковщине, Петро Григоренко примкнул, когда ему было восемнадцать лет. Занятие это Пете не очень нравилось, но нужда заставила: в 1947 году Украину постиг очередной голод. Война разбросала большое семейство Пети, и он остался вдвоём со своей болезненной матерью. Ружьё у него уже было – досталось в наследство от отца-охотника. Егерь, сосед Пети, помог ему оформить нужные документы, и пошёл он в поля и леса стрелять всякую не запрещённую для охоты живность – лишь бы мясо было, а какое - не столь важно. Не до жиру, быть бы живу. Голод Петя с матерью благополучно пережили, и интерес к охоте у Пети сильно поубавился. Идя в лес, он всегда брал с собой ружьё, но больше любил наблюдать за обитателями леса, чем убивать их. На уток он ещё какое-то время продолжал охотиться, но без энтузиазма, больше по нужде. И окончательно закончил Петя свою короткую охотничью карьеру, когда нечаянно ранил косулю.               

        В начале осени пошёл он в лес проведать дикие яблони и груши - они росли там в изобилии. У Пети был «свой сад» подальше от села. Место это было глухое и пользовалось дурной славой у сельчан. Люди посещали его редко, поэтому конкурентов на владение «садом» у Пети почти не было. Примыкавший к их селу лес был исключительно лиственным с преобладанием дуба, граба, липы и лещины, а между ними во многих местах росли дикие яблони и груши. На облюбованном Петей участке было редколесье с вековыми дубами, фруктовыми дичками и многочисленными островками густых зарослей лещины и другого кустарника. Рядом с редколесьем пролегала глубокая балка с густым лесом на её склонах. Низина балки была болотистой с влажными низкотравными лужайками. На одном склоне балки дождевые и талые воды образовали очень глубокий и обрывистый овраг, по дну которого струился родниковый ручей, впадавший в болото. По какой-то причине самоубийцы-висельники выбрали эту балку для решения своих жизненных проблем. Как будто нельзя было найти подходящее для этого дерево поближе к дому. Несколько раз там находили трупы кем-то убитых мужчин. А совсем недавно на лужайке обнаружили труп девушки с перерезанным горлом. Егерь настоятельно не советовал Пете посещать те места в одиночку. Но Петя, несмотря на свою скромность и добросердечность, был упрямым и отчаянным. Посещать балку он не боялся даже ночью, однако всегда испытывал при этом душевный дискомфорт.       
               
      
        Добравшись до «сада», уселся он под яблоней, с которой нападало много зрелых яблок, и стал пробовать их на вкус. Кислыми были яблоки, но для сушки на зимний компот вполне пригодными. Надкусывая очередное яблоко, Петя мельком заметил, как метрах в пятидесяти от него из кустарника в заросли лещины прыгнуло какое-то рыжее животное размером с собаку. Из зарослей тут же выскочила косуля и прыжками устремилась бежать, а за ней следовала рысь, готовая вот-вот схватить её. Петя выстрелил, в рысь не попал, а косуле перебил заднюю ногу повыше копытца. Пытаясь перепрыгнуть через поваленное дерево, она застряла в его сухих ветках, а рысь убежала. Выбившись из сил, лежала эта красавица косуля и тихо верещала, а из больших, красивых тёмных глаз её текли крупные слёзы. Нестерпимо жалко стало её Пете, и он сам был готов заплакать. При попытке Пети извлечь косулю из плена, она несколько раз подёргалась, зашипела, застонала и успокоилась. Это оказалась совсем молоденькая сеголетка, но пятнистую детскую шубку она уже сменила на буровато- рыжую. Забинтовал ей Петя ногу, одел мешок на голову, взвалил себе на плечи и понёс в село к ветеринару.

        Такое милосердие охотников в их селе было редким явлением, поэтому над Петей многие насмехались и клеили ему всякие обидные прозвища; другие восторгались его поступком, но тоже клеили ему прозвища. Такая мода была в их селе: по имени там многие могли тебя и не знать, но по прозвищам знали все. Егерь сделал Пете очень серьёзное внушение и наказал ему впредь не вмешиваться во взаимоотношения лесных обитателей. По его словам, если рысь не поймала косулю из засады, то шансов догнать её у неё почти не было. К тому же охота на рысей была запрещена.

        Принёс Петя косулю с наложенным на ножку бандажом домой и поместил её в сарай к трём своим козам. Но козы повели себя агрессивно и пытались бодать её. Пришлось Пете соорудить для неё два загончика: один в сарае - ночной, а второй в огороде под яблоней - дневной. Косуля дичилась, ничего не хотела есть и издавала странные звуки: то шипела, то верещала, а иногда отрывисто лаяла: «Бяв... бяв...бяв...». Петя дневал и ночевал возле неё, угощал её различными деликатесами, но прошло два дня, а она ничего и в рот не взяла и стала заметно слабеть. Егерь посоветовал ему привязать к ограде загона молодые побеги деревьев, немного посыпать их мелкой солью и разбросать в загоне дикие яблоки, груши, шиповник и жёлуди. На следующее утро косуля почти всё это умяла и воды попила.

        Постепенно она стала привыкать к Пете, брала корм из его рук и даже разрешала почесать её за ушами и под подбородком. У неё появилась странная манера пристально смотреть Пете в глаза. Как будто пыталась прочитать его мысли. И когда он начинал улыбаться и говорить ей ласковые слова, то она обычно легонько бодала его и тёрлась о его ноги. Когда Петя на несколько часов отлучался из дома, то косуля начинала волноваться и сильно возбуждалась от радости при его появлении.

        Как-то Пете понадобилось на сутки задержаться в Харькове. Вернувшись домой, не успел он перешагнуть через порог калитки, как мать поторопила его: «Петя, заходи быстрее, твоя косуля умирает. Ничего не ест, не пьёт, лежит, откинув ноги, и не шевелится. Всю ночь она свистела, гавкала и верещала, но уже давно молчит». Петя сильно забеспокоился, привязался он к косуле и ласково называл её «Олесей». Зайдя в сарай, он нежно и озабоченно произнёс: «Олеся, голубушка моя, что с тобой случилось?» Услышав голос Пети, косуля подхватилась, пристально посмотрела ему в глаза, пару раз легонько боднула его, а потом стала на задние ноги, положив передние на грудь Пети, и стала активно и нежно пощипывать губами его лицо, уши и подёргивать волосы. И ещё раз посмотрев ему в глаза, положила голову на его грудь, тяжело вздохнула и затихла. Мать Пети, наблюдая за этой сценой, начала активно креститься и произносить молитвы.               
        - Петенька, сыночек мой, - сказала она волнуясь,- здесь что-то не так. Не может животное так по-человечески вести себя. Как бы она беду на тебя не накликала. Тут не всё чисто, сынок. Отвези ты её уже в лес, а я батюшку приглашу, чтобы он наш двор освятил от всякой нечисти.               
        - Мама, не выдумывайте. Наша собака тоже обнимала и облизывала меня, пока её немцы не убили.               
        - Петенька, собаки совсем другое, они домашние и ведут себя как животные, а этот оборотень, дикая коза ведёт себя как человек. Я не удивлюсь, если она сейчас что-то скажет человеческим  голосом.               
        Косуля сердито посмотрела на мать Пети, что-то буркнула, стала на все свои ноги и спокойно принялась за еду.               
        - К Вашему сведению, мама, Олеся не коза, она из семейства оленей. Выходит, она очень восприимчивая и на любовь и ласку отвечает тем же. К тому же я, видимо, малость переборщил, стараясь приручить её. Вы же знаете, что я мысленно могу воздействовать на животных. Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Через четыре дня ветеринар снимет с неё бандаж, и я отвезу её в лес. Батюшку приглашать не надо.               

        У Пети был мотоцикл с коляской. Он тоже достался ему в наследство от отца. Петя  тщательно прятал его  от своих и от немцев,  сохранил, специалист с трудом оживил его, и Петя уже полгода разъезжал на нём.  После снятия бандажа с ноги Олеси Петя ещё три дня пообщался с ней, а потом посадил в коляску мотоцикла и отвёз на её родину. Коснувшись земли ногами, Олеся игриво взбрыкнула и побежала, но тут же  резко остановилась и, повернув голову, стала пристально смотреть на Петю. Как будто удивлялась, что он не побежал вместе с нею. А может хотела сказать ему:               
        - Прощай, Петя. И не казни себя больше за причинённую мне травму. Видишь, всё хорошо, я уже не хромаю, и нога совсем не болит. За время лечения я даже подросла немного, похорошела и к тебе успела привязаться. Спасибо тебе за доброту и ласку. Я учуяла мою маму поблизости. Слышишь свист? Это моя мама зовёт меня. Ну я пойду?               
        - Иди, милая, иди,- ласково сказал Петя, и косуля тут же спокойно и грациозно, насторожив уши, пошла к ближайшим зарослям. Когда она скрылась в зарослях, Петя постоял ещё немного в надежде увидеть её ещё раз на прощание, и не дождавшись, собрал по мешку яблок и груш и покатил домой.

        По дороге у него всё время было ощущение, что косуля следует за ним. Три раза он останавливался, ждал её, высматривал, но она не появлялась. Прибыл Петя домой уже в сумерки. Открыл ворота, чтобы мотоцикл во двор загнать, и заметил, что в загоне косули кто-то мечется. Подошёл он к загону, но там никого не было. Потом тень, похожая на косулю, промелькнула и скрылась за сараем. Но и там было пусто. «Сгинь, наваждение дьявольское!» - крикнул Петя в темноту и окунул свою голову в бочку с водой, чтобы галлюцинации прогнать.

        Поужинав и пообщавшись с матерью, Петя пошёл спать на сеновал. И всю ночь ему снилась косуля, обернувшаяся в красивую, статную, весёлую и игривую девушку. Девушка отдалённо кого-то напоминала ему, но он не мог вспомнить, кого именно. Увлекла она его в глухой лес и стала играть с ним в прятки. Пряталась она, а Петя должен был её искать. Ничего у него не получалось, и, понадсмехавшись над ним, она предложила игру в догонялки. Догонять тоже должен был Петя. Девушка увёртывалась, ускользала от него, не давая возможности прикоснуться к ней, а потом вихрем умчалась и скрылась во мраке леса. Только голос её, как затухающее эхо, прозвучал издалека: «Пе-тя-я-я...жди-и-и...меня-я-я...Я люблю-ю-ю-ю...тебя-я-я-я...» После сна Пете всё чудился её голос, и ему казалось, что это был вовсе не сон, что она где-то рядом и вот-вот появится. Но дни шли, а она всё не появлялась и стала часто сниться ему.               

        Как-то мама Пети прихворнула, и он не пошёл на сеновал, а остался ночевать в хате. Утром мама пожаловалась ему:                -
        – Петя, ты всю ночь не давал мне спать. Всё звал Олесю, разговаривал и выкрикивал. Такое с тобой уже было в детстве, когда тебя ночью собака укусила. Тогда ты тоже кричал во сне и разговаривал. Похоже, что тебя снова что-то напугало. Или кто-то сглазил. А может и заколдовал. Зря я тебя послушалась и батюшку не пригласила.               
        - Мама, никто меня не пугал. Я сам кого хочешь напугать могу. И никто меня не заколдовывал. Почему этот сон ко мне привязался, я объяснить не могу. Снится мне не косуля, а девушка, в которую она в моём сне превратилась. Я её тоже зову Олесей. Хорошая девушка. Она бы тебе понравилась.               
        - Сынок, тебе надо познакомиться с девушкой, время твоё пришло, а ты всё дичишься их.               
        - Значит, мама, не пришло ещё моё время. Да и Олеся всё время просит ждать её. Подожду, спешить некуда. Я нутром чувствую, что эти сны со смыслом.               
        По совету егеря встреч с косулей Петя не искал, иначе она перестала бы бояться людей и стала бы лёгкой добычей для браконьеров.               

        Петя хорошо помнил случай, когда его в детстве собака укусила. Было ему семь лет тогда. Мама попросила его отнести тёте Меланье кусок сала. Когда он возвращался домой, а было очень темно, то почувствовал, что кто-то больно укусил его за попу и крепко держит. Оглянувшись, он увидел огромную собаку с горящими глазами, беззвучно вцепившуюся в него. От испуга Петя ткнул собаке пальцем в глаз, та взвыла бычьим рёвом и убежала. Дома его рану обработали водкой и йодом, но к врачу не обращались. После этого Петя стал хиреть, побледнел, плохо спал и плохо ел, ночью ему снились кошмары, и он кричал и разговаривал во сне. У него стали появляться галлюцинации, и он  стал бояться темноты и собак. Однажды ночью он загонял сбежавшую со двора козу и увидел в тёмном переулке огромную чёрную корову, которую доила женщина. Петя явно слышал, как струи молока ударяются о ведро, а корова смотрела на него и пережёвывала жвачку. Когда Петя приблизился к ним, то женщина повернулась к нему страшным ведьме-подобным лицом, зловеще оскалилась, и вдруг всё исчезло.

        Дома Петя рассказал об этом, но над ним только посмеялись.                В то время единственный в селе врач-старичок заболел, и его стал замещать ветеринар-старичок, вероятно, имевший какое-то отношение к человеческой медицине. Мама повела Петю к ветеринару. «Ну-с, козлёночек, на что жалуемся?»- обратился он к Пете. Петя рассказал ему о кусачей собаке, о симптомах своего недомогания и показал укушенную ягодицу. «Испуг у тебя, козлёночек мой сладенький. Сильный испуг. А испуг я лечить не умею. Доктор тоже не умеет. Обратитесь-ка вы к бабке Матрёне, у неё это хорошо получается. Только не говорите доктору, что это я вас к ней направил. Он её преследует и тюрьмой пугает. Собака эта не бешеная, так что на этот счёт не беспокойтесь. Сейчас она у меня на лечении. Каким-то образом глаз себе повредила. Дорогущая дрессированная псовая борзая. На людей она не нападает. Какая муха её укусила, не знаю. Хозяина её вы знаете и можете подать на него в суд, но я вам не советую. С начальством конфликтовать в наше время очень опасно».               

        И начала Петю лечить довольно симпатичная бабка Матрёна, его родственница по линии отца. В их роду с давних времён водились всякие знахари, колдуны, гадалки и медики. Плавила она  воск и плескала его в тазик с водой. Потом собирала застывшие пластинки и смотрела на их нижнюю сторону. «Смотрите, вот она, окаянная собака, чтоб она сдохла. Вот кто напугал Петеньку»,-сообщила она наблюдавшим за ней родным Пети, узрев на воске рисунок собачьей головы. После этого всё шептала и шептала над головой Пети всякие заклинания: «Переполох ты переполочище, выйди из белых косточек, из головы, крови и из всех органов Петеньки, сгинь в гиблых болотах и зыбучих песках, пропади...». Несколько раз водила она Петю ночью при убывающей луне вокруг сельского пруда, всё шептала заклинания и прикладывала руки к его голове.
       
        Через месяц Петя выздоровел, но с обратным эффектом: теперь он ничего не боялся. Мог среди ночи пойти в лес и там заночевать, собак, всякого зверья и бодачего скота он тоже перестал бояться. Стоило ему устремить свой взгляд, например, на злющую собаку, сосредоточиться, что-то тихо пробормотать, и собака начинала приветливо махать хвостом или поджимала его и пряталась в конуру. Бабка Матрёна явно обладала гипнотическими способностями и, вероятно, пробудила их у Пети.

        С возрастом у Пети почему-то появилась настойчивая  потребность в острых ощущениях. Он испытывал истинное наслаждение под проливным дождём с громом и шипящими рядом с ним разрядами молнии; под шквальным ветром и при контакте с другими буйствами стихии. Однако его отчаянные поступки не были бездумными. Совсем нет. Свои действия он всегда просчитывал, тонко чувствовал пределы безопасности, но часто действовал на их грани и получал от этого удовольствие. Иногда и ошибался. Балансировать на лезвии бритвы всегда рискованно. При этом, как и прежде, он был спокойным, рассудительным, немного замкнутым, впечатлительным и честным романтиком.               

        В девятнадцать лет Петя устроился на одно из харьковских предприятий шофёром внутризаводского транспорта и стал посещать вечернюю среднюю школу рабочей молодёжи. Вернувшись как-то ночью домой после школы, он почувствовал запах духов, на иконы были повешены другие рушники, в хате наведен новый порядок.               
        - Мама, кто у нас был?- спросил Петя.               
        - Петя, она просила не говорить, что была здесь. Хочет сделать тебе сюрприз. Но я ей не обещала, поэтому греха на моей совести не будет, если я скажу: Верка Пархоменко приехала. Ты её помнишь? Я её даже сразу не узнала. Красивая, заботливая, добрая. Весь день меня обслуживала.               
        - Мама, Верку Пархоменко забыть невозможно. То, что Вы о ней сейчас сказали, на  Верку мало похоже. Вот видите на кисти моей руки  фиолетовые пятна? Её работа. В первом классе меня пером ручки колола, с шилом за мной гонялась и постоянно нарывалась на драку. Правда, перед отъездом она была грустной и ласковой. Мне было ужасно жалко её. И до сих пор жалко.               
        - Сынок, ты её пять лет не видел, она стала совсем другой. И о тебе всё знает. Даже о твоей косуле. Все эти годы она переписывалась с Ольгой Рябовол. Похоже, сынок, что она с детства и до сих пор очень любит тебя. И ко мне она хорошо относится. На воскресенье я пригласила её к нам в гости, чтобы вы встретились. Сынок, тебе девушка нужна, а то ты свихнёшься от своей Олеси.               
        - Ладно, мама, пусть Верка приходит. Главное, чтобы она пришла без шила, и чтобы мы с ней не подрались. Мне даже захотелось увидеть её. Я чувствовал, что она скоро объявится.               

        Ночью Петя думал о Вере, с которой он сидел за одной партой с первого класса по третий . Потом началась война, и они вместе уже не учились. Жила она с отцом и младшим братиком на параллельном с Петей переулке. Мать её давно умерла, и Вера её почти не помнила. С малых лет Петя и Вера часто игрались вместе, а когда они оказались в одном первом классе, то Вера захотела сидеть только с Петей и при этом постоянно издевалась над ним. Пользовались они одной чернильницей, которая стояла посреди парты в специальном углублении. Но Вера постоянно переставляла её к себе. Когда Петя пытался поставить чернильницу на её законное место, то Вера колола его руку пером ручки. Если долго не надо было писать, то она толкала его кулаком в бок. Петя не жаловался учительнице, терпел. Он терпел её с четырёх лет, но продолжал дружить с ней. После уроков по дороге домой Вера постоянно задирала Петю, толкала его и уговаривала:               

        -Ну, ударь! Что ты всё терпишь? Стукни меня по горбу портфелем так, чтобы из меня душа выскочила! Трус!               
        - Верка, сгинь, провались! Не могу я девочек бить!               
        - Но Катьку ты-то шарахнул книжкой по голове! Значит, можешь!               
        - Катька жирная, мордатая, противная, вредная и тебя дразнила, а ты вредная, но худенькая. Мне тебя жалко.               
        - Тоже мне жалельщик нашёлся!- выкрикивала Вера, била Петю портфелем по спине и убегала.               

        Пете всё это стало надоедать. Каждый день одно и тоже. И он уже созрел, чтобы легонько стукнуть Веру по горбу. «Если ты меня сейчас хорошенько ударишь, Петя, то я от тебя отстану»,- сказала как-то Вера по дороге со школы домой. И Петя стукнул её, но не очень сильно. Улыбающаяся, счастливая Вера вприпрыжку убежала от Пети, выкрикивая: «Не отстану! Не отстану! Ты меня слабо ударил! Не отстану!»               

        Во втором классе Вера принесла в школу шило и на уроке показала его Пете. «Ну, теперь я тебя расшевелю. Будешь драться со мной как миленький. Но не здесь. Когда домой будем идти»,- злорадно прошептала она. После уроков Вера всю дорогу пыталась уколоть Петю шилом в попу, но он удачно защищался портфелем. На развилке улицы она не пошла в свой переулок, а преследовала Петю до самого его дома. У дома она загородила собой калитку, выставила перед собой шило, дразнила и провоцировала его. Петя изловчился, скрутил ей руки, повалил её на землю и отнял у неё шило. «Всё, Петя, мир! Хватит! Отпусти уже меня!» - взмолилась Вера. «Ух, и намял же ты меня сегодня! Завтра побольше шило принесу!» -убегая через огороды домой, прокричала счастливая Вера.               

        В третьем классе задирать Петю Вера не перестала, но иногда была с ним тихой и ласковой. В начале войны отца Веры призвали в армию, а её с братиком взяла к себе сестра отца, жившая на другом конце села. Во время оккупации Петя встречался с ней редко. Шастать по селу в то время было опасно, чтобы не попасть под облаву и не загреметь на работу в Германию. После освобождения Харькова от немцев её отец вернулся домой без руки, взял детей и увёз их куда-то в Сибирь. Перед отъездом Вера прибежала к Пете домой, чтобы попрощаться с ним. Была она гру-стной и со слезами на глазах. «Если бы ты только знал, Петя, как мне не хочется уезжать, но надо,- сказала она.- Писать письма я тебе не буду, потому что я пишу с ошибками, а ты у нас профессор, мне будет стыдно перед тобой. Не забывай меня». Петя впервые посмотрел на Веру как мальчик-самец на девочку-самочку, и сердце его ёкнуло. Он заметил, что она красивая и ему очень нравится. На её груди он увидел два бугорка под платьем и с изумлением уставился на них. До этого он их не заме-чал. «Петя, что ты там обнаружил на мне?»-ласково спросила Вера. Петя покраснел до корней волос и ничего не ответил. «Ребёнок ты ещё, Петенька. И откуда ты только свалился на мою голову». В каком-то необъяснимом для него порыве Петя крепко обнял и поцеловал Веру. Она вырвалась из его объятий и с плачем убежала.               

        Периодически Вера напоминала о себе Пете, передавая ему приветы в письмах к своей подруге. Петя тоже передавал ей приветы. Нельзя сказать, что он сильно скучал по ней, но частенько заставал себя врасплох, что он о ней думает. После известия о прибытии Веры Олеся Пете сниться перестала. «К чему бы это?»-недоумевал он.               

        В воскресенье Петя уехал утром в Харьков за продуктами, а когда вернулся домой, то увидел в хате городского вида девушку и обомлел. «Не может такое быть. Чертовщина»,-судорожно размышлял он,- перед ним сидела его девушка косуля.               
        - Здравствуй, Петя, - с улыбкой поприветствовала его Вера.-Что ты так напряжённо смотришь на меня? Не узнал? Или узнал и испугался?               
        - Всё вместе. Покажи мне, пожалуйста, твою правую ногу.               
        - Хорошенькое начало, Петя. Какую её часть?               
        - Лодыжку.               
        - С удовольствием.               
        - Всё в порядке, спасибо, извини. Здравствуй, Вера. Я тебя сразу не узнал. Вернее, сразу узнал, но подумал, что это не ты. Ты стала совсем взрослой красавицей.               
        - Ты, Петя, тоже возмужал, а красивым ты был всегда. Только ведёшь ты себя сейчас очень странно. Ответь мне, Петя, честно, признал ты во мне свою девушку косулю или ещё нет?               
        - Вера, не загоняй меня в угол. Откуда ты это знаешь?               
        - Я много чего о тебе знаю, Петя. Мне кажется, что ты всё же не опознал меня. Придётся мне снова в лес уходить. А там волки и рыси каждый день за мной гоняются.  Того и гляди загрызут.               

        Мама Пети, слушая их, улыбалась и чему-то радовалась. И Петя понял, что она все его секреты выложила Вере, и теперь они обе потешаются над ним.               
        - Олеся, я опознал тебя,- серьёзно сказал Петя.- Моя мама зовёт тебя Верой, и я вижу, что это имя тебе нравится. Я тоже буду звать тебя Верой, Верочкой, Верусенькой. В лес уходить тебе больше не надо, живи с нами, и я буду заботиться о тебе, любить тебя и всегда быть с тобой, пока смерть не разлучит нас. Решение за тобой.               
        И тут началось: то обе женщины  хихикали, а тут вдруг расплакались и стали обнимать и целовать Петю.               

        Вскоре Петя с Верой поженились. Мама Пети не уставала благодарить Бога, что Он послал ей такую замечательную дочку, а Вера радовалась, что обрела любимых и любящих её маму и мужа. Петя был счастлив и благодарен косуле, что она наколдовала ему прекрасную жену и верного друга.               
   
                2012