Дембельский капучино

Ноябрьское утро больше походило на ночь. Ещё и пяти часов не наступило, всё небо замаскировано тучами. Какое там солнце, рано ещё.

Дембельский поезд вёз отслуживших воинов домой. Услужливо покачиваясь на рельсах, он будто убаюкивал молодых парней, которых обуяло приятное ожидание встречи с теми, кого год не видели. Нас в вагоне было немного, да и гражданских в тот ранний час можно было пересчитать по пальцам. Замполит собирался высадить нас на вокзал, а потом распрощаться и пойти по своим делам.

Меня призвали десятого ноября две тысячи одиннадцатого года. Легко запомнить, ведь праздник, День Милиции. И вот, минул год служебных приключений, и поезд везёт в Ленинград нас с товарищами. Кто-то пересядет в другой поезд, кто-то — в самолёт, кто-то в метро. Разойдёмся всякими путями, но конечный пункт назначения будет одинаковый — родимый дом.

Как поёт вокально-инструментальный ансамбль «Земляне»:

«…Хорошо, что есть на свете
Это счастье — путь домой».

Группа счастливых парней в камуфляже, берцах и ушанках — хорошая иллюстрация к задушевной песне.

И вот, около шести утра, мы на Балтийском вокзале. Хоть прохладно было, но ни ветра, ни осадков. Удачно.

Замполит пожал нам руки, поблагодарил за службу и отбыл по своим делам. Там же, на перроне, мы попрощались с братьями-черкесами, и они отправились на свой поезд.

А в метро спускались уже втроём: сибиряк, татарин и я. Вместе проехали одну остановку, а потом уже была моя очередь выходить. Пожав на прощание руки боевым товарищам, я вышел на станции «Технологический Институт» и перебрался на «синюю» ветку метро.

Остался один со своим пакетом; вещмешок у старшины забирать не стал, всё равно вещей с собой почти не было, разве что военный билет, денежное довольствие, тетрадь с ручкой, мыло, зубная щётка и бритва. Последнюю, кстати, можно было не брать: перед дембелем специально не брился, и покрылся заметной щетиной. Рожа быстро зарастает, да и вообще, терпеть не могу тратить время на бритьё. Предстояло домчать до «Звёздной», там уже сесть в первый попавшийся транспорт до Колпина, а потом уже и до дома шагать.

Пока ехал, с любопытством разглядывал плакаты на стенах вагона, редких утренних людей, заспанных, как салабоны после первой ночи в казарме. Неудивительно — какие там пассажиры в шесть утра, люди в такое время обычно видят десятый сон, а скоро вставать на работу. Таких я и до армии видал, а тут — будто впервые попались. Отвык, да.

— «Звёздная», — торжественно объявил хрипловатый микрофон, — следующая станция «Купчино», железнодорожная…

Ну, вот мне и пора, в Купчино ехать вроде незачем.

Пока поднимался на эскалаторе, рассматривал все рекламы и объявления на стендах: а вдруг чего интересное скоро?

Узнал, что интересующий меня вокально-инструментальный ансамбль «Синема Бизарр» три дня назад был в Питере, дал концерт и уехал обратно в свой Фрицлянд. С этим вообще какой-то анекдот: за два года до моего дембеля группа приезжала с концертом, а я так и не пошёл на него, потому что никто не смог составить мне компанию. Оттого и рассудил, что будет скучно без товарищей. Да и к тому же я, будучи бритым парнем в косухе и берцах, смотрелся бы среди толпы девочек-эмочек как… киллер, которому заказали солиста «Синема Бизарр». Наверное. Вот и не пошёл, махнул на это рукой. Год спустя ансамбль снова приехал, но спустя несколько дней, как я отправился в армию. И вот теперь, опять облом — уже уехали, а тут я такой, как с картины Репина: «Не ждали». Вот прям не судьба. Раньше я бы расстроился, а теперь смешно.

С такими мыслями я сошёл с эскалатора и толкнул дверь выхода на улицу.

Шесть утра с хвостиком, людей на улице немного прибавилось. А не изменилось ли чего среди автобусов, вдруг рейсы какие-нибудь за год отменили? Подошёл к знакомой остановке, поглядел налево-направо — ни автобусов пока, ни маршруток. Расписание выглядит по-старому, и номера маршрутов те же. Ладно, думаю, подожду. Ну, даже если совсем надоест ждать, такси поймаю — благо, до Колпина недалеко.

Вспомнил, что ещё до моего призыва у «Звёздной» круглосуточная кофейня была; если не закрыли, можно будет там подождать. И кофе заодно выпить, год хорошего капучино не видал.

Многие в армии думают, мол, вернусь домой — нажрусь в хламину, несколько дней спать буду беспробудным сном. Ага, щас. Я так тоже думал. Первые два дня службы. Или целых три. Потом стало не до таких мыслей. Зато периодически мечтал о чашке добротного капучино. Обожаю хороший кофе. А в армии можно довольствоваться разве что утренним кофейным напитком, смешанным со сгущёнкой. Ну, или иногда позволить себе армейский коктейль перед заступлением в наряд: растворимый кофе с колой. А как дембельнулся, ни капли алкоголя в тот день не употребил, и в первую ночь «на гражданке» спал часа четыре, больше не хотелось. Но это уже было под конец дня, сейчас про другое.

Обогнув здание станции, направился к соседнему сооружению, высотному жилому массиву. На нижних этажах, как водится, полно всяких лавок и контор. И та самая круглосуточная кофейня. Работает, родимая — туда!

Влетел в помещение, чуть ли не с ноги дверь отбросил. Парень лет двадцати, дремавший в обнимку с кассой, подскочил и уставился на меня сонными глазами.

Прошагав до стойки, я бодро поздоровался:

— Доброе утро! Капучино, пожалуйста. И пирожное, — добавил я поспешно.

Бармен неохотно забрал протянутую банкноту и полез в кассу за сдачей. Его лицо выражало полное несогласие с тем, что утро действительно доброе.

— Вам какое пирожное? — вяло спросил он.

Бегло осмотрев витрины со всякими яствами, я понял, что не знаю, что выбрать.

— А какое посоветуете? — спрашиваю. — Я только что с армии вернулся, забыл уже, какие пирожные бывают.

Явно не поняв шутку, он смотрел на меня с кислой миной, как-то с помесью испуга, отвращения и высокомерия. С виду студентик на подработке, спал он себе за стойкой, никто ему не мешал, а тут ввалился солдафон со своими хотелками, не дал поспать и вообще, обрушил уютный мирок. Да и в армии бармен наверняка не служил.

Будет тормозить, думаю, врежу ему разок в ухо. Плевать, что в помещении видеокамеры — после армии злости много, и я очень хочу капучино.

Бармен указал на пирожное с фиолетовым кремом:

— Возьмите такое.

— Пойдёт, — говорю. Забираю сдачу и сажусь за столик у широкого окна.

Положив пакет рядом с собой на диван, придавив сверху ушанкой, я расстегнул бушлат и с комфортом расположился. Ноги вытянул так, как давно не вытягивал. Ожидая заказ, поглядывал в окно.

Светало. Торговый центр напротив, через дорогу, молчал. Не было видно и прохожих. Изредка проезжали легковые автомобили, а автобусов пока не наблюдалось.

Бармен-студент принёс поднос с кофе и пирожным.

— Приятного аппетита, — сказал он.

— Взаимно! — отозвался я по армейской привычке. Надо привыкать «на гражданке» говорить что-нибудь другое, «спасибо», например. Хотя, кто мешает бармену тоже что-нибудь «заточить»?

Капучино был отличный. Не горячий и не холодный, а как раз такой, как мне нравится. Пирожное оказалось смородиновым, очень недурным. «Ну что, Серёга, за тебя и товарищей, за дембель?» — спросил сам себя и давай пировать. Надо было не спеша, растягивая удовольствие, так по армейской привычке умял пирожное в два счёта, и выпил чашку залпом. Опять-таки, надо привыкать к повседневности, а не к постоянной бдительности.

Вот что называется «соскучился по обыденным мелочам» типа хорошего кофе. Всю службу без него провёл, а только на дембель — сразу за ним. И то слишком быстро всё сожрал, не успел даже толком распробовать. Не то чтобы в армии было плохо со вкусностями, совсем нет, нас кормили очень даже недурно. До сих пор помню воскресную рисовую кашу со сгущёнкой или гречку с тушёнкой. А еда из сухого пайка — вообще что надо, моё почтение. А вот капучино там не раздобудешь, и неудивительно.

Сижу смотрю в окно, высматриваю автобус. Бармен подошёл убрать поднос с опустевшей чашкой и блюдцем, на котором осталась горсть крошек. А я думаю, заказать ещё дембельского капучино или не надо? Пока дождусь, в Колпине семья уже бодрствует, ждёт, а друзья потихоньку просыпаются. А про девушку глупо вспоминать, она шестнадцать дней вытерпела, пока я в армии был, и уведомила, что ждать не будет. Да и хрен с ней.

А тут как раз маршрутка у остановки тормознула и гостеприимно распахнула дверь. Водитель подождёт, пока народу наберётся, и только потом тронется, так что можно не спешить. Я подхватил пакет, нахлобучил ушанку и вышел из кофейни.

— До свидания, заходите ещё! — промямлил вслед сонный бармен.

— Взаимно, — отвечаю не глядя.

А он, наверное, снова лёг «щемить» на кассу.

Даже не заметил, как маршрутка тронулась и поехала, время из-за приятных мыслей проскочило незаметно. Вот и родимый город Колпино, как я соскучился по нему!

Вышел рядом с вокзалом, тут до военкомата рукой подать. А чем быстрее там отмечусь, что вернулся, тем лучше. У цитадели военкома — никого. Дверь не поддавалась, а расписания работы почему-то не было, только табличка с названием учреждения. Подошёл к зданию по соседству с военным комиссариатом — отдела МВД.

— Доброе утро! — крикнул я в окошко будки КПП. Оно было низким, пришлось согнуться чуть не пополам, чтобы увидеть того, кто на посту.

Сонный старшина поднял на меня мутный взгляд.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Не подскажете, военкомат со скольки работает? — спросил я.

Тот задумался. Выглядел он удивлённо; видимо, не каждый день ему встречаются отчаянно желающие попасть в военкомат. Даже если они в военной форме. Хотя, колпинцы в армию идут довольно охотно, и план по призыву почти всегда перевыполняется.

— Просто я дембельнулся, — решил я прояснить ситуацию, — и мне надо отметиться в военкомате. Чем раньше, тем лучше.

— Часов вроде с десяти работает, точно не помню, — сказал старшина. — Попозже туда подойдите.

— Спасибо!

Итак, значит, придётся подождать. И снова хочется чашку хорошего капучино. На вокзале была открыта только какая-то круглосуточная пивнушка, там качественного кофе не предусмотрено. Зато можно пройти через аллею к торговому центру, нашарить капучино там, а оттуда уже до дома недалеко.

Иду по аллее, смотрю по сторонам. Деревья уже голые, хотя снега ещё не выпало, скомканная трава кое-где торчит, вороны каркают. Людей почему-то нет, а ведь им пора уже на работу вставать. Справа, за асфальтом проезжей части, шеренга жилых домов. Перед ними тротуар перекопан-перерыт, трубы меняют. Помню, что эти раскопки начались давно, я ещё в армию не ушёл, а до сих пор не закончили.

Шагаю себе в сторону ТЦ, и тут мне страшно захотелось песню спеть. До армейки хороший мультфильм видел, где солдат дембельнулся, песня там душевная была. Да только за время службы некоторые слова забыл, пришлось новые придумать.

«Мы ходили в славные походы,
Эх, на чужие края, за моря,
Воевали всякие народы —
Храбрые дембеля!
Воевали всякие народы —
Храбрые дембеля!

Нынче ж вышла полная отставка;
Эх, по домам, по домам держим путь!
В чистом поле зеленеет травка,
Пташечки все поют!
В чистом поле зеленеет травка,
Пташечки все поют!»

И плевать, что петь толком не умею, а голос у меня мерзкий и дребезжащий.

Плевать, что из «пташечек» только насмешливые вороны.

Плевать, что трава не зелёная, а пожухлая.

Я — дома, дембель! Полностью согласен с группой «Земляне», хорошо, что есть на свете это счастье — путь домой.

Сейчас зайду в ТЦ, наверну ещё чашку вкусного дембельского капучино, а потом — до дому, до хаты. Меня ждут.