de omnibus dubitandum 106. 2

ЧАСТЬ СТО ШЕСТАЯ (1887-1889)

Глава 106.2. ВЫУЧКА НЕУКОВ…

    Один раз заехал к Балабиным, по пути, купец Мокрицкий, живущий в 30 верстах от них в станице Платовской, и пригласил, ребят, приехать к ним в гости. Родители без всяких разговоров разрешили эту поездку. Евгению было 8 лет, Филиппу - 6 1/2. Сыновья просили мать рассказать им дорогу, а она отправила их к табунщикам: «Заезжайте в табун, вам калмыки расскажут».

    Через несколько дней после этого, пообедавши, братья верхом поехали к Мокрицким. Заехали в табун, а там в это время была выучка «неуков», которых старались немного подъездить, чтобы они были смирные. Такого зрелища мальчики пропустить не могли...

    На «неуков» табунщики садились по очереди. Их было у Балабиных 6 – 7 человек. Старший табунщик Буюндук накидывал аркан на дикую лошадь и, взяв его под стремя, удерживал ее. Другой табунщик спешивался и, держиваясь за аркан, осторожно подходил к ней, брал за уши, надевал уздечку, чумбуром (ремень от уздечки) закручивая губу у лошади и начинал тянуть. От страшной боли лошадь ничего не чувствует.

    Тогда накладывают на нее седло, подтягивают подпруги и на лошадь садится очередной табунщик. Освобождают губу и быстро все отбегают. Несколько мгновений лошадь стоит неподвижно, но боль быстро проходит, и лошадь чувствует странную незнакомую тяжесть на спине, а на животе – подтянутые подпруги и начинает бить.

    Она бьет задними ногами, поднимается на дыбы, иногда опрокидывается на землю и сейчас же вскакивает и, вообще, всеми силами старается сбросить седока. Сидящий на ней табунщик сильно бьет ее плетью, чтобы она поскакала – «понесла». Когда она устанет, ее переводят на рысь и шаг и, постепенно приучают поводом идти в ту сторону, куда надо.

    В описываемом случае табунщик-калмык, лет семнадцати, а на вид примерно 12 лет, не удержался, упал навзничь вниз и лежал неподвижно. За лошадью поскакали, не обращая внимания на упавшего. Евгений спросил старшего табунщика: «Он убился, его надо поднять». Буюндук ответил: «Не убился, а совестится встать».

    И так он лежал, пока поймали лошадь и привели. Старый калмык подошел, толкнул его в бок ногой и крикнул: «Вставай, коня привели...». Калмычонок встал, сел на лошадь и больше уже не падал.

    Дети насмотревшись на выездку, расспросили дорогу и поехали. Надо было доехать до зимовника Подкопаева, там переехать мост и ехать дальше направо. Но еще не доехав до Подкопаева, разразился страшный ливень.

    Мальчики карьером бросились к зимовнику и там завели лошадей в сарай. Хозяева, узнав, что они Балабины, пригласили в дом, хотели угостить и уговаривали остаться ночевать, так как через двадцать минут будет уже темно.

    Но мальчики не послушались разумного совета и, как только дождь перестал, поехали дальше. Вскоре наступила ужасная тьма, все небо оказалось покрыто тучами, не видно было и ушей лошади, на которой сидишь.

    Едем как будто по дороге, но ведь степь ровная, как стол, и куда едем, не знаем. Наткнулись на каких-то рабочих, идущих пешком в том же направлении. Они стали расспрашивать их: кто мы, куда едем и зачем? «Как же вы не боитесь? Ведь недавно разбойники напали на одного барина, ехавшего на тройке, выпрягли лошадей и увели, а он остался в экипаже один в степи». – «А где же станица Платовская?» – «Да вы так по этой дороге и приедете туда. Проводили бы вас, да нам надо в сторону».

    Едем, тьма, наехали на какую-то стену, повернули вдоль стены, попали опять на дорогу, а темень непроглядная, и нигде ни одного огонька. Приехали к какой-то речке, которой не должно быть.

    Филипп говорит: «Подождем, пока вся вода протечет». Посмеялись и решили ехать в воду. Оказалось, что речка образовалась от недавнего ливня. Приехали к какому-то дому, где много рабочих укладываются спать на ступеньках крыльца. Спрашиваем: «А где живут Мокрицкие?» – «Да это их магазин, а калитка в их сад сбоку».

    Начали стучать, и братьям открыли, накормили и уложили спать, удивляясь, что таких малых детей отпустили на ночь за тридцать верст. Но если бы меньше смотрели в табуне на выучку «неуков», мы приехали бы к Мокрицким засветло. Обратно мы ехали без приключений. Дома смеялись над нашим путешествием.