de omnibus dubitandum 105. 22

ЧАСТЬ СТО ПЯТАЯ (1884-1886)

Глава 105.22. ДЕТСКИЕ ЗАБАВЫ…

    Первый раз Евгения взяли в Новочеркасск, когда ему было семь лет. Тогда он и железную дорогу увидел первый раз – и то издали. Когда они ехали по городу в коляске, Евгений увидел, как крошка кадет стал во фронт генералу, мальчик был в восторге и решил быть непременно кадетом.

    В это время была страшная засуха. Несколько месяцев не было дождей, земля потрескалась, было душно. В Новочеркасске, на главной улице, при большом стечении народа, служили молебен, прося у Господа Бога дождя, и еще не окончился молебен, как пошел дождь и люди стали разбегаться и прятаться. Это произвело на Евгения большое впечатление – он почувствовал Бога.

    Старшие братья и гостившие у Балабиных дяди – все были охотниками. Дичи по прудам и Манацким лиманам было много, и охота всегда была удачная. Почти всегда они брали с собой и мальчиков, но до десятилетнего возраста стрелять не давали. Малыши часто служили им вместо собак – доставали из воды убитую утку, нагоняли в степи дроф и стрепетов и другую добычу.

    Учить Евгения начали, когда ему было около семи лет, он все время приставал к матери с просьбой учить его. Раз она, чтобы отвязаться от него, была занята, дала ему газету, показала букву «У» и велела подчеркнуть все буквы «У». Мальчик долго смотрел на газету и сообщил матери, что в газете больше нет ни одной «У». Она посмеялась и показала сыну, как надо искать. Через несколько дней Евгений знал уже все буквы и складывал их. Потом на стенах комнаты стали появляться всякие слова, его выбранили и запретили показывать свою грамотность на стенах.

    Когда Евгений еще не поступал в кадетский корпус, старший брат Николай уже был офицером, второй брат, Владимир, учился в реальном училище, а они с младшим братом, Филиппом, росли неразлучными друзьями.

    Дома, в комнатах, мальчики никогда не сидели – все время на воздухе, в саду, в поле, на пруду. Ежедневно посещали конюшни, кузню, столярную, кухни.

    Набегавшись, они приходили домой к обеду грязные, мокрые и должны были мыться и переодеваться.

    Как-то зимой мамаша не хотела их отпустить во двор после обеда. «Опять пойдете на пруд и вываляетесь там, да и опасно, уже начинается таяние». Малыши дали слово, что на пруд не пойдут, но когда вышли из дома, то сами ноги так и потянули их к пруду.

    Пруд был покрыт льдом, но в нескольких местах, где были родники, во льду были маленькие отверстия, и, когда проходишь возле этого отверстия, из него фонтанчиком выплескивает вода.

    Малыши стали по разным сторонам одного фонтанчика и по очереди начали прыгать, наблюдая, как высоко выплескивает вода. Потом, чтобы она выскочила еще выше, малыши сговорились прыгнуть одновременно. Прыгнули и провалились под лед.

    На берег они выкарабкались, было неглубоко, но сразу же, в один голос произнесли: «А обещались маме на пруд не ходить»...

    Что же делать? Идти сушиться на кухню нельзя – сейчас же донесут маме. И они решили раздеться догола, развесить все мокрое на заборе и подождать, когда высохнет. Мороз к вечеру стал усиливаться, а мальчики совершенно голые, босиком, бегали вдоль забора по снегу.

    Наконец Филипп сказал: «Я больше не могу, я замерзаю». Бросились одеваться, а рубаху нельзя надеть – замерзла в лубок. Кое-как оделись и, как будто ничего не случилось, паиньками, скромно пришли домой. Вскоре младший брат прилег на кровать и Евгений тоже.

    Удивленная мать спрашивает: «Почему легли? Ведь никогда днем не ложились?» Попробовала голову – жар, приказала горничной раздеть их, а та сейчас же: «Барыня, да они совсем мокрые». Померили температуру – около сорока. Пришлось покаяться и рассказать все подробно.

    Но через несколько дней малыши были совершенно здоровы, бегали по двору, но к пруду уже не подходили – началось таяние.