Ив. Часть первая

 Чудовища, страшные не столько своим видом, сколько своей вездесущностью преследовали его. От них нельзя было скрыться ни в укромном углу, затаив дыхание, ни в воде, ни в небе, и запертая дверь не помогла бы. Если они проходили мимо или отставали в погоне – то только потому, что это был его сон. Они были аморфными сине-черными кляксами с парой пустых белёсых глаз у каждого – в которые страшно было посмотреть. Ив проснулся в холодном поту. Половина пятого утра. Ещё не рассвело. Ив не привык  к кошмарам, и вставать так рано он тоже не привык. Он равнодушно побрёл в ванную. (Совсем не свойственным его натуре шагом.) Ему никогда, сколько он себя помнил, не снились кошмары. Ему вообще ничего никогда не снилось. Он открыл только горячую воду, до предела выкрутив кран. Конечно, это связанно с ДЕЛОМ – думал Ив.  Что же еще? Только это терзание совести или страх? Страх – заключил он тут же. Мысль про муки совести была надуманной и неестественной. А жаль. К занывшей совести он прислушался бы. Пролежав в ванной, от силы, минут десять, весь, раскрасневшийся, он обернулся полотенцем и, вытер мокрые ноги о только что брошенные на пол пижамные штаны. Кухня была непрогрета. Конфорка загорелась от первой же спички, он парень продолжал безжалостно их поджигать и держать до последнего, пока язычок пламени не коснется пальцев. Чайник закипал, а на улице стало рассветать. В открытую форточку влетело утро, призванное пронзительным свистом старого и обугленного кухонного герольда. На полу и на столе валялись полностью черные спички. Почти полкоробка. Ив заварил чай. Кроме чая ничего не было. И к чаю то же ничего не было. Правда, была пачка сигарет, то есть пол пачки. Но Ив не курил.
Он был красив и умён. И знал это. А, как следствие был гордецом. А значит, был не так уж и умён, как думал.
Отхлебнув горячего крепкого чая (он клал ложку заварки с хорошей горкой), юноша откинулся на спинку стула и уставился в потолок непроницаемым взглядом. Что открыл глаза, что – нет. Не понять о чем он думает. Но тут он подумал про штаны. Его природа, стремящаяся во всем к порядку, взяла верх над его нынешнем состоянием. Может, это помогла приятная горечь чая? Сделав ещё глоток, он пошёл убирать штаны. Оделся. Умылся холодноё водой. Причесался. Допил чай, сжегши ещё пару спичек. В коробке осталось всего две - надо купить. На полу уже не осталось ни одной. И отправился на пробежку. Было прохладно и пусто. То, что надо.
В детстве он был биатлонистом. В 13 КМС. МС так и не тал, говорили, что по семейным обстоятельствам. Вообще много чего говорили. Еще он занимался стрельбой из лука, менее профессионально, но не менее успешно, а потом «семейные обстоятельства». Навыки остались. Оружие то же. Он поступил политехнический университет (хотя хотел в экономический). Закончил в прошлом году. Сейчас была осень, а он все сидел без работы. То есть работа у него была, но не такая, которую считал для себя подходящей, обиженный судьбою нарцисс. Работал он без желания, но не плохо. Зарплату получал соответствующую. И этого ему не хватало. Он хорошо одевался и считал, что лучше не есть совсем ничего, чем есть, что попало. Образ жизни, который он вел, как это всегда бывает, свел его с дурной компанией. И Ив был достаточно умен, чтобы осознать это. Но и достаточно глуп, что бы решить, будто он достаточно волевой, что бы эти знакомства на него не повлияли. Он даже не заметил как это случилось. Он не понимал этого. Он чувствовал себя Родионом Раскольниковым, но был уверен, что его ждет другая участь. Ему предложили лёгкие деньги. Он должен был стать киллером. Ну, конечно же, даже огромные деньги когда-нибудь кончатся. И, вероятно, очень быстро. Он уже думал, что может стать профессиональным киллером. Продумывал всякие варианты. Он подолгу обговаривал план с заказчиком и неоднократно корректировал его. Он  ощущал себя никому не известным гроссмейстером за партией с действующим чемпионом. И у него, так он думал, были все шансы на победу. Соперника он представлял то конкретным человеком – милиционером-сыщиком, честным, храбрым и умным, достойным соперником. Они бы смотрели друг другу в глаза и каждый знал бы, что происходит. Тот шел бы у него по пятам и каждый раз ему не хватало бы самой малости что бы арестовать его, Ива. Но не от того что сыщик недостаточно умен, а от того, что Ив слишком хорош. Они были бы лучшими врагами. Да, Ив не был лишен романтичности. Иногда соперник его – был образом собирательным. Это были представители закона: и глупые и умные, и продажные и честные, и заказчики и мстители. Кого он только не представлял своим соперником, только не того, кто действительно им был. Порою, паника охватывала Ива. Особенно в последнее время. Он боялся попасться, боялся тюрьмы и боялся оказаться недостаточно хитрыми и умным. Тогда он судорожно прокручивал план, все свои действия в различных ситуациях, допросы и просто беседы с милиционерами. Он продумывал все. Как себя держать, что и с какой интонацией говорить. Только убедившись, что в своей голове он не упустил ни одной мелочи, он успокаивался, вытирал холодный липки пот и снова ел с аппетитом. Потом репетировал все перед зеркалом или разыгрывал спектакли одного актера в общественных местах. В самом начале он еще слышал голос души. Сначала совесть болела. Ныла. Затем боль стала саднящей, как будто затягивалась рана, а после – она стала только чесаться и с этим Ив легко справлялся – просто отвлекался, так мы всегда справляемся с чесоткой. Теперь его совесть утихла. Он уже не думал, что речь идет об убийстве. Он себя убедил (или его убедили), что это злой человек. Да и не человек вовсе. Так – мусор, грязь. Он только мешает хорошим людям, и ему. Теперь он мешал и Иву. Ив думал стать после этого профессиональным киллером. Ну конечно, он хотел стать не просто убийцей – а благородным убийцей. Эдаким Чёрным Принцем. Он брался бы не за все заказы. Конечно, нет.
Ив уже допил свои чай. Оделся и стал выходить. Он собирался сначала бесцельно побродить по утреннему городу, пока, пронзительный сигнал какой-нибудь машины не вывел бы его из забытья. Потом он думал зайти в магазин – в кармане ветровки было немного денег и заодно «прорепетировать». Он усердно оттачивал актёрское мастерство. А ещё он изучал психологию. Уж если Ив за что-то брался, то собирался сделать это как следует. Он уже закрывал дверь на ключ. Давно он не выходил из дому так рано. Тут он столкнулся с соседкой сверху – Аей. Давно Ая не выходила так поздно. Дом был построен бестолково, как и все высотки в этом районе – пока он не закрыл дверь и не отошел, Ая не могла спуститься. Он закрыл, пропустил Аю и сам стал спускаться вслед за ней. Девушка явно спешила. Ив жил на предпоследнем этаже -23ем. Лифт был снаружи, но уже неделю не работал. Лестница была узкой и разойтись двоим можно было, но не без труда. Поэтому они с Аеи спускались гуськом. Она так приветливо улыбнулась ему, пока он возился с дверью, что Ив даже несвойственно живо кивнул ей в ответ, хотя вряд ли кто-либо мог заметить слабую одухотворенность этого приветствия. Аю он знал с детства. Они часто играли с и в футбол и, кажется, в семью. В школе они тоже учились вместе. Но во втором классе Ив узнал, что с девочками водиться – это позор и больше с Аей не общался. К концу средней школы, когда все начали встречаться, он все равно не подходил к Ае. Встречался он только с красивыми девочками. Даже с самыми красивыми. А Ая красавицей не была. Уши у неё были оттопыренные и одевалась она совершенно нелепо. Её дразнили Чебурашкои. Она не обижалась. Она и правда походила на Чебурашку. Но Ив не дразнил никогда. Он же был принцем. Он даже заступился за неё пару раз, кажется. С тех пор, как закончили школу, он видел Аю, от силы, раза два. Конечно, они не говорили.