Шутя-играя, глава 9

Погоня

За пять минут до назначенного времени капитан уже был в шалмане у Крыва.
Перебросился с ним парой слов.

- Пока все смутно… Чувствую, что на верном пути… но в целый паззл картина все равно не складывается…
- Я тоже думал об этом деле, капитан, и вот что вам скажу: бросайте-ка вы свое расследование, как можно быстрее… Никаких новых фактов не имею, но чутье старого зека говорит мне: вы слишком близко подобрались к осиному гнезду… не ровен час, ужалят…
- Да чего там, Крыв! – легкомысленно захохотал счастливый капитан (его настроение объяснялось вчерашним сладостным путешествием с Улей на электричке). Никому я пока хвост не прищемил… Просто – разговариваю с людьми… вот сейчас, например, сюда подойдет Каркалов…
-Тот самый? – Крыв понимающе кивнул.
- Вы соорудите нам, пожалуйста,  что-то подобное тому, чем ублажали меня в прошлый раз…
- Если бы все было так же просто, как это, - вздохнул Крыв, и за оставшиеся до прибытия Каркалова пять минут, совершил невозможное: стол сиял!

Капитан, таким образом, встретил подошедшего фигуранта во всеоружии.

- Ну-с, о чем же вы хотели меня спросить, молодой человек? – Каркалов с удовольствием приступил к трапезе, а ушки отправил поближе к макушке.
- Эдуард Сергеевич, вы уже знаете, что позавчера, на этой станции… Данич…
- Да, да, - скорбно закивал Каркалов.
- Говорят, вы были с ним в ссоре?
Каркалов с раздражением отодвинул свою чашку.
- А вас почему вдруг это заинтересовало, молодой человек?
- Вы простите меня, не волнуйтесь! – постарался немного пригасить взъерошившегося собеседника капитан.
- Дело в том, что я по случайности стал свидетелем гибели Данича… и вот, почему-то мне кажется, и не только мне… что она не была естественной… Стараюсь понять, кому это было выгодно…

-Ну, знаете!.. – Каркалов с возмущением откинулся на стуле.–Вы хотите сказать, что это было выгодно мне? Потому что мы были в ссоре? Да мы вообще не были в ссоре, если хотите знать!
Данич старше меня на 12 лет, а в его возрасте иногда происходят некоторые изменения в психике…Я не врач, диагнозы не ставлю… Но его подозрительность не имела границ! Он, как и я, занимался декабристами. И что? Тысячи людей занимались и занимаются декабристами! В их работах поневоле повторяются одни и те же имена, пересказываются одни и те же эпизоды… Так что же, все эти люди друг у друга списывают? Плагиатят? У каждого автора –  своя манера подачи материала, свое мнение! Есть оно и  у меня, было и у Данича! Все это отнюдь не  говорит о том, что кто-то у кого-то что-то списал! Просто Данич был психически не совсем здоров, вот и все… Я старался не обращать внимания на его выпады, которые несколько раз, между прочим, были публичными! Но я ничего ему не отвечал! Доктор на больных, извините, не обижается!

Произнеся этот взволнованный монолог, Каркалов вдруг опомнился, сообразил, что говорит о неживом уже человеке, и запнулся.

Капитан вытащил из кармана приснопамятный счет из римского ресторана, протянул его Каркалову, и спросил:
- Припоминаете?
Тот всмотрелся в счет, побледнел, и ошарашенно воззрился на капитана.
- Откуда это у вас?
- Представьте, этот счет я обнаружил в день гибели Данича, как раз на том месте, где все это случилось…
- Сумасшедший дом! – Каркалов был вне себя от возмущения.
- Вы опять гнете свое! Вы хотите сказать, что я укокошил  Данича, потому что он катил на меня бочки, обвинял в плагиате? Но это, это… Кто дал вам этот листок? Узилов? Это просто мой автограф! В тот день мне больше не на чем было расписаться! Но, вижу, я был слишком доверчив! И зачем я говорю сейчас с вами – тоже неизвестно!..

И еще! Подписывая договор с издательством, я тем самым соглашаюсь со всеми способами продвижения книги на рынок, какие они предпримут. Но мне не нравится та шумиха, которую раздули вокруг моей якобы ссоры с Даничем! Не нравится то, что все СМИ - если не все, то многие, - поправился он, - мусолят его слова о плагиате! Не нравится, что пиар строится на скандале! Мне хотелось бы, чтобы мою книгу покупали, потому что она интересна! потому что открывает какие-то новые горизонты в изучении проблемы! Пиар на крови мне не нужен!

Каркалов достиг последней стадии возмущения. Так ведет себя чайник, перекипающий на плите…

- Если хотите знать, у меня есть алиби! Позавчера я гостил в этом Пис-поселке у друзей, да, гостил! И сейчас я к ним тоже пойду – гостить! И что?

- Послушайте, - сказал Грант, - мне неловко… простите меня… Хотите, возьмите эту бумажку и сожгите прямо сейчас!
- Хочу! – возопил Каркалов.
Он придвинул к себе стоявшую на столе пепельницу с зажигалкой, поджег листочек, и с минуту они с капитаном молча смотрели, как тот сгорал…

- Спасибо, что уделили мне время, - вздохнул Грант, - и простите еще раз, если расстроил своими вопросами… Все-таки, думаю, наша встреча не была совсем уж бесполезной…
Каркалов покосился на горстку золы в пепельнице, и кивнул.

- Прежде, чем мы окончательно попрощаемся,- сказал Грант, - может быть, вы вспомните, не было ли за последние несколько месяцев какого-то происшествия, случая, пусть самого, на первый взгляд,  малозначительного, который чем-то привлек ваше внимание, удивил, озадачил?…

Каркалов быстро, искоса взглянул на капитана.

- Представьте, был… До сих пор иногда вспоминаю, зацепил меня один момент…
Нынешней осенью, в Ницце... Там ежегодно устраивают литературные балы.
Приглашают на них людей светских, иногда – очень высокопоставленных, ну, и, конечно, нас, литераторов.
Уже много лет – я участник таких балов. Ницца, знаете, от Рима не так далеко. В Европе вообще все близко… Ну, неважно.
Лица, которые видишь на этих балах, за столько лет уже примелькались… А тут я обратил внимание на странного господина. Набриолиненные волосы, и сам весь такой лощеный. Одежда  фирменная, и очень много украшений – бриллиантовые перстни, браслеты, расшитый золотом пиджак… Пошло, но необыкновенно дорого...
И что же вы думаете? Один мой тамошний знакомый, граф… не буду называть имени, сказал, что этот человек - русский миллиардер, владеет несметными сокровищами, и, что интересно, и в этом ответ на вопрос, почему он здесь, на этом балу - испытывает слабость к русской литературе… у него два частных издательства на родине... Какие же? – спросил я. Ответ был – «ДУСТ» и «Три Ша»…
Тут я  с удвоенным вниманием посмотрел на этого человека. И мне показалось, что я его знаю! Где-то видел. Но где?
Да нигде не мог я его видеть! Но ужасно знакомое лицо… Нет-нет, да и вспомню с тех пор, где же я мог его видеть?
Ко всему, на том же балу подошли  ко мне две дамы, служащие из этих издательств… они вчера и на презентацию ко мне приходили, между прочим… Тогда я и получил от них предложение  издать мою книгу… А вчера они мне, кстати, сказали, что недоразумение с одинаковыми заголовками моей и Данича книг - улажено... Его книга теперь будет называться - "После казни".

Каркалов, как видно, только теперь понял зловещий смысл нового названия книги Данича. Пожевал губами, и оторопело прошептал - а у меня, значит, остается "Ожидание...". Слово "казни" он не произнес, не хотел, видимо, дразнить судьбу...

*

На улице было солнечно. Март постепенно перетекал в апрель. Весна света!

Гранту с Каркаловым сначала было по пути, и они направились в сторону вагончиков.
- Здесь? – приостановился Каркалов.
Грант кивнул.

И тут он увидел, как от вагончиков отделилась чья-то высокая фигура, и направилась прямо к ним, все ускоряя шаги. В руках у человека что-то блеснуло, да так нехорошо, остро, что Грант, еще не сообразив толком, что к чему, крикнул своему спутнику:

- Назад! Обратно! Бегите  в шалман! Скорей, скорей!!!

Разогретый предыдущим разговором, Каркалов даже не очень удивился. Он резко сорвался с места, и, петляя, как заяц, помчался в шалман.

Капитан рванул в противоположную сторону.

Этим маневром они на какой-то миг запутали бежавшего к ним человека.

Тот немного растерялся, затоптался на месте, не в силах быстро решить, за кем из двух убегающих от него людей, следует гнаться.
Но вот сориентировался, выбрал Гранта, и побежал в его сторону.
Капитан мчался, как вихрь. Ни одной лишней мысли не было у него в голове, только - спастись! скорей! еще скорее! ну, скорей же!

Увидев впереди забор Улиного дома, он вспомнил про лаз. Только бы успеть завернуть за угол до того, как это сделает вслед за ним его преследователь!
Сердце Гранта бежало впереди него, и страшно билось! А он старался его догнать, и не мог.
Наконец, он пролетел сквозь лаз, тот бесшумно закрылся за ним, и капитан  упал на землю, под забор, свернулся зародышем и застыл без движения.

Очевидно, его преследователь, выбежав из-за угла, обалдело остановился, не в силах постигнуть, куда подевался человек, только что, на его глазах, забежавший за  угол.
Слышалось топтанье, яростные ругательства, потом наступила тишина, потом будто кто-то опять куда-то побежал, и до Гранта донеслись приглушенные крики: - Наручники, Сань, застегивай!..

Еще через какое-то время мимо забора кто-то пролетел, крича:

- Менты шпиёна поймали! Ребзя! Бежим смотреть!

Топот удвоился, утроился:

- Где, где? А, вижу! Бежим, бежим! Вон тот, длинный!

Гранту все это было уже совершенно не интересно. Так страшно, как во время этой неожиданной погони, ему никогда в жизни не было. Он понимал, что спасен, но все еще не мог в это поверить.

Все жидкости, какие только есть в человеческом организме, из Гранта выплеснулись, выступили, пропитали всю его одежду, и он лежал мокрый, как щуренок, выловленный из реки. Запах у этого страха тоже был оглушительный. Грант подумал, что теперь он понимает, почему так неприятно пахнет в тюрьмах, в некоторых больницах, в домах престарелых… иногда, в школах... Запах там, конечно, только тень того, что сейчас бьет в нос капитану от самого же капитана  – но там тоже  - запах страха.

О том, чтобы подняться, речи не было. Капитан мог только лежать, уткнувшись в забор в позе зародыша, и мечтать о том, чтобы зародыш подольше не становился снова взрослым – Грант потерял эту способность. Разучился быть взрослым.

Никогда, никогда  больше – никаких расследований… Дурак! Шутя-играя…
Чтобы хорошо делать дело, надо знать, что делаешь. Нужно прикладывать усилия, нужно понимание, нужен и тяжелый зад – пригвоздить себя к месту, думать, а потом действовать – не раньше, чем четко представишь себе, что и зачем делаешь. Шутя-играя ни книгу не написать, ни преступника  вычислить…

Капитан лежал в луже собственного страха, и на ближайшее время не хотел от жизни  ничего. Покоя, только покоя!

-Пааадъем! – вдруг прозвучал над ним громовой голос.

(продолжение следует)