Война дворов Глава 4

Война дворов Глава 4.
Занятие по Латинскому языку прошло не слишком удачно, вернее, совсем неудачно. За предыдущий контроль Миша и его два одногрупника, собутыльника и друга (Федя и Слава) получили двойки, а, соответственно – отработки.
Сегодняшние, похоже, были написаны не лучше. Но это мало огорчало незадачливых студентов;  они собирались в баню. Запал первых дней учебы у Миши давно прошел, и он отдался душой и телом удовольствиям студенческой жизни, не связанным с учебой.
В бане познакомились с офицерами из части, стоявшей за городом. Те заказали водку с закуской, у наших друзей с собой тоже было; так что дружба развивалась в стиле крещендо (с нарастанием). Но посреди пьянки, Миша, вдруг, засобирался.
- Ты куда братуха, только начали, щас буфетчицы подтянутся…
- В больницу пойду, там сегодня Светка дежурит.
Света была хрупкой девушкой, похожей на Дюймовочку, которая почему то избрала своей специальностью хирургию. Она подрабатывала в клинике медсестрой для денег, а главное, для будущего места.
Миша поймал ненавидящий взгляд Феди.
«А он любит ее, черт возьми! Не надо было рассказывать ему». Но было поздно, как часто бывает, когда язык обгоняет мысль. Воистину: язык – орган маленький, а приносит большие беды.
Когда добрался до больницы, его встретили так, что все грустные мысли, как рукой сняло.
- Какой ты красивый после бани!
Выпили спирта, запили; Миша – пивом, Света – шипучкой, и занялись любовью. Трахались на операционном столе и на каталке, которая ездила по помещению, врезаясь в стены, что было необычайно весело. Наконец, решили отдохнуть. Света ненадолго покинула любовника, который, жахнув спирта, решил перекурить это дело.
Света вернулась озабоченной.
- Незнакомый врач пришел осмотреть этого с ножевыми… и палата ему отдельная, и врачи по ночам к нему ходят. Не понимаю! А врач странный какой-то, рожа зверская.
- А что ты знаешь про этого клиента?
- Говорили, что на него хулиганы напали.
- Да какие хулиганы к чертям собачим!
Миша выскочил из операционной в коридор, и увидел, как человек в белом халате заходит в палату. Тот двигался не спеша, и Миша вбежал прямо за ним. Бандит обернулся, блеснул нож, и он сделал резкий выпад. Миша увернулся и обхватил противника, пытаясь повалить, но тот был явно сильней.
Мститель из Нового Города подмял под себя Мишу, придавил грудь коленом, и собрался перерезать горло. Вдруг, он обмяк, лицо перекосилось от боли, застонал, и повалился на бок. Над ним стояла Света с большим хирургическим ножом, с которого капала кровь.

Скальпель выпал из Светиной руки. Раздался звон от столкновения стального предмета с кафельным полом. В этот момент вбежал бритый дядька с массивной золотой цепью и в малиновом пиджаке.
- Атаман, ты жив, Слава Богу!
- Твоими молитвами, - презрительно отозвался Слава.
- Славик, ты не подумай чего, - бугай заметно нервничал, - у него все документы были в порядке, на всякий случай Колька с ним пошел.
- И где он?
- Нашли в лифте, он…
- Понятно. Надо же какого послали; самого Зверя уделал. А был один из лучших бойцов.
- Это точно, атаман. А мне он был еще и другом.
- Его сестра, твоя жена?
- Да, так точно командир.
- Сменишься, езжай. Матери скажите. Похороны, все остальное, делай  по высшему разряду; пускай братва погорюет и погуляет заодно.  Ладно, иди.
Слава махнул охраннику рукой, и поворотился к ребятам.
- Благодарю вас. Я ваш должник, и, когда возникнут проблемы, а в жизни без них не бывает, всегда приходите. Мой дом открыт для вас в любое время. Смерть этой падали возьмет на себя охрана, можете не беспокоится…
Вошел человек; старый, подтянутый и строгий. Его чисто выбритое лицо напоминало скульптурные портреты древних римлян. Первым делом, внимательно посмотрел на Мишу и Свету.
- Они меня спасли.
И вдруг ледяное спокойствие оставило старика. Он обнял ребят.
- Спасибо вам. Век буду Бога за вас молить.
Подошел к кровати, упал на колени, и поцеловал у Славы руку, затем приложил ее к сердцу. Другой рукой атаман махнул ребятам, и те быстро вышли.
Сергей Трофимович отсидел, без малого, двадцать лет. Как говорили: он завалил мента, который пытался подсунуть ему героин, и развести на бабки. Происходил из профессорской семьи. Был в юности весьма красив и талантлив; конечно, его затянула богема. Появилось много денег, женщин, врагов и внимательно наблюдающих.
В тюрьме его, конечно, сильно били и подставляли под профессиональных убийц. Но он с честью выдержал все испытания, и приобрел уважение в уголовном мире. Его даже хотели короновать, в нарушение многих правил, но он отказался. Объяснил, что вором не был и не будет. Это только повысило его статус. Он стал третейским судьей, и многих в тюрьме спас от худшей доли.
Когда он откинулся, по всем понятиям, он должен был возглавить местных бандитов. Но у Трофимыча (имя для своих, была еще кличка - старый) отсутствовало стремление к власти. Чаще всего он отказывался участвовать в преступлениях, зато был незаменим на стрелках и при внутренних разборках. И на воле стал судьей, обладавшим идеальными знаниями законов, как бандитских, так и гражданских, да и просто моральных.
Он выносил приговоры, и часто, сам приводил их в исполнение. Казни носили зверский характер. Трофимыч бывал так жесток, что вызывал страх даже у ближайших друзей.  Его окончательного слова, сказанного мягким, еле слышным, голосом, боялись гораздо больше, чем потока мата от целой толпы.
Детей не дал ему Бог, и вся нерастраченная любовь обрушилась на сына сестры – Славу, которого  обожал и боготворил.
Он настоял, чтобы Славу избрали атаманом, несмотря на его юный возраст. Это было звание на вырост, и защищало безрассудно смелого парня.  Иначе, его конечно бы не избрали. Для большинства в бригаде, Слава был человеком Трофимыча, но молодые беззаветно верили своему атаману.
- Купили загородный дом. Там возможна, по настоящему, надежная охрана. Надо немедленно переезжать туда тебе, и перевозить семью. Эти отморозки способны на все.
Слава задумался. Получалось, что армия, институт, работа – эта дорога покинута навсегда.
- Это что же, менять всю жизнь, все планы, - голос Славы дрогнул.
- Ты сам это выбрал; если хотел жить как все, то поступил безрассудно, - в голосе старика послышалась горечь и обида, - ты – признанный атаман, но пока еще слишком молод. Эта болезнь проходит. Позволь пока руководить  тобой, еще года три.
- Конечно, Трофимыч, ты извини, если чего.
- Главное, чтоб Господь не прибрал меня до окончания войны.
________________________________
После описанных событий прошло несколько месяцев. Война не разгоралась, а тлела. Наиболее пострадавшим контингентом оказались торговцы; если они оказывались в противоположной части города, местные бандиты грабили их немилосердно. Многие перестали торговать в привычных местах, от чего потеряли хороший дешевый продукт покупатели. Но кого это волновало?
Мелкие стычки случались постоянно; если без убитых, то с покалеченными  на всю жизнь, обязательно. Из-за этого матч местных команд был отменен; решили назначить техническую ничью ноль-ноль. То же самое собирались сделать со вторым междусобойчиком. А на игры с другими командами билеты продавались только местным фанатам и поклонникам противника. Администрация лопалась от гордости, вынося подобные исторические, и, прямо судьбоносные решения.
В отношениях Миши и Светы возникла серьезная трещина. В жизни нашего, весьма ветреного, героя такое бывало не раз, но тут он не знал что делать. Разумом он понимал, что ему спасли жизнь, и он обязан быть благодарен. Но лезли и другие, нехорошие мысли, с которыми невозможно было справиться.
Вспоминались высказывания психоаналитиков о том, что хирурги, подобно мясникам сублимируют (заменяют) стремление к убийству. Света, наоборот, как будто прониклась к Мише еще большей страстью; вероятно, как к первому спасенному ее рукой. Так что внешне все продолжалось как раньше, но на выходные Миша решил отдохнуть от рутины.
В институте имелось странное явление по имени Дима. Его засунули учиться родственники, и он только ждал момента, чтобы свалить. Это был качок, который постоянно улыбался, сыпал похабными анекдотами, и предпочитал блатную лексику. Его считали придурком, но Мише Дима нравился; с ним было легко чувствовать себя не самым глупым. Потом он был готов поддержать любые, самые фантастические, планы, и на него можно было положиться. Еще один плюс – любил и умел выпить.
Дима  очень  хотел стать членом мафии, но его не брали, только приглашали на драки, и то, на такие, где не применялось оружие.
При внешнем добродушии, он был глубоко эгоистичен, а бандитам нужны были люди, хотя бы с зачатками коллективизма в душе, со способностью любить своих и подчиняться старшим. Всего этого не было. А может быть при всей своей борзости, он не выдержал бы первого испытания. Его просто пожалели друзья детства.
И вот, по выходным дням, он торговал на улице пивом, хотя считал это занятие оскорбительным для себя. Впрочем, он особо не заморачивался, так как параллельно с торговлей, активно поглощал товар. Хозяин за это пиво не взыскивал, только запретил на халяву угощать друзей. Диман поймал его на слове, и угощал только подружек. Те любили пиво, особенно бесплатное. Хозяин только посмеялся, и одобрил; дела у него шли отлично. Тем более что Дима познакомил его с весьма привлекательной девушкой без комплексов.
С этим компанейским парнем Миша решил сходить в Новый город на дискотеку. Тянуло на приключения, а еще, был не против повидаться с поклонницей экстази. Миша соблазнил было засомневавшегося друга тем, что у телки есть подружки.
- Двоих снимем, а у меня сегодня хата свободна. В комнате до утра никого не будет.
В Новый город вошли, одетые по здешней моде: клешованные брюки, пиджаки, кепки и яркие рубашки. Внимания не должны были обратить, если не будут выпендриваться сверх меры.
Много было приезжих рабочих, живущих в общаге; всех еще местные не знали. Да и вообще, многие жители Нового города были совсем не против гостей из Старого. Особенно хозяева кафе, дискотек, проститутки, просто гулящие бабы и торговцы наркотиками. Гулены из Старого города хорошо платили. Фанатичных поклонников войны до победного конца было меньшинство, которого все боялись до судорог.
Пританцовывая вошли в мелькающий лампами зал; играл, любимый Мишей и Димой, Депеш. Тут же появилась Настя.
- Чувствовала, что припрешься сегодня. А это что за чувак? Нормальный? Эй, Ленок, лахудра, при сюда. Чуваки в Старый приглашают, оттянуться, поедешь? Замазано, но вначале, пока еще здесь качнем.
Отдыхали, как полагается, и вдруг он увидел ее. Случилось невероятное: напившийся коктейлей с таблетками, мгновенно протрезвел. Весь мир отодвинулся как будто в другое измерение, осталась только она. Голубое платье, облегающее совершенную фигуру, пышные каштановые волосы.
Миша бросился к ней, не обращая внимания на протестующие возгласы Насти, и замер перед видением, ничего не говоря.
- А я думала, что ко мне никто не подойдет.
- Почему? Красивее вас нет здесь, да и на всем белом свете!
- Вы всех видели?
- Нет, но я уверен.
- Блаженны не видевшие, но уверовавшие. А вы кто?
- Я – рабочий.
- Не очень похожи. А я ушла из дома. Это ненадолго, просто взяла и пошла; скоро отведут обратно. Услышала музыку и свернула сюда, теперь я знаю: чтобы вас увидеть. У меня к вам просьба: потанцуйте со мной, если вам не трудно.
- Да мне, да я…
Она положила ему пальчик на губы, потом его руки на талию, и они стояли, еле двигаясь, обнявшись, хотя играла быстрая музыка. Творилось волшебство, в которое ворвался грубый голос реальности.
- Ты что творишь?! Узнал, это Саша? На чужой территории с бабами играешься, у всех на глазах. Эта сучка, наркошка, выдала тебя. Хорошо, что они не знают сколько вас. Скоро прибудет бригада обкуренных подонков; они здесь устроят…
- Уходить надо.
- Через главный нельзя. Пойдешь через кухню. За красавицу не бойся, ее здесь никто не тронет. Завтра в семь на мосту встретимся, я расскажу тебе, кто это такая.
__________________________________
На мост поднялись практически одновременно. Оба были с пивом, Саша принес еще чекушку. Выпили.
-  Хорошо. Ну, вот Миш, теперь я тебе расскажу, кто эта фея  в голубом. Она – дочь вора в законе, которого большинство признает королем Нового города. Ее брат, тот самый кромешник, которого убили в тюрьме.
Она, как говорят, блаженная. Ты не обижайся, я не хотел сказать плохого; просто, она сильно отличается от окружающих. Мать ее тоже, по мнению окружающих, особенно баб, была с приветом. Не красилась, не носила украшений, не ходила в фитнес, бассейн, парикмахерские салоны. Носила длинную косу, перехваченную голубой или белой лентой, и парилась в обычной, общей русской бане. Непросто было охране в таких условиях выполнять свои обязанности, и, одновременно не обнаруживать свое присутствие.  При этом была красавица удивительная.
- Про дочку давай.
- Да, кстати, зовут ее Маша. Твое имя, если и захочет, не узнает. Она видит людей насквозь, и, никогда, не скрывает своего мнения. Может, совершенно справедливо, назвать человека развратником, прелюбодеем, брато, или отцеубийцей, да еще дать пощечину. А если ответишь, хотя бы словом, или взглядом, тебя разорвут. Поэтому к ней никто и не подходит. А тебя признала, хотя ты на ангела не похож…
- Не будем об этом, давай к теме.
- Про многое другое я говорить не буду, важно, что обострилось все после того, как ее похитили в семь лет. Шла, как раз война за автомобильный. Быстро освободили; помог Дон. Правда, поговаривают, что он сам организовал все, чтобы выступить спасителем.  Но быстро не быстро, а мать Маши успела умереть.
- А что, классический сюжет, как у Вальтера Скотта, да и многих других. А кто такой этот Дон?
- Это кликуха короля молодой поросли. Только его признают молодые беспредельщики, для которых понятия – пустой звук, а воры в законе – такие же бандиты как они. Он помешан на «Крестном отце»; завел у себя такие же порядки – комедия конечно. Ходят в костюмах и белых рубашках, целуют ему руку, на тусовках  блатняк разбавляется итальянскими песнями…
Он подбивает к Маше клинья. Это был бы идеальный брак; объединил бы Новый город под властью одной семьи.
- Прямо, междинастический.
- Зря смеешься, они имеют власти и денег побольше, чем иные короли. Дон (вообще то Артем) действительно похож на Аль Пачино. Конечно: прическа, костюм, манеры, но есть что-то еще. Говорят, временами, с ним жутко становится.
- Вот так и поверишь в переселение душ, рассматривая фамильные портреты.
- Шерлок Холмс? Классный фильм! Английский и американский – говно, по сравнению с нашим.
Но здесь есть еще одна шняга: рассказывают, что Дон ездил на Сицилию и в Америку, где общался с мафиози. Может, врут.
- А почему бы нет?
- Зачем я тебе все это рассказал братан? Чтобы предостеречь от смертельно опасных шагов. Забудь про нее!
- Подумаю, ладно пока, спасибо друг.
Слава, желая лучшего, добился обратного результата. Когда любовь умножается на самолюбие, для смелых натур она приобретает неодолимую силу. Миша почувствовал себя рыцарем, который должен освободить красавицу из когтистых лап демона.
«А потом я скажу: теперь ты свободна, мы можем сейчас расстаться навсегда. А можем остаться друзьями, или как брат и сестра, или, хотя я этого не достоин, как муж и жена. Она посмотрит на меня своими прекрасными голубыми глазами. В них будет удивление: она поймет, что благородство еще не умерло в этом мире, а потом…».
С такими светлыми мыслями бодро шагал на отработку по Анатомии, где его ждали трупы, доставленные после сегодняшней поножовщины.