С волками жить...

Он закончил установку «сюрпризов» и вздохнул с облегчением: одно дело сделано. Теперь следовало переодеться. Серый  пристегнул нагрудник, накинул камуфляжную ветровку болотного цвета, и надел высокие армейские ботинки. Потом ещё раз проверил содержимое   карманов ветровки:  складной пружинный нож (с виду обычная китайская дешёвка, но лезвие, не нуждающееся в заточке, стоило на чёрном рынке немалых денег), электрический фонарик (тоже с кое-какими сюрпризами), аэрозольные баллончики (и для уничтожения, и для усиления запаха). В отдельном кармане лежала силиконовая маска. Она была сделана на совесть: не только закрывала лицо, но так плотно прилегала к коже, что мягкий силикон повторял движения мимических мышц. В  такой маске можно разговаривать, улыбаться, даже моргать глазами – со стороны она выглядела, как настоящее, живое лицо, а не личина. Серый  надеялся, что те, к кому он сейчас направлялся, не рискнут освещать его  фонариком, демаскируя себя.  А лунного света для их глаз более чем достаточно.

Луна! Серый, запрокинув голову, долго смотрел на пугающе огромный серебристый диск, и чувствовал, как чужое лицо, которое теперь изображал  тонкий слой прилипшего силикона, медленно расплывается в улыбке. Такой неуместной сейчас улыбке... Впрочем, почему неуместной? Разве не к этому он готовился столько дней, да и ночей тоже, разве эта лунная ночь не идеально подходит для исполнения задуманного? Но, чтобы задуманное исполнить, надо полностью вжиться в роль.  Серый достал баллончики, встряхнул  и тщательно обработал аэрозольной струёй шею, волосы, подмышки и ноги от паха до щиколоток. Из другого баллончика опрыскал подошвы ботинок. Теперь можно идти дальше более-менее спокойно. Его прежний след на этом месте исчезал, будто его и не было, дальше начинался новый – с другими отпечатками ног, а самое главное, с другим запахом.  Он верил, что в случае неудачи  охотники не смогут повторить его путь в обратном направлении и выйти к Убежищу. Следы его учил запутывать Акела, большой мастер подобных хитростей. Правда, с грустью подумал Серый, самого Акелу не спасли ни  хитрость, ни быстрые ноги. Теперь уже не узнать, что погубило друга,  значит, надо быть вдвойне осторожным, и не повторять его ошибок. Если бы ещё знать – каких!

Серый, не разбегаясь, с места прыгнул в неглубокий овраг. Он немного съехал вниз по склону, заросшему  травой, скользкой от ночной росы,  но  удержался на ногах, и дальше пошёл ровным, широким шагом, не боясь оставить отпечатки рифленых подошв на влажной земле. По дну оврага Серый шёл минут двадцать, потом поднялся наверх и оказался возле кирпичных развалин автобусной остановки, давно заросших дикими колючими кустами...
Здесь его уже ждали.

*           *           *

Их было трое. Три силуэта темнели на фоне серой кирпичной стены, хорошо различимые  в лунном свете  сквозь заросли кустов. Но где-то рядом мог скрываться и четвёртый, Серый был уверен в этом. Не случайно же, едва  он поднялся из оврага, ему почудился в стороне короткий шорох, и мелькнула в тёмных зарослях быстрая тень. Пока всё шло так, как он и ожидал. Сейчас тот невидимый «четвёртый» может незаметно переместиться ему в тыл, отрезав путь к отступлению, а может и проверить тропу, которой Серый пришёл сюда. В любом случае сейчас лучше  оставаться на виду у этой троицы, изображая спокойствие. Как говорил Акела, «будешь меньше дергаться – и проживешь дольше, и умрёшь легче».

– Стой, где стоишь, – сказал один из   охотников, словно подслушав мысли Серого. – Молчун, иди-ка, глянь. Это по твоей части.

Тот, кого назвали Молчуном, подошёл и быстро обшарил Серого. Наверное, обыскивать ему было не впервой, уж очень уверенно и легко пробежали его руки по плечам, животу, спине Серого. Потом так же скоро обшарил ноги. За пазуху Молчун почему-то  не полез,  но баллончики из кармана ветровки выдернул сразу и, закончив обыск, внимательно осмотрел при ярком лунном свете. Серый знал, что  с виду баллончики вполне безобидны: если верить  надписям, в них были  репелленты от комаров и клещей.
 
Молчун вернулся и доложил двум другим о результатах обыска.
 
– Это где же ты, мил человек, надеялся здесь комаров сыскать, а уж, тем более, клещей? – насмешливо поинтересовался один из троицы. – В такое-то время года...
– Ну, не знаю... В городе комары и сейчас есть, – ответил Серый.
– А ты, стал-быть, из города... – задумчиво произнёс тот, который, похоже, был в этой группе старшим.  Серый мысленно так и окрестил его – «Старший». Третьего, с насмешливым голосом, он назвал для себя  «Весельчак».
– Я сейчас в ваших краях живу, – ответил он Старшему. – К другу переехал. Вернее, в дом его...
– Эка! А сам-то друг – где? – поинтересовался Старший.
– Волки напали. Насмерть... – проговорил Серый после короткой паузы, будто через силу. Сейчас очень важно было не переиграть. Эти трое должны увериться, что он опасности не представляет. Тем более что где-то есть и четвёртый...
– Ну, какие же они «волки»... –  возразил Старший. Говорил он неторопливо и рассудительно. Несомненно, из этих троих он был самым опасным. – Волки – они на двух ногах не ходят, и по-человечьи не разговаривают, разве что в сказках...
– «Придёт серенький волчок и ухватит за бочок»... – нараспев, негромко произнес Весельчак. Очень смешно, подумал Серый. Подожди немного, покажу я тебе «волчка»!
– Ладно, мужик, иди сюда, ближе, – разрешил Старший. – Поговорим.
И Серый полез через кусты.

*          *          *

Старший восседал на перевёрнутой мусорной урне,  Весельчак пристроился рядом  на корточках, Молчун стоял чуть в стороне, и Серый чувствовал его внимательный недобрый взгляд, хотя глаза Молчуна  скрывала тень под низко опущенным козырьком бейсболки. Из троих охотников только он выглядел безоружным. Весельчак держал на коленях автомат Калашникова, а Старший  упирал в землю приклад большого помпового ружья. Он действительно был здесь по возрасту старше всех. Лицо с твердым,  гладко выбритым подбородком прорезали глубокие морщины, в густых, аккуратных усах блестела седина. На голове его был малахай из серого меха. Серый невольно судорожно сглотнул: очень уж этот мех походил на волчий... Ладно, подумал он, скоро все станет ясно.

– Как же ты нас нашёл? – спросил Старший.
– Сначала листовку увидел. Потом – люди подсказали... – неопределенно пожал плечами Серый. Всем своим видом он старался показать, что вопрос его нисколько не смущает.
– Люди... – медленно проговорил Старший. – Ну, допустим. И чего ты хочешь?
– Я хочу к вам. Чтобы  вместе бить эту нечисть!
– Доброволец, стал-быть... Хорошее дело, – спокойно промолвил Старший, и неожиданно зевнул,  прикрыв рот широкой ладонью. Он явно чего-то ждал, и Серого слушал, что называется, вполуха.
– А ты знаешь, сколько их было уже до тебя? – вступил в разговор Весельчак. – Таких вот «любителей национальной охоты»...
– Я не буду обузой.
– Да я не об этом, – сказал Старший. – Вот решил ты в охотники пойти... Говоришь, что за друга хочешь мстить. Верю. Наверное, и убивать ты умеешь. Приходилось раньше, а?..
– Приходилось, – честно сказал Серый.
– Вот, и я про то, – подхватил Старший. Кажется, разговор становился ему интересен. – А ты уверен, что имеешь право их убивать?
Впервые Серый не нашёлся, что ответить.
– Молчишь? – продолжал Старший. – Правильно молчишь. Здесь все не так просто... Представь себе такую картину: сотни лет, а может, и тысячи, живут рядом на одной Земле люди и... «не-люди».
– Обычно говорят – нЕлюди, – хмыкнув, вставил Весельчак.
– По-разному их называют. Вервольфы, волколаки, оборотни... Люди учёные им ещё одну кличку придумали... Мудрёную такую, всё время забываю.
– Ликантропы, – подсказал Молчун. Это было первое слово, которое от него услышал Серый.
– Да, правильно. И вот, живут эти ликантропы-вервольфы рядом с людьми. С виду – почти, как люди,  а в чем-то даже лучше: сильнее, умнее. Вернее сказать – осторожнее. Наверное, потому и живут дольше.
– Это  если им люди добрые жить не помешают: то осиновый дрын в сердце вколотят, то на костёр приволокут... – добавил Весельчак.
– Они людей тоже не жалеют, – заметил Серый.
– Случается такое. Но – часто ли? Как всем известно, – Старший чему-то усмехнулся, – оборотни опасны только в полнолуние. А часто ли оно бывает? В году – всего тринадцать раз! Зато люди на них охотятся и днём, и ночью, почитай, круглый год. Так кто же кого чаще «не жалеет»?..

Серый молчал, понимая: сейчас любое его слово может быть использовано против него. Если погибнет он один – это полбеды. Следовало думать о тех, кто остался в Убежище. Серый поморщился. Под силиконовой маской мучительно чесалось, но он понимал, что проверка продолжается, и открывать охотникам свой истинный облик ещё не пришло время.

– Ладно, мужик, – усмехнулся Старший. – Не бери в голову. Это я так, на всякий случай. Раз нет у тебя сомнений, что оборотням на нашей земле не место, раз твёрдо решил сражаться – так тому и быть. У нас закон простой: один за всех и все за одного. Если, не ровен час, с охотником что случится, семью его без  защиты и помощи не оставим. Семья-то есть?
– Да, – невольно сглотнув, негромко ответил Серый. – Жена и трое детей. С ними и переехал.
Он ждал этого момента, и все равно вопрос прозвучал неожиданно. Кажется, проверка закончилась, и  приближалось то, ради чего он здесь.
– Дети – это хорошо! – одобрил Весельчак. – Это  будущее наше. Ради них живём, ради них жизнью рискуем. Если бы не дети...
– Не дребезжи! – недовольно поморщился Старший, и продолжил, обращаясь к Серому:
– Покажешь, где живёшь? Чтоб знать... в случае чего...
Серый кивнул и уже открыл было рот, чтобы описать заранее придуманный маршрут до своего придуманного жилища,...  Но тут в кармане у Старшего характерно затрещала и зашипела рация. Он вынул  небольшую коробочку с короткой толстой антенной и светящимся экранчиком, стал вертеть пальцем  настройку.  Зеленоватый свет, казавшийся в темноте неестественно ярким, подсветил его лицо.
– Ни черта не слышно, – сердито проговорил он. – Аккумуляторы совсем сдохли. Ты где достал этот хлам?
– Так под Горловкой... Когда гуманитарку брали, – с готовностью ответил Весельчак. – Там, в автоколонне  разбитой, чего только не...
– Со свежими аккумуляторами надо было брать! – резко оборвал его Старший. И добавил, уже спокойнее:
– Дождемся Быстрого. Скоро придёт и сам все доложит. Что-то он нашёл там... Ну, а ты... – он задумчиво, как-то оценивающе посмотрел на Серого, – о себе нам пока расскажи. Звать-то как?
– Сергей.
– Ага. Серый, значит? – почему-то обрадовался Весельчак. – Вот, и кликуху придумывать не надо. Будешь ты у нас «Серым». А то они, понимаешь, взяли моду шифроваться в эфире человеческими именами. А мы, охотники, теперь выбираем позывные «по принципу наоборот», на волчью тему.  Ну, типа «Хвост», «Зубастый», «Матёрый»... Кое-кто даже кричать научился по-ихнему, да так, что не отличишь. Что поделать, время такое... Как говорится, «с волками жить – по-волчьи выть...»

Серый почти не слушал Весельчака, который, кстати, так и не назвал ни своего имени, ни клички-позывного. Как и тот, кого Серый мысленно окрестил «Старшим». Сейчас он ненавидел его, пожалуй, больше всех из этой троицы охотников. Минуту назад, когда зеленоватый свет экранчика рации на несколько секунд осветил лицо главаря, Серый разглядел его получше. Густые, кустистые брови, холодный, цепкий взгляд  из-под тяжёлых век... Но главное – на шее у Старшего  висел  амулет,  толстый шнурок с несколькими звериными клыками. Зубы Акелы!.. Теперь  Серый знал убийцу друга в лицо. Жаль, что главаря, как самого опасного, придется убить первым, значит, смерть его будет быстрой. Ну почему, почему убийцам и мучителям всегда достается более лёгкая смерть, чем их жертвам?!.
 
– Эй, мужик, о чем задумался? – услышал Серый голос Весельчака. – Хорош грустить! Раз ты к нам пришёл, теперь все будет «тип-топ»!

Весельчак болтал, не умолкая, про то, как нескучно живут охотники.  Говорил, что рейды и зачистки бывают только раз в месяц, в полнолуние, да ещё случаются   дежурства на блокпостах (нет, не на армейских, а  на своих, вроде вот этого). В остальное же время – гуляй, отдыхай, бери от жизни все, что хочешь! Старший теперь не останавливал его треп, казалось, вообще не слушал, задумчиво потирал подбородок, и явно чего-то  ждал... А Весельчак тем временем разливался соловьем. Он уже хвастался своими амурными похождениями, обещал Серому, что поможет ему найти подружку среди местных, и даже выпытывал, какие девушки ему больше нравятся: блондинки или черненькие?

– Какая разница... – буркнул Серый в ответ, лишь бы что-то сказать. Вспомнив придуманную «легенду», он добавил:

– Я же говорил, что у меня жена есть.

Весельчак довольно хохотнул:

– Ну, ты даёшь, братан! Прям как тот прапорщик из анекдота. Не слышал? Решили два прапорщика поздравить третьего с днём рожденья. Стали думать, какой подарок купить. Один говорит: «А давай подарим ему часы!» «Да нет, – отвечает другой, – часы у него и так есть» «Тогда давай подарим бритву» «И бритва  тоже есть, нафига ему вторая...» «Ну, тогда...– задумался прапорщик, – тогда подарим ему книгу!  Говорят же: книга – лучший подарок!» «Фигня, – отвечает второй прапорщик, – был я как-то у него дома, своими глазами видел: книга у него тоже есть!»
– Этому анекдоту – сто пятьдесят лет, – холодно заметил Старший.
– Да ну? – изумился Весельчак. Похоже, слова Старшего он понял буквально.  – Скажешь тоже… Сто пятьдесят лет назад разве были прапорщики?
– Были. В царской армии. И не чета нынешним. Помню, знал я одного, – задумчиво начал Старший, но его прервал шорох в кустах и новый, незнакомый голос, раздавшийся за спиной у Серого:
– Я проверил. Он – не тот.

*          *          *

– В каком смысле? – поинтересовался Старший. Он говорил по-прежнему спокойно, однако чувствовалось, что теперь все трое охотников насторожились. Серый заметил, как  ствол автомата на коленях Весельчака повернулся в его сторону. Молчун отлепился от стены и приблизился на пару шагов. Тот, четвёртый, по-прежнему стоял сзади, и это было плохо.
– Он не из местных. И не из наших, это точно. Я прошёл по следу до конца, он обрывается на пустом месте.
– Ну, бывает, – заметил Старший. – Запутал мужик следы...
– Наши так следы не путают! – возразил стоящий за спиной. – И местные тоже. Я вообще не понял, откуда он пришёл. Но главное – вот это...

Четвёртый охотник двинулся вперёд, далеко обходя Серого. Он что-то держал в руках, намереваясь показать главарю, но теперь это уже не имело значения: все четыре охотника оказались в поле зрения Серого. Медлить было нельзя.

Обрывая пуговицы, Серый распахнул штормовку,  обнажив клочья спутанной шерсти на груди. А потом, запрокинув голову, так, что заломило шею, он завыл, протяжно и  страшно. Таким криком оборотень, решивший атаковать врагов, предупреждает сородичей о близкой  опасности. Несомненно, этот вой был знаком охотникам. Краешком сознания Серый отметил, что ему, кажется, удалось их ... нет, не испугать, но порядком удивить. Охотники вскочили, держа оружие наизготовку, но никто из них не двинулся с места. Значит, удалось выиграть те самые драгоценные секунды в начале схватки, которые нередко решают ее исход.  И,  главное, все четверо смотрели сейчас только на него. Если они и заметили, что, прежде чем разорвать штормовку, он что-то вытащил из обоих внутренних карманов, то не придали этому значения. Серый теперь стоял, широко раскинув руки, словно собираясь взлететь, и часто дышал, набирая в грудь побольше воздуха. Весельчак ещё успел ему крикнуть – «Стой, брат! Ты не так по...», когда Серый вновь пронзительно завыл. А потом в левой его руке взорвалась шаровая молния.

Во всяком случае, так могло показаться четверым охотникам. Дополнительная мощная импульсная лампа в фонарике –  прекрасное подспорье для фотографов, увлекающихся ночной пейзажной съемкой.  А также – хорошее средство, чтобы ослепить противника, даже при свете дня, а уж тем более ночью... Серый заранее зажмурил глаза, но и сквозь закрытые веки ощутил нестерпимо яркую вспышку. Он наугад швырнул использованный фонарик в кусты,  одновременно кинувшись на землю, и кувырком перекатился вперёд, ближе к охотникам. Расчёт оказался верным. Хоть они и были  ослеплены, однако слуха не утратили, и Старший инстинктивно направил  ружьё в ту сторону, откуда услышал шорох в кустах. Туда же кинулся тот, кого называли Быстрым, и ему угодил в спину заряд картечи, предназначенный Серому. Наверное, услышав шум падения тела, Старший успел подумать, что не промахнулся в чужака, и это была последняя приятная мысль главаря  перед тем, как нож Серого полоснул его по горлу. Лезвие рассекло живую плоть с неестественной легкостью, главарь засипел и, закрывая ладонями рану, выпустил ружьё, которое тут же подхватил Серый, и добил его выстрелом в грудь.  Весельчака,  бросившегося на него, он встретил ударом приклада в голову, а потом, передернув затвор,  почти в упор расстрелял его и Молчуна.
 
Все закончилось так быстро, что он даже не успел как следует испугаться. В ушах звенело  после грохота выстрелов, и щекотал ноздри  кисловатый запах сгоревшего пороха. Только сейчас Серый понял, что в этой схватке его шансы были, в лучшем случае, один к десяти. То, что он одержал верх, следовало считать просто чудом, удачным стечением обстоятельств, не более. И, в то же время, была в этом какая-то высшая справедливость.  Может, и вправду есть на свете Бог, который помогает таким, как он?

Серый отцепил от рубашки пристроенный на «липучках» самодельный нагрудник из собачьей шкуры. Потом аккуратно стянул с головы силиконовую маску –  и сразу сделался лет на двадцать моложе. По сравнению с поверженными охотниками он выглядел юношей, почти мальчишкой. Но теперь это видела только Луна, озарявшая окрестности  холодным светом. Этот скупой свет позволил обмануть  охотников  фальшивым «лицом» с жёсткими складками возле рта, крупным носом и  мешками под глазами. Впрочем,  и они скрывали от него свой истинный облик такими же масками.
Настоящее лицо главаря лишь отдаленно напоминало человеческое. Но и с волчьей мордой у него было мало общего. Чем-то он походил на  человекообразную обезьяну, каких изображают в школьных учебниках на страницах, где речь идёт о происхождении человека. Правда, у представителей вида «хомо сапиенс» и тех, кого в разных странах  называли по-разному – оборотнями, вервольфами,  ликантропами – были разные доисторические предки. В первобытные времена  люди и полу-звери мало отличались друг от друга – и внешним видом, и образом жизни. Внешнее сходство сохранилось и сегодня, но кое в чем оборотни существенно отличались от обычных людей. Говорили, что среди них немало долгожителей  (это подтверждала странная фраза Старшего  о царском офицере, с которым он был знаком больше века назад). Второй странностью ликантропов были  регулярные мутации,  совпадающие с лунными циклами. За несколько суток до полнолуния на теле человека-оборотня отрастали волосы, грубели ногти,  менялась пигментация кожи и даже искажались черты лица. Учёные связывали  это с проявлением генетической памяти, но  не могли научно  объяснить механизм явления. Однако главное, что отличало ликантропов от обычных людей и делало  смертельно опасными – сохранившаяся в их сознании с первобытных времён  неистребимая потребность убивать тех, кто был не такими, как они. Это желание – сильнее чувства голода, сильнее плотского вожделения, и сегодня оставалось главным смыслом их жизни. Кстати говоря, «лики» (так теперь в народе называли оборотней) никогда не убивали себе подобных. Похоже, на этот счёт  у них существовало жёсткое табу, как и на убийство волков,  с которыми их издревле отождествлял человеческий фольклор. Поэтому «волчья» шапка на голове Старшего была хитрой маскировкой. Мех, конечно, оказался  искусственным, в чем Серый убедился, когда стягивал с головы убитого  силиконовую маску. Подобные  же маски закрывали морды двух других человеко-зверей. А вот тот, которого называли Молчуном, неожиданно оказался человеком, представителем вида «хомо сапиенс». Маски он не носил. Обычный парень, чуть постарше Серого; если встретишь такого на улице, то пройдешь мимо и забудешь через минуту. Может быть, они и пересекались прежде, в городе, разве теперь узнаешь! Серый слышал, что вместе с «ликами» иногда орудуют и  представители человеческого рода, но своими глазами  увидеть подручного оборотней ему прежде не приходилось. В карманах  Молчуна он нашёл бумажные деньги: пачку крупных купюр местной валюты и  свернутую трубочкой, перетянутую резинкой тощую пачку «зелени». Ещё на теле убитого обнаружился пистолет, вполне исправный «макаров» с запасной обоймой.
 
В карманах куртки Весельчака нашлось немного  автоматных патронов  россыпью, четыре мобильника (один – с треснувшим экраном), надкусанный  шоколадный батончик, пачка презервативов и пластиковая фигурка-брелок в виде Микки Мауса. Оборотень по кличке Быстрый, видимо, предпочитал бегать налегке: у него при себе был только самодельный нож-«заточка», да грязный носовой платок. Зато трофеи, снятые с трупа главаря, оказались куда интереснее. Во-первых – поясной патронташ, почти полный, в отдельном большом кармашке которого Серый обнаружил увесистый замшевый мешочек  вроде кисета. Внутри было золото: несколько обручальных колец, серьги, кулоны и цепочки. Характерно, что в этой куче украшений он не заметил ни одного нательного крестика. И ни одной серебряной вещи, хотя многие местные в последнее время носили серебро, как оберег от нечисти. Насколько такие обереги действительно оберегали, сказать трудно. Возможно, «лики» просто выбрасывали серебряные вещицы, найденные на убитых людях, из суеверного опасения, что они могут им навредить. А возможно, для опасений у них были реальные основания. Во всяком случае, лезвие ножа с серебряным покрытием, которым сегодня вооружился Серый, располосовало горло оборотня с такой же легкостью, как бритва рассекает бумагу, хотя хлеб и сало нож резал с усилием, как обычный кухонный. Хорошо, что для убийства оборотней из огнестрельного оружия, вопреки легендам, не требовались серебряные пули, хватало и обычных. Особенно, если бить в сердце или в голову.
Серый вдруг поймал себя на мысли, что совсем не испытывает естественной человеческой брезгливости, обыскивая трупы. Наверное, в глубине души он не считал их людьми. Несколько минут назад, когда они разговаривали, даже шутили – ещё оставались какие-то колебания, но сейчас он не мог думать об этих убитых двуногих, как о людях. И вовсе не чувствовал себя мародёром. Оружие и вещи, которые он забирал у «ликов», были его законной охотничьей добычей – к  примеру, как шкура, снятая с убитого зверя, или зубы, выломанные из его пасти.

Вспомнив о зубах, он осторожно стянул с шеи главаря шнурок с амулетом Акелы: несколько белых пластмассовых клыков, с виду совсем, как настоящих. Вопреки ещё одной из легенд, зубы у «ликов» были вполне человечьи, и не трансформировались в полнолуние, как это показывают в фильмах ужасов. Похожие  шнурки с клыками, по слухам, носили  бойцы батальона «Зверобой», охотники на оборотней – если, конечно, не было таким же слухом существование самого батальона.  Слухом, запущенным самими «ликами», чтобы заманивать людей, готовых сражаться с ними, заманивать  и уничтожать поодиночке. Как это случилось с  Акелой, и едва не случилось с ним, Серым... Впрочем, он-то уже знал, на что идёт, отправляясь на встречу с оборотнями, которые прикидывались охотниками. Хотя, если объективно разобраться, они тоже были своего рода охотниками – умелыми, опытными и твёрдо убеждённым в своём праве убивать людей. Тем более что  именно люди иногда давали им такое право, и даже оплачивали услуги профессионалов.

Это подтверждала ещё одна  находка, извлеченная Серым из потайного кармана убитого главаря «ликов».  Он даже включил вполнакала фонарик, подобранный в кустах, чтобы лучше рассмотреть содержимое плотного пластикового пакета. Там лежали паспорта, разноцветные тонкие книжицы с различными гербами на обложках – украинским, албанским, грузинским, с надписями латиницей и непонятной арабской вязью. Фотографии  были разными, но Серый не сомневался, что все паспорта принадлежали существу, которого он мысленно окрестил «Старшим». К чему менять фотографии, если с такой же легкостью, как «ксиву», оборотни меняли искусственные лица-личины! Этот полу-зверь   в разное время считался  законным гражданином разных стран, где шла война, где лилась человеческая кровь и высоко ценились услуги профессиональных убийц. Интересно, сколько сейчас оборотней заняты   своим «традиционным ремеслом» в разных «горячих точках» Земли, подумал Серый, и тут же мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли.

Вспомнилась одна из любимых поговорок Акелы: «Бывают такие бездны, в которые лучше не заглядывать, и тайны, которых лучше не раскрывать»

Он рассовал по карманам трофеи, оставив на земле только снятые  с оборотней маски. Аккуратно подобрал гранаты, из которых, отправляясь на встречу с «охотниками», делал «растяжку». Как когда-то учил его Акела…. Это нехитрое, но эффективное устройство он ставил на тропе, ведущей к Убежищу, а оборотень Быстрый обнаружил ловушку и обезвредил. Как говорится, всё, что ни делается, к лучшему: гранаты ещё пригодятся. Серый повесил за спину автомат, подобрал ружьё и вышел из-за развалин остановки на дорогу. Домой он решил возвращаться другим путём. Теперь это стало  почти безопасно: на несколько километров вокруг других блокпостов «ликов» не было, а по шоссе уже давно никто не ездил. Сквозь трещины в асфальте вокруг неглубоких минных  воронок пробивалась жухлая трава.

*          *          *

Оксанка повисла на шее, едва он повернулся к ней, закрыв железную дверь бункера. Обняла и не отпускала, молча прижимаясь к его груди,  и он тоже молча стоял, обнимая  ее одной рукой. В другой  было ружьё.

– Пришёл... – счастливо прошептала она, глядя на него снизу вверх, и глаза ее так сияли, что он подумал: ради таких мгновений и стоит жить. – Пришёл, Сереженька...
– Ну, естественно, – ответил он уверенно, подумав при этом: то, что он вернулся сегодня домой, как раз было неестественным. В одиночку выходить на оборотней (которые, возможно, и погубили Акелу) –  чистейшее безумие. Но теперь, как говорится, что сделано – то сделано.
– Как ребятня? – спросил он, проходя в кухню, где на электроплитке  грелись чайник и кастрюлька.
– Да нормально. Спят давно. Девочки вот только до полуночи колобродили, как обычно, но сейчас и они затихли. А мальчишки  сразу заснули. Мой им опять сказку рассказывал!
 
Оксанка сказала это с гордостью. Михась, ее братик, был самым младшим из детей, но среди мальчишек, занимавших первую комнату, пользовался несомненным авторитетом, опровергая  мнение, что в детских компаниях верховодят  те, что постарше да позадиристее.
 
– А про что сказка? – спросил Серый, усаживаясь за стол и принимая из рук Оксанки тарелку с кашей.
– Да не знаю я, конец только услышала.  Мол,  вернулся капитан-мореход  домой, где все думали, что он давно погиб, и ждали только те, кто его любил: чёрная собака, рыжий кот  и красавица невеста. Она за него вышла замуж, и жили они все вместе дружной семьей, долго и счастливо.
– Хорошая сказка.
– Да. Он их сам сочиняет, сказочник мой...

Оксана и Михась были первыми жертвами «ликов», которых приютил Акела.  Он нашёл их в полуразрушенном посёлке, где девушка и шестилетний хлопчик, потерявшие родителей, прятались в брошенных домах, питаясь остатками неубранного урожая с чужих огородов. Как раз перед этим Акела обнаружил неподалёку, среди развалин здания районной администрации подземный бункер-бомбоубежище, оборудованный ещё во времена «холодной войны», тогда же и законсервированный. Удивительно, но убежище до сих пор годилось для жизни: сохранилась вытяжная вентиляция, из проржавевших труб  тонкой струйкой текла вода и, самое странное –  подземный электрокабель, проложенный бог весть, откуда, исправно подавал питание на распределительный щиток. Про бункер, похоже, не знали ни «лики», ни другие заезжие мародеры... В узких комнатах-отсеках сперва было пусто, но вскоре  жителей в Убежище прибавилось.

*          *          *

Следующими спасенными стали четырнадцатилетние Аделя и  Фатима. Акела отбил их у «ликов», которые везли девочек покупателям «живого товара» из зарубежья. Потом появились Лешка, Ваня и Димка –  самый старший из пацанов. Он был детдомовским,  единственным из детей, кто никогда не знал своих родителей. Димка отстал от детдома, а может, сбежал во время эвакуации.  В самом начале военных действий  «лики» еще не контролировали большую часть дорог из  Восточных территорий. Спустя два-три полнолуния, когда стало ясно, что оборотни –  это не сплетни на основе местного фольклора и не выдумки «желтой прессы», границы закрыли и с противоположной стороны.

Сергей впервые побывал в этих краях задолго до блокады,  около года назад. Поездка тогда казалась чем-то вроде экстремального путешествия. Акела –  тогда еще просто Сашка Волков, друг детства, весельчак  и экстремал –  пригласил его «на охоту». Разговаривали по скайпу, Сашка балагурил, как всегда, но Сергей понимал, что друг очень многого не договаривает. Однако действительность превзошла все его ожидания. Расклад сил на тот момент не знал, наверное, даже Сашка, который твёрдо решил пойти в ополчение. Он разжился кое-каким оружием и снаряжением, даже заранее придумал Сергею и себе радиопозывные – «Серый» и «Акела». В отличие от Сергея, Сашка успел послужить в армии и пострелять не только по фанерным мишеням, поэтому понимал, что в одиночку вести партизанскую войну с оборотнями невозможно. Серьёзного сопротивления «ликам» в регионе замечено не было, однако на заборах и столбах то и дело появлялись яркие листовки: «Батальон «Зверобой» продолжает набор добровольцев. Защитим наших близких от зверья в человеческом обличье! Очистим нашу землю от мохнатой нечисти!» Ни адресов вербовочных пунктов, ни контактных телефонов на листовках не было.

Впрочем, телефонная связь в регионе  работала из рук вон плохо. «Лики» взорвали почти все вышки-ретрансляторы, и Сашка, попав в засаду на одном из блокпостов, едва успел послать  Сергею смс-ку, которую он перечитывал так часто, что затвердил наизусть: «Батальона нет. Здесь «лики». Попробую увести. Если что, помоги моим. Прости, что так вышло. Акела промахнулся...» В конце даже стоял смайлик. Сергей выехал к другу в тот же вечер, на неделю раньше, чем планировал, взяв отпуск за свой счёт. Через пару дней границу закрыли, и Сергей не смог бы вернуться, даже если б захотел. Но он уже не хотел.

*          *          *

–  Серёжа, а ты о чем думаешь?

Он очнулся, поставил кружку с недопитым чаем.

–  Не о чем, устал просто. Засыпаю на ходу, прямо с открытыми глазами.
–  Так иди, поспи! Там, в твоей комнате, опять Димка устроился, на верхней кровати. Говорит, что, пока тебя нет, он нас охраняет.

Сергей усмехнулся. Его «комната» была чуть больше кладовки, располагалась сбоку от входа. Пройти в Убежище, минуя ее, невозможно, однако что бы мог сделать двенадцатилетний пацан, если б, не дай бог,  сюда и в самом деле пожаловали непрошенные гости?
 
Он уже взялся за ручку двери, когда услышал за спиной тихий несмелый голос:

– Серёжа...

Он знал, о чем она спросит. Снова придется врать, но  он уже  научился делать это так правдоподобно, что сам хотел поверить собственным выдумкам.

– На том блокпосту, где я был,  ополченцы про него ничего не слыхали. Сказали, что «зверобоев» сейчас  раскидали по разным районам. Ты не волнуйся, он обязательно свяжется, при первой возможности. Со мною же связался.
–  Когда это было!.. –  вздохнула Оксанка.

Сергей промолчал. Он точно помнил, когда: в прошлое полнолуние. С трудом верилось, что он здесь чуть меньше месяца.

–  Сережа, ты только не пропадай надолго, ладно? –  попросила Оксанка, серьёзно глядя в его глаза, и он выдержал этот взгляд. –  Понимаешь же –  куда мы без тебя!
–  Не пропаду, –  обещал Сергей. И подумал: «Куда теперь и я –  без вас?»

*          *          *

Димкина лохматая голова свесилась с верхней койки.

–  Дядь Серёж, а я слышал, как вы пришли! По шагам узнал.
–  Молодец, –  ответил Сергей, присаживаясь на кровать, чтобы снять ботинки. Только сейчас он понял, как невыносимо устал. –  А чего не спишь-то?
–  Книжка интересная.
 
Сергей понимающе кивнул. Книжка называлась «Наставление по стрелковому делу». Несколько десятков серых томиков «Воениздата» выпуска семьдесят-какого-то года они нашли в бункере, когда обживались на этом месте. А ещё «Пособие по гражданской обороне», но его Димка только бегло пролистал: узнав, что  ядерные заряды в современных войнах не применяются, он потерял интерес к оружию массового поражения. Винтовки и пистолеты, по его мнению, были куда практичнее.

–  Дядь Серёж, а вы меня из пистолета стрелять научите?
–  Да хоть из автомата, –  вздохнул  Сергей.
–  Нет, из автомата  потом, когда подрасту чуток, –  серьёзно возразил Димка. –  Тяжеловат он, трудно будет целиться. Мне бы –  из пистолета.
– Ладно. Будет тебе пистолет, –  обещал Сергей, с наслаждением вытягиваясь  на кровати. Ботинки он снял, но раздеваться сил  уже  не осталось.
– Дядь Серёж, а  правда, что их только серебряные пули убивают?
–Неправда, – сказал он, вспомнив сегодняшнюю схватку. – И обычным свинцом можно завалить, за милую душу,
–  А правда, дядь Серёж, что они человеческое мясо едят?
– Нет,  неправда, –  соврал Сергей. –  Слушай больше сказки дурацкие!

И, чувствуя, что мальчишка хочет еще что-то спросить, решительно сказал:

–  Слушай, Димуха-два уха! Будь человеком, дай отдохнуть. Я полдня  на ногах. Завтра отвечу на все твои вопросы, договорились?
–  Ага. Спокойной ночи, дядь Сережа!
 
Он не ответил.  Закрыл глаза –  и сразу провалился в темноту, где не было ни звуков, ни красок, ни запахов, где можно было не думать ни о чем –  просто лежать, наслаждаясь тишиной и покоем. Но покой длился недолго, потому что из темноты вдруг появился оборотень. С виду совсем, как человек – в шапке из искусственного меха и в человеческой одежде, но с тёмным, морщинистым лицом полузверя. Глубоко посаженные блестящие глаза с красноватыми белками смотрели на Сергея печально и мудро.
 
– Чего надо? – недовольно произнес Сергей. – Я тебя один раз уже убил.

Оборотень согласно кивнул и, помолчав немного, спросил красивым густым баритоном:

– А ты уверен, что имеешь право нас убивать?
– Да, уверен, – ответил Сергей. – Какие ещё есть вопросы?

Он проснулся и открыл глаза в полумраке маленькой комнаты, освещённой синеватым дежурным плафоном над изголовьем Димки, который наконец-то  уснул и тихонько посапывал на верхней койке.

Вопросов больше не было.