Грибочки

Собирали мы грибы с приятелями...
Ну как собирали? Чаще, конечно, от них шарахались, поскольку компания подобралась учёная - куда ни плюнь, доктора с магистрами, природоведение окончившие сбором гербария.

А тут вдруг жена моя полянку надыбала.
Да как заверещит:
- Смотрите, это же сыроежки! Наверное! А может и ещё чего питательней!
И поскучнели все.

Стоят, на сыроежки те скользкие любуются, о бренности бытия размышляют.

А она им:
- Да съедобные они! Или я поганок, что ли, на картинках не видела?!
И хапает...

Только дохлых мух со шляпок стряхивает и горстями те грибочки в лукошко запихивает.
 
Ну и онемели приятели от происходящего.
Знаки мне у неё за спиной делают, —дескать, отведи беду, защити от лукового!

Вот и заступился я.
А что делать, если крест на мне.
- А давай, – говорю, - представим на секундочку, разумеется, чисто теоретически... с ничтожнейшей долей вероятности... что не совсем они как бы съедобные.
- А какие?!! – изумляется добытчица. – Несъедобные?! Это что, значит, вроде как ядовитые?!
- Ну к чему ж, - говорю, - такие крайности?! Не ядовитые, а, скажем так, э-э-э, полусъедобные... Вот, половинку гриба организм как бы усваивает, а только уж от второй окочуривается.
- Да, вы что! – кричит. – Да посмотрите, какие они красивые! Их же прямо фотографировать хочется!
- Вот-вот! – говорю, и фотоаппарат ей подсовываю.
А она:
- Да я вам вечером такую жарёху забацаю, пальчики ещё мне облизывать станете!

Ну и побледнели все, пальцы её в мухах рассматривая.

- Что-то, - говорят, - вроде накрапывает. А не пойти ли нам скорей домой, пока не околели тут от грибного дождика?
И пошли себе, Шопена насвистывая.

А жена им:
- Подождите! - кричит. - Сейчас только нарву их быстренько.
Ну и припустили все!..

А жена мух уж не стряхивает, прямо с дохлыми в лукошечко добычу запихивает, и кричит нам:
- Стойте! Я же заплутаю в чаще-то!

Но не заплутала... Выбралась.
Уж как сквозь ту чащу не ломились мы, а догнала нас добытчица и, придя домой, грибы в раковину вывалила. Счастли-и-и-и-вая...

С горкой получилась та раковина.
- Ну, - говорит, - теперь вы точно у меня жарёхой обкушаетесь! Только приходите обязательно, не то сама к вам наведаюсь...

И глянули тут на меня приятели умоляюще, — дескать, не оставь рабов божьих, не бери грех на душу!

Ну и вступился я.
- А что, - говорю, - если, сугубо теоретически... да помрём мы тут все к ядрёной матери?! В расцвете — от грибков твоих перекинемся, а?!.. Красивыми сгинем в блевотине?!!
- Так я ж, - кричит, - первая их ложкой откушаю!
- Вот-вот, – говорим мы, ложку добытчице подсовывая.
А она:
- Но уж и вы потом не отвертитесь!
На том и разошлись...
До ужина.

А вечером, собрались все, в новые одёжки одетые. Кто с образком пришёл, кто с оберегом языческим.
Я на стол бутыль противоядия шотландского выставил. И как хозяйка той жарёхой об стол грохнула, замолились все, мух средь грибочков высматривая.

А жена ту жарёху ест да причмокивает, ест да причмокивает...
А потом и говорит:
- Теперь ваш черёд яство выкушать!
Тут и бухнулись ей все челами в ноженьки.
- Не губи! – кричат. – Не отставляй детей сиротами! Не хотим кончать в реанимации!!!
А жена им:
- Извини-и-ите, но мы не так с вами договаривались...

И кинулись тогда гости, стулья опрокидывая.

- Да пошутила! – кричит им хозяйка, посмеиваясь. - Шампиньоны это! В магазине купленные!
Но, катившиеся с лестницы, её уже не услышали.
А сиганувшие в окно, вот те - да... те уж с улыбкой выпали.