Манящий свет рампы

- Эй, молодой! – раздался звучный баритон из отрытой двери гримёрки.
Молодой человек в коридоре вздрогнул от неожиданности, а поняв, что обращаются именно к нему, осторожно заглянул в дверь:
- Вы меня?
- Заходи, что ты как не родной. Как зовут?
- Игорь.
- Так это ты, значит, наше пополнение?
- Да, вроде как – Игорь смущённо улыбнулся.
- Освоился уже? Или с бумажками пока бегаешь? Ввод какой-нибудь пообещали тебе?
- Сегодня иду к главному по этому поводу.

Выпустившись из театральной академии и получив распределение в театр, Игорь пребывал в радостном предвкушении новой жизни. Судьба ослепительно улыбалась ему, суля лавры зрительского признания и успеха.

- Это хорошо. Слушай, Игорёк, не в службу, а в дружбу, сгоняй к костюмерам, возьми у них лигнина* и пару носовых платков, что ли. Жарко сегодня, мы тут с Николай Иванычем потекли совсем - говорящий подмигнул человеку за соседним столиком, – знаешь, где их кабинет-то?

- Да, конечно.
Игорь метнулся в костюмерную, взял то, что просили, и вернулся к гримёрке, дверь в которую оказалась уже прикрытой.

Митрик
Томашевский       - гласила табличка на двери.

Любой непосвящённый, случайно попадая в закулисье, всегда удивлялся этому странному имени и в меру фантазии пытался представить себе загадочного Митрика Томашевского.
На деле же Митрик Томашевский был Николаем Ивановичем Митриком и Олегом Олеговичем Томашевским, которые обитали в этой гримёрке уже много лет. Обоим было где-то по пятьдесят-шестьдесят. Это если навскидку и без грима. А если учитывать особенности актёрской профессии, то от сорока до семидесяти.

- А, Игорёк. Принёс? От спасибо! – Томашевский выглядел человеком общительным и радушным – Да, если у тебя  пару минут есть ещё, занеси кружки в реквизит, а то мы у них взяли давно и всё никак не вернём. Кружки прям беда театральная, вечно пропадают. Подожди только, кофе допью. Да ты садись, в ногах правды нет.
- Но нет её и выше – картинно пробасил Митрик и, не отрываясь от зеркала, обратился к Игорю совсем другим голосом:
– Вы как, коллега - употребляете, я надеюсь?
- Эээ… - растерянно протянул Игорь.
- Коля, не смущай парня, – пришёл ему на помощь Томашевский, – разберёмся по ходу пьесы.
- Какое смущай, Олежа, человеку в коллектив вливаться, налаживать, так сказать, коммуникативные связи с людьми тонкой душевной организации, а это вам не хрен собачий, поэтому интересуюсь заранее.
- Не пугайся, Игорёк, труппа у нас хорошая, – Томашевский отхлебнул из кружки и стал аккуратно поправлять грим.
- Хо-ро-шая, – нараспев протянул Митрик, - только играть некому.

Томашевский хохотнул и подмигнул Игорю, мол, это он так шутит:
- Ты же, дорогой, играешь. А к юбилею, поди, и звание получишь.
- О чём ты? Дождёшься от них. Если только засрабкульта* втюхают, как Боре.
- Боря, я тебе скажу, где только не ошивался. А нам с тобой по гертруде* должны кинуть, не меньше.
- Ну-ну! - Митрик промокнул лицо и шею салфеткой и посмотрел в окно.
Опять детей откуда-то навезли автобусами. Где они их только берут? Не, неделю бомбить по 2-3 сказки, да ещё в духоту, это перебор. Как ты на предмет восстановить сегодня творческие силы, Олегыч?
- Я бы с радостью, старик, но у меня до зарплаты всё по нулям, даже мелочи не осталось. Жена дома ремонт затеяла, так что сам понимаешь…
- Не парься, всё схвачено – Митрик приоткрыл створку зеркала на гримёрном столике и постучал пальцами по невидимому сосуду с жидкостью.
- Коля, ты волшебник! – одобрительно прогудел Томашевский.
- А то!
- И когда только успел. Вот что значит "талантливый человек талантлив во всём".
Кстати, Игорёк, ты Николай Иваныча обязательно посмотри, во всех спектаклях. Есть чему поучиться. Это мастер, без дураков. В другом театре давно бы был заслуженным. Столько психологизма, нюансов… а какая подача! Таких актёров сейчас мало.
- Ты тоже, Олег, не скромничай. - Митрик развернулся на стуле. – А учиться надо, Игорёк, это точно. Академия это одно, живой театр – другое. Так что, пока мы на сцене, не теряй времени, присматривайся, мотай на ус, набирай себе профессионального багажа. А то будут тебя держать на подхвате, вроде "кушать подано", или в зайчиках протелепаешься, никаких серьёзных ролей не получишь.

- Бляха-муха, – неожиданно подхватился Томашевский, взглянув на часы – так уже ж время! А что звонков-то не было? Коля, ты опять трансляцию вырубил, что ли?
- Да пищит она постоянно, на нервы действует.
- Ну ты даёшь! – Олегыч подошёл к приёмнику и щёлкнул переключателем.
- …емые актёры, - прошипел динамик, - третий звонок, прошу всех к началу спектакля. Бобик и Шарик, отдельная просьба не опаздывать, третьего предупреждения не последует.
- Нет, не ценят они ведущих актёров, Олежа! – как бы шутя пробурчал Митрик, натягивая мохнатую шапку с ушами.
- У нас уже помреж* главный, – отозвался Олежа, надевая на руки лапы-рукавицы – уйдём мы из театра, что они будут делать? Ширмовые спектакли ставить? Да кто превратил этот кукольный театр в настоящий актёрский, а, Коля?

- Гав! – вдруг громко выдал Николай Иваныч.
- Гав-гав! – ответил Томашевский.
- Ав, ввв-а-в, ав-ав! – продолжил Митрик в другой тональности.
- Гав, ав, гав-гав-гав, гав, ррр -гав! – Томашевский добавил драматизма и философской глубины.

Бобик с Шариком шли по коридору к сцене, а их заливистый лай клубился вокруг, отражался от стен, и звучал долгим эхом в театральных переходах.

Игорь задумчиво смотрел им вслед.



* лигнин - салфетки на театральном языке
* засрабкульт (засл.раб.культ.) - заслуженный работник культуры
* гертруда - герой труда
* помреж - помощник режиссёра