Пугало

    Смастерил, наконец, мужик пугало. С молодости мечтал – это когда поле еще было колхозным – общим значит. Так вот, после очередной, почти бескровной революции поле разделили, и стал мужик единоличным хозяином огромного куска земли.  Следовательно, птицы теперь клевали, точнее сказать, воровали его личную собственность, что было непозволительно никогда и ни при какой власти: личная собственность – дело святое не только для государства, а уж  для гражданина – тем более.

    Не успеет он зерно посеять, как налетают они целыми стаями: и расти после них на поле почти нечему.  Поговорка: «Что посеешь, то и пожнешь!» к  величайшему сожалению ему не подходила; сеял-то он в расчёте на огромный урожай, а благодаря этим ненасытным тварям – скворцам, грачам, да и воронам тоже, пожинал равно столько, что едва-едва хватало на прокорм семьи. В общем, работал он на этих пернатых нахлебников.

    Пугало получилось на славу: от малейшего дуновения ветра оно начинало крутиться,  размахивая руками в разные стороны; жестяные банки, подвязанные к ним, гремели на всю округу. Из дырок в ведре, надетом на голову, исходил оглушительный свист  – это было гениальное творение простого русского мужика наделённого смекалкой, а значит и умом, в наличие которого последнее время сильно сомневаются  наши прогрессивные и просветлённые халявщики.

    Мужик смастерил пугало с любовью, даже с какой-то несвойственной простым людям нежностью, о чем говорило и имя данное пугалу своим создателем – Еремейка.

    За всё, что сделал для него мужик, Ерема дал себе слово служить ему честно и исправно; ведь не совсем же бесчувственная машина какая-то, а с любовью собранная, нежностью обласканная конструкция – «мечта», так сказать, деревенского художника самоучки. К тому же хозяину от пугала была особая благодарность и уважение за то, что только ему на земле дана такая честь – быть  эксклюзивным, то есть, единственным на всем белом свете экземпляром.

    Время шло, наш герой исправно исполнял свои обязанности – урожай цел-целёхонек,  мужик  даже на бока жирку наел – радуется-не нарадуется своему детищу. Каких только теплых слов Еремейка от него не слышал, вот и возгордился: работает, не уставая, а по приходу хозяина  до безумия доходит – словно волчок или щенок несмышленый. Ни одна птица близко не подлетает, кто знает, что от этого неуёмного ожидать можно.

    Но как-то сел на голову нашему герою старый ворон. Беспардонно, так взял и сел, как у себя дома пригнездился. Такой наглости Еремей не ожидал: крутится, вертится – аж до свиста, до скрежета, но сделать ничего не может. Ворон посидел спокойно, посмотрел на эту возню и говорит:

   - Чего ты суетишься, чего руками своими машешь? Ты же никто, ты декорация – только дураков,  да молодежь пугать поставлен!

- Да, как ты смеешь! Да я тебя! - пугало злится, пыхтит.

- Угомонись ты, наконец, выслушай старика.

- Ничего не хочу слышать, - почти взбесился Еремейка.

- Служишь?! Похвально. Каждый должен свою работу выполнять. А ты знаешь, сколько молодняка у скворцов, с тех пор, как тебя здесь поставили, от голода погибло?  А харю своего хозяина видел? – он же скоро в борова превратится!

- Выживает сильнейший, - чуть успокоившись, сказал Еремей.

- Где же ты такого нахватался?

- Много умных разговоров ветер в поле носит, вот я и набираюсь.

- Всего по чуть-чуть и только то, что вам с мужиком выгодно, так что ль?

- Ну почему? Да и про вашего брата слышал, но не могу же я разорваться: для того и поставлен – если ваших накормлю, то мужику ничего не достанется, а я перед ним в долгу…

- В каком еще долгу?

- Он же меня создал, значит, я его собственность…  Чего же они приспособиться не могут, уж столько лет прошло, как колхозов нет, это ж какая древность, а они всё по-старому: всё на кого-то надеются – сами себе куска добыть не могут.

- Да это уже на генетическом уровне, они же здесь почти век без труда и хлопот себе пропитание добывали. У них даже и в мыслях нет, что чужое берут! Ведь их никто не учил! Что деды воровали, что прадеды – это уже нормой стало и претензий к ним быть не может – горбатым родился – так кого же винить?

- Ну, вот пусть и приспосабливаются! Нам-то что? Если я уступлю сразу же на моё место другого поставят – всё, прошли те времена! Вот вы пожилой, мудрый, так и научите их честно жить.

- Для этого время надо, примерно столько, сколько их баловали – столько  и для воспитания потребуется.

- А от меня-то, чего хотите?

- Ну, хоть немного пожалейте их!.. Ну, небольшие какие-нибудь поблажки,  ну, небольшая такая уравниловка, хоть на какое-то время, а то пропадут ведь все! Давай на компромисс, ты же не совсем робот механический.  Давно за тобой слежу,  вижу, что думающий, да и в любви рожденный.

- Ладно, на одну поблажку всё-таки пойду, уговорил: урожай снимем, потом пусть налетают – все остатки ваши!

- Да твой крохобор, почти подчистую всё убирает!

- Ничего, от голода спастись хватит! Всё, слазь, надоел.

- Ну, хоть за это спасибо!

- Не за что – работать надо!