Валерия. глава 4

Но мой тесть не спешил с какими-то обвинениями или недовольством. Наоборот, он расспрашивал меня о работе и диссертации.
- Не нужно ли ещё чем помочь? Не стесняйся, обращайся с любыми вопросами и проблемами. Я всегда приду на помощь мужу моей дочери. И его родным, если это нужно. 
- К вам обращались мои родственники? - с удивлением спросил я и получил короткий ответ: отец. Ну да, это понятно, его сын заканчивает школу в этом учебном году. 
- Я знаю, Вадим, что тебе это не очень приятно, - с нажимом проговорил тесть, - но отказать в помощи близким не могу. Ведь это твоя семья, хотя вы и не общаетесь, как положено. Уверен, что со временем вы поймёте друг друга. 

Тесть некоторое время говорил ещё о родственных чувствах и отношениях, о семье и роли каждого в ней. 
- Времена непростые пришли, - понизив голос, сказал Пётр Маркович, - видишь, какие головы летят, а кто-то сам ушёл либо сбежал. Вот тут надо сплотиться и держаться вместе. Или я не прав? 

Я поспешил заверить старшего родственника, что не сомневаюсь в правильности его мнения. Ведь сейчас многие, узнав слова «перестройка» и «гласность», решили, что наступила эпоха вседозволенности и возможности говорить вслух всё, что заблагорассудится, невзирая на лица. 
- Ну, а как у вас дома дела? - спросил он, и я замешкался. Что ему известно? Последнее время я обижал Наташу, наверное, слишком часто. 
- Нормально дела, - неопределённо ответил я, втайне мечтая, чтобы кто-нибудь позвонил Петру Марковичу, и он оставил бы меня в покое ещё на некоторое время. Но телефон предательски молчал.
- Сам вижу, что хорошо, - спокойно произнёс тесть, - а как же иначе? Вы молодые, здоровые, сильные, у вас всё только начинается. Пойдут дети, жизнь новыми красками заиграет. Ради детей и пойдёшь на всё. Наташа у нас поздний ребёнок и единственный. Ничего для неё не пожалею и всё сделаю. Ей и её мужу. Это мой родительский долг. 

Я обратил внимание, что Пётр Маркович в разговоре употребляет «муж моей дочери» чаще, чем «зять». Понятное дело, усмехнулся я. Знай своё место, Вадик, и не рыпайся. В ножки кланяйся благодетелю... Мой сарказм не имел границ, но сейчас я быстро утешился новым  обстоятельством - в Москве пройдёт череда мероприятий медицинского характера - научные конференции, выставки, семинары, на многих будут присутствовать представители разных стран, в том числе американцы. 
- Наконец-то лёд начал таять, - впервые за весь разговор улыбнулся тесть, - нам есть чему поучиться у Америки и Европы, а твоей медицине особенно. Если тебе это интересно, то приглашения и вызовы получишь на всё, что только можно. 
- Это не только интересно, - подхватился я, как дикий зверь перед прыжком, - Пётр Маркович, это необходимо для моей диссертации, для карьеры, для всего будущего. Вы делаете невозможное для меня! 
- Для меня невозможного мало,  - медленно произнёс Пётр Маркович, - что мне не под силу, друзья помогут. Сам знаешь, что такое рука друга. И родственные связи играют большую роль. Поэтому я не отказал в помощи твоему отцу. А твой брат - отличный парень, на серебряную медаль тянет и мечтает по твоим стопам пойти, врачом стать. На следующий наш семейный праздник мы пригласим их в гости. Наташа тоже хочет этого, но стесняется тебе сказать. Она, вообще, такая у нас, деликатная. Наивная немного. На классической литературе воспитана, на хорошей музыке. Верит, что добро всегда победит. 

Пётр Маркович улыбнулся, и я понял, что за свою дочь он отдаст жизнь, не задумаясь. И также, не задумаясь, заберёт и чужую ради неё. Он занимает высокую должность, но в его кругу кого только нет! Особенно сейчас, когда в стране начались большие перемены. Тут слабинку давать никак нельзя, с этим было не поспорить. 
- Вернулись с рынка наши девчонки, - прислушавшись, тесть тепло улыбнулся и сразу же стал серьёзным, - Вадим! Наш разговор, надеюсь, тебя ничем не обидел. Но я должен быть спокоен за свою дочь и уверен в её будущности. Пообещай, что Наташа никогда не будет плакать, что ты её ничем не обидишь. Дай мне слово! 
- И вы поверите мне на слово? -  удивлённо спросил я. 
- Поверю, - медленно произнёс Пётр Маркович. - Поверю, Вадим. 
- Даю слово, - ответил я, не особенно задумываясь над окончанием разговора. Мои будущие поездки и работа в высших медицинских кругах - вот что интересовало меня сейчас больше всего. Если так и дальше пойдёт, то мне о докторской диссертации стоит подумать. Ведь для любого ученого, который живёт любимым делом, защита диссертации – дело чести. Это  возможность внести свой вклад в историю, потому что наука – одно из высших достижений человечества. Именно она двигает процесс эволюции и помогает нам совершенствоваться. Мои мысли убежали чересчур далеко. Я уже представлял себя выступающим за трибуной перед высоким собранием. Медицина - дело не просто чести и всей моей жизни. Это - служение больному, и чёрт подери, как прав был мой друг Ваня Коваль, утверждая ещё в институте, что делать это надо хорошо!

- Вадим! - вернул меня в реальность голос Петра Марковича, - ты дал слово. Помни об этом. И я никогда не забуду.
В это время распахнулась дверь, и на пороге появилась Наташа. Она несмело приблизилась ко мне, и я обнял её, на этот раз с удовольствием. Мне стало как-то спокойнее после разговора с тестем. Спокойнее далеко внутри, в душе, если она имеется в человеке. Я - хирург, и уже много ассистировал на самых разных операциях и имел за плечами немалый опыт собственных. Только вот никакой души не наблюдалось. Может быть, поэтому я и не могу полюбить? У меня бывали любовные вспышки, интерес, страсть, но всё это быстро проходило. Заканчивалось, не успев начаться. 

Я несколько раз поцеловал жену, и она вся потянулась ко мне; тоненькая, как веточка, она прижалась близко-близко, и я чувствовал, что её нежность безгранична. Из меня хлынули какие-то ответные чувства, и внезапно вспыхнувшая страсть сменилась во мне острым желанием обладать женщиной. Мне захотелось близости с Наташей так сильно, как это было до свадьбы, когда мы подолгу обнимались и целовались, но я хорошо знал, что «до свадьбы нельзя» и сдерживал себя. Наташа очень ценила это. 

Я не заметил, как вышел Пётр Маркович, и мы остались одни. Опомнившись, я подхватил Наташу на руки и направился в нашу спальню, а она, не переставая целовать меня, шептала слова любви. Неужели я любим, любим очень сильно, по-настоящему?

Наташа, засмеявшись, прижалась ко мне очень близко. Я чувствовал всё и хотелось мне сейчас только одного - целовать её красивое тело.

( продолжение следует 


http://www.proza.ru/2019/09/23/724