Песня памяти

Сиреневый дождь барабанил по крыше навеса. Под ним, закутавшись в рваное тряпье, сидел старик. Он слушал.
В лабиринте искореженного, покрытого багровой окисью металла завывал холодный ветер.
Под его порывами раздавались насмешливые хлопки старых выцветших тряпок, развевавшихся на стенах пустых домов. Когда-то они были яркими флагами больших и гордых стран. Слишком гордых. И теперь только ветер проносился по улицам города. Далеко на стройке он раскачивал ржавую подвешенную рельсу. Она звенела. Но никто не спешил на обед. Строительный колокол больше не звонил для людей. Он звонил по ним.
Но вот он и замолк. Тогда ветер, поутихнув на миг, вновь набрал сил и запел. Это была старая песня.
Старик знал, что ветер грустит вместе с ним. Ветер тосковал по золотым нивам и цветущим лугам. Он скучал по своим подругам — бабочкам и лесным птицам. По самим лесам, где ему так весело было играть в прятки с утренним туманом. И в песне, что он пел с начала времен, рождались новые строки.
В них возникали солнечные поля и голубые реки. Вновь звучали звонкие песни и веселые трели в синей полутьме у опушки. И на мгновение, на чудный миг вся многовековая память ветра становилась настоящим. Мир зацветал вновь. И старик видел это. Он летел вместе с ветром средь голубых туманов на рассвете, плавал, нырял в зеленых морях трав.
И как случалось это каждый раз, путешествуя по краям своих воспоминаний, ветер налетал на серую долину. Он не любил ее. Она была шумна и некрасива. Вся заставлена полными злобы и шума бетонными обелисками. Но все же он пел и о ней. Но только о том часе, когда давным-давно из небольшой лачуги на окраине выходила молодая девушка. Она выходила на крыльцо и, подставляя бледные худые щеки утреннему солнцу, пела песню. Песню жизни и счастья.
Ветер вторил ей, и в грезах тоскующего мира возникала та девушка, ее кроткое лицо и ясный взгляд.
Тогда старик расцветал. Фиалки распускались на истрепанном плаще, а волосы становились душистой травой. Взор бурлящей рекой стремился в неведомые дали. Старик снова был молод и жив. Он радовался и смеялся. Он любил.
Но вот порывы ветра стихли и дивное видение растаяло пред глазами. Дождь кончился, и из-за туч вышло больное солнце. Его тусклые лучи осветили мертвый город.
В наступившей тишине было слышно, как падают сиреневые капли с крыши навеса. Укутанный в рванье старик недвижимо сидел и смотрел на небо. По его лицу текли слезы.