Извести старушку

Внук невысоко, даже низко оценивал свою жизнь, считал ее скучной, неинтересной сказкой с плохо прописанными персонажами, даже не претендующими на наименование «герои», и часами дней, что подобны старым однокопеечным монеткам, изъятым из оборота и забытым где-то между половицами. Однако «уйти» жизни Внук позволить не мог, ведь считал, что ему просто не везло. Поэтому, для исправления возникшей ситуации в данный конкретный момент бытия, необходимо было срочно получить квартиру Бабушки. Но Бабушка не стремилась умирать, пусть и жаловалась регулярно на отсутствие в собственной жизни событий и плохое здоровье.
С недавних пор Внук искал способы избавить мир от Бабушки, а ее от мира. Во сне он часто видел, как с недвижимого, явно мертвого лица Бабушки стекают алые капли кровавых слез и падают на красный палас, что без остатка впитывает их, не оставляя следов. Однако Бабушка не покидала сей свет, чего бы ни НЕ делал Внук…
Как-то вечером Бабушка и Внук возвращались домой, к ним пристали какие-то гопники и, якобы вступив в ожесточенную схватку с одним их них, Внук сделал вид, что пропущенный удар был очень тяжел и увесист, упал, вроде как, без чувств, втайне надеясь, что нападавшие прекратят путь Бабушки здесь и сейчас. Этого не произошло, Бабушка не просто не пострадала, она одними своими словами заставила агрессоров ретироваться…
«Убрать» же Бабушку из мира сам Внук не мог – не хватало духу, да и слишком силен был страх перед уголовной ответственностью, от которой под кровать не спрятаться. Потому, стремясь приблизить столь яро ожидаемое событие, Внук частенько бредил смертью «старой развалины» и будто бы наяву видел как Бабушку «забирает дождь» или как она умирает во сне.
Страх приближающегося существования в виде бомжа лишал Внука всяческой нежности, и он просто не мог говорить ласковых слов, потому как не ощущал за словами хотя бы малейшего смыслового наполнения, ощущал он лишь потемнение красок внутри себя. Это не нравилось Бабушке. А Внуку не нравилось, что столь обширному количеству детей требуется материальная помощь из-за врожденных аномалий тела, таковые дети, показываемые по ТВ, заставляли Внука грустить, исподволь считая себя хорошим человеком раз уж он испытывает жалось при виде чужих мучений. А то, что он ни копейки не перечислил чтобы кому-то помочь, а также желание убить собственного родственника – это мелочи, о таком незначительном Внук, в контексте критического самоанализа, даже и не размышлял.
Под отсветами луны Внук ел «доширак» и состоял из него, пил напитки из растворимых порошков и на клеточном уровне «лепил» себя из них, даже радость хорошего сериала в холодный день перестала быть доступной для Внука эмоцией, потому как ежедневно обновляемый организм в крайние месяцы существования знал только ломоту нервозности и уколы шизофазии. Внук подумывал даже оставить собственную коммунальную комнатушку, куда не соглашались приезжать даже проститутки, чтобы переехать к Бабушке и потихоньку подтравливать ее, но боялся последствий раскрытия собственного участия в смерти пожилого человека из выгоды.
Внука, гулявшего по ковру из листьев беспокоила перспектива оставить бары и улицы вот-вот грядущему снегу онкологической зимы, однако планы на смерть Бабушки не трогали его ничуть. Он гораздо чаще думал о том, как высыпаться в ночь с воскресенья на понедельник, чем о своей родне в контексте беспокойства за ее нужды Жить и Быть. Говорят, что творческие люди изначально красивы и добры. Внук считал себя таковым, метафорически размышляя о том, что плохая погода в городе бывает тогда, когда у большинства женщин в нем обитающих случаются дни "пониженной" нежности к собственным сожителям. Мысль в чем-то красива. Породивший ее, с такими-то желаниями, человек – отнюдь.
Никакие общения с «номиналами»-друзьями, когда он расстраивался из-за их финансовых успехов, но радовался даже и ухудшению физических кондиций тел оных; сменяющие друг друга очереди толпы; браслеты историй; «горящие» окна «спящих» домов и случайные ночные встречи не могли отвратить Внука от мыслей о том, как извести Бабушку и не попасться в проживаемый им период, пока длительность нездоровья не сменила еще «недолготу» полноценной жизни молодого организма «старого испорченного мальчика».
Именно по причине острого желания смерти Бабушки, собственной импотенции по части претворения такового желания в жизнь своими руками, Внук и подарил Бабушке енота, надеясь, что сей пакостливый зверь сведет старушку в могилу в связи с большим количеством сопутствующего ущерба и ежедневных пакостей.
Бабушка, отчего-то, назвала енота «Барсиком», то есть подарок, пусть и без радости, но приняла.
Очень скоро Внук стал слышать от бабушки множественные жалобы на Барсика – дескать, енот рвет обои; постоянно кричит; носится по квартире; норовит укусить хозяйку, когда она на него ругается; ворует вещи; открывает все двери; много ест; спит в неположенных местах; нападает на любого рода гостей и просто – одна сплошная головная боль.
Подобные жалобы для Внука, делавшего при Бабушке хорошую мину при плохой игре, являли собой «бальзам на душу» и «елей в уши».
Однако вскорости количество и наполненность жалоб стали уменьшаться, все потому, что Бабушка и Барсик «прикипели» друг к другу и пенсионерка даже уже и не представляла себе как это она могла жить без такого веселого зверя как енот раньше. Подобный поворот событий практически сводил Внука с ума. Настолько, что он сподвигся, наконец, на «окончательное решение вопроса» собственноручно.
Так, однажды, сославшись на нежелание идти домой поздно вечером после посещения друга, по распрекрасному совпадению проживающего неподалеку от Бабушки, Внук напросился переночевать в бабушкиной квартире, в пустующей там второй комнате, заранее, при этом, заготовив орудие убийства – топор и принеся с собой спортивную сумку всяческого необходимого скарба, без которого не обойтись в процессе расчленения и избавления от тела. Бабушке он сказал, что в сумке – доспех и тренировочная катана, необходимые ему на завтрашнем занятии по кендо, на которое он незамедлительно отправится сразу после работы.
С трудом дождавшись ночи, конкретно – момента, когда Бабушка заснет, а енот будет заперт в клетку, злоумышленник-Внук прокрался в комнату спящей старушки и занес над нею топор.
В этот момент енот Барсик сказал Внуку: «Не делай этого, это ошибка!»
Оторопевший Внук вздрогнул, его начала сотрясать крупная дрожь; задрожали колени и руки; стало жарко и трудно дышать; Внука бросило в пот. Повертев головой в поисках источника услышанной фразы, Внук, убедив себя, что на нервной почве ему стало казаться невесть что, вновь, из последних сил, замахнулся топором, примеряясь к голове Бабушки с целью ее изничтожения.
- Прошу тебя, не убивай хозяйку! – крикнул Барсик Внуку.
Тут Внук упал на ковер, топор выпал из его рук, он повернулся к клетке енота, только сейчас, кажется, бесповоротно установив кто обращался к нему. Тем не менее, все еще не в силах поверить в произошедшее, Внук, у которого перед глазами замельтешили черные кружки, потерял сознание. Навсегда. Потому что умер, так до конца и не решаясь поверить в говорящих зверей, убеждая себя, что он слышал лишь собственную совесть, протестующую против убийства. Сердце, которое, оказывается, у Внука все-таки было, не выдержало напряжения последнего времени его жизни.
Бабушка, естественно, плакала, объясняя другим (но не факт, что себе), дескать, топор был нужен Внуку для тренировки, а соскочил он с ним, так как ему что-то пригрезилось во сне нехорошее, в итоге же – сердце не выдержало, как же так – молодой ведь совсем?!
У енота Барсика все хорошо. Не уверен, что кто-либо в дальнейшем слышал, как он разговаривал.