Сверчок. Коллежский секретарь. Гл. 53. Пискля

                Сверчок
                Часть II
              Коллежский секретарь
                53               
                Пискля

          В эти годы на сцене царили  опусы Сан Саныча Шаховского.
          Он запоминался и внешним видом.

           Огромный и тучный телом!
           С безобразной  и тоже огромной головой!
           С большой лысиной, украшенной торчащими по бокам кустиками волос!
           Длинный изогнутый нос,  кончик которого он мог достать языком!
           Его корпуленция имела тонкий и писклявый голос!
           Пискля терял окончания слов в своей шепелявой скороговорке!

        Из всех комедий князя Шаховского, шедших в эти годы, наиболее значительна «Урок кокеткам или Липецкие воды». Комедия эта, поставленная в первый раз 23 сентября 1815 г., в свое время произвела много шума из-за нападения на Жуковского и его баллады. Жуковский был осмеян в лице поэта Фиалкина. Характеристика сентиментального поэта, чтение пародической баллады «Омер» (во втором действии), описание балладных ужасов (в пятом действии) — всё это придавало пьесе Шаховского характер литературной сатиры, тем более, что комедия посвящалась Российской Академии — штабу, руководившему военными действиями против карамзинистов.
       Данная комедия, как и прочие комедии Шаховского, имеет много достоинств: живой разговорный язык, не пугающийся просторечия, хорошо схваченные характеры, меткие остроты, веселость положений — всё это должно было привлекать зрителей. Но в картине нравов отталкивающей была общественная тенденция Шаховского. Положительным героем комедии, вершителем всех дел и проповедником истины выведен князь Холмский, человек старого уклада, сторонник старины и «святой Руси». Его якобы патриотические речи, подкупавшие зрителей в 1815 г., смешивались с явным страхом перед новизной и вольномыслием. Вот, например, характеристика легкомысленного графа Ольгина, данная словами Холмского (ответ на реплику Пронского о том, что граф Ольгин страдает «от расстроенных нерв»):

«Граф вместе, кажется, их вывез из Парижа
С свободой всё ругать, не дорожить никем.
Он остр и иногда не глупо рассуждает;
Быть мог бы чем-нибудь, а сделался ничем;
И служит образцом пустого воспитанья,
Которое дают нередко сыновьям
Бояра знатные. Пора уняться нам
На многих языках за вздорное болтанье,
За знание во всем поверхности одной
И за презрение к стране своей родной
Платить землям чужим постыдные оброки.
Граф Ольгин, например, брал разные уроки
У разных мастеров, и выучен всему,
Что мог бы и не знать; заговори ж ему
О нашей древности и о законах русских,
О пользах той земли, в которой он рожден,
Где родом он своим на службу присужден, —
Тотчас начнет зевать, и авторов французских
Куплеты дерзкие и вольнодумный вздор
Его единственный ученый разговор».

         Подобная защита русского начала от иноземных влияний основывалась на страхе перед «свободой всё ругать» и перед вольнодумными мыслями. В 1815 г. сторонники Шишкова питали еще иллюзию, вскоре развенчанную, что патриотизм является монополией реакционных кругов. Носителем такого патриотизма или, точнее, шовинизма и являлся Шаховской в своих сатирах и комедиях.

              Лысый тучный матрас!
              Писклявый кастрат!
              Шовинист!
              Да и что говорить...
              Просто жопа с ушами!