VI 1 Обряд

Пейзаж сделался светлым и приятным – белое покрывало пушистого снега, в полутьме казавшегося мягким и тёплым, припорошённые ветви деревьев невдалеке, тающая в танце снежинок деревня на холме, маленькие, будто игрушечные с такого расстояния, домики. Небо выцвело, и перед рассветом казалось розовато-прозрачным. Скрипнула колёсная ось, и Форх обернулся на звук.
— Товарищ командир! – Юноша метнулся навстречу Дэннеру, покраснел и резко затормозил. – Я... это...
— Я слышал. – Дэннер улыбнулся и хлопнул его по плечу, стряхнув снежинки. – Ну, тебя можно поздравлять, Форх?
Юноша замялся. Мягко кружился снег. Из фургона осторожно выбралась Ласточка, с упругим хлопком распахнула крылья и взвилась в белую круговерть. Ей нравилось, что теперь можно летать, когда вздумается.
— В этом-то и загвоздка, – признался Форх, ковыряя носком землю. – Понимаете... Она убежала. – Он вскинул на Дэннера широко распахнутые глаза. – Это плохо, да? Она обиделась?
Дэннер покосился на крылатую фигурку в небе.
— Ты чего, не знаешь Дерр? Скорее всего, обрадовалась.
— Это чего, – удивился Форх, – мне теперь всегда за ней бегать?
Дэннер фыркнул и взъерошил ему и без того растрёпанные волосы.
— Вот сейчас сам у неё и спросишь.
— Как так?
— На тренировке. Идём. – Дэннер сунул нос в фургон, разыскал Ласточкину сумку и извлёк оттуда одежду, включая белое платье и сапожки, машинально отметив, что ткань не только не пожелтела, но ещё и не помялась. Он задержал её в руке – ткань была мягкая и тёплая, и напоминала тополиный пух.
— Герои, подъём, – сообщил командир. – Тренировка.
Аретейни явилась через несколько минут, в длинном белом платье и с ребёнком на руках. Следом вылезли Илька с братом, Илвар и Халлис. Оборотень выглядел вполне здоровым, только на запястье светлой полосой выделялся свежий шрам. За ними подтянулась, зевая и дрожа спросонья, остальная компания.
— Дерр, – с улыбкой прищурился Дэннер, – тут Форх беспокоится, не обиделась ли ты на него. Ну так как, не обиделась?
— Я? – изумилось дитя. – А… а чё? Он намутил чё?
Форх сосредоточенно ломал веточки для костра. Он будто вовсе и не слышал разговора.
— Пока нет, – отозвался Дэннер, легонько толкая волшебницу в спину.
— Не мути!.. – машинально огрызнулась Дерр и подошла к Форху. – Ты, это… слышь… – Она залилась краской. – Не мути, знатно всё… а мутить – мутно…
— Ура! – сказал Форх, вдруг приподнялся и прижался губами к губам волшебницы. Та распахнула глаза.
— Ни фига себе… детишки… – прокомментировал Деамайн.
— Тренировка будет? – ввернул Кристофер. – Я замёрз.
— Бедненький! С чего бы это, интересно? Вроде, зима начинается... Замёрз он. А мы все, по-твоему, полярники, ага. Нам тут жарко! А ну, нытье отставить! А теперь прекратили ныть, построились и бодрым строевым шагом отправились тренироваться. Живо!
— Узнаю командира, – удовлетворённо сказал Деамайн. – Так, все проснулись? Не все. Сейчас кому-то будет плохо.
Ребята подхватились и горохом посыпались на свободный участок поля, проваливаясь в невидные под снегом колдобины, радуясь возможности согреться и пугая флегматичных лошадей. У костра остались Мери-Энн, Халлис и Всадник. Ласточка возилась с ребёнком неподалеку, опасаясь надолго уводить его от огня – ещё простудится. Целительница полезла в телегу за продуктами, Всадник разжёг костёр и повесил котелок с водой. Мери-Энн не знала, чем ей заняться.
Готовить она не умела. Зато умела прясть, ткать и вышивать шёлком и золотом. Но это в данной ситуации вряд ли могло пригодиться. Она вздохнула и грустно обхватила колени руками, глядя на воду в котелке. Халлис вернулась с продуктами и принялась готовить. Девица почти заворожённо наблюдала, как она орудует ножом.
Вскоре в котелке аппетитно забулькала всё та же грибная похлебка. Аретейни присоединилась к процессу, и котелок потянул вкусным запахом. Всадник сидел у костра, задумчиво натачивая метательные ножи бруском. Мери-Энн глянула на поблёскивающую сталь, и ей сделалось стыдно за свой игрушечный кинжальчик. Оружие казалось совершенным, идеально гладким, идеально обтекаемым и ровным – безупречная форма и ни одной лишней детали. Серая сталь не пускала блики, как побрякушка, а благородно и ровно блестела, хищными взблесками отражая в глубине рыжее пламя костра. Мери-Энн не сомневалась, что для того, чтобы убить, этому ножу достаточно лёгкого касания.
Всадник мурлыкал какую-то песенку, синие глаза глядели спокойно и сосредоточенно, руки слаженно выполняли привычную работу. Казалось, несмотря на лёгкую одежду, мороз ему нипочём. Они с Дэннером были удивительно похожи, но, если внутри командира горел живой, мощный огонь – то Всадник был будто бы вот этим гладким стальным ножом. Именно в этом они и разнились – огонь и сталь. Живая сила огня и спокойная острота отточенной стали.
— Ишь, носятся, – вернулась Илька. – Небось, и не мёрзнут вовсе.
Явился Пушистый и хриплым голосом осведомился, где Дерр. Илька махнула рукой, и зверь закосолапил в указанном направлении – тёмная мохнатая громадина на белом снегу. Отсюда было прекрасно видно маленькие фигурки, ветер донёс сильный, звонкий голос Дэннера и слаженный смех – похоже, командир вновь кого-то критиковал. Аретейни подождала, пока он обернётся в сторону лагеря, и помахала ему рукой. Дэннер помахал в ответ.
— Снова в одной рубахе, – прищурилась Ласточка. – Ну, попадись ты мне.
— Не простынет, не бойся, – успокоил Всадник. – Ещё и жарко будет.
— Знаю, – отмахнулась Крылатая.
Мери-Энн стало совсем неловко, что она не может ничем помочь, но тут Ратибор уцепился за край её юбки. Тогда девица подхватила его на руки и усадила на колени, покосившись на Ласточку – не будет ли против. Ласточка не была. Ратибор заинтересовался золочёной сеточкой на волосах девицы, немедленно ухватил её и потянул к себе.
— Эй, нельзя. – Мери-Энн щёлкнула его по носу. От такого знака внимания Ратибор заулыбался и радостно сообщил:
— Твою мать, как холодно… Надо бы… самогонки!
Уши Мери-Энн заалели.
Ласточка тихонько зарычала и порывисто обернулась.
— Ну, попадитесь мне только! Я вам покажу, как за языком не следить, чёртовы идиоты! Совсем ребёнка испортили! – Она подлетела к Мери-Энн и отвесила малышу лёгкий шлепок по губам. Ратибор немедленно сморщил нос и разревелся, уткнувшись Мери-Энн в плечо. – Нельзя. Повторять. Всякую. Ерунду, – втолковала ему Аретейни. – Я тебе сколько раз говорила?
Всадник фыркнул.
— А ты ему шапку на уши натягивай, – посоветовал он.
— Так и сделаю, – отозвалась Ласточка, возвращаясь к костру и кидая в суп ещё какие-то травы.
Мери-Энн затормошила хныкающего Ратибора, и он притих. Нарядная девица, которая не шлёпала его по губам, ему явно нравилась.
— А… а это он чего? – осторожно поинтересовалась Мери-Энн.
— Чего-чего, – Ласточка сердито мешала суп. – От солдат нахватался.
Мери-Энн распахнула глаза.
— Это что, они так ругаются?!
Всадник фыркнул. Девица явно дальше замкового парка никуда не отлучалась.
— О… – протянула Ласточка. – Эти ещё и не так ругаются.
 

— Да что ж такое?! – разозлился Милдек, когда Дерр третий раз кряду отправила его на землю. – Я не могу с тобой справиться.
Волшебница откинула со лба светлые пряди и радостно сверкнула глазами.
— Ну и чё? А ты не мути!
— Дерр, надень куртку, – велел Дэннер.
— На себя посмотри, – нахально парировала Дерр.
— Ну, знаешь ли, – деланно возмутился командир.
— Простынешь! – пристал и Форх, отирая со лба пот рукавом.
— Да чё вы, ну? Сами-то!
Форх махнул рукой и решительно закутал дитя в куртку.
— Мутишь! – рассердилась Дерр, изворачиваясь. – Мне так неудобно!
— А ты в рукава надень, – с истинно Дэннеровской невозмутимостью посоветовал юноша. – И будет удобно.
— Не надо, – рассмеялся Дэннер. – Она движения стесняет.
— Во! – согласилась с ним Дерр. – И вообще... Остроухий! Ты чё, Остроухий?
Мир на мгновение замер и как-то замедлился. Звуки сделались далёкими и тягучими, будто под водой, и только в ушах набатом отдавался пульс. А прямо перед глазами распахнулась чёрная пропасть, и лезли из этой пропасти ужасные, отвратительные твари.
Всё это продолжалось буквально долю секунды. С мучительным усилием вернулся назад прежний мир, в ушах зазвучал скрип снега и весёлая возня новобранцев – вот они все, никуда и не девались – пропасть вместе с тварями растаяла без следа, восприятие сравнялось с истинной скоростью событий, а пелену в ушах прорезал звонкий голосок Дерр.
Дэннер обнаружил, что стоит на истоптанном первом снегу, а за ремень с обеих сторон цепляются Форх и Дерр.
— Мутно, да? – трясла его волшебница. – Мутно!
Дышать было тяжело. Дэннер машинально провел рукой по лицу, и на ладони обозначилась широкая красная полоса.
— Э... всё хорошо, раны шалят просто, – нашёлся он. – Продолжаем тренировку, чего все встали, как на ярмарке? Не ленитесь.
Снег прожгли ещё несколько крупных капель. Дэннер откинул голову назад, но кровотечение не прекращалось.
В последнее время это случалось всё чаще.
— Ты это… устал, – констатировала Дерр. – Тебе отдыхать надо. А то мутишь шибко.
— Всё в порядке, – улыбнулся Дэннер.
— Мутишь! Вон, кровь у тебя… Снег приложи.
— А вы не стойте, а то замёрзнете. Бегом тренироваться.
Форх и Дерр переглянулись.
 

Всадник вздрогнул и едва заметно прищурился. Рука с бруском замерла. Никто этого не заметил, и в следующее мгновение он столь же невозмутимо продолжил свою работу. Но когда Аретейни проходила мимо него, он неожиданно придержал её за руку.
— Оно его убьёт, – тихо и отчётливо произнёс Всадник. – Осталось совсем немного. Вы оба слишком заигрались с ним. Но он гордый, и помощи не примет. Не вздумай брать на себя – сгинете оба. В тебе малая частичка, но и её для тебя достаточно. Он не в пример сильнее, но для него не существует преград.
Ласточка вздрогнула от неожиданности, замерла, ловя каждое слово, и бессильно опустилась на колени прямо в снег возле Всадника.
— А что мне ещё делать? – тихо спросила она. Оба собеседника друг на друга не глядели. – Я не знаю.
— Поищи другой путь.
— Какой? Послушай, а если мне поможет мой Дар? Может такое быть?
— Он сейчас-то тебе сильно помогает?
Ласточка сникла.
— В общем, нет. Но я могу, скажем, его спасти, а я – ну, что же...
— А о нём ты, конечно, не подумала? Весьма благородно с твоей стороны, но он вряд ли обрадуется подобной жертве. Подумай. Поищи другой путь.
Аретейни подождала ещё немного, но Всадник больше ничего не сказал. Он отпустил её руку и невозмутимо продолжил с лёгким скрипом водить по лезвию. Ласточка поднялась.
— Я поищу. Спасибо тебе.
— Не используй его больше.
Мери-Энн хлопнула глазами, но ничего не поняла. Поэтому сделала вид, что ничего не слышала, продолжая возиться с Ратибором.
 

С тренировки возвращались все вместе, на этот раз даже ребята не убегали далеко вперёд. Деамайн шагал бок о бок с Дэннером и обсуждал разные скучные, но, к сожалению, необходимые, повседневные дела. Дерр и Форх вприпрыжку бежали неподалёку от Дэннера, но он, похоже, чувствовал себя вполне хорошо. Правда, едва они подошли к костру, Ласточка метнулась ему навстречу и крепко обхватила за пояс.
— Ты чего? – удивился командир. Крылатая вцепилась ещё крепче и судорожно вздохнула. – Ласточка!
— Ты... – Она вскинула широко раскрытые глаза. – С тобой всё хорошо? А, ну да. Можешь не отвечать. У тебя всегда всё хорошо! – Последняя фраза прозвучала упрёком и плавно перешла в плач.
— Мутно, – отозвалась вместо командира Дерр. – Тока ща было шибко мутно. – Она немного подумала и добавила: – И в целом шибко мутно.
— Ах, так, – расстроился Дэннер. – Сдала как козла в мясную лавку. Нельзя же так, Дерр!
— А чё? – распахнула глаза волшебница.
— Я... – Аретейни принялась гладить его по руке. – Я обязательно что-нибудь придумаю...
— А что случилось? – немедленно влезла Халлис.
— Ничего. Может у меня старая травма о себе напомнить, или не может? Чего вы все прицепились?
— Да с чего бы это ей, а? – уцепилась с другой стороны целительница.
— С того. Я сколько раз по башке получал. И вообще... Марш собираться! Ждать никого не будем.
— Это точно. – Деамайн невозмутимо наворачивал суп. Дэннер обрадовался, что от него все отстали, и подошёл к скромненько топтавшейся в сторонке Мери-Энн.
— Слушай, – мягко проговорил он. – Я знаю, что мы с тобой классовые враги, но может, не стоит постоянно ругаться? Предлагаю перемирие.
Мери-Энн опустила Ратибора на землю. Он потоптался возле неё, держась за юбку, и бегом, чтоб не успеть упасть, кинулся к Аретейни.
Девица подняла карие глаза.
— Слушайте… Скажите, только честно. Это, правда, вы убили моего брата? Или не вы? Вы его видели?
Дэннер вздохнул и поглядел ей в глаза.
— Три года назад, – отчётливо произнёс он, – когда он погиб, я был на каторге. А сюда вернулся только в начале лета.
— Правда? Честно? – в глазах Мери-Энн шальной птицей метнулась надежда. – Тогда… простите. Я не знала… Я думала, это вы…
— Зачем мне лгать. – Дэннер улыбнулся. – Ну что, мир?
— Э… да… – Мери-Энн хотела, было, протянуть руку, но постеснялась. – Мир.
— Вот и хорошо. – Дэннер, конечно же, протянул руку сам. Ратибор вернулся обратно и принялся сосредоточенно расстёгивать ему сапог. Дэннер подхватил его другой рукой, и малыш переключился на шнуровку рубахи.
Мери-Энн невольно вздрогнула от крепкого, сильного пожатия командира, и заулыбалась.
— Это ваш сын?
— Приёмный.
Словно в опровержение, Ратибор ухватил Дэннера за тёмно-рыжую прядь и сунул её в рот, громко сообщив:
— Папа!
Девица хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Командир освободил свои волосы из цепких детских ручек и рассмеялся следом.
 

Ласточка приготовила завтрак и, с чувством выполненного долга, отправилась в поле. Ей хотелось уйти, убежать подальше от людей, упасть в мягкий снег, уснуть и не проснуться. Или просто никого больше не видеть. Впервые за всё это время ситуация казалась безвыходной. Дэннер как ни в чём не бывало, болтал с Мери-Энн – а его энергия, обычно такая сильная и тёплая, теперь вспыхивала, словно прогоревшие угли, стянутая липкой чёрной паутиной. Никто этого не замечал, кроме неё и, пожалуй, ещё Дерр. И почему это так быстро началось?
Крылатая опустилась в снег и беспомощно расплакалась, машинально сунув руку за ворот и, нашарив подаренный Дэннером оберег, крепко сжала в ладони. Какой здесь может быть выход? И куда, чёрт возьми, подевался волхв? Он не простой волхв, точно. И он наверняка дал бы хоть какую-то подсказку! Но волхва нет. Ушёл. И бессмысленно искать его по всему обозу. Оно, может и к лучшему – ушёл, значит, так надо.
Ну, да, дети богов должны быть сильными и проблемы уметь решать самостоятельно. Пора бы детям и взрослеть. А ей от этого легче? Едва ли.
Снег кружился и мягко оседал на волосы и одежду. Аретейни подставила ладонь и сидела так, глядя, как хрупкие звёздочки тают на коже. Холода она не чувствовала. Так, слезами горю не поможешь, давайте-ка, подумаем. Что можно поделать с этой штуковиной, и что она такое вообще есть? Она сильная, раз уж ухитрилась загубить целый могущественный орден. Хорлонд эту штуку узнал – и побоялся продолжать драку. Значит, даже такое сильное существо её боится... Но как-то же Дэннер держался все эти годы. Или она как звериная чума – незаметно захватывает позиции, когда кажется, что ничего не происходит, затем – раз! – последняя стадия и мучительная смерть.
— Вот ты где. – Ласточка вздрогнула и обернулась на звук знакомого голоса. – Гляди, в сугроб не закопайся. – Всадник невозмутимо уселся рядом. – Не плачь, Ласточка.
— Угу. – Крылатая вытерла нос рукавом. – У тебя мыслей не появилось?
Всадник как-то мягко и понимающе поглядел на неё и пожал её пальцы.
— Нет, – сказал он. – Я надеялся на женскую интуицию.
— Зря надеялся. – Ласточка разрыдалась вторично, уткнувшись ему в плечо. Всадник терпеливо дожидался прекращения рыданий и сочувственно гладил её по голове.
— Ты же видела Бездну, – неожиданно произнёс он. Аретейни даже рыдать прекратила и подняла голову. – Три раза.
— Я ничего не помню. При чём тут Бездна?
Всадник уселся поудобнее.
— Не знаю. Но ведь это связано? Других ниточек у меня нет.
— Бездна? – прищурилась Аретейни. – Так это я притянула какую-то гадость оттуда?
— Почему же ты, – возразил Всадник. – Вы же закрывали Врата всей компанией.
Аретейни задумалась. Потом вспомнила про первого Хранителя песни Желания и про Эндру. Кажется, Дэннер заключал с ним какой-то договор… А потом? Ласточка обхватила колени руками и задумалась. Она не помнила, что было после. Кажется, Хранитель оставил Эндру в покое, а вот, что с договором было…
Что ж, по крайней мере, есть хоть какие-то зацепки. Выяснить причину – это уже начало.
Снег прекратился. Лагерь собирался в дорогу. Маленькие фигурки сновали туда-сюда. У Ласточки было хорошее зрение, и она различала Дерр с Форхом, которые теперь не расставались, Деамайна. И Дэннера.
Он неожиданно обернулся в их сторону. С такого расстояния было не разглядеть лица, но она могла поспорить, что он по привычке щурится. Дэннер передал ребёнка Мери-Энн, и вдруг направился к ним. Оба переглянулись. Дэннер подошёл и первым долгом поднял Ласточку из сугроба.
— Телепатить невежливо, – заметил Всадник.
— Угу. Обсуждать за глаза чужую судьбу тоже, знаете ли, невежливо, – усмехнулся Дэннер. – А вы обсуждаете.
— А мы ради тебя же и стараемся.
— Знаю. – Дэннер вздохнул. – Ну хорошо. Я расскажу. Только никому ни слова, слышите? Никому.
— Ага, первым долгом Мери-Энн проболтаемся, – съязвила Крылатая. Дэннер скрестил руки на груди и негромко заговорил, глядя куда-то поверх далёких деревенских крыш.
— Много лет назад существовал некий орден. Многие считают их волшебниками, но это не так. Семеро человек были учёными. Они изучали истинную природу вещей, то, что обычно сокрыто от смертных. Именно они открыли Истинную Речь и науку алхимию, тайну долголетия, энергетические поля, Миры и многое другое. Казалось, не осталось в мире ничего, что было бы им неизвестно. Однако загадки Вселенной бесконечны. Среди прочего существовало ещё кое-что. Знание, которое не под силу человеку. Видимо, жажда познаний пересилила осторожность, или же всему виной самоуверенность, мне неизвестно. Вопреки всему, они продолжали свои исследования – и, в конце концов, добились своего. Научились пользоваться этим даром, и даже некоторое время им удавалось подчинить его... Но так до конца и неизвестно, что оно есть и как же всё-таки оно действует, чем живет. Самая убедительная версия – оно отнимает личность у человека, ту самую силу, которая в течение жизни находится в каждом живом существе. Её называют по-разному – душой, искрой, и много чем ещё, но не в именах дело. Это не просто сгусток энергии. Это нечто большее, то, что заставляет жить и чувствовать, мыслить и даже волшебствовать, как выражается Дерр. Оно может существовать без тела – но тело без него умирает. Говорят, именно это является требуемой платой за сверхчеловеческие способности, даваемые даром (будем называть его так) – но и тут не всё так просто. Каким-то образом оно связано с Бездной, каким-то образом частички его связаны меж собой, словно один коллективный разум. Орден так и не узнал до конца. Когда вскрыли двери лаборатории, не осталось уже никого, кто мог бы дать ответ. Двое из тех, кто вошёл туда, потеряли разум, остальные сгинули без следа. А двери захлопнулись уже навсегда – в следующий момент здание охватил огонь, настолько мощный, что он в считанные часы спалил несколько десятков гектаров леса и близлежащий город. А на пепелище нашли очень много обугленных костей. Люди и животные – их были тысячи. С тех пор место считается проклятым, на много миль тянется выжженная земля, которая так и не смогла возродиться. Никто туда не ходит. А кто ходил – тот уже не расскажет. Но поговаривают о различных явлениях, странных и пугающих, происходящих на той земле. Орден именуют Древними. Просто Древними. И сейчас мало кому известно, кто они были на самом деле такие.
— Дэннер, – не выдержал Всадник. – Мы знаем историю.
— А я – нет. – Ласточка слушала, широко распахнув глаза. – Так ты хочешь сказать, что эти учёные призвали в наш мир эту штуковину... и теперь... Дэннер, чёрт побери, как она оказалась у тебя?!
— Почему она? – Дэннер обернулся, зелёные глаза казались теперь безжизненными и очень уставшими. – Только малая её часть.
— Как? Каким образом всё это связано?
— А таким. Один из моих предков был побратимом одного из Древних. И он, видимо, передал ему дар. Когда... – Он снова отвернулся. – Когда убили моего отца, он сделался неупокоенным... эта штука держала его душу в теле, несмотря на то, что тело-то давно погибло и тихо-мирно валялось где-то неподалёку от разорённой деревни. Он приходил ко мне во снах и всё пытался что-то сказать, да только я не понимал. Мне было-то шесть лет... А видения продолжались и тогда, когда я вырос. Затем я встретил одного человека... Не хочу говорить, каким образом это произошло, но... В общем, дар оказался у меня. Я освободил отца и того парня, который просил меня о помощи. Я тогда не знал, что это такое, и просто хотел помочь. Знал, что что-то опасное... но ничего толком. Наверное, это как-то связано с моим пребыванием в Бездне. Мне о том неизвестно.
— И с кошмарами, – тихонько ввернула Аретейни.
— Что?
— Ты ничего не помнишь? В последнее время тебе явно снятся кошмары. Только ты не просыпаешься, сколько тебя ни буди...
— Ага, стонешь, брыкаешься – жуть, – подтвердил Всадник. Дэннер покачал головой.
— Я ничего не помню. Я думал, Ласточка просто закроет Врата, я был уверен, что она справится.
— Опять за своё. – Аретейни шагнула к нему и обхватила за пояс. Затем подняла голову и поймала его взгляд. – И когда ты забрал себе чужое проклятие – ты тоже считал, что справишься? И тогда, когда им пользовался – знал, чем это тебе грозит? И при помощи него всем помогал, да? Эх, ты... как же ты... я люблю тебя...
— Ну всё, хватит, – оборвал Всадник. – Потом наобнимаетесь. Сейчас надо что-то решать.
— Что мы можем решить? – спросил Дэннер, не внимая призыву наобниматься потом, и зарываясь лицом в волосы Аретейни. – По-моему, выхода у нас нет.
— Не говори так! – оборвала Крылатая, утыкаясь носом ему в плечо. – Не говори так, слышишь! Мы обязательно что-нибудь придумаем!
— Это моя фраза.
— Ну и что… Всё равно придумаем, – упрямо повторила Ласточка. – Не может быть, чтобы выхода не было. Так просто не может быть!
Дэннер крепко обнял её.
Всадник вздохнул.
— Чую, толку от вас не добиться. Вы бы лучше задействовали мозги и подумали, как тут быть. Что можно поделать с этой гадостью?
— Не знаю, – сказал Дэннер. – Об этом, вообще, мало известно.
— Так надо узнать поскорее. Пока ты не...
Ласточка шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Дэннер погладил её по плечам.
— Ты вот чего, – решил Всадник. – Не вздумай им больше пользоваться, ясно?
— Я им уже давно не пользуюсь, – отозвался Дэннер. – А толку никакого.
— А может, – Ласточка подняла голову, – смотаться туда и всё разведать? Наверняка ведь, разгадка там.
— Куда? На пепелище? Ага, нам там самое и место. Да и потом... сомневаюсь, что туда следует соваться. И вообще, война начинается.
— А может, разгадка в твоих снах, – предположил Всадник. – Не просто же так они тебе снятся. Может, стоит ухитриться запомнить хотя бы один?
— В том-то и дело. Я вообще не помню никаких сновидений. Будто бы только закроешь глаза – и уже подъём. Совсем ничего не помню.
— М-да. – Всадник пригорюнился. – Или нам нужен ещё один телепат или... или тот, кто сможет проникнуть в сон и поглядеть, что там делается.
— Может, Дерр сумеет? – предложила Аретейни. – Она же волшебник.
Дэннер вздрогнул.
— А Дерр... а это не опасно? Мало ли, что там – во снах.
— Рыжий, ты неисправим, – фыркнул Всадник.
— Наверное, – согласился Дэннер. – Но всё же. Маленькая девочка, одна... а если с ней что-то случится? Наверняка ведь это не просто сны.
— Эта маленькая девочка билась с Хорлондом и разнесла целый монастырь, – напомнила Ласточка.
— Ага, – воодушевлённо подхватил Всадник. – А теперь эта маленькая девочка намеревается составить ночной дуэт с Ласточкой, чтобы, значит, не только вы нормальным людям спать по ночам не давали!
— Зачем же так-то? – удивился Дэннер. Аретейни залилась краской и примолкла. – Они же ещё дети...
— Тебе сейчас показать в лагере этих детей – или сам ночью поглядишь?
— Не мути, – улыбнулся Дэннер. – Им до этого, пока что, далеко.
— Вы о деле будете говорить, или обсуждать интимные подробности? – не выдержала Ласточка.
— Что, родная, опасаешься конкуренции? – фыркнул Всадник.
— И... это всё он. Вот!
— Я?! – ошалел командир.
— Угу, – кивнула Аретейни, одарив его таким взглядом, что Дэннер моментально примолк. Любому расхочется спорить, если наговорить ему комплиментов.
— А вы уверены, что это правильный путь? – поинтересовался командир. – Что-то уж очень не хочется отпускать Дерр одну в кошмары. Тем более, в мои.
— Почему одну? – со свойственной ей непосредственностью возразила Крылатая. – Я пойду вместе с ней.
Дэннер вздохнул.
— Не только я один тут неисправим. А если с вами обеими что-нибудь случится?
— Не случится, – заверила Ласточка. – Пошли искать Дерр?
— А что её искать, вот она. Вернее, они.
— Да что у вас случилось-то?! – не выдержал, наконец, стоявший неподалёку и наблюдавший за ними широко распахнутыми глазами Деамайн. – Помирает, что ли, кто?
— Ага, помирает. Вот этот вот рыжий, безмозглый, ушастый...
— Заткнись, Рафаэль.
Всадник замолк на полуслове, отчего-то вздрогнув и сверкнув глазами.
— Я сколько раз просил не называть родовое имя...
— Один раз можно.
— Иди ты, – буркнул Всадник. Все притихли. – Дэннер, подумай хорошенько. От этого слишком многое зависит.
— Да знаю я. Но я не могу отправить их на смерть.
— Почему это на смерть? Откуда ты знаешь, что там?
— Не знаю. Поэтому и не отпущу.
— И подвергнешь опасности всё наше мероприятие. Ты командир. Что будет с людьми, если эта штука завладеет тобой?
Дэннер махнул рукой и отправился собираться. Остальные, за неимением командира, пристали к Ласточке и Всаднику, но те только отмахивались.
— Постой! – Деамайн легко нагнал Дэннера и ухватил за плечо. – Тебе помощь точно не нужна?
Дэннер поглядел на Деамайна, поглядел на Крылатую, на Дерр – волшебница издалека погрозила ему пальцем – и отозвался:
— Нужна, Деамайн. В организации обряда. Прошу тебя, проследи за ними.
 

Выпавший с утра снег припорошил чистым покрывалом грязь и мусор, и пейзаж сделался даже красивым. К тому же, на морозе не так сильно воняли бытовые отходы граждан великой империи. Всё казалось свежим и каким-то нарядным, хотя уже с самого утра было ясно, что эта красота бесследно растает к полудню. Солнце, повисшее высоко в небе тусклой монетой, уже припекало, и снег потихоньку исчезал, обнажая повсюду неровные чёрные проплешины и обманчиво напоминая о весне.
Крылатая шагала чуть в стороне от колонны, ухитряясь прямо на ходу для успокоения наигрывать на лютне. Ей было тревожно. Как это обычно бывает, тревожно было вовсе даже не за себя, а за Дерр. Там, во сне, придётся отвечать за обеих. Дэннер, бледный как смерть, весело отдавал распоряжения, шутил и вообще, вёл себя как обычно. Но Ласточка то и дело ловила тревожные взгляды. Ага, значит, он чувствует то же самое. То же, что и любой человек на его месте – вроде как, «я-то точно знаю, что способен контролировать ситуацию – а вот за остальных не поручусь».
— Это ведь касается не только командира, верно?
— Что? – Ласточка от неожиданности вздрогнула, обернулась и узрела нахмурившегося Форха. – А где Дерр? – машинально поинтересовалась она.
— Там. – Форх махнул рукой в сторону вереницы фургонов и повторил вопрос.
— В некотором роде... да. Не только его, но и всех нас.
— Всех нас?
— Всей армии и, соответственно, исхода войны. – Ласточка невольно улыбнулась. В груди разлилось тепло. Дэннер в своём репертуаре – себя на самое-самое распоследнее место. Настоящий командир. И теперь это прямо-таки бросается в глаза. Как же она гордилась им в тот момент!.. – Ведь неизвестно, как поведёт себя эта гадость, захватив его личность. Иначе бы он не отпустил нас в кошмары.
Форх вздохнул. Помолчал.
— А… Мне точно никак нельзя с вами?
— Никак, – качнула головой Аретейни.
— А если что-нибудь случится, как-нибудь можно будет вам помочь?
— Я не знаю, Форх. Мы об этом вообще ничего не знаем.
Рядом с Форхом появилась Дерр и обхватила его за руку.
— Ага! Мутите! Я ж чую, шо мутите. А ну, не мутить, ясно! Остроухий, вон, не мутит. А ему мутнее.
— Я боюсь тебя отпускать, – признался Форх.
— А… а чё ты… – Дерр удивилась. – Ты чё, вот, правда так за меня волнуешься? Я ж это…
Она нервно потянула себя за кончик уха, тряхнула волосами и, сорвавшись с места, унеслась.
— Опять… Чего она? – удивился и испугался Форх. – Я что не так сказал?..
 

— И что дальше? – осведомился Дэннер, помогая Деамайну и Кристоферу расчерчивать мёрзлую землю различными знаками и рунами. Стемнело, снова закружился снег, зашелестел ветер, перебирая холодными пальцами кружево обнажившихся ветвей. Деревья, будто бы из любопытства, обступившие полянку, казались шелестящей стеной. Лес здесь был светлый, нахоженный. – Где мы возьмем столько свечей?
— А костры не подойдут? – Ласточка сдула с носа прядь волос и подняла голову. Она сидела с книжкой и давала указания.
— Попробуем, – оптимистично заверил Кристофер. Дэннер завершил свою часть работы и отступил на шаг, разглядывая рисунок.
— Я вообще не уверен, что мы на правильном пути, – сказал он.
— Да ну, – фыркнул Всадник. – Скажи уж откровенно – ты просто-напросто не хочешь их отпускать.
— Ты угадал. Не хочу.
— Слушай, – не выдержал Всадник, – товарищ командир, вали спать, а!
— Надеюсь, ты меня до поляны потащишь, – мстительно отозвался Дэннер, подхватывая сумку.
— За ноги я тебя потащу. Ступай уже.
— А я проснусь и начну брыкаться.
— Не проснёшься. А не уснёшь – так я Ласточку подговорю, чтобы она постаралась.
— Да прекрати уже! – не выдержала упомянутая Ласточка. – Сколько можно об этом! Тебя что, заклинило?
— Вроде того... тебя бы тоже на моём месте заклинило. – Всадник решительно сделал последний росчерк. – Всё, – объявил он. – Ваша помощь больше не требуется. Дальше мы сами справимся.
Дэннер фыркнул, адресовал ему неприличный жест и отправился в сторону лагеря, не дожидаясь дальнейших намёков на его отношения с Ласточкой.
Дерр, которая в ворожбе не разбиралась, толкалась рядом. Форх от неё не отходил.
— А теперь чего? – полюбопытствовала волшебница, привставая на носочки и разглядывая руны. – А мы как?
— Пока что – спать, – потянулся Деамайн. – Время позднее, а надо ещё дождаться, пока у Дэннера снова начнутся всякие видения. Они могут ещё и не начаться сегодня... погодим. А сейчас – можно, к примеру, лапника натаскать, чтобы не класть вас троих дрыхнуть на снег. Ещё простудитесь.
— Куда?
— В центр рунического круга. – Партизан обеими руками подтолкнул их в спину, по обе стороны от себя. – Видите?
— Ага.
— Вот это, я понимаю, свечки. – Всадник разжигал огонь. Вскоре круг выглядел уже сказочно-красиво, создавая словно волшебную, праздничную атмосферу – лес вокруг, переплетение ветвей, покрывало истоптанного снега, кажущегося синим в темноте, сложный орнамент и танец снежинок в тёплом ореоле огоньков.
— Ну, в добрый путь, – пожелал Ласточке и Дерр Деамайн. – Надеюсь, у нас всё получится.
 

— Товарищ командир! – Халлис дотянулась и потеребила Дэннера за плечо. Всадник встрепенулся и приподнялся, будто бы и не спал вовсе.
— Повезло, – зевнул он.
— Повезло? – распахнула глаза целительница.
— Ещё как повезло, – загадочно заверил Всадник, коснувшись руки Дэннера. Командир и не подумал очнуться.


Дерр с Ласточкой с готовностью нырнули под одеяло, с двух сторон прижавшись к Дэннеру – всё же ночью в лесу они успели порядком замёрзнуть – и взялись за руки, создавая круг. Дэннер неосознанно сжал их пальцы. Он был тёплый и родной.
— Эй, не спать! – прикрикнул Деамайн через несколько минут. – Пригрелись... – Он принялся размешивать в кружке отвар, затем велел им выпить травяную горечь до капли. Голова немедленно закружилась, а картинка перед глазами смазалась, поплыла, и примерещились вдруг далёкие голоса, которые будто звали их, и о чём-то спорили. Кристофер произнёс формулу, Ласточка уткнулась носом Дэннеру в плечо. Ей было страшновато.
— Счастливого пути! – услышала она голос партизана. Все закружилось, завертелось, стало темно, затем ослепительно вспыхнул свет, поле зрения прочертила сияющая радуга – и Ласточке почудилось, что она теряет сознание, а может, просто падает с огромной высоты, или летит сквозь сырую вату облака, а ветер гудит в ушах, отдаваясь странным многоголосьем. И единственное, что было надёжным в этой сумасшедшей карусели – сильная рука Дэннера и маленькая вспотевшая ладошка Дерр. Она взмокла и выскальзывала, будто намыленная – в какой-то момент Ласточка испугалась потерять её и сжала крепче, ощутив, как волшебница тоже старается усилить хватку – ногти беспомощно царапнули по ладони. Аретейни зажмурилась, но перед глазами неожиданно пронёсся калейдоскоп образов, обряд действовал, сливая три разума в единое целое. Ласточка увидела, как в несколько мгновений пронеслась, будто на видеопленке, вся жизнь обоих – вначале неполных тридцать три года Дэннера, затем очень, очень долго – воспоминания Дерр. Некоторые были ярче, некоторые – совсем смутные, обрывочные.
И тут рука волшебницы всё же выскользнула.
В следующее мгновение образовался глубокий тёмный колодец, в который она падала, продолжая сжимать руку Дэннера – но, почему-то, вперёд и немного вверх.
И внезапно обнаружила, что лежит на сухой земле незнакомого леса, а за спиной – тяжесть крыльев. Платье оставалось на ней.
Аретейни поспешно подобрала ноги и села. Было очень тихо. Темно. Вокруг загадочно шелестели деревья. Ей почудилось, что в шорохе ветвей угадываются голоса, но слов было не разобрать. Землю, жёсткую и пересушенную, будто в пустыне, покрывал бледно-зеленоватый порошок. Аретейни отдёрнула ладони и немедленно расчихалась от лёгкого удушливого облачка, взвившегося после её прикосновения. Плесень?..
— Дерр... – осторожно позвала она. Никто не отозвался. – Дэннер! Кто-нибудь тут есть?!
Ответом была тишина и, казалось бы, вовсе не нарушавший её, а будто гармонично дополняющий, шорох деревьев. Ласточка сжала оберег на груди, и он неожиданно вспыхнул звёздочкой, неровным заревом осветив землю под ногами. По бледно-зеленоватой плесени, петляя меж деревьев, тянулась цепочка кровавых следов. Кровь была свежая, алая и ещё тёплая – яркое пятно на мёртвом полотне пейзажа. Аретейни вскочила.
— Ой! – прошептала она. – Дэннер! – И, едва не срываясь на бег, понеслась по следам. К счастью, деревья здесь росли редко, и запутаться с крыльями ей не грозило.
 

Дерр помотала головой. Не помогло.
Она лежала на каменистом, покрытым острой щебёнкой, побережье. По одну сторону, куда хватало глаз, простиралась засыпанная шлаками, вулканическая почва, по другую – необъятный морской простор. Волны с ленивым гулом накатывали на побережье, вспениваясь и оттаскивая под воду камешки. Тёмно-красные искрящиеся в бледном лунном свете, волны. Море все оказалось нереального, тёмно-красного цвета. Дерр осторожно покосилась на длинную дугу ближайшей к ней волны – вода как вода. Только красная, почти бардовая. И щебень вместо гальки. Странно.
В воздухе носились чёрные хлопья сажи, вдали неровно вспыхивало зарево – там извергался вулкан. Земля вздрагивала мелкой судорогой, дробно прокатывающейся под ногами. Ни Дэннера, ни Ласточки поблизости не наблюдалось.
Дерр поднялась, отряхнула ладошки. Снова покосилась на воду. Может, это кровь. Море крови… Волшебнице на мгновение сделалось плохо, она проглотила тяжёлый ком, поднявшийся в горле, наклонилась и принюхалась. Нет, правда, вода. Не кровь.
Дерр осмотрелась. Медленно двинулась вдоль берега, протянула руку, но тюльпан не захотел расцветать. Даже маленькой искорки не сорвалось с пальцев. Мутно, выходит, волшебить нельзя. Дерр пошла дальше. Пепел оседал на волосы, забивался в нос, так, что дитя чихнуло и потёрло нос рукавом. Волны накатывались на берег с мерным шумом. Дерр покосилась в сторону багровых сполохов. Потом, приложив козырьком ладонь к глазам, посмотрела на горизонт.
Хлопья сажи оседали, как чёрный снег даже над морем. Дерр прищурилась. Когда она ходила с пиратами, то научилась смотреть в море. Это не так просто, как кажется. Вода – странная штука. Недаром же она может даже открывать порталы. Она частенько искажает формы и расстояния, или подсовывает мираж вместо действительности. Поэтому смотреть в море нужно уметь. Дерр умела. И, правда, углядела на горизонте тёмную точку.
Волшебница даже подпрыгнула, стараясь рассмотреть, что же там за корабль. Она знала, что, если во сне вспомнить, что это сон, то можно управлять происходящим. А так как сон – часть сознания, то и здесь, вероятно, можно что-то сделать. Поэтому она замахала руками и закричала.
— Сюда! Я тут!!
Закричала, зная, что на корабле её должны услышать против всех законов акустики.
Вскоре Дерр устала махать руками и молча наблюдала, как корабль развернулся и, подрагивая парусами, приближается. Да, уже обозначились паруса. В реальности его пришлось бы ждать много часов, но здесь всё было по-иному, будто свет преломлялся сквозь воду. Флага на мачте не было. Названия тоже. Корабль подплыл уже совсем близко, огромный, как плавающий замок, он пугал и завораживал одновременно. И ещё ближе. А потом просто вышел на берег, оглушительно скрипя такелажем и хлопая парусами. Подобрал огромные ноги, похожие на перепончатые лапы, и медленно подтянул паруса к реям.
Дерр шагнула навстречу.
На палубе корабля, похожего на огромную птицу, было пусто.
— Э-эй! – позвала Дерр.
Молчание. Волшебница осторожно обошла судно. Оно скрипело деревянным остовом, полоскало канатами по ветру. Но молчало.
— Ну и не надо! – рассердилась Дерр. – Я пошла тада.
Она развернулась, но корабль оглушительно заскрипел.
Дерр подскочила.
— Ой! Ты чё? – Она распахнула глаза.
Корабль, покачиваясь, начал уходить под землю. Взметая тучу пепла и хлопьев сажи, громадина опускалась вниз, пока палуба не остановилась на уровне земли. Дерр помедлила немного и подошла. Легко перескочила через фальшборт. Палуба оказалась чистой, медные части тускло поблёскивали. И по-прежнему ни души. Дерр поднялась на полуют, потрогала тяжёлый штурвал, но тот не подделся. Тогда волшебница спустилась, обошла фок-мачту. Подошла в двери в каюту и взялась за ручку.
— Здесь ничего нет.
Дерр аж подпрыгнула. Голос был мужской и хриплый.
— А... ты кто? – осторожно поинтересовалась волшебница, отдёрнув пальцы.
— Здесь ничего нет, – вместо ответа повторил голос. – За этой дверью только кровь. Зачем тебе сюда?
— Я... – Дерр осторожно прижалась ухом к тяжёлому морёному дубу двери. – Я кое-кого ищу. Таки мне можно войти? А то мутно это шибко – через дверь болтать.
— А ты трупов не боишься?
— А чё, много трупов? Мутно...
— Только один, – Голос, казалось, усмехнулся. Дерр выпрямилась.
— Не-а, не боюсь, – заверила она. – Бояться – мутно.
— Тогда милости прошу. – Щёлкнул замок.
Дерр осторожно потянула дверь на себя, заглянула внутрь, остановилась на пороге.
— О… – только и выговорила она. – Мутно… Шибко мутно…
Она оказалась в капитанской каюте. Широкий стол, заваленный картами, на стене измерительные приборы, в углу узкая койка и сундук. Всё было заляпано красными пятнами, ещё свежими, тёмными, блестящими. Пахло разложением, гнилью, затхлой водой, кровью. Дерр зажала рот ладошкой. На крюке под потолком, где должна была быть лампа, медленно раскачивался в петле труп. Посиневший, с вытаращенными глазами и скользкой кожей. Местами уже разложившийся. Дерр сглотнула.
— Ну? – сказал труп. – Что встала на пороге? Или входи, или счастливо.
Дерр вошла.
— Мутно тебе, да? – сочувственно поинтересовалась она. – Обожди, я счас.
Она отодвинула стул от стола, со скрипом подволокла его к висельнику, отыскала среди завала на столе нож, правда, не слишком острый. Взобралась на стул. В нос ударил запах разложения. Но волшебница знала, что это просто сон, и ничего с ней не случится.
— Обожди, счас…
Она принялась пилить веревку. Выходило плохо. Труп удивленно пялился на нее мутными глазами.
— Ты спятила, или где? – поинтересовался он.
— А чё?
— Не видишь, я мёртвый!
— Вижу, и чё? Мутно ж тебе.
— И ты, правда, хочешь перерезать верёвку? – труп удивлённо крутнулся, протянул руку и коснулся плеча Дерр. На плече осталось кровавое пятно.
— Ты чё? – обиделась волшебница.
Труп крутанулся снова и вдруг обхватил её за плечи, оставляя на рубашке мокрые кровавые пятна. Затеребил, угрожая скинуть со стула. Накинул на шею петлю.
— Мутишь! – строго сказала ему волшебница, рефлекторно цепляясь за руки повешенного. – Чё мутишь, ну? Я те помогать, а ты мутишь!
— Помогать… помогать… Мне? – хрипло захохотал труп, запутывая вокруг шеи Дерр верёвку. – Помогать…
— Пусти! – угрожающе взвизгнула Дерр.
Она знала, что бояться нельзя. Но пальцы трупа были ледяные и скользкие, от них по коже бежали мурашки, верёвка душила, а отвратительный запах бил в нос.
— Пусти, дядька! Я друга ищу! Пусти!
— Друга? У тебя есть друзья? У меня – нет… – покойник чуть оттолкнул Дерр и снова крутанулся, как флюгер. – Друзья… Зачем они? Они всё равно предадут… Не ищи его. Предаст.
— Дурак! – сообщила Дерр, дрожащими пальцами распутывая верёвку.
Труп закаркал.
— Предаст! Друг предаст! Любимый есть? Тоже предаст! Не предаст только петля!
Он снова ухватил волшебницу за плечи.
— Отвали, мутный дядька! – пригрозила Дерр. Правда, угроза получилась более похожей на испуганный вскрик.
Но висельник всё теребил её за плечи и хохотал. Стул под ногами волшебницы угрожающе качнулся.
— Никому не верь, никому! Не ищи своих друзей, они всё равно предадут! Не ищи!
— Мутишь! – пискнула Дерр.
Стул с грохотом ушёл из-под ног, и она полетела на пол. Затормозила, обжигая ладони и больно ушибив колени. Вскочила. Безжизненный труп покачивался в петле. Стул стоял у стола. Волшебница сунула тупой нож в карман и выглянула в кормовой иллюминатор. Берега не было и в помине. Убегала назад, пенясь бледно-розовым и журча, кильватерная струя. Слышно было, как скрипит такелаж и хлопают паруса на ветру. Дерр подошла к сундуку, который стоял в углу, у койки. Сундук был заперт, но во втором сверху ящике, в тумбе стола нашлись ключи. Дитя отомкнуло замок. Труп молчал, как мёртвый… А впрочем, он и был мёртвый. Дерр запыхтела, поднимая тяжёлую крышку. Она и так не обладала большой силой для своих пятнадцати лет, а, как эльф, была ещё слабее, чем человек в её возрасте. На лбу выступила испарина, руки налились слабостью.
— Подсобил бы, – с укором сказала волшебница трупу. Тот не отреагировал.
Кряхтя и пыхтя, Дерр таки подняла крышку. Под ней оказался вовсе не сундук, а тёмный проход, отвесно уходящий вниз. Дерр сунулась в него по плечи. Там стояла густая тишина и плотная, упругая темнота, давящая на глаза и уши.
— Не советую, – раздалось за спиной.
— Ага! – обличила Дерр, оборачиваясь. – Заговорил! Я ж говорю, мутишь. Чё мутил, ну?
— Не советую тебе туда лезть, – повторил труп.
— Почему? Там моего друга нет, что ль?
— Есть, – отозвался покойник, приоткрывая воспалённый глаз. – Но всё равно, не советую.
— Есть! – обрадовалась Дерр. – Тада мне туда и надо. Бывай. Не мути больше, ага?
Волшебница уселась на край сундука, перекинула ноги в чернильно-чёрную дыру. Было страшно. Кто его знает, что там. Вдруг, мутно. Но, раз Остроухий там, то ей туда и надо. Она облизнула сухие губы и соскользнула вниз. Тьма накрыла её, словно густым жарким покрывалом, так резко, что Дерр взвизгнула. И волшебница стремительно, со свистом в ушах, полетела вниз.