Таежная повесть Лето. Встреча с корейцем Гл. 8

                Глава восьмая

 

Закончился охотничий сезон. Чем заняться? — вечный вопрос и головная боль охотников - профессионалов. Если выполнил и перевыполнил план по сдаче пушнины — хорошо: получаешь приличные деньги, которых хватает на лето. А если нет?... Некоторые, идут устраиваться на полставки помощниками егеря или лесничего, но на всех мест и средств не хватает. Вот и занимаются тем, что придет в голову. Степан, сдав пушнину, переговорил с председателем правления охотобщества о ходатайстве по поводу приобретения и права пользования нарезным оружием. Случай произошедший зимой на реке, давал право на такое дело.

Недолго думая, председатель настрочил положительную характеристику, пришлепнул исписанный лист старинной деревянной печатью, и отдал охотнику.

— Давай, Степан, оформляй бумаги. К новому сезону охлопочу тебе карабинчик. Новья не обещаю, но постараюсь добыть получше — обнадежил его председатель. Поезжай в больницу в райцентр к наркологу, возьми справку, что ты не пьяница и не псих, и не состоишь на учете. Сходи в сельсовет, возьми справку с места жительства и положительную характеристику, в том, что не дебошир и имеешь хорошие отзывы соседей. Зайди в райотдел милиции. Найди участкового, пусть напишет, что приводов в милицию не было, и в нарушениях общественного порядка замечен не был. Возьми с двух охотников поручительства, что ручаются за тебя, и что пакостей не наделаешь.

— Ёкарный бабайкин!!! — схватился за голову Степан, — а анализы мочи и кала не нужны? Образцы крови и волос? Отпечатки пальцев?

— Нет, Степ, не нужны, — смеясь ответил председатель. - Не обижайся, не я же придумал эти дебильные законы.

Степан вышел из домика правления задумавшись: стоит ли шкурка выделки? Подумав некоторое время, решил, что стоит. Против волков ружье не всегда эффективно. Поехал в райцентр, начав бессмысленную беготню по учреждениям. На это ушло почти три дня: то нет одного, то не захватишь другого, то нет печати, то начальника, чтобы завизировать. Дурдом российский… чиновничья карусель… Наконец, необходимые бумаги были собраны. Степан принес их председателю. Тот внимательно просмотрел, хмыкнув в густую бороду, убрал папку в сейф.

— Пойдет. Отдам туда — ткнув пальцем в потолок, — сказал председатель. - Чем планируешь занять лето? — спросил он. Может быть поможешь егерям? Зарплатёха невесть какая, полставки всего, но тоже хлеб…

— Не знаю, Иваныч, не думал еще, — ответил Степан. Сначала надо довести до ума зимовье, покрыть дерном накат, побелить внутри. А то, как в бане, зимуем с Найдой. Насолить колбы, насушить листьев малины и смородины, травок разных, рыбки бы наловить, посолить, да накоптить к зиме — полно заботы! Самая главная забота: хочу сделать более - менее удобной тропу по тайге к зимовью. По реке ходить стало опасно — в округе поселилась стая волков.

— Двадцать верст по тайге? — изумленно спросил председатель. - Ты в своем уме, Степа? Там за лето бригаде лесорубов не справиться. А ты в одиночку решил? Сомневаюсь в успехе, — побарабанив пальцами по столу, задумчиво сказал он. - Но идея хорошая!

— Хочу попросить соседа Фрола. Один хрен, после заготовки колбы, гуляет все лето, пока деньги не пропьет. А тут и колбу заготовит, и поможет мне с расчисткой. Там же не сплошняком завалы, редкие стволы валяются поперек тропы: ни обойти, ни перелезть. Думаю взять бензопилу, канистру бензина, и после заготовки колбы пойти. Буду пропиливать проходы в буреломных местах. Фрол поможет оттаскивать чурки и ветви. Да и одному в тайге скучновато, — пояснил Степан.

— Дело говоришь! — утвердительно шлепнул ладонью по столу председатель. - Флаг тебе в руки, барабан на шею! — заржав по-жеребиному, колыхая могучим пузом, сказал председатель. Успехов!

Махнув рукой на дверь, он углубился отсутствующим взором в бумаги.

Не ответив на шутку председателя, Степан отправился к Фролу. Сосед сидел под раскидистой берёзой и занимался полезным делом — гнал самогон.

Постреливая искорками, весело горела маленькая железная печурка. На ней побулькивал доильный молочный бидон спёртый с местной фермы, соединенный шлангом с оцинкованным бачком, в котором охлаждалась свернутая спиралью трубка. В трехлитровую банку из трубки по веревочке стекала ароматная струйка светло-голубой жидкости.

— Так, так, так, Фрол Нилыч. Закон восемьдесят пятого года нарушаем? — строго сдвинув брови и напустив на себя шутливую важность, сказал грозным голосом Степан. - Участкового зовем?

Фрол, не поняв шутки Степана, смущенный внезапным его появлением, воровато забегал глазами, покашливая в кулак: «Дык… это… сосед, готовлю в город детям — запинаясь пробормотал Фрол. - И, вдруг, побагровев, перешел в наступление, заревел: «Чо приперся! Шел бы отселя, ходите тута, а потом трусы теряются!» Степан даже оторопел от такой резкой смены настроения Фрола. От опасливо - трусливого, до откровенно - враждебного.

— Тихо, тихо, Фролушка, — угомонись, — успокоил его гость, — я к тебе по делу.

Фрол мигом остыл. С любопытством глянув на Степана, пригласил присесть на лавочку под березой. Выразительно звучно щелкнув средним пальцем руки по кадыку, показал на банку, наполненную самогоном на треть, и спросил: « Бум?» — Не, — так же коротко ответил Степан, — дел навалом. Пойдешь ко мне в помощники прочищать тропу к зимовью? Заплачу неплохо.

— А что делать? — спросил Фрол. - Пилить, рубить, копать?

— Будем пропиливать проходы в буреломе. Сам знаешь, что зимой трудно перелазить через упавшие лесины. Через промоины нужно перекинуть бревенчатые мостки. В пути попадается много ручьев и речушек. Некоторые не замерзают. Вот и мучаешься, перепрыгивая через них.

— Это ведь почти двадцать верст! — присвистнув, задумчиво произнес Фрол. - Сколько же время мы затратим?

— Я грубо прикинул, недели за две - три управимся, — ответил Степан. Если не лениться, то может быть и раньше.

— Хорошо — согласился самогонщик. - Только давай начнем работу после заготовки колбы и папоротника, — раньше меня жена не отпустит.

Ударили по рукам. Степан, ободренный согласием Фрола, с приподнятым настроением пошел домой. Дома обсказал Марии о чем договорились с соседом.

В мелких домашних заботах Степан толком не увидел, как согнало снег, ушел лед на Каменушке, просохли полянки и украсились разноцветными огоньками. Повсюду горели лиловые соцветия кандыков, медуниц. Между ними, островками снега, выделялись кучки белоснежных ветрениц.

Склоны далеких гор окрасились в нежно - фиолетовый цвет. Распустился маральник. Пора собираться в тайгу на заготовку колбы.

В поселке, в заброшенном доме, местные кооператоры готовили ванны для засолки папоротника. Завезли мешки с солью, камни для гнета. Сколачивали деревянные щиты, расклеивали объявления о начале приемки.

По утрам деревенька пустела — все взрослое население уходило в тайгу. Дома оставалась детвора, да немощные старики и старухи, присматривающие за детьми.

Вечерами приезжала машина, здоровенные дяди в косухах. Торгуясь за каждый пучок колбы, набивали мешки, брезгливо суя в заскорузлые и грязные людские руки смятые купюры. Цену занижали, как могли, зная свою безнаказанность: принимали пучок колбы по пять рублей, а на рынке в городе, загоняли по двадцать.

К майским праздникам, цена вообще доходила до пятидесяти! Навар солидный. Люди пробовали в город возить сами: куда там! За место на рынке — плати, подходит «дядя» — плати. Откажешься платить — подойдет пацаненок, со шприца обольет колбу соляркой — и бежать! Рынок переполнен продавцами колбы. Бывает, просидишь весь день, и ни пучка не продашь. Выбор не богатый: лучше уж синица в руках…

Этим торгаши и пользовались, наживаясь на крови и поте людей.

Степан не занимался заготовкой колбы на продажу. Сходили с Марией в тайгу пару раз, насолили бочонок, опустили на снег в погребке — и хватит на год. Мария как-то раз сходила с соседскими бабами за папоротником. Сдала заготовителям. Так куры чуть со смеху не померли. А домашний кот Васька даже прослезился от полученной хозяйкой выручки. Больше не ходила… Пролетели две недели в домашних трудах: вспахали огород, посадили картошку, посеяли морковку, свеклу, лук, травки разные ароматные. Изготовили из навоза две большие гряды под огурцы, закрыли пленкой на дугах.

Освободившись от домашних дел, Степан решил пойти на заимку, заготовить для себя колбы, а потом заняться расчисткой тропы.

Положив в рюкзак пятикилограммовый круг «коровьей» соли, консервы, лапшу, соленое сало, крупу и хлеб, вышел туманным утром в тайгу.

Найда, почувствовав свободу, носилась кругами вокруг хозяина. Месяц назад она благополучно разрешилась от бремени, принеся пятерых щенков, как две капли воды похожие на отца - волка. Щенков мигом разобрали: помесь собаки и волка пользуются большим спросом у охотников. Степан себе не оставил. Со щенком должна быть мать, а Найду приходилось брать с собой всегда. Если бы дома оставался щенок, то она всегда бы убегала к нему. А зачем такая помощница?

Миновав длинный покос, углубились в тайгу. Охотник шёл и любовался красотой пробуждающегося от зимней спячки удивительного мира. Смотрел, как на небольших пригорках покачиваются под ветерком мохнатенькие соцветия прострела, или сон - травы. Около воды, на берегу маленькой речушки, желтеют фонариками цветы
мать – и – мачехи. В неглубоком распадке виднеются крупные розовые цветы дикорастущих пионов — марьина корня. В предгорьях, на пологих склонах, зацвёл багульник. И этих цветочков становилось так много, что они сиреневыми облачками нависали над склонами хребта, завораживая взгляд. Тайга на время становилась
ярко - фиолетового цвета.

Внизу, перед селом, распустились листочки на деревьях и раскрылись яркие таёжные цветы - жарки, полыхая оранжево - красным на фоне зелёной травы. На склонах гор лиственничная поросль выпустила мягкую зелёную хвою.

Раскрылись почки кедров и других хвойных пород. В просыпающемся лесу началось оживление. Пулеметную трель дятла перекрывал гомон и свист различных птиц. Из прогретых поляночек раздавалось непонятное бормотание и «чуфыканье» тетеревов.

Ошалевшая, ничего не видящая зайчиха, пронеслась в полуметре от собаки, оторопевшей от такой наглости. За ней пронесся такой же шалый заяц.

Весна — пора любви. Возрождение природы и новой жизни.

Постояв, послушав пение птиц, полюбовавшись цветами, Степан и Найда отправились к зимовью. Трудный путь выматывал силы: приходилось местами перелазить через упавшие деревья, местами проползать под ними, таща за собой волоком тяжеленный рюкзак.

Многочисленные весенние речушки разлились, где зимой их не было даже видно. Сейчас же превратились в шумные, грозные потоки. Приходилось идти вдоль их, чтобы найти дерево лежащее поперек русла.

Охотник шел неторопливо, примечая наиболее легкий путь. Делал засеки на деревьях, заносил в блокнотик схему пути.

День быстро шел под уклон, а прошли только половину.

Степан нашел место ночевки под огромной, разлапистой елью. Нагреб ногами хвои и мелких шишек для лежанки. Не разжигая костра, поужинали, и задремали. Сон опытного охотника всегда чуток. Глухо заворчала Найда, подняв голову и глядя в ночную тьму.

— Тихо, Найда, тихо, — прошептал на ухо собаке Степан, — посмотрим кто тут ходит.

Через некоторое время послышался хруст сломанной ветки. Найда звонко залаяла.

— Кито тута есть? — раздался знакомый голос корейца Кима.

— Кого черти носят по темноте? — произнес в ответ Степан, подтягивая поближе ружье.

На голос охотника вышли три фигуры: Ким и еще два незнакомых корейца.

— А-а-а-а, Степана. Твоя тут сиди, — узнав его, протянул Ким. Моя заблудилися. Мало - мало ходи, женьшень ищи.

— Нашли? — насторожившись, спросил Степан (кореец – заблудился?) — кажется, у нас он не растет.

— Тута нету — дальше есть! — утвердительно продолжил Ким.

— Кто это с тобой? — спросил Степан, — я их в поселке не видел.

— Мой братья, — ответил Ким, — в городе живут. Рюсски мало - мало понимай!

— Куда идете? — поинтересовался Степан.

— Домой идем, женьшень продать. Мало - мало копай — нашли.

Кореец развязал рюкзак, достал сморщенный корешок, похожий на двуногую морковку, такую же, с усиками. Степан повертел корешок, понюхал, краем сознания отметил, что корешок старый, сухой, значит его просто «разводят» на незнании этого растения. Насторожился еще больше: «Зачем врет? Тут, что-то не то!» Обратил внимание на попутчиков Кима — сели поодаль. Тощие рюкзаки положили на колени, не выпуская из рук. Сидели молча.

— Ну, давайте ложиться спать, — предложил Степан, — завтра вставать рано.

— А твоя куда дорога держать? — спросил Ким.

— К зимовью идем. Ремонт надо сделать, — ответил Степан.

— Далеко ходи, твоя зимовья? — снова спросил кореец.

Степан вновь насторожился — в тайге не принято выспрашивать о местах зимовки охотников. Только если случится какая-то беда, тогда даются точные ориентиры, чтобы отлежаться в избушке до прихода помощи.

— Далеко, Ким, далеко, — уклончиво ответил он. - Давайте спать. Вам завтра домой топать, а нам до зимовья.

Степан привалился спиной к ели, положил по правую руку ружье со взведенными курками, и стал наблюдать за непрошенными гостями.

Корейцы и Ким что-то тихонько обсуждали на своем кошачьем, мяукающем языке, изредка бросая взгляды на охотника. Степан насторожился еще больше. Вспомнилось, как года три назад, в тайге пропали два знакомых охотника. Искали их почти две недели — как в воду канули. Потом рассказывали, что у ручья на дне «Долины тысячи кедров» видели трех корейцев, быстро спрятавшись среди развалов камней. Особого внимания этому никто не предал: мало ли народу шляется по лесам и горам — никто не запрещал.

Наконец сморил сон. Усталость тяжелого дня брала свое. Проснулся он от резкого лая Найды. Не поняв ничего спросонья, вскинул ружье. В двух метрах от них стоял один из корейцев, держа в руках обрывок веревки.

— Чего тебе? — грубо спросил Степан.

— Силюшай, продай собака. Такой собака хороший! Мине сильно понравился.
— Собака не продается! — так же с неприязнью ответил охотник. - Пошли, Найда!

Степан закинул рюкзак на плечи и они пошли дальше. Он не верил рассказам бывалых охотников, что за годы жизни в тайге, в одиночестве, у человека вырабатывается сверхчутьё: способность каким-то образом чувствовать на себе взгляды зверей и людей.

Всю дорогу Степан ощущал на себе посторонний взгляд, и Найда иногда останавливалась, смотрела на пройденный путь. Тогда он решил схитрить: сделав небольшой крюк, пригнулся в мелкой поросли метелочника среди россыпи камней.
 Через полчаса, оглядываясь, на тропу вышла знакомая троица. Разговора на корейском Степан не понял, но дошло, что его преследуют. Только с какой целью? Забрать собаку? Узнать, где зимовье? Подумав, решил сбить преследователей со следа - по широкой дуге увести в курумники, а там след на камнях найти очень трудно, даже опытному охотнику.

Осторожно покинув место наблюдения, Степан, не таясь, специально оставляя, как бы ненароком следы, повел корейцев в развалы камней.

Миновав курумник по прямой, дошли с Найдой до избушки. Тревога не отпускала. Охотник ни на минуту не оставлял оружие, держа его под рукой со взведенными курками. Выходил из зимовья, стоял, прислушиваясь к тайге, звукам. Чувства «чужого взгляда» не ощущал.

Подождав сутки, пошли с Найдой на заготовки колбы. Нарезав мешок, принес в зимовье, посолил, придавив гнетом. Небольшое пространство избушки заполнил ароматный чесночный запах, который так любил Степан. Найда его плохо переносила, постоянно фыркала и чихала. Жалея собаку, он выпускал ее за дверь. Найда с радостью выскочила, убежав в кедрачи. Степан решил побелить жилище. Сходил к скалам, где видел выходы серо - голубого известняка, набрал ведро мелких камней, принес к становищу. Выкопав в яру небольшую нишу, набил её сухими корнями лиственницы. Сверху наложил обломков камня, обмазал верх глиной, сделав отверстия для выхода дыма: печь для обжига известняка была готова. Предстояло топить ее сутки, чтобы получилась негашеная известь.

Раньше Степан занимался этим делом. В селе была бригада «камнежогов», как их называли, он работал в ней, поэтому процесс был знаком. Сходили с собакой на сопку. Нарвал сухого, прошлогоднего ковыля, побелил внутри зимовье. Сразу стало светлее.

— Ну вот, Найда, теперь будем жить по-человечески, — весело сказал охотник. Колбы заготовили — больше тут делать нечего. Пошли домой!

Закрыв избушку, они отправились по знакомой тропе в село. Найда, бежавшая впереди Степана, вдруг остановилась. Вытянув шею, стала обнюхивать веточки молодой пихты.

— Что там унюхала? — спросил Степан, подойдя ближе.

Сломил веточку, потер в пальцах, понюхал: в нос шибанул терпкий запах мочи волка.

— Неужели твой ухажёр жив?! — удивился Степан. Понятно, почему ты опять не спала ночью. Возилась, как старая бабка. Он нам не опасен, пошли дальше. Всю дорогу до села Найда оглядывалась назад. Иногда поскуливая. Степан останавливался, внимательно вглядываясь в тайгу, но ни разу не видел даже волчьей тени.

Придя в село, он отправился к Фролу, напомнить о былых договоренностях. Фрол уже ждал его. Зайдя в избу, Степан с удивлением глянул на лицо хозяина, по которому расплылся огромный синяк.

— Скалка, или сковородка? — спросил рассмеявшись, - кто это тебя?

— Скупщики колбы, — коротко ответил Фрол.

- Дело было так: при очередной сдаче колбы, я пришел пьяненький, стал возмущаться низкими ценами приемки. Вот и навешали мне втроем…

— И никто не заступился? — изумленно подняв брови, спросил Степан.

— Куды, там! — махнул рукой «терпила». - Кинулись в заступу Федя Маслов, да Ванька Кривой. А оне, достали «винтарь» и пальнули в воздух.

— Все ссыканули — и в разбег. Даже колбу побросали. Трусливые людишки стали — каждый сам за себя тока… Но я отомстил им, Степа! — понизив голос произнес хозяин.

— Убил, что ли? — испуганно спросил охотник.

— Не, Степ, калеками сделал. Теперь менты деревню трясут уже неделю. Заплатили им кооператоры, оне и роют носами землю. Уведи меня отсель подальше, в тайгу! — молящим голосом попросил Фрол — могут замести.

— Да что случилось-то? — с тревогой спросил Степан.

— Апосля драки, на второй день, я отлежался, — начал рассказывать Фрол, — ушел дальше от села, подпилил возле дороги пихту, так, чтобы еле стояла. Привязал к вершине веревку, спрятался через дорогу на соседней пихтине. Когда оне ехали на своей «Ниве» обратно, скупив колбу, обрушил лесину на машину. Приезжали двое — оба всмятку, но живы, твари! Замел следы пребывания, но кто знат, может, что-то и найдут. Всего не предусмотришь.

Степан, выслушав, покачал головой: «Хорошо, Фрол, завтра сматываемся, готовь рюкзак к походу».

(продолжение:  http://www.proza.ru/2019/09/22/157)